Ребенка - в детдом! Кража среди бела дня
Нормального домашнего семейного мальчика схватили прямо на улице работники инспекции по делам несовершеннолетних и увезли в неизвестном направлении. Несмотря на ханжеские заявления разных чиновников о том, что самое главное в семейной политике для них - это забота о кровной семье, очевидно, что методички, то есть внутриведомственные инструкции работы сотрудников, имеющих касательство к семье и ребенку, имеют совсем другую направленность.
Иначе почему они не предложили помощь семье или хотя бы не предупредили, что у ПДН есть основания полагать, что с семьей что-то не в порядке?
Сразу отвечу. Постановка приоритетов в чиновничьем аппарате сейчас звучит как "ребенок должен жить в семье". То есть им безразлично, живет ли ребенок в родной семье, с родными мамой и папой, или в опекунской, фостерной, приемной. Хорошо хоть с гомосексуалистами определились. Статистика должна отражать, сколько детей было пристроено в систему усыновления. Это главный, заданный западной моделью, приоритет.
Зато можно во всю глотку орать о маргинальности родительского сообщества, от которого требуют и быть компетентным, и юридически грамотным, и все что угодно. Не надо забывать, что родительское сообщество - это просто люди, недовольные политикой государства, поменявшего, по указке Запада, "охрану семьи, материнства и детства" на "защиту прав и законных интересов несовершеннолетних".
И что делать, если это сообщество родителей не желает и не будет примиряться с внедрением института ювенальной юстиции, с ситуацией, когда приемной, а не родной семье помогают во всю, когда в государстве вдруг ни с того ни с сего возникли посторонние органы, которые от кого-то получили полномочия иметь свой взгляд на внутрисемейные отношения, на то, что ребенку лучше, а что хуже, на то, как складываются в семье обстоятельства. Вообще не принимая при этом мнение семьи.
Мальчик Олег наверняка ( можно даже не смотреть документы) был схвачен работниками ПДН как "ребенок, оставшийся без попечения родителей". В американском варианте - "neglected", или еще вариант по-русски - "безнадзорный". Не путать с "беспризорным"! Безнадзорный - это может быть любой ребенок, в том числе имеющий близких родственников, но, в соответствии с перечнем причин, создающим риск безнадзорности, может(!) потерять "надлежащий уход и воспитание".
Как мы видим, это не имеет ничего общего с "риском жизни и здоровью", который в понимании каждого нормального человека является действительно основанием для изъятия ребенка.
Тем не менее, ни в чем не повинную семью ждет суд, который будет решать, ограничивать ли больной матери права, данные Богом и где жить мальчику дальше.
И вот статья из Кемерова:
Одиннадцатилетний Олег не вернулся из школы домой в конце января. Бабушка мальчика Людмила Львовна уже и не знала, как утешить маму Олежки Светлану. Она, молодая женщина, совершенно лишена зрения и слуха. Но сына всегда видит и слышит сердцем. А тут вдруг его нет рядом…
Прежде Олег никогда нигде не задерживался, да и вообще все называют его домашним ребенком. А иначе нельзя. Он - и глаза, и уши любимой мамы. Подает ей таблетки, стакан с водой, да и вообще научился предупреждать и исполнять ее желания. Хотя многое по дому Светлана делает сама. Ведь до тех пор как Олежке исполнилось три года, Светлана была здоровой. Слепота - следствие сахарного диабета. А год назад нежданно-негаданно навалилась еще и глухота.
Черные-черные полосы буквально преследуют эту семью. Единственная радость, глоток воздуха, когда, казалось бы, и дышать-то нечем, - это Олежка. Ласковый, добрый, послушный…
Конечно, и у самой Светланы, ни за что ни про что наказанной тяжелыми болезнями, и у ее мамы бывают минуты отчаяния… Но Олежка словно отводил новые беды своими руками. Помогал чутким своим сердечком. И вдруг…
- Украли нашего Олежку! - сквозь рыдания произносит в телефонную трубку Людмила Львовна.
У меня, не раз писавшей о проблемах этой семьи, перехватило дыхание. И трубка чуть не выпала из рук.
Видимо, почувствовав мой шок, Людмила Львовна уточнила:
- Олежку схватили прямо на улице, по дороге в школу. Насильно посадили в машину и увезли в детский приют. Светлана жить не хочет…
Расспросы помогли выяснить, что «схватили» мальчика сотрудники инспекции по делам несовершеннолетних. И случилось это не после наступления так называемого «детского комендантского часа», когда несовершеннолетние должны быть дома, а прямо средь бела дня. Домашний мальчик не совершил кражи, не пил пиво, как еще случается с его сверстниками, не нюхал клей или еще какую-то гадость. Он шел в школу. И не дошел. Его действительно отвезли в социально-реабилитационный центр, что на проспекте Ленина.
- Только через пять часов нам позвонили и сказали, где наш ребенок. А все пять часов мы сходили с ума от неведения. Ведь мы всегда контролировали приход Олега в школу.
Сотрудники инспекции по делам несовершеннолетних уверяют, что позвонили Людмиле Львовне спустя час, как увезли Олега в реабилитационный центр. Людмила Львовна настаивает на своем: не звонили!
Но как бы то ни было, забирать ребенка с улицы без ведома его близких - уже, мягко говоря, неправильно. К тому же изъять ребенка из семьи и поместить его в приют до решения суда пока имеют право только сотрудники органов опеки, а никак не инспекции по делам несовершеннолетних.
Какую такую угрозу жизни представляла семья Олега, чтобы его изолировали вот таким образом? Конечно, я попыталась найти ответ на этот вопрос, разговаривая и с должностными лицами, и с теми, кто искренне сожалеет о случившемся.
Удивительно, но факт: основная причина сводится к тому, что ребенок (это мнение членов комиссии) живет в антисанитарных условиях. В связи с этим хочется привести слова депутата Госдумы Ольги Алимовой, которая ратует за поправки в Семейный кодекс в отношении изъятия детей из семьи:
- К сожалению, очень часто детей забирают у хороших родителей просто потому, что семья не очень богатая и условия не королевские. С одной стороны, мы говорим, что дети должны быть в семье, с другой - забираем их. Новые поправки хоть как-то защитят семьи от беспредела, который творят органы опеки.
Наш кузбасский уполномоченный по правам ребенка Дмитрий Кислицын не просто знает о ситуации с Олежкой. Дмитрий Владимирович сделал запросы во все органы, от которых зависит дальнейшая судьба мальчика. Его мнение однозначно: этот ребенок должен жить в семье. Просто надо семье помочь. Помимо мамы-инвалида в квартире живет еще дядя мальчика. Тоже инвалид. Можете представить, как непросто Людмиле Львовне!
После замечаний комиссии (а обследовала она квартиру уже после того, как Олега поместили в приют) Людмила Львовна пыталась заняться наведением порядка. Насколько смогла. Насколько позволил семейный бюджет. На четверых он составляет чуть более 30 тысяч рублей. Но под статус малоимущих семья не подходит: укладывается в прожиточный минимум.
- Видите, я дверь покрасила, шторы на окна повесила. И старый телевизор вынесла, как вы приказали, - суетилась Людмила Львовна, умоляя членов комиссии, пришедших с проверкой повторно, не судить ее строго. Просто от недугов Светланы и сына у нее опустились руки. А тут еще Олежку забрали.
- За что? За что вы хотите лишить Светлану родительских прав?! - вопрос-крик души Людмилы Львовны повисает в воздухе.
Я об этом тоже спрашивала. Мне отвечали, что лишать родительских прав Светлану не будут. И впрямь не за что. А вот ограничить в правах могут. Причина - ее инвалидность. Она - сама беспомощная - не может оказать влияния на воспитание ребенка.
Уполномоченный по правам ребенка Дмитрий Кислицын считает, что бабушке Людмиле Львовне надо срочно оформить опеку. Дмитрий Владимирович удивлен, почему она не сделала этого раньше.
- Неловко как-то при живой-то матери, - объясняет бабушка Олега.
Но при нынешних обстоятельствах и она поняла, что надо узаконить опекунство. Чтобы Олежка не оказался в детском доме.
И снова умоляет членов комиссии, пишущих акт о состоянии квартиры, не судить ее строго за бедность и за отсутствие сил.
- А почему у вашего внука зубы желтые? - спрашивает ухоженная симпатичная сотрудница инспекции по делам несовершеннолетних.
- Неправда. Олежка каждый день чистит зубы! - на крик сквозь слезы срывается бабушка.
- А почему у него прическа некрасивая? - еще вопрос от той же сотрудницы…
Из квартиры Людмилы Львовны я еду в приют к Олежке. Последний раз я видела его пять лет назад, как раз перед поступлением в первый класс.
Он вырос, конечно. Но по-прежнему очень похож на Светлану.
На голове Олега короткие волосы.
- Меня здесь воспитательница подстригла. А вообще-то я сам себе прическу делаю. У меня и машинка есть. Я длинные волосы люблю.
Хорошо, что Олежку не подстригли «под ноль», как парней в зоне. Сколько же там бывших воспитанников детских домов! И меня еще будут уверять, что в приюте и детском доме этому мальчику будет лучше, чем дома?! Пусть и не в идеальной чистоте. Вот и сейчас в уютном и стерильно чистом, хорошо меблированном реабилитационном центре с приютом Олежка нередко плачет.
Заплакал он и тогда, когда я спросила, как он оказался здесь. Взрослые-то (кто привез его сюда и родные, от кого увезли Олега) говорят разное. А устами ребенка, сами знаете, глаголет истина.
- Я шел в школу, - волнуясь и то и дело глотая воздух, рассказывает мальчик. - Вдруг останавливается полицейская машина, из нее выходит женщина и насильно ведет меня к этой машине. А мама с бабушкой мне всегда говорят, чтобы я был осторожным. Я упирался, но меня все равно затолкали в машину и привезли в приют. Мама с бабушкой ко мне приезжают. Они плачут и я плачу. Я домой хочу. Мне с ними лучше. А здесь меня обижает большой мальчик.
Олег называет имя своего обидчика. Я прошу социального педагога поговорить с этим большим мальчиком. Тоже, вероятно, кем-то обиженным. Не обозлился бы на всех пока еще безропотный и застенчивый Олежка!
…На днях вновь состоится судебное слушание по решению, где и с кем жить Олегу дальше. Для этого члены комиссии вновь фотографировали углы и уголки в квартире Людмилы Львовны. Но чего стоят все эти «обличительные» фото в сравнении даже с одной слезой и без того обиженного судьбой ребенка?
Галина БАБАНАКОВА.
г. Кемерово.
www.kuzbass85.ru
От себя добавлю, не сдержусь: чтобы им пусто было, этим мразям!