Особенности работы петербургских ангелов
Этот портрет, я думаю, все знают (Рокотов, Александра Струйская).
А вот этот двор на Ваське, я думаю, даже в Петербурге мало кто знает. И чего тут, чесговоря, знать. Ужоснах Двор как двор. И даже если я вам скажу точный адрес, это ровно ничего не изменит.
Между тем именно в этот двор в 19 веке забрел однажды зимою в дымину пьяный поручик с типично русской фамилией Берг.
Вообще кабаков на Ваське всегда было не просто много, а заметно больше чем по одному на строение. Так что поручику было где употребить, а потом добавить, а потом заполировать. В общем, когда он кабак покинул, идти домой навстречу неудовольствию маменьки и папеньки Бергу сильно не хотелось. Нарываться на посты хотелось немногим больше. Так что Берг собрал волю в кулак и двинулся к приятелям через дворы.
Но поскольку потреблял, добавлял и полировал поручик с немецкой тщательностью и русским размахом, ушел он недалеко. Ровнехонько до сугроба под стеной в том самом дворе, что на фото выше. Тут, несмотря на крещенский мороз, Бергу стало хорошо, мягко и уютно, и он заснул.
Бывает. Ну, вытащили бы утром труп со счастливой улыбкой на лице и доложили по месту службы, а потом похоронили на Смоленском.
Ан нет.
Потому что именно в тот вечер, когда Берг доводил себя до кондиции, купецкая дочь Соловьева подралась с папенькой.
Строго говоря, папенька был отчим, но мужик нормальный, поэтому, женившись на матери девочки, падчерицу усыновил. А когда она вошла в возраст, стал пытаться устроить ее судьбу. Он ей и такого жениха. И такого жениха. Но поскольку девица в ходе получения образования подцепила социалистскую бациллу, она морщила нос и от женихов отказывалась.
Соловьев тем не менее не сдавался. И нашел падчерице совсем уж хорошего жениха. Тот был на восьмом десятке, дышал на ладан и владел приисками в Сибири. Иди замуж, сказал Соловьев, он до весны не дотянет, а ты останешься лучшей невестой в Петербурге. Вы сатрап, папенька! - вскричала девица и кинулась в рукопашную. А потом в чем была, в том и выскочила в ночь на крещенский мороз.
Однако морозу в общем и целом плевать, по каким причинам народ на него выскочил или там в сугробе улегся. Очень скоро легко одетая девица поняла, что была неправа, но сил особо двигаться уже не было. Правда, свет не без добрых людей, ее подобрали и отвезли в Благотворительное общество вспоможения бедным Андреевского прихода. А конкретно - в «приют для неизлечимо больных женщин, преимущественно дворянского происхождения, которые содержались бесплатно». Построили сей приют потомки той самой Александры Струйской, с которой написал свой шедевр Рокотов, и приютские здания образовывали тот самый двор, что на сделанной мною сегодня фотографии.
Бестолочь приняли, хоть она и не была дворянского происхождения, совершенно бесплатно откачали-согрели и послали за папенькой. В ответ неблагодарная девица решила, что жизнь ее теперь уж точно навсегда кончена, открыла окно третьего этажа и смело шагнула вперед в крещенский мороз (суицид дубль два, улучшенный вариант).
И вот тут становятся ясны некоторые особенности работы петербургских ангелов, потому что девица Соловьева с ювелирной точностью приземлилась на сладко спящего в сугробе поручика Берга.
Даже тщательная анестезия с полировкой не выдержала удара телом купецкой дщери (девушки тогда были вполне себе аппетитные, см. любое фото соответствующего периода). Поручик пробудился, ошеломился и сказал все, что он думает. А думал он, как всякий военный в сходной ситуации, исключительно на матерном и громко. В доме проснулись все жильцы (Благотворительное общество немножко зарабатывало на доме Струйских, сдавая дешевые квартиры) и пожелали разобраться в ситуации, а разобравшись - насладиться ею по полной.
Если вы уже немного почувствовали стиль петербургских ангелов, то понимаете, что именно в этот момент во двор прибыл папенька Соловьев. Как деловой человек, он немедля разрулил ситуацию, засунув в карету и мокрую дщерь, и громкого поручика, и покинул поле боя, оставив жильцов восторженно обсуждать и осуждать.
Через два месяца в Андреевском соборе поручик Берг, бросивший пить, и девица Соловьева, бросившая социалистские бредни, повенчались. Среди присутствующих были умиленные жильцы того самого двора, их знакомые, соседи, друзья и родственники, а также небезызвестный художник Крамской. Который, собственно, и сохранил для потомства эту поучительную историю.
Мораль: вот как надо правильно падать к ногам будущего спутника жизни! учись, Рочестер!
Так выпьем за многозадачность.
Петербургский ангел.