К прогулке по Еврейскому кварталу в четверг
Когда 12 лет назад мы приехали в Будапешт, Еврейский квартал только-только начал превращаться в квартал вечеринок, Тусовочный квартал. Первые впечатления для колонки на сайте журнала GEO.
«РОМКОЧМА» - ТАК ОНИ НАЗЫВАЮТСЯ. Днём их не разглядеть и не заметить.
Тянется вдоль улицы ряд домов, построенных в позапрошлом веке ещё, при Франце Иосифе, вплотную друг к другу, одним сплошным кварталом от перекрёстка до перекрёстка. В нижних этажах по большей части магазинчики или парикмахерские. Вот индийский вегетарианский ресторан, вот приёмная дантиста, вот мастерская по ремонту велосипедов, вот ворота закрытые. И в следующем доме - тоже ворота закрытые.
Правильно: ещё не вечер. Откроются они после полудня, часа в два, в четыре. И будут открыты до рассвета. Это молодёжные клубы с пивом и музыкой. Ромкочмы, если по-венгерски.
В новостройках они невозможны. Нужен именно такой старый город, с плотной, кварталами, застройкой - как на Петроградской стороне в Петербурге. Дома должны примыкать вплотную друг к другу, как зубы, как ягоды в виноградной грозди, а не стоять одинокими башнями посреди пространства, как это стало повсеместно обычным после Ле Корбюзье. Без пустот, сплошным фасадом, так, чтобы всем было очевидно: город - большое каменное тело…
Но тело это старое, хорошо пожившее, а значит утраты и руины в нем неизбежны. Где-то дом состарился настолько, что жить в нем уже нельзя - стоят вокруг двора каменные стены, смотрят пустыми окнами квартир сквозь кружевные перила галерей. Где-то нет и самого дома после бомбёжек 1944-1945, только тёмные следы на стенах домов-соседей - здесь была крыша, здесь световой колодец…
В такие пустоты город и запускает молодёжь. И молодёжь обживает их, украшая по собственному вкусу и по карману. На стены - плакаты, или зонтики россыпью, или живопись высотой в десяток метров. Во двор - столики. У задней стены пристроится барная стойка, сцена, пульт диджея - что там ещё нужно для счастья в двадцать лет?
Но это Будапешт, а значит, здесь будет своя атмосфера, свой дух, который не спутать ни с чем. На стойке будут стоять в ряд прикрученные к столешнице старые мясорубки десяти разных фасонов. Дверной проем весь покроется эмалированными табличками с прежними названиями улиц. Из-под галерей будут свисать композиции из раскрашенных в разные цвета велосипедов, венских стульев и чугунных кружевных опор от швейных машинок «Зингер». Над столиками, вперемешку с потемневшими ещё до Второй мировой войны зеркалами и живописью в золочёных рамах обнаружится распластанный по стене, поверх жёлтого кирпича с остатками серой штукатурки, как шкура неизвестного зверя, остов рояля.
Это Будапешт. Здесь «старое» вовсе не означает «никому не нужное», а «новое» вовсе не требует для себя чистого листа. С чистого листа здесь не начинают - предпочитают наращивать новое вокруг старого, вплетать одно в другое. Как в живой природе, где старый лист соседствует с новым, увядший цветок - со свежим бутоном, засохшая ветка с веткой зеленеющей.
Ромкочма Sufni G'ART'N (на её месте сейчас Instant-Fogas - АЧ) занимает и двор, и остатки корпусов вокруг двора на улице Акации. В середине тянется к небу здоровенный ясень, похоже, тоже помнящий Австро-Венгрию. А под ним - пластмассовый «Трабант», то самый, восточногерманский, микролитражный, из пятидесятых; целехонький, но раскрашенный. Вокруг разноцветные столики. Гул голосов, будто море шумит. Музыка, но стены не сотрясаются. Атмосфера пятничная, свободно-расслабленная, чуть хмельная и совсем не агрессивная. Такая, какая и должна быть в хорошем городе в хорошие времена.
Как тут бывало в другие времена, специально напоминать никому не надо: стены сами напомнят. Здесь не всегда штукатурка со стен осыпалась от старости. Иногда - от пулемётных очередей. На стене висят фотографии улицы Акации в разные годы. Слева - прадедушкины времена: автомобили начала века, господа в шляпах. Справа - родительская эпоха: мини-юбки, мопеды и гитары. Посередине - 1956-й.
Это город. Он бывает разгневанным и буйным. Иногда. Бывает доброжелательным и мирным - в обычное, нормальное, не нуждающееся в революциях время. Он хранит свои состарившиеся трамваи, дома и храмы. И с лёгкостью находит новое место для древних стульев, комодов и швейных машинок «Зингер».
Так что надо выучить новое слово. Romkocsmа: «ром» - от слова «руина», «разрушение», «кочма» - то же, что «корчма» в языках-соседях. Получается «ромкочма». Стоит запомнить. Пригодится.
фото: Максим Гурбатов