Apple, a pear, a plum, and a cherry, any good thing to make a soul merry
Я знаю, почему пошел дождь: кто-то раздавил лягушку. Я аккуратно обошла трупик лягушонка, пробираясь давеча на работу в резиновых сапогах (серые, бабушкины, чуть выше щиколотки, made in Japan, и какой же, доложу я вам, кайф - топать прямо сквозь лужу! Почти как ходить по воде.) Жить в России счастливо получается хотя бы потому, что здесь получается быть персонажем. Я почти слышу, как там чиркают пером. Нашла у бабушки в шкафу черный бархатный берет - почти как у Бердяева. Нашла Рильке на букинистическом развале - того самого, которого забыла в норвежском автобусе.
А где я, собственно, нашла букинистический развал? Правильно - там, куда звала вас так настырно и яростно! Повторюсь, но - оно оказалось именно таким, как я думала. Неизвестный молодой человек, раскланявшийся со мной, как со старой знакомой. Сережки с кофейными зернами, которые мне продали на двадцать рублей дешевле означенной цены - за красивые глаза и милую беседу. Дуэт "Ойфн Вег", который сделал мне акустическую сцену. Стихи со сцены: привычно избегать дорожного движения и тлена - я переврала, но чье это? Ясноглазый продавец литературных журналов. Вегетарианский шоколадный кекс, посыпанный орешками. Книги, конечно - трижды исчерпанный лимит на покупку книг, набитый рюкзак - я знала, куда еду, что уж. А вот Гессе достался мне бесплатно - с легкой руки aldanare. Тари вообще светится, у нее какая-то специальная лампочка внутри - у меня получалось только туповато бродить за ней вслед, любоваться, чуять запахи - переплета, бумаги, прачечной, сладкого кофе. Тари поцеловала меня в щеку, когда мы прощались, и я отправилась в запонтованное художническое кафе - кушать суп-крем из белых грибов и рассуждать о летающих мозгах. Елена Михайловна, спасибо - с вами очень хорошо. Мне вообще хорошо. Очень.
Потом был экспресс, вильнувший мне хвостом, и Федор Михайлович, не последовавший его примеру, и следующая электричка, домчавшая нас в Солярис сквозь смех и солнце.
И еще. У меня теперь есть значок с иероглифом, ловко описывающим добрую половину всей моей развеселой жизни. Собственно, вот:
А где я, собственно, нашла букинистический развал? Правильно - там, куда звала вас так настырно и яростно! Повторюсь, но - оно оказалось именно таким, как я думала. Неизвестный молодой человек, раскланявшийся со мной, как со старой знакомой. Сережки с кофейными зернами, которые мне продали на двадцать рублей дешевле означенной цены - за красивые глаза и милую беседу. Дуэт "Ойфн Вег", который сделал мне акустическую сцену. Стихи со сцены: привычно избегать дорожного движения и тлена - я переврала, но чье это? Ясноглазый продавец литературных журналов. Вегетарианский шоколадный кекс, посыпанный орешками. Книги, конечно - трижды исчерпанный лимит на покупку книг, набитый рюкзак - я знала, куда еду, что уж. А вот Гессе достался мне бесплатно - с легкой руки aldanare. Тари вообще светится, у нее какая-то специальная лампочка внутри - у меня получалось только туповато бродить за ней вслед, любоваться, чуять запахи - переплета, бумаги, прачечной, сладкого кофе. Тари поцеловала меня в щеку, когда мы прощались, и я отправилась в запонтованное художническое кафе - кушать суп-крем из белых грибов и рассуждать о летающих мозгах. Елена Михайловна, спасибо - с вами очень хорошо. Мне вообще хорошо. Очень.
Потом был экспресс, вильнувший мне хвостом, и Федор Михайлович, не последовавший его примеру, и следующая электричка, домчавшая нас в Солярис сквозь смех и солнце.
И еще. У меня теперь есть значок с иероглифом, ловко описывающим добрую половину всей моей развеселой жизни. Собственно, вот: