Strange attractors of dynamical systems
Я видела в магазине круглобокие оранжевые тыквы: пришло время северной солидарности и всеобъятной тьмы. В ночь ушёл мой верный электронный друг, рабочий ноутбук Перегрин, объявив операционную систему нелегальной и заменив сталенхаговские фоны непроницаемым чёрным. Что ж, уместно.
Африканский весенний самайн припорошен лиловыми цветами джакаранды, она засыпает универский кампус, скользит под ногами, как листья осенью, и пахнет сладким и прелым. Кампус нынче мёртв, и это лучше, чем в соседнем Йоханнесбурге, где война, пожары, тлен и безысходность. Будущее по-октябрьски превращается в мираж, из-под джакарандового ковра вылетают злые пчёлы - где и краски, как не здесь, где и сгинуть, как не в осень? Мне снится воображаемый Лондон, сделанный из поездов и букинистических магазинов, а наяву тем временем идёт дождь - впервые за полгода. Кажется, нет звука лучше, чем грозовые раскаты на границе сознания.
Холмы распахнуты, границы открыты, скоро в нашу долину фей прилетит Фён - горный ветер самоубийц, а следом за ним - юго-восточный Капский Доктор, рассеивающий смог в умах и в небе. Но до этого ещё надо дожить, не растеряв по дороге всё, что имеешь. Я купила цветную пряжу - зелёный, бирюзовый, розовый, лимонно-жёлтый - сплошь небесные оттенки - и вяжу треугольный шарф на блестящих спицах. Каждый новый ряд - длиннее предыдущего, здесь мне видится метафора, которую я не могу поймать.
Приезжала сестра Ольга, распахнула мой покинутый платяной шкаф, нашла в нём ворох длинных платьев и армию скелетов. Мы вытаскивали скелеты по одному и бережно перемывали им косточки. Начищенные до блеска и до бела, скелеты отправлялись обратно в шкаф - рассортированные по росту и форме челюсти, в идеальном порядке. Нет, всё-таки иные вещи - непреходящи.
В разгар студенческой смуты, повергающей меня в уныние и тщету, к нам на департамент приехал чех Михал - поговорить о хаотических системах в роевых алгоритмах. Нет более актуальной темы в современной математике, скажу я вам! Псевдо-случайность, подчинённая невидимому паттерну. Сверх-чувствительность к вводным. Кинь кости - и уступи место формуле. А я всегда говорила, что судьба по сути своей фрактальна. Наверное, и фатализм - ни что иное, как верность математике.
Приезжай к нам в Злин, говорит Михал. Ещё бы не приехать, говорю я, был бы грант. И думаю о Маше mara_petite, потому что именно с ней у меня ассоциируется Чехия - лесная, сказочная, полная красивых людей и карманных вселенных. Мне ужасно нравятся такие линзы, сделанные из любви и субъективности - это самые розовые в мире очки, только они и спасают глаза от слепоты, а мозг - от радиации. На прощание Михал вытаскивает из рюкзака что-то плюшевое и протягивает мне, я смеюсь от немедленного узнавания: Крот в городе! Помните такую книгу? Детство, детство, детство сыплется на меня с неба. Сиреневые цветы джакаранды - это тоже оно.
Африканский весенний самайн припорошен лиловыми цветами джакаранды, она засыпает универский кампус, скользит под ногами, как листья осенью, и пахнет сладким и прелым. Кампус нынче мёртв, и это лучше, чем в соседнем Йоханнесбурге, где война, пожары, тлен и безысходность. Будущее по-октябрьски превращается в мираж, из-под джакарандового ковра вылетают злые пчёлы - где и краски, как не здесь, где и сгинуть, как не в осень? Мне снится воображаемый Лондон, сделанный из поездов и букинистических магазинов, а наяву тем временем идёт дождь - впервые за полгода. Кажется, нет звука лучше, чем грозовые раскаты на границе сознания.
Холмы распахнуты, границы открыты, скоро в нашу долину фей прилетит Фён - горный ветер самоубийц, а следом за ним - юго-восточный Капский Доктор, рассеивающий смог в умах и в небе. Но до этого ещё надо дожить, не растеряв по дороге всё, что имеешь. Я купила цветную пряжу - зелёный, бирюзовый, розовый, лимонно-жёлтый - сплошь небесные оттенки - и вяжу треугольный шарф на блестящих спицах. Каждый новый ряд - длиннее предыдущего, здесь мне видится метафора, которую я не могу поймать.
Приезжала сестра Ольга, распахнула мой покинутый платяной шкаф, нашла в нём ворох длинных платьев и армию скелетов. Мы вытаскивали скелеты по одному и бережно перемывали им косточки. Начищенные до блеска и до бела, скелеты отправлялись обратно в шкаф - рассортированные по росту и форме челюсти, в идеальном порядке. Нет, всё-таки иные вещи - непреходящи.
В разгар студенческой смуты, повергающей меня в уныние и тщету, к нам на департамент приехал чех Михал - поговорить о хаотических системах в роевых алгоритмах. Нет более актуальной темы в современной математике, скажу я вам! Псевдо-случайность, подчинённая невидимому паттерну. Сверх-чувствительность к вводным. Кинь кости - и уступи место формуле. А я всегда говорила, что судьба по сути своей фрактальна. Наверное, и фатализм - ни что иное, как верность математике.
Приезжай к нам в Злин, говорит Михал. Ещё бы не приехать, говорю я, был бы грант. И думаю о Маше mara_petite, потому что именно с ней у меня ассоциируется Чехия - лесная, сказочная, полная красивых людей и карманных вселенных. Мне ужасно нравятся такие линзы, сделанные из любви и субъективности - это самые розовые в мире очки, только они и спасают глаза от слепоты, а мозг - от радиации. На прощание Михал вытаскивает из рюкзака что-то плюшевое и протягивает мне, я смеюсь от немедленного узнавания: Крот в городе! Помните такую книгу? Детство, детство, детство сыплется на меня с неба. Сиреневые цветы джакаранды - это тоже оно.