Роделинда, Большой театр, 15 12 15
О единстве и борьбе противоположностей или Роделинда vs Отец Фотий
Была на Роделинде. Премьера Большого театра, оперная, Гендель, постановка - европа-стайл, критикам по большей части нравится. Написала отзыв, но не выложила, наверное, от ощущения того, что я сама так и не поняла, как отнестись к этой вещи - и захватывающего и разочаровывающего в ней было достаточно. Одно дело - место этой постановки в оперном ландшафте Москвы, которое может оценить и посмаковать профессионал. И совсем другое - впечатление относительно неподготовленного зрителя, пришедшего «на оперу» в Большой театр.
Вроде бы барочная опера, исполненная целиком и с бережным отношением к изначальному музыкальному канону, которую в Москве и послушать больше негде - это услада для ушей и пиршество для изголодавшихся. Тем более, что певцы - специально приглашенные на эту постановку, и среди них особенно прекрасны редкие в наших краях срезу два контратенора в центральных партиях. Это шанс прочувствовать музыку Генделя и саму оперу в некоем приближении к первозданной органике прихотливого клавесинного барокко и шанс получить от этого удовольствие. Музыка воспринимается легко, несмотря на убийственную длину под четыре часа, это приятно, аутентично и увлекательно, за исключением вокальных стилевых нюансов, которые слышат специалисты.
Но там же есть еще и картинка! Наша уже ставшая перманентной боль - режиссерская трактовка классического музыкального произведения. Произведение начала XVIII века опять осовременено, на сей раз перенесено в Италию времен Муссолини. Визуализация - не болезненная, как в Пиковой Даме, и не убогая, как в Риголетто, что уже победа. Со своей внутренней органикой и искорками иронии, очень камерная и домашняя. Но совершенно не ассоциирующаяся с музыкой, своими прямыми обытовленными линиями не рифмующаяся с барочными золотыми завитушками, да и просто некрасивая.
Я могу понять, что постановщики не хотели ставить барокко «в лоб» - мало того, что «сейчас так не носят», так еще и очень тяжело придать действию динамику при таком диком сюжете и не менее диком количестве длинных статичных виртуозных арий. Решили снизить пафос иронией, обыграть любовные линии темой татуировок, заставили героев во время длинных арий занимать руки развешиванием распечатанных на ксероксе портретов, а ноги - упражнениями на беговых дорожках. Ну предположим.
Но зачем - ЗАЧЕМ??? - покои Роделинды, в которых происходит половина действия, должны выглядеть именно как общественный туалет с псивыми стенами и омерзительно загаженной белой кафельной плиткой? Зачем оголяться до пояса тенору во время исполнения виртуозной любовной арии? Да, я видела, что ему в это время делали татуировку перфоратором, но они видели его торс? Я слушаю прекраснейшую романтичную арию - и вынуждена смотреть на возрастное бледное неспортивное тело, вздрагивающее несовершенствами при наиболее извилистых пассажах. Один несчастный контратенор пропевает свои фиоритуры, кувыркаясь по беговым дорожкам, и мысли только о том, чтобы он не навернулся. Другой страдает по любимой «Глухой рокот ручьев и родников сливается с моим плачем» - в неоновом баре под неоновой же вывеской с огромными бутылками. И этот дешевый неон фатально не рифмуется с романтичными строками, даже в ироничном ключе. ЗАЧЕМ?
Собственно на отзыве про оперу я тут не хочу концентрироваться - в конце концов выложу, наверное, тот текст. А здесь я хотела сказать именно это - я не понимаю, почему «евро-традиция» требует, снижая немодный сегодня пафос классики, обязательно сжиматься в комок и, стесняясь показаться красивыми, уползать на помойку. И заталкивать высокую полетную музыку в нарочито приземленную, тесную, душную бытовую локализацию, которая музыке явно мала. Не говорю, что прочтение должно быть непременно нафталиновым каноном в камзолах и перьях, может быть очень широкий спектр интерпретаций, но хочу видеть режиссуру соразмерную музыке и просто получить удовольствие от спектакля во всех его аспектах - и в визуальном в том числе. Тем более - от спектакля, ядром которого является музыка, совершенно не вызывающая никаких туалетных ассоциаций.
Так что я расстроилась, что «даром преподаватели время со мною тратили», ничего я не восприняла из светлого и прогрессивного, к пониманию какового так жадно тянулась, и осталась ретроградом, дремучим зрителем с неразвитым вкусом, далеким от понимания европейских ценностей. Решила - «колхозу - колхозное», посыпала голову пеплом и включила с горя телевизор на проекте «Голос».
А там - в финал конкурса выходит еле поющий батюшка в рясе, обходящий по голосованию мирского и весьма вокально профессионального мальчика, которого прочили в победители проекта. Вы можете себе представить действующего монаха, под руководством Григория Лепса исполняющего «Монолог» Минкова на стихи Цветаевой? Тот, где «и зелень глаз моих, и нежный голос, и золото волос». «Золото», правда, не достигшему 30-летия батюшке заменили на «седину», и это был не единственный момент надругательства над оригиналом. Бедный отец Фотий, неопытный перформер с испуганным взглядом, бросивший все силы на выведение мелодии, не понимающий, не испытавший ни одну из эмоций, заложенных в стихах, обративший весь нехитрый посыл в «требование веры» с робким движением сжатого кулачка… собирает 80% зрительских голосов и выносит фаворита. И это все на эстрадном шоу, на вокальном проекте, где по идее должны отбирать будущее нашего шоу-бизнеса, а победителю положен концертный контракт и всяческое развлекательное мелькание на каналах. Действующему монаху, ага… Тут уж, как говорится, или … снимите, или … наденьте.
Вспомнила молодость, заглянула на канальный форум. Там - бои! Немало народу, конечно, кто тоже не может переварить такого поворота и считает, что победа в конкурсе дискредитирует и батюшку и конкурс. Но самое интересное - аргументация сторонников отца Фотия! А представьте, пишут они, что люди не следят пристально за конкурсом, что они не делают ставок и не торчат по форумам, разбирая вокальные данные участников. Они и за музыкой-то особо не следят. Просто приходят домой и, усталые от всей этой жизни и задолбанные агрессивной и бездарной эстрадой, включают телевизор. И вдруг видят там человека в рясе, чуждого грязи и агрессии, который поет о возвышенном, и становится им хорошо, и «мурашит», и разворачивается душа, и рука тянется проголосовать. И вот вам 80%. А уж какой он там певец, и что именно исполняет - так они и признают, что это им не важно. Им важно, чтобы было хорошо… Особенно вот это "мурашит" - бронебойный аргумент.
И я вдруг живо представила эту ситуацию, преломленную в театральные реалии, и ощутила себя таким критиком, свысока взирающим на поклонников батюшки. Когда профессиональное сообщество возмущаются отсутствию вкуса у зрителя и продвигает то, что считает прогрессивным, а зритель «голосует сердцем», и иногда выбирает такое, от чего у критиков волосы дыбом. Ну или хотя бы требует этого, когда его упорно кормят другим. Потому что критику важен профессионализм и развитие процесса. А зрителю главное - чтобы «было хорошо». С Генделем ли или с отцом Фотием, прости господи.
Но диалектика диалектикой, но именно моей душе нет успокоения: в театре - барокко в туалете, в телевизоре - ряса на эстрадном конкурсе. Края спектра довольны, а куда, спрашивается, крестьянину податься? Купить что ли, наконец, лыжи, дождаться снега, и - в лес, сливаться с природными началами. Злые вы. Уйду я от вас.
О единстве и борьбе противоположностей или Роделинда vs Отец ФотийБыла на Роделинде. Премьера Большого театра, оперная...
Опубликовано Анной Гурской 24 декабря 2015 г.
Была на Роделинде. Премьера Большого театра, оперная, Гендель, постановка - европа-стайл, критикам по большей части нравится. Написала отзыв, но не выложила, наверное, от ощущения того, что я сама так и не поняла, как отнестись к этой вещи - и захватывающего и разочаровывающего в ней было достаточно. Одно дело - место этой постановки в оперном ландшафте Москвы, которое может оценить и посмаковать профессионал. И совсем другое - впечатление относительно неподготовленного зрителя, пришедшего «на оперу» в Большой театр.
Вроде бы барочная опера, исполненная целиком и с бережным отношением к изначальному музыкальному канону, которую в Москве и послушать больше негде - это услада для ушей и пиршество для изголодавшихся. Тем более, что певцы - специально приглашенные на эту постановку, и среди них особенно прекрасны редкие в наших краях срезу два контратенора в центральных партиях. Это шанс прочувствовать музыку Генделя и саму оперу в некоем приближении к первозданной органике прихотливого клавесинного барокко и шанс получить от этого удовольствие. Музыка воспринимается легко, несмотря на убийственную длину под четыре часа, это приятно, аутентично и увлекательно, за исключением вокальных стилевых нюансов, которые слышат специалисты.
Но там же есть еще и картинка! Наша уже ставшая перманентной боль - режиссерская трактовка классического музыкального произведения. Произведение начала XVIII века опять осовременено, на сей раз перенесено в Италию времен Муссолини. Визуализация - не болезненная, как в Пиковой Даме, и не убогая, как в Риголетто, что уже победа. Со своей внутренней органикой и искорками иронии, очень камерная и домашняя. Но совершенно не ассоциирующаяся с музыкой, своими прямыми обытовленными линиями не рифмующаяся с барочными золотыми завитушками, да и просто некрасивая.
Я могу понять, что постановщики не хотели ставить барокко «в лоб» - мало того, что «сейчас так не носят», так еще и очень тяжело придать действию динамику при таком диком сюжете и не менее диком количестве длинных статичных виртуозных арий. Решили снизить пафос иронией, обыграть любовные линии темой татуировок, заставили героев во время длинных арий занимать руки развешиванием распечатанных на ксероксе портретов, а ноги - упражнениями на беговых дорожках. Ну предположим.
Но зачем - ЗАЧЕМ??? - покои Роделинды, в которых происходит половина действия, должны выглядеть именно как общественный туалет с псивыми стенами и омерзительно загаженной белой кафельной плиткой? Зачем оголяться до пояса тенору во время исполнения виртуозной любовной арии? Да, я видела, что ему в это время делали татуировку перфоратором, но они видели его торс? Я слушаю прекраснейшую романтичную арию - и вынуждена смотреть на возрастное бледное неспортивное тело, вздрагивающее несовершенствами при наиболее извилистых пассажах. Один несчастный контратенор пропевает свои фиоритуры, кувыркаясь по беговым дорожкам, и мысли только о том, чтобы он не навернулся. Другой страдает по любимой «Глухой рокот ручьев и родников сливается с моим плачем» - в неоновом баре под неоновой же вывеской с огромными бутылками. И этот дешевый неон фатально не рифмуется с романтичными строками, даже в ироничном ключе. ЗАЧЕМ?
Собственно на отзыве про оперу я тут не хочу концентрироваться - в конце концов выложу, наверное, тот текст. А здесь я хотела сказать именно это - я не понимаю, почему «евро-традиция» требует, снижая немодный сегодня пафос классики, обязательно сжиматься в комок и, стесняясь показаться красивыми, уползать на помойку. И заталкивать высокую полетную музыку в нарочито приземленную, тесную, душную бытовую локализацию, которая музыке явно мала. Не говорю, что прочтение должно быть непременно нафталиновым каноном в камзолах и перьях, может быть очень широкий спектр интерпретаций, но хочу видеть режиссуру соразмерную музыке и просто получить удовольствие от спектакля во всех его аспектах - и в визуальном в том числе. Тем более - от спектакля, ядром которого является музыка, совершенно не вызывающая никаких туалетных ассоциаций.
Так что я расстроилась, что «даром преподаватели время со мною тратили», ничего я не восприняла из светлого и прогрессивного, к пониманию какового так жадно тянулась, и осталась ретроградом, дремучим зрителем с неразвитым вкусом, далеким от понимания европейских ценностей. Решила - «колхозу - колхозное», посыпала голову пеплом и включила с горя телевизор на проекте «Голос».
А там - в финал конкурса выходит еле поющий батюшка в рясе, обходящий по голосованию мирского и весьма вокально профессионального мальчика, которого прочили в победители проекта. Вы можете себе представить действующего монаха, под руководством Григория Лепса исполняющего «Монолог» Минкова на стихи Цветаевой? Тот, где «и зелень глаз моих, и нежный голос, и золото волос». «Золото», правда, не достигшему 30-летия батюшке заменили на «седину», и это был не единственный момент надругательства над оригиналом. Бедный отец Фотий, неопытный перформер с испуганным взглядом, бросивший все силы на выведение мелодии, не понимающий, не испытавший ни одну из эмоций, заложенных в стихах, обративший весь нехитрый посыл в «требование веры» с робким движением сжатого кулачка… собирает 80% зрительских голосов и выносит фаворита. И это все на эстрадном шоу, на вокальном проекте, где по идее должны отбирать будущее нашего шоу-бизнеса, а победителю положен концертный контракт и всяческое развлекательное мелькание на каналах. Действующему монаху, ага… Тут уж, как говорится, или … снимите, или … наденьте.
Вспомнила молодость, заглянула на канальный форум. Там - бои! Немало народу, конечно, кто тоже не может переварить такого поворота и считает, что победа в конкурсе дискредитирует и батюшку и конкурс. Но самое интересное - аргументация сторонников отца Фотия! А представьте, пишут они, что люди не следят пристально за конкурсом, что они не делают ставок и не торчат по форумам, разбирая вокальные данные участников. Они и за музыкой-то особо не следят. Просто приходят домой и, усталые от всей этой жизни и задолбанные агрессивной и бездарной эстрадой, включают телевизор. И вдруг видят там человека в рясе, чуждого грязи и агрессии, который поет о возвышенном, и становится им хорошо, и «мурашит», и разворачивается душа, и рука тянется проголосовать. И вот вам 80%. А уж какой он там певец, и что именно исполняет - так они и признают, что это им не важно. Им важно, чтобы было хорошо… Особенно вот это "мурашит" - бронебойный аргумент.
И я вдруг живо представила эту ситуацию, преломленную в театральные реалии, и ощутила себя таким критиком, свысока взирающим на поклонников батюшки. Когда профессиональное сообщество возмущаются отсутствию вкуса у зрителя и продвигает то, что считает прогрессивным, а зритель «голосует сердцем», и иногда выбирает такое, от чего у критиков волосы дыбом. Ну или хотя бы требует этого, когда его упорно кормят другим. Потому что критику важен профессионализм и развитие процесса. А зрителю главное - чтобы «было хорошо». С Генделем ли или с отцом Фотием, прости господи.
Но диалектика диалектикой, но именно моей душе нет успокоения: в театре - барокко в туалете, в телевизоре - ряса на эстрадном конкурсе. Края спектра довольны, а куда, спрашивается, крестьянину податься? Купить что ли, наконец, лыжи, дождаться снега, и - в лес, сливаться с природными началами. Злые вы. Уйду я от вас.
О единстве и борьбе противоположностей или Роделинда vs Отец ФотийБыла на Роделинде. Премьера Большого театра, оперная...
Опубликовано Анной Гурской 24 декабря 2015 г.