Glitter and dust
Старшая сестра пишет со смехом на фейсбуке: в Греции пошёл-таки снег, стоило тебе уехать! В Афинах ожидают минус двадцать. Отвечаю: по мою душу он пошёл, не иначе. В пику Фоме неверующему. Отличный ход, вселенная!
Афины перестали мне сниться, но не идут из головы. Кажется, я всё это уже рассказала в комментах, но повторюсь: это город-головоломка, герметичный, отполированный ступнями туристских сандалий до блеска, до гладкой, коричневой поверхности жареного каштана - но всё же не впускающий чужаков внутрь, требующий пароля, ключа, проводника, волшебного помощника. Нить Ариадны натянута вдоль каждой улицы, бери и следуй, но дёрни за неё неосторожно - останешься с оборванным концом. Если Москве нужен некромант, то Афинам - археолог, потому что призраки и не думали уходить на покой - вот они, витают в воздухе, пьют кофе в придорожных харчевнях, продают оливковое масло втридорога. Но ты попробуй прочитай между ионических колонн и иронических строчек - суть, и истину, и жизнь. Я ходила по Афинам, а Афины уходили у меня из-под ног.
Наверное, вы уже всё поняли о моём отношении к античности: восторг варвара, память европейца. Это - слишком большое и слишком древнее, чтобы быть по праву моим. Слишком древнее даже для афинян: кажется, храм Зевса строили всё же Атланты, ушедшие под воду, через Стикс, в пучину Ионического, Эгейского ли моря - до конца времён. Всё это существует так давно, что уже не принадлежит нам - то есть не принадлежит никому. Но - вот портик Дома Культуры "Октябрь", колонны, между которых мы бегаем и играем в прятки; белые ротонды вдоль набережной, дикие яблоки, с лёгким стуком падающие под ноги; дорические проёмы сталинских окон, их треугольные верхушки, которые видишь, выбежав на балкон. Колоннады имперского Петербурга, колоннады советской Москвы, колоннады Президентского дворца в Претории - бесконечные копии, копии копий, отпечатывающиеся в голове белым геометрическим рядом. Каменные деревья, ровным лесом растущие к небу. Универсальные, простые, чистые формы, просторные, как белый лист бумаги. Какое-то первичное знание о красоте, интуиция золотого сечения, человеческая жажда структуры. И всё это - во мне, и - в каждом. Наконец-то встретившись с оригиналом, робеешь - и радуешься, хочется погладить его рукой, прежде чем снова уйти в свой европейский мир бесконечных отражений.
Призраки чистых форм выпрыгивают на тебя из-за каждого поворота. В центре, в окрестностях, да вообще всюду - старые камни старого города, и совсем молодые люди, распивающие тут же пиво. Потому что история не канула в Лету, смоковница не засохла, а знай себе наращивает новые круги - вокруг старых, столетних, тысячелетних - какая разница дереву?
А современность показалась мне очень ироничной, немного тоскливой, но по-южному витальной, любящей жизнь и дешёвое вино. Когда нарядные магазины в центре Афин закрывают металлические веки дверей, видишь иное лицо города: злое, шутовское, расписанное граффити. Кажется, что Афины показывают тебе язык, стоит только отвернуться.
Т., прилетевший в Афины из Америки, поселился в другой гостинице, на самом верхнем этаже, и обнаружил в номере бутылку вина за счёт заведения. На второй день докладов наша компания завалилась к нему в гости - пить вино на балконе, разговаривать, разглядывать ночной город.
То самое кафе с идеальным горячим шоколадом. На столике рядом с нашим стояла табличка: "Зарезервировано." Один из стульев был чуть отодвинут, и на нём, свернувшись уютным калачиком, спал большой рыжий кот. Зарезервировано для любимого хозяйского кота - догадались мы.
Ну, а таких видов много не бывает. Сияние!
Афины перестали мне сниться, но не идут из головы. Кажется, я всё это уже рассказала в комментах, но повторюсь: это город-головоломка, герметичный, отполированный ступнями туристских сандалий до блеска, до гладкой, коричневой поверхности жареного каштана - но всё же не впускающий чужаков внутрь, требующий пароля, ключа, проводника, волшебного помощника. Нить Ариадны натянута вдоль каждой улицы, бери и следуй, но дёрни за неё неосторожно - останешься с оборванным концом. Если Москве нужен некромант, то Афинам - археолог, потому что призраки и не думали уходить на покой - вот они, витают в воздухе, пьют кофе в придорожных харчевнях, продают оливковое масло втридорога. Но ты попробуй прочитай между ионических колонн и иронических строчек - суть, и истину, и жизнь. Я ходила по Афинам, а Афины уходили у меня из-под ног.
Наверное, вы уже всё поняли о моём отношении к античности: восторг варвара, память европейца. Это - слишком большое и слишком древнее, чтобы быть по праву моим. Слишком древнее даже для афинян: кажется, храм Зевса строили всё же Атланты, ушедшие под воду, через Стикс, в пучину Ионического, Эгейского ли моря - до конца времён. Всё это существует так давно, что уже не принадлежит нам - то есть не принадлежит никому. Но - вот портик Дома Культуры "Октябрь", колонны, между которых мы бегаем и играем в прятки; белые ротонды вдоль набережной, дикие яблоки, с лёгким стуком падающие под ноги; дорические проёмы сталинских окон, их треугольные верхушки, которые видишь, выбежав на балкон. Колоннады имперского Петербурга, колоннады советской Москвы, колоннады Президентского дворца в Претории - бесконечные копии, копии копий, отпечатывающиеся в голове белым геометрическим рядом. Каменные деревья, ровным лесом растущие к небу. Универсальные, простые, чистые формы, просторные, как белый лист бумаги. Какое-то первичное знание о красоте, интуиция золотого сечения, человеческая жажда структуры. И всё это - во мне, и - в каждом. Наконец-то встретившись с оригиналом, робеешь - и радуешься, хочется погладить его рукой, прежде чем снова уйти в свой европейский мир бесконечных отражений.
Призраки чистых форм выпрыгивают на тебя из-за каждого поворота. В центре, в окрестностях, да вообще всюду - старые камни старого города, и совсем молодые люди, распивающие тут же пиво. Потому что история не канула в Лету, смоковница не засохла, а знай себе наращивает новые круги - вокруг старых, столетних, тысячелетних - какая разница дереву?
А современность показалась мне очень ироничной, немного тоскливой, но по-южному витальной, любящей жизнь и дешёвое вино. Когда нарядные магазины в центре Афин закрывают металлические веки дверей, видишь иное лицо города: злое, шутовское, расписанное граффити. Кажется, что Афины показывают тебе язык, стоит только отвернуться.
Т., прилетевший в Афины из Америки, поселился в другой гостинице, на самом верхнем этаже, и обнаружил в номере бутылку вина за счёт заведения. На второй день докладов наша компания завалилась к нему в гости - пить вино на балконе, разговаривать, разглядывать ночной город.
То самое кафе с идеальным горячим шоколадом. На столике рядом с нашим стояла табличка: "Зарезервировано." Один из стульев был чуть отодвинут, и на нём, свернувшись уютным калачиком, спал большой рыжий кот. Зарезервировано для любимого хозяйского кота - догадались мы.
Ну, а таких видов много не бывает. Сияние!