Мананнан
Из книги Питера Смита "У.Б. Йейтс и Племена Дану", один из самых удивительных ши, Мананнан
Основная функция Мананнана, сына Лера, на первый взгляд, достаточно ясна. Мананнан - бог моря. Однако весьма вероятно, что для древних ирландцев море само по себе служило символом некоего более абстрактного качества. И это качество можно определить как «изменчивость», ибо Мананнан, подобно греческому морскому божеству Протею, великий мастер оборотничества. Кроме того, в нем есть кое-что от трикстера. Но, с другой стороны, основной атрибут Мананнана предполагает, что он, как и Огма, неким образом связан с ученостью, а это уже не так легко примирить с остальными его функциями.
Связь Мананнана с морем очевидна уже в силу того, что обитает он в волшебной стране за морем, противопоставляемой подземному миру сидов. Эту заморскую страну иногда именуют «Эмайн Яблонь», по-ирландски Эмайн Аблах (Emhain Abhlach), что родственно названию «Авалон». Именно там Мананнан воспитывал детей Найси и Дейрдре (героев сюжета, подобного легенде о Тристане и Изольде) [1]. Он в равной мере отчетливо ассоциируется как с морем, так и лежащими за морем островами. Характерна и встреча с Манананном, едущим на своей волшебной колеснице по волнам. В таком виде его встречает герой «Плавания Брана», которому Мананнан объясняет, что море для него - все равно что цветущий луг [2].
Но море переменчиво, и затишье в нем подчас сменяется штормами. Возможно, именно поэтому Мананнан, особенно в своей ипостаси трикстера, не всегда благосклонен к смертным. Хотя он оказывает услугу Дейрдре и Найси, принимая на воспитание их детей, он же в одной из поздних саг оказывается виновником их трагедии. В одной из версий этого сюжета, пересказанной леди Грегори, Мананнан предстает как отец Дейрдре, но, невзирая на это родство, кладет начало целой цепи событий, приведших ее к смерти: обернувшись зайцем, он приводит за собой в убежище, где прячется Дейрдре, отвергнутого ею жениха - короля Конхобара. А в финале истории он по просьбе того же Конхобара ослепляет Найси, мужа и защитника Дейрдре, чем окончательно навлекает на нее гибель [3].
Впрочем, подобные поступки для Мананнана нехарактерны. Обычно он склонен к гораздо более невинным и забавным проделкам. Хорошей иллюстрацией этому служит сказка под названием «Бедняк в полоску» или «Бедняк О’Доннелов», датируемая приблизительно 1537 годом. Какой-то нищий крестьянин в полосатых лохмотьях (а на деле - фэйри) внезапно появляется перед различными знатными людьми по всей Ирландии и так же неожиданно исчезает, подшутив над каждым и поставив его в неловкое и смешное положение. К примеру, с одним из них он спорит на пять марок, что сможет пошевелить только одним ухом, не двигая другим, - и выигрывает, попросту подергав себя рукой за ухо. Другой крестьянин пытается повторить этот трюк - и ухо остается у него в руке. Еще один фокус полосатого пройдохи напоминает известный индийский трюк с веревкой. Достав из сумы веревку, оборванец подбрасывает ее так, что другим концом она улетает за облака; потом из той же сумы он извлекает зайца, и тот взбегает по веревке вверх, затем - гончую, которая устремляется следом за зайцем, затем - псаря, который пускается вслед за гончей, и, наконец, из другой сумы - молодую женщину, чтобы та защитила зайца. Немного обождав, фокусник высказывает опасение, что собака уже поймала зайца и ест, а псарь блудит с женщиной. Стянув веревку из-за облаков, он видит - и показывает хозяину и другим гостям, - что опасения были не напрасны, после чего отрубает голову псарю. Хозяин выражает неудовольствие такой жестокостью; тогда фокусник приставляет голову обратно задом наперед, поворачивает, чтобы она встала на место, и исчезает. В конце истории в одном из рукописных вариантов неожиданно утверждается, что «бедняк в полоску» - не кто иной, как Мананнан, сын Лера [4].
В сюжетах такого рода Мананнан ведет себя игриво и даже дурашливо. Но его главный атрибут, «журавлиная сума» (Corrbholg), свидетельствует о совершенно иных чертах характера. Сума эта сшита из кожи женщины, превращенной в журавля, и в ней хранится множество предметов: рубаха и нож Мананнана, «пояс Гоибниу [5]» (crios Goibhnionn), некий «кузнечный крюк свирепого мужа», «ножницы короля Шотландии» и прочее, а также «шлем короля Лохланна [6]», загадочные «кости свиней Асала» и «ремень (crios) из спины большого кита». Все эти предметы видимы лишь во время прилива, а при отливе журавлиная сума кажется пустой [7]. Эта последняя деталь напоминает, разумеется, о связи Мананнана с морем, а кроме того, пожалуй, и о его склонности к ловким трюкам. Журавлиная сума подобна одному из простейших приспособлений для сценических фокусов - ящику с двойными стенками, благодаря которым содержимое ящика «исчезает» и «появляется», словно по волшебству. Это вполне очевидная параллель. «Свиньи Асала» по ближайшем рассмотрении тоже оказываются не столь уж таинственными. Они фигурируют в саге под названием «Судьба детей Турена»: «…их убивают каждую ночь, но на другой день находят живыми, и всякий, кто отведает их мяса, будет избавлен от всех недугов» [8]. Неясно, однако, что означают остальные предметы, хранящиеся в суме, и почему Мананнан носит с собой такую причудливую и разнородную коллекцию. Роберт Грейвс утверждает, что эти предметы символизируют буквы огамического алфавита [9]. Читатели «Белой богини», вероятно, сочтут его гипотезу тенденциозной, но из этого вовсе не следует, что она неверна. Грейвс обосновывает ее весьма убедительно, и никто еще не выдвинул другой теории, способной ее опровергнуть. Если он прав, то журавлиная сума подразумевает, что ее владелец, Мананнан, - покровитель учености. Уж нет ли за этим намека на то, что умение читать само по себе сродни волшебному фокусу?
Примечания
[1]. “Fate of the Sons of Usnach”. // Gregory, Lady Augusta. Cuchulain of Muirthemne: The Story of the Men of the Red Branch of Ulster. 1902; rpt. Gerrards Cross, Buckinghamshire: Colin Smythe, 1970, p. 99.
[2]. Cross, Tom Peete, and Clark Harris Slover. Ancient Irish Tales, 1936; rpt. Dublin: Figgis, 1969, pp. 591-594.
[3]. “Manannan” // Gregory, Lady Augusta. Gods and Fighting Men: The Story of the Tuatha De Danaan and of the Fianna of Ireland. 1904; rpt. Gerrards Cross, Buckinghamshire: Collin Smythe, 1970, pp. 96-97.
[4]. O’Grady, Standish Hayes, ed. & trans. Silva Gaedelicai, 2 vols., 1892; rpt. New York: Lemma, 1970, vol. II, pp. 321-324. Однако в народном варианте этой сказки старый нищий - эквивалент крестьянина-оборванца - оказывается на поверку не Мананнаном, а Энгусом (Jacobs, Joseph, rd.. Celtic Fairy Tales. London: David Nutt, 1892, p. 142).
[5]. Гоибниу - один из Туата Де Данаан, бог-кузнец. - Примеч. перев.
[6]. Лохланн (букв. «Страна озер») - название Норвегии у древних ирландцев. - Примеч. перев.
[7]. “The Crane-Bag”. // MacNeill, Eoin and Gerard Murphy, eds. & trans. Duanaire Finn: The Book of the Lays of Fionn, 3 vols. Irish Texts Society, Vols. VII, XXVIII, and XLIII. London and Dublin: Irish Texts Society, 1908-1954, vol. I, pp. 118-120.
[8]. Cross & Slover, p. 63.
[9]. “The Crane Bag”. // Graves, Robert. The Crane Bag and the Other Disputed Subjects. London: Cassell, 1969, pp. 1-8.
Перевод (с) Анна Блейз, 2011
Мананнан, потрясающий своим волшебным плащом между Кухулином и своей супругой, сидой Фанд (в смысле "ничего не было!") (работа Ивонны Гилберт):
Основная функция Мананнана, сына Лера, на первый взгляд, достаточно ясна. Мананнан - бог моря. Однако весьма вероятно, что для древних ирландцев море само по себе служило символом некоего более абстрактного качества. И это качество можно определить как «изменчивость», ибо Мананнан, подобно греческому морскому божеству Протею, великий мастер оборотничества. Кроме того, в нем есть кое-что от трикстера. Но, с другой стороны, основной атрибут Мананнана предполагает, что он, как и Огма, неким образом связан с ученостью, а это уже не так легко примирить с остальными его функциями.
Связь Мананнана с морем очевидна уже в силу того, что обитает он в волшебной стране за морем, противопоставляемой подземному миру сидов. Эту заморскую страну иногда именуют «Эмайн Яблонь», по-ирландски Эмайн Аблах (Emhain Abhlach), что родственно названию «Авалон». Именно там Мананнан воспитывал детей Найси и Дейрдре (героев сюжета, подобного легенде о Тристане и Изольде) [1]. Он в равной мере отчетливо ассоциируется как с морем, так и лежащими за морем островами. Характерна и встреча с Манананном, едущим на своей волшебной колеснице по волнам. В таком виде его встречает герой «Плавания Брана», которому Мананнан объясняет, что море для него - все равно что цветущий луг [2].
Но море переменчиво, и затишье в нем подчас сменяется штормами. Возможно, именно поэтому Мананнан, особенно в своей ипостаси трикстера, не всегда благосклонен к смертным. Хотя он оказывает услугу Дейрдре и Найси, принимая на воспитание их детей, он же в одной из поздних саг оказывается виновником их трагедии. В одной из версий этого сюжета, пересказанной леди Грегори, Мананнан предстает как отец Дейрдре, но, невзирая на это родство, кладет начало целой цепи событий, приведших ее к смерти: обернувшись зайцем, он приводит за собой в убежище, где прячется Дейрдре, отвергнутого ею жениха - короля Конхобара. А в финале истории он по просьбе того же Конхобара ослепляет Найси, мужа и защитника Дейрдре, чем окончательно навлекает на нее гибель [3].
Впрочем, подобные поступки для Мананнана нехарактерны. Обычно он склонен к гораздо более невинным и забавным проделкам. Хорошей иллюстрацией этому служит сказка под названием «Бедняк в полоску» или «Бедняк О’Доннелов», датируемая приблизительно 1537 годом. Какой-то нищий крестьянин в полосатых лохмотьях (а на деле - фэйри) внезапно появляется перед различными знатными людьми по всей Ирландии и так же неожиданно исчезает, подшутив над каждым и поставив его в неловкое и смешное положение. К примеру, с одним из них он спорит на пять марок, что сможет пошевелить только одним ухом, не двигая другим, - и выигрывает, попросту подергав себя рукой за ухо. Другой крестьянин пытается повторить этот трюк - и ухо остается у него в руке. Еще один фокус полосатого пройдохи напоминает известный индийский трюк с веревкой. Достав из сумы веревку, оборванец подбрасывает ее так, что другим концом она улетает за облака; потом из той же сумы он извлекает зайца, и тот взбегает по веревке вверх, затем - гончую, которая устремляется следом за зайцем, затем - псаря, который пускается вслед за гончей, и, наконец, из другой сумы - молодую женщину, чтобы та защитила зайца. Немного обождав, фокусник высказывает опасение, что собака уже поймала зайца и ест, а псарь блудит с женщиной. Стянув веревку из-за облаков, он видит - и показывает хозяину и другим гостям, - что опасения были не напрасны, после чего отрубает голову псарю. Хозяин выражает неудовольствие такой жестокостью; тогда фокусник приставляет голову обратно задом наперед, поворачивает, чтобы она встала на место, и исчезает. В конце истории в одном из рукописных вариантов неожиданно утверждается, что «бедняк в полоску» - не кто иной, как Мананнан, сын Лера [4].
В сюжетах такого рода Мананнан ведет себя игриво и даже дурашливо. Но его главный атрибут, «журавлиная сума» (Corrbholg), свидетельствует о совершенно иных чертах характера. Сума эта сшита из кожи женщины, превращенной в журавля, и в ней хранится множество предметов: рубаха и нож Мананнана, «пояс Гоибниу [5]» (crios Goibhnionn), некий «кузнечный крюк свирепого мужа», «ножницы короля Шотландии» и прочее, а также «шлем короля Лохланна [6]», загадочные «кости свиней Асала» и «ремень (crios) из спины большого кита». Все эти предметы видимы лишь во время прилива, а при отливе журавлиная сума кажется пустой [7]. Эта последняя деталь напоминает, разумеется, о связи Мананнана с морем, а кроме того, пожалуй, и о его склонности к ловким трюкам. Журавлиная сума подобна одному из простейших приспособлений для сценических фокусов - ящику с двойными стенками, благодаря которым содержимое ящика «исчезает» и «появляется», словно по волшебству. Это вполне очевидная параллель. «Свиньи Асала» по ближайшем рассмотрении тоже оказываются не столь уж таинственными. Они фигурируют в саге под названием «Судьба детей Турена»: «…их убивают каждую ночь, но на другой день находят живыми, и всякий, кто отведает их мяса, будет избавлен от всех недугов» [8]. Неясно, однако, что означают остальные предметы, хранящиеся в суме, и почему Мананнан носит с собой такую причудливую и разнородную коллекцию. Роберт Грейвс утверждает, что эти предметы символизируют буквы огамического алфавита [9]. Читатели «Белой богини», вероятно, сочтут его гипотезу тенденциозной, но из этого вовсе не следует, что она неверна. Грейвс обосновывает ее весьма убедительно, и никто еще не выдвинул другой теории, способной ее опровергнуть. Если он прав, то журавлиная сума подразумевает, что ее владелец, Мананнан, - покровитель учености. Уж нет ли за этим намека на то, что умение читать само по себе сродни волшебному фокусу?
Примечания
[1]. “Fate of the Sons of Usnach”. // Gregory, Lady Augusta. Cuchulain of Muirthemne: The Story of the Men of the Red Branch of Ulster. 1902; rpt. Gerrards Cross, Buckinghamshire: Colin Smythe, 1970, p. 99.
[2]. Cross, Tom Peete, and Clark Harris Slover. Ancient Irish Tales, 1936; rpt. Dublin: Figgis, 1969, pp. 591-594.
[3]. “Manannan” // Gregory, Lady Augusta. Gods and Fighting Men: The Story of the Tuatha De Danaan and of the Fianna of Ireland. 1904; rpt. Gerrards Cross, Buckinghamshire: Collin Smythe, 1970, pp. 96-97.
[4]. O’Grady, Standish Hayes, ed. & trans. Silva Gaedelicai, 2 vols., 1892; rpt. New York: Lemma, 1970, vol. II, pp. 321-324. Однако в народном варианте этой сказки старый нищий - эквивалент крестьянина-оборванца - оказывается на поверку не Мананнаном, а Энгусом (Jacobs, Joseph, rd.. Celtic Fairy Tales. London: David Nutt, 1892, p. 142).
[5]. Гоибниу - один из Туата Де Данаан, бог-кузнец. - Примеч. перев.
[6]. Лохланн (букв. «Страна озер») - название Норвегии у древних ирландцев. - Примеч. перев.
[7]. “The Crane-Bag”. // MacNeill, Eoin and Gerard Murphy, eds. & trans. Duanaire Finn: The Book of the Lays of Fionn, 3 vols. Irish Texts Society, Vols. VII, XXVIII, and XLIII. London and Dublin: Irish Texts Society, 1908-1954, vol. I, pp. 118-120.
[8]. Cross & Slover, p. 63.
[9]. “The Crane Bag”. // Graves, Robert. The Crane Bag and the Other Disputed Subjects. London: Cassell, 1969, pp. 1-8.
Перевод (с) Анна Блейз, 2011
Мананнан, потрясающий своим волшебным плащом между Кухулином и своей супругой, сидой Фанд (в смысле "ничего не было!") (работа Ивонны Гилберт):