Эмили Зина дайджест
Вот уже несколько недель подряд Эмили интересуется: когда же, наконец, настанет день её рождения? Завтра? Время в её представлении вообще делится на вчера (прошлое), сегодня (настоящее), и завтра (будущее). Всё, что было, и всё, что будет, равноудалено от точки, в которой мы существуем сейчас. Есть в этом сермяжная математическая правда: расстояние от А до Б теряет смысл when the dimensionality is high enough. Если человеческая жизнь - это траектория сквозь мультивселенную, обладающая некими конвергентными свойствами, то в начале пути, в первозданном хаосе, до бифуркаций - конечно, и не может быть никаких расстояний.
*
Эмили сворачивается тёплым клубочком у меня на руках, и я неожиданно для себя самой говорю вслух:
- Не торопись взрослеть. Побудь маленькой ещё немного. Когда ты вырастешь большая, я буду скучать по маленькой Эмили.
- I’ll grow so tall I’ll touch the ceiling! (Я вырасту до самого потолка!) - шутит дочь. Потом улыбается беспечно и добавляет:
- Don’t worry, mummy. I’ll still be small for a long, long time. (Не волнуйся, мама, я ещё долго-долго буду маленькой.)
Но я не волнуюсь. Я просто вижу, как идёт время. Я боюсь не успеть сделать янтарный слепок, недоварить своё вино из одуванчиков. Нет, не так: я просто знаю, что всё это никогда больше не повторится. У меня ностальгия по настоящему. Может быть, потому, что я недостаточно его вмещаю?
*
- Эмили…
- Я не Эмили! Я маленький рыжий котёнок!
- А где же Эмили?
- Она выросла. И вышла замуж. И уехала в Китай. У неё теперь есть свои собственные дети. И свой собственный муж, different from yours!
- А, понятно. Я завела котёнка, потому что мне стало одиноко без неё. Наверное, я стала старой бабушкой. И мои волосы поседели.
Эмили перестаёт улыбаться, разглядывает меня пристально. Спрашивает:
- You’re not that old yet, are you? (Ты же ещё не такая старая?)
- Нет, конечно. Пока ещё нет.
Она трогает мои волосы завороженно, как будто пытается представить их серебряными.
- Не волнуйся, Эмили. Я ещё долго-долго буду молодой. И волосы мои долго будут каштановыми!
Перед сном она снова спрашивает с тревогой:
- Ты ведь точно ещё не старая бабушка?
Точно-точно. Давай попробуем жить вечно?
*
Спорит с Грегом, кто из них дольше прожил на свете:
- I lived for one million thousand years!
Ну, за такой срок уже можно было покинуть самсару, я считаю.
*
Эмили догадалась, откуда берётся гром:
- Это два облака врезаются друг в друга!
*
- Пойду полежу, что-то у меня голова разболелась.
- Это потому, что ты много думаешь, мама. В твоей голове слишком много мыслей!
Снова в яблочко, дочь моя.
*
Поставили эксперимент: сводили меломанку-Эмили на концерт фортепианной музыки. Больше всего ей понравилось… хлопать в ладоши. Где-то в середине программы дочь забралась ко мне на руки и сладко уснула. Однако, после каждого номера продолжала аплодировать вместе со всеми, не просыпаясь и не открывая глаз.
*
Прихожу за Эмили в детский сад, в коридоре сталкиваюсь с малышом из её класса. “А где же Эмили?” - спрашиваю дружелюбно.
- Emily? She’s outside, probably doing something craaaaaazy!
Похоже, у кого-то репутация.
*
Про языки: Эмили говорит по-английски попеременно то с британским, то с американским акцентом (в садике полный интернационал). При желании может изобразить и русский акцент, причём весьма достоверно. Некоторое время назад она даже злоупотребляла этим трюком:
- Can I please have a strawberry?
- А по-русски можешь попросить, Эмили?
- Дай мне стробери, пожалуйста!
По-русски говорит изредка, скорее из исследовательского интереса, чем из необходимости или желания. Говорит, как иностранка: медленно и мучительно подбирая слова, стушевываясь, переходя на английский посередине предложения. Один звонок русской бабушки - и что-то активизируется, Эмили начинает пытаться. Через день интерес спадает. И так до бесконечности. Я раз или два спросила: понимает ли она, когда я разговариваю с ней по-русски? Когда читаю ей книги? Теперь она иногда проникновенно заглядывает мне в глаза и говорит (по-русски):
- Мама, я люблю тебя. Я понимаю!
Был вечер, когда Эмили вдруг заинтересовалась французским языком. С помощью гугло-переводчика выяснили, как сказать по-французски «мыло» и «ребёнок единорога». На следующий день интерес схлынул, но осадочек остался - Эмили, икнув или пукнув, извиняется теперь так: «Эскюзе муа!»
*
Эмили сворачивается тёплым клубочком у меня на руках, и я неожиданно для себя самой говорю вслух:
- Не торопись взрослеть. Побудь маленькой ещё немного. Когда ты вырастешь большая, я буду скучать по маленькой Эмили.
- I’ll grow so tall I’ll touch the ceiling! (Я вырасту до самого потолка!) - шутит дочь. Потом улыбается беспечно и добавляет:
- Don’t worry, mummy. I’ll still be small for a long, long time. (Не волнуйся, мама, я ещё долго-долго буду маленькой.)
Но я не волнуюсь. Я просто вижу, как идёт время. Я боюсь не успеть сделать янтарный слепок, недоварить своё вино из одуванчиков. Нет, не так: я просто знаю, что всё это никогда больше не повторится. У меня ностальгия по настоящему. Может быть, потому, что я недостаточно его вмещаю?
*
- Эмили…
- Я не Эмили! Я маленький рыжий котёнок!
- А где же Эмили?
- Она выросла. И вышла замуж. И уехала в Китай. У неё теперь есть свои собственные дети. И свой собственный муж, different from yours!
- А, понятно. Я завела котёнка, потому что мне стало одиноко без неё. Наверное, я стала старой бабушкой. И мои волосы поседели.
Эмили перестаёт улыбаться, разглядывает меня пристально. Спрашивает:
- You’re not that old yet, are you? (Ты же ещё не такая старая?)
- Нет, конечно. Пока ещё нет.
Она трогает мои волосы завороженно, как будто пытается представить их серебряными.
- Не волнуйся, Эмили. Я ещё долго-долго буду молодой. И волосы мои долго будут каштановыми!
Перед сном она снова спрашивает с тревогой:
- Ты ведь точно ещё не старая бабушка?
Точно-точно. Давай попробуем жить вечно?
*
Спорит с Грегом, кто из них дольше прожил на свете:
- I lived for one million thousand years!
Ну, за такой срок уже можно было покинуть самсару, я считаю.
*
Эмили догадалась, откуда берётся гром:
- Это два облака врезаются друг в друга!
*
- Пойду полежу, что-то у меня голова разболелась.
- Это потому, что ты много думаешь, мама. В твоей голове слишком много мыслей!
Снова в яблочко, дочь моя.
*
Поставили эксперимент: сводили меломанку-Эмили на концерт фортепианной музыки. Больше всего ей понравилось… хлопать в ладоши. Где-то в середине программы дочь забралась ко мне на руки и сладко уснула. Однако, после каждого номера продолжала аплодировать вместе со всеми, не просыпаясь и не открывая глаз.
*
Прихожу за Эмили в детский сад, в коридоре сталкиваюсь с малышом из её класса. “А где же Эмили?” - спрашиваю дружелюбно.
- Emily? She’s outside, probably doing something craaaaaazy!
Похоже, у кого-то репутация.
*
Про языки: Эмили говорит по-английски попеременно то с британским, то с американским акцентом (в садике полный интернационал). При желании может изобразить и русский акцент, причём весьма достоверно. Некоторое время назад она даже злоупотребляла этим трюком:
- Can I please have a strawberry?
- А по-русски можешь попросить, Эмили?
- Дай мне стробери, пожалуйста!
По-русски говорит изредка, скорее из исследовательского интереса, чем из необходимости или желания. Говорит, как иностранка: медленно и мучительно подбирая слова, стушевываясь, переходя на английский посередине предложения. Один звонок русской бабушки - и что-то активизируется, Эмили начинает пытаться. Через день интерес спадает. И так до бесконечности. Я раз или два спросила: понимает ли она, когда я разговариваю с ней по-русски? Когда читаю ей книги? Теперь она иногда проникновенно заглядывает мне в глаза и говорит (по-русски):
- Мама, я люблю тебя. Я понимаю!
Был вечер, когда Эмили вдруг заинтересовалась французским языком. С помощью гугло-переводчика выяснили, как сказать по-французски «мыло» и «ребёнок единорога». На следующий день интерес схлынул, но осадочек остался - Эмили, икнув или пукнув, извиняется теперь так: «Эскюзе муа!»