Предпраздничное...
Двадцать дней, как плыли каравеллы,
Встречных волн проламывая грудь;
Двадцать дней, как компасные стрелы
Вместо карт указывали путь
12 апреля 1961 года, в 9 часов 07 минут, с космодрома Байконур стартовала ракета «Восток» с одноименным космическим кораблем в качестве полезной нагрузки. Пилотом этого космического корабля был советский летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин. Именно этот момент стал началом новой эры в истории человечества - эры освоения космоса. Какое-то время казалось, что именно космическое развитие стало главным трендом человечества, оттеснившем на второй план все остальное, включая войну. И что в будущем самое важное - это высадка человека на Луну, а затем и на Марс (в последующим освоением данных планет). И что цветущие на Марсе яблони - это самая ближайшая реальность.
Но, к сожалению, получилось совершенно по иному, и вместо марсианских яблок мы получили - в самом лучшем случае, «яблочный» айфон. ( А в худшем - публичное отрезание головы за неправильную трактовку священных книг.) А главное -подавляющее количество людей уверенно в том, что именно этот - «айфонно-фундаменталистский» путь и есть настоящее предназначение человечества, а Космос - так, случайность или даже злой умысел. (Самое смешное, что сторонники «айфонов», и сторонники отрезания голов враждебны друг другу, но в своем отрицании космической экспансии они проявляют удивительное единство). И следовательно, никакого освоения Космоса не будет. По крайней мере, в ближайшее время - наиболее «прогрессистская» часть «современных космофобов» принимает космические полеты в некоем будущем, когда они станут много проще и дешевле. А пока строятся теории, показывающие неэффективность космических ракет и невозможность межпланетных перелетов, а так же полную их бессмысленность.
Так что придется, в самом лучшем случае, подождать какого-то «чуда». Ну, скажем, пока не придумают «антигравитацию. А сэкономленные на космосе средства можно пустить… Ну, тут все зависит от конкретной точки зрения, например, это может быть развитие «духовности» или охрана окружающей среды. Или, например. построение идеального варианта «виртуальной реальности» (такая т.з. была популярна в 1990 годы). Или на истребление всех неверных… Ну ладно, многое на что. Но только на неэффективное и дорогое освоение космического пространства. При этом признание неверности выбранного пути стало нормой даже у части «космофилов» - они считают, что если бы не «тоталитарные режимы», то путь в космос был бы проще и быстрее. В общем-то, современный человек практически уверен, что только невежество и гордыня его предков позволила прийти к столь странному решению, как освоение космоса. По крайней мере, до изобретения антигравитации…
Однако на самом деле, подобное представление о какой-то технологии, как о лишней и ненужной, не является «чистым изобретением» нашего времени. Напротив, мы имеем дело с ситуацией, типичной для определенных этапов человеческого развития, с ситуацией, аналоги которой мы уже встречали в истории. Чтобы понять истоки нынешней «космофобии» и «космофилии», следует заглянуть назад примерно на 500 лет…
* * *
Итак, за 499 лет до старта «Востока, 12 мая 1492 года, три каракки: «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья», вышли из испанского города Палос-де-ла-Фронтера и направились в направлении Канарских островов. Прибыв туда и пополнив запасы, 2 августа того же 1492 года, эти корабли пошли далее на Запад, в том направлении, в котором никто еще не плавал. Вел эту небольшую экспедицию итальянский мореплаватель Cristoforo Colombo, который, известен нам всем под именем Христофора Колумба. Что было с Колумбом дальше - наверное, объяснять не требуется. Однако нам наиболее интересно не то, что случилось потом, а то, что было до этого.
А именно - то, что до начала своего знаменитого плавания, Кристофор Колумб более 15 лет добивался организации этой экспедиции.
Идея о возможности достижения столь желанной Индии через движение на Запад, возникла у итальянского морехода еще 1475 году - именно в это время он попытался предложить данный вариант в своей родной Генуе. Но генуэзцы отнеслись к данному предложению более чем холодно. Тогда Коломбо обратился к правителю тогдашней «владычицы морей» - португальскому королю Жуану II. Уж этот-то монарх, по идее, должен был оценить предложение пылкого генуэзца. Португальский король был большим «фанатом» мореплавания, недаром именно он способствовал плавания Бартоломео Диаша, обогнувшего Африку и открыть морской путь на Восток. Но и тут удача не способствовала будущему герою. После долгого изучения проекта он был отвергнут - португальцы сочли данный путь слишком рискованным.
К счастью, Колумб оказался настырным малым - и обратился к третьей стране, которую могло бы заинтересовать данное предложение. К Испании. Впрочем, можно сказать, что Колумб вообще обращался ко всем властительным особам, до которых мог «дотянуться» - например, он послал предложение к королю Англии Генриху VII. Но ни один из последних не высказывал особого энтузиазма по отношению к планируемой экспедиции. Это можно сказать и про испанских королей, которым Колумб представил свой проект еще в 1486 году. Но лишь после взятия Гранады и начавшегося на этой почве национального подъема, решение об организации экспедиции было принято. Однако и на этом этапе дело было далеко не однозначное: скажем, большую часть средств Колумб должен был найти сам. Для небогатого генуэзца, это была неподъемная сумма. К счастью, помимо испанских монархов он сумел заинтересовать своей идеей еще и испанского судовладельца Мартина Алонсо Пинсона. Который не только предоставил Колумбу свой корабль - знаменитую «Нинью», но и ссудил его деньгами.
И только после этого мореплаватель смог отплыть в свою знаменитую экспедицию. Его пятнадцатилетние мытарства в поиске средств показывают, насколько дорогостоящим было в это время «океанское мореплавание». Настолько дорогостоящим, что даже такие владетельные господа, как испанские или португальские короли, отнюдь не горели желанием потратить свои средства на сулящую будущие богатства экспедицию. Но для полного понимания ситуации следует привести еще одну цифру. Это - тоннаж отправленных с Колумбом судов. Итак, водоизмещение знаменитой каракки «Санта-Марии», вошедшей навечно в мировую историю, составляло 200 тонн. Каравеллы «Нинья» и «Пинта» имели водоизмещение в 100 тонн. Для сравнения - подобное водоизмещение имеет речной прогулочный теплоход типа «Москва», а знаменитый бриг «Меркурий» имел водоизмещение 445 тонн - т.е., больше, чем все суда колумбовой экспедиции. При этом экипаж «Санта-Марии» составлял 40 человек, «Ниньи» с «Пинтой» - по 20.
Как можно увидеть, параметры судов более чем скромные. И, тем не менее, стоимость подобной экспедиции оказалась весьма серьезной - настолько, что решение о посылке кораблей по непроверенному маршруту принималось долго и мучительно. Это показывает очень важную особенность средневекового общества: трудность в реализации того, что хоть немного выходило за рамки обыденных действий. Несмотря на более чем скромные размеры тех судов, что отплыли в 1492 году на Запад (длина «Санта-Марии» не превышала 25 метров, «Пинта» и «Нинья» еще меньше), ценность их была весьма высока - для того, чтобы риск их потерять мог перевесить все блага от открытия морского пути в «Страну пряностей».
* * *
Подобная мысль может показаться странной - ведь поздние Средние века, как не крути, не были временем полной тьмы. Человеческое знание развивалось, уже работали старейшие европейские университеты (например, Сорбонна была открыта в 1215 году), строились прекрасные здания, писались философские трактаты. Позднесредневековые ремесленники изготавливали всевозможные изделия восхитительной красоты и сложности - доспехи, мечи, украшения того времени до сих пор поражают нас в музеях. Да и корабли, как не удивительно, прекрасно плавали по морям. Более того, существовали целые торговые республики, вся экономика которых как раз и держалась на морской торговле (т.е., корабельном плавании). Таковой республикой была родная для Колумба Генуя (ну, а иначе откуда знаменитый мореплаватель пришел бы к своей профессии) или, скажем, Венеция. Впрочем, морские путешествия в Средние века не являлись прерогативой только теплого Средиземного моря. Знаменитый Ганзейский союз основывался на контроле за морскими перевозками в гораздо более суровых и бурных северных морях. Знаменитые ганзейские когги - торговые суда, имели несколько мачт, водоизмещение большее, чем «Санта-Мария», и могли брать на борт до 200 тонн груза.
Но почему же тогда Колумб испытывал такие трудности с получением кораблей? Почему, например, родная ему Генуя не могла выделить те самые три каракки с каравеллами, которые он столь долго выпрашивал у испанских королей? На самом деле, никакого противоречия в этом факте нет. Дело в том, что при всем достаточно большом количестве судов, в Средние века не существовало технологии для их постройки. Да, такой вот парадокс: корабли были, а технологий не было. Корабли строились мастерами, которые хранили и передавали по наследству достаточно сложную и противоречивую систему знаний о том, как это следует делать. Подобная ситуация, впрочем, характеризует всю средневековую «промышленность» - именно она лежала в основании знаменитых ремесленных цехов. Строительство корабля, равно как и строительство собора, отковка меча или даже пошив сапог представляло в это время нечто среднее между колдовством и природным процессом (вроде роста деревьев). Именно поэтому скорость строительства судов была крайне мала - тот же ганзейский когг строился около трех леи, и увеличить ее было нельзя. Тот же момент ограничивал распространение тех или иных профессий - поскольку овладение профессией так же было сходно с овладение возможностью колдовства, для этого требовалось немало времени.
Наконец, для того, чтобы получить ту или иную профессию, банально не было людей - подавляющее большинство жителей было уже инкорпорировано в «свою» общину, а «свободным» был только весьма специфический «контингент» (бродяги, нищие, разбойники и т.д.). Можно сказать, что в это время рынок труда был крайне ограничен - найти работника на что-то, кроме очень простых задач, было затруднительно. Наконец, следует упомянуть и еще одну проблему. Дело в том, что хотя корабли того времени строились из дерева, использовать для этого первый попавшийся лес, конечно, было невозможно. И остов корабля, и обшивка, и, в особенности, мачты - все это требовало древесины весьма высокого качества, которая распространена не везде. Не секрет, что успех в кораблестроении уже упомянутой выше Ганзы как раз и основывался на доступности качественного северогерманского леса.
В результате получалось, что корабли активно строились и эксплуатировались достаточно ограниченным числом «издавна специализирующихся» на этом участников - это итальянские торговые республики и вышеупомянутая Ганза. Все остальные государства использовали данный вид транспорта весьма эпизодически. Но при этом как раз для торговых республик была характерна нехватка «свободных кораблей» - поскольку каждое судно имело относительно высокую цену, то оно должно было гарантированно приносить прибыль. А гарантированным - с точки зрения представителя средневековья - было то, что существовало «с древних времен». По сути, купеческие роды не особенно психологически отличались от аристократии - они так же ценили древность и стабильность, и не особенно стремились к рискованным операциям. Именно поэтому главную роль в начале эпохи Великих Географических открытий сыграли не купцы, как таковые, и не торговые республики, а недавно образованные государства - Испания и Португалия. Правители этих стран, движимые скорее не жаждой прибыли, а, зачастую гораздо более абстрактными религиозными мотивами (как королева Изабелла, видящая в экспедиции Колумба продолжение Крестовых походов), оказались более способными к началу океанского мореплавания.
* * *
Ну, а что случилось потом, пересказывать нет смысла. Упомяну только то, что Великие Географические открытия, во многом, и послужили основанием для начала новой эпохи в жизни человечества - эпохи капитализма. Они способствовали не просто активизации международной торговли, но и увеличения роли технического прогресса в этом деле. Что, в свою очередь, привело к дальнейшему развитию кораблестроения и кораблевождения. В общем, это не удивительно: формирование капитализма - строго диалектический процесс, в котором развитие одних сторон (производительных сил или технологий) способствовало формированию других (производственных отношений, т.е., устройства общества). Корабль создавал Новое Время, и одновременно, Новое Время создавало корабль в современном его понимании. Именно поэтому мы можем отметить плавание Колумба не просто как путешествие, принесшее открытие Америки, а как событие, знаменовавшим переход к совершенно иному миру. И одновременно - как логическое завершение Средневековья, создавшее условия для вызревания новой исторической эпохи. (Именно от этой эпохи происходит «католическая страсть» королевы Изабеллы, что позволила Колумбу стать Адмиралом Океана и вице-королем всех открытых земель).
Именно поэтому для рассмотрения колумбовой экспедиции нам следует отказаться от сформированных литературой и кинематографом представлений о том, что не было особой разницы между плаванием в XV, и, скажем, в XVII веке. (Потому, что и там, и там был «парус».) И от мысли о том, что путешествие через Атлантику не слишком отличалось от плавания по Северному морю. Нам следует понять, что революционна была, в общем-то, не конструкция каракки или каравеллы, а сама идея отправиться на Запад, имея на руках всего лишь неясные сведения, полученные из непонятных старинных карт. Нам тяжело понять, что плавание Колумба означало не просто открытие новых земель было не - оно знаменовало появление нового «человеческого типа» - предпринимателя. Человека, готового не просто пожертвовать своей жизнью - как раз с этим в средние века не было проблем - а готового покинуть свой дом и свою привычную среду ради путешествия в неведомый мир. Вот в этом и состояла суть «колумбовой революции» - в отказе человека от привязки к своему родовому жилищу, к родовой корпорации, в возможности действовать в отрыве от «вечных» традиций.
И еще сложнее понять, что это было, безусловно, прогрессивным явлением, несмотря на то, что новоявленные предприниматели занимались, по сути, банальным грабежом всего, до чего могли дотянуться. Но это был тяжелый и необходимый этап человеческой жизни (о высокой цене прогресса никогда не следует забывать, чтобы не иметь соблазна «вернуть все взад) - потому, что как сказано выше, он вел к структурным изменениям европейского общества. Вокруг обслуживания этих грабителей начали возникать верфи, формироваться новые маршруты международной и внутренней торговли, зародился особый тип банковского капитала - инвестиционный(в отличие от средневекового ростовщического). Пройдут столетия - и заработают мануфактуры, а затем и фабрики. Мир свяжется тысячами корабельных маршрутов - еще в эпоху господства паруса. А вслед за парусником придет пароход, задымят трубами паровозы и помчатся по дорогам невиданные ранее механические экипажи. Наконец, поднимутся в воздух совсем уж невероятные конструкции, вначале из перкаля и деревянных реек, а потом уж и из металла. В общем, наступит эпоха индустриального производства, пришедшая на смену эпохе традиции, а вместе с ней придут и новые, невиданные ранее сущности - наука, технология, образование…
* * *
Новая эпоха сделает крайне легким то, что еще недавно казалось немыслимым. В XIX веке певец прогресса писатель Жуль Верн написал книгу «Вокруг света за 80 дней», в котором вывел образ «достижимого мира». Мира, любой точки которого можно достичь, пускай и приложив некоторые усилия. Как сильно это отличается от образа «мировой пещеры» (термин, введенный Шпенглером), характерного для миропонимания доиндустриальной эпохи). Вместо ограниченного, с четко определенными для каждого местами, пространства (за границами которого лежали «вечно недостижимые» зоны, вроде места обитания псоглавцев и гогов с магогами), мы получили мир, в котором можно было не просто путешествовать, но который можно было осваивать, присваивать, делать своим. Как, например, европейцы сделали своим чужой американский континент, пусть «темной стороной» этого и стало уничтожение целых народов. Но зато мы получили возможность свободного перераспределения ресурсов - и как следствие, возможность их концентрации около мест будущей промышленности. А, как следствие этого, и возможность зарождения науки.
Однако, рано или поздно, но и этот мир должен был кончится. И вопрос даже не в физическом исчерпании свободного пространства или нехватки ресурсов. Как раз земли на Земле хватает, да и нефти с газом еще не пришел конец. Дело в другом. Просто человек подошел к следующей ступени. Перераспределение имеющегося стало слишком затратным - теперь все имеющееся принадлежит достаточно мощным силам, столкновение которых способно уничтожить мир. И значит - этот путь закрыт. На смену миру осваиваемому должен прийти мир преобразуемый. Мир выстраиваемый. Именно начало этому и было положено 12 апреля 1961 года. В этот день была взломана «Ойкумена» существующего миропорядка. Ракета «Восток» пробила «потолок» очередной «мировой пещеры», выйдя за пределы пригодного для жизни пространства. За границами земной атмосферы уже не было вещей, которые можно было захватывать - пускай даже, и преобразуя их «под себя». Тут надо было строить. Создавать. Творить. Космические станции, лунные и марсианские базы. Города под куполами. А потом - следующий этап -терраморфинг планет, а там, возможно и большее… (Впрочем, в целесообразности астроинженерии существуют сомнения, но это уже другая тема).
То есть, так же, как экспедиция Колумба означала не просто путешествие, но начало эпохи капитализма, так же и полеты в космос означали новый этап в организации человеческого общества. Разумеется, бессмысленно считать их причиной установления этой организации, они представляют собой всего лишь один из факторов, способствующих этому. Однако из данного понимания становится понятным, почему же начало космической экспансии осуществлялось на «пределе возможностей» - в этом случае, она почти полностью эквивалентна плаванию Колумба. И опять же, как и 500 лет назад, главная причина трудностей лежала не в технике, и не в экономике, а в том, что принято называть системой общественных отношений. Именно они - до определенного момента - делали невозможным выход из европейской Ойкумены (несмотря на тысячи бороздящих прибрежные моря судов тоннажем побольше «Санта-Марии»). То же самое можно сказать и про якобы «запредельные» стоимости космических программ - при том, что самая дорогая из них, американская программа «Аполлон», стоила США порядка 25 млрд. $, что, в пересчете на современные деньги составляет около 130 млрд. долларов современных. За тридцать лет получается около 4 миллиардов в год. Дорого, конечно, но если сравнить, например, с годовым оборотом той же Кока-колы (46 млрд), то не запредельно.
Получается, что так же, как и в случае с Колумбом: ведь для него проблемой было не то, что не хватало средств или технических решений - как уже сказано выше, в доколумбовой Европе были и средства, и корабли, причем в «товарных количествах». Но то, что никто, кроме самого Христофора и королевы Изабеллы - не мог представить использование их в рамках дальних экспедиций. Хотя нет - были еще и португальцы со своим Генрихом Мореплавателем и его навигационной школой - что дало потом «выхлоп» в виде открытия пути в Индию и «полумирового» владычества. Но это были локусы капиталистического будущего в прежнем, средневековом мире. Когда эти локусы развились в полноценную систему, то, как уже сказано выше, трансконтинентальное мореплавание стало обыденным делом.
* * *
Ровно то же самое можно отнести и к космическим полетам. Высокая их цена в настоящий момент объясняется тем, что они представляют собой такой же локус будущих общественных отношений, каковыми являлись в XV веке трансконтинентальные экспедиции. При разворачивании этого локуса в полноценную систему существует огромная вероятность, что корабли космические могут стать таким же обычным явлением, что и корабли простые. Для этого есть и реальные основания (помимо диалектики) - например, создание советской ракетно-космической программы было осуществлено в крайне стесненных условиях послевоенного мира. Я уже несколько раз писал про данную особенность, поэтому не буду подробно останавливаться. Отмечу только, что для американских аналитиков запуск спутника оказался шоком - они даже представить не могли, что русские, с их слабой технологической базой смогут так быстро выйти на создание столь сложной отрасли. А США, как известно, были союзниками СССР во Второй Мировой войне, и об уровне советской технологии имели достаточное представление.
Не менее сильным было их удивление, когда они узнали о запуске Гагарина - это означало, что СССР не просто создал баллистическую ракету, но создал поистине универсальную и масштабируемую систему. Вышел, если так можно сказать, на уровень создания технологии создания технологий. Именно поэтому США вынуждены были пойти на создание «квазисоветской» централизованной космической отрасли на основе НАСА (хотя до этого считалось, что освоение космоса будет проводиться на основе частной инициативы). И это принесло США закономерную победу в виде высадки на Луну.
Получается, что смогли построить космическую (не побоюсь этого слова) промышленность, не выходя на американский промышленный уровень, а сразу «перескочив» его. Впрочем, то же самое можно сказать и про другие стороны советской жизни. Можно, например, привести пример советской науки, для создания которой оказались не нужны казавшиеся неизбежными условия, вроде существовавших столетия университетов и не менее древнего и респектабельного научного сообщества. Российская же наука и до Революции демонстрировала поразительные (с учетом своей молодости) результаты, ну, а в послереволюционное время вообще вышла за всякие рамки. Еще довоенные ученые ухитрялись достигать сравнимых с западными результатов при намного меньшем финансировании (о зарплатах вообще лучше не упоминать).
Послевоенное время же вообще является уникальным в плане резкого повышения «мощности» научного сообщества за крайне короткое время. Оказалось, что считавшееся (и продолжающееся считаться) важным существование потомственной и хорошо оплачиваемой интеллигенции не является ключевым условием для развития научной масли (правда, Михайло Васильевич Ломоносов доказал это еще в XVIII веке) . И при определенных условиях превратить крестьянских и рабочих детей в ученых и инженеров модно за одно поколение, причем еще при достаточно слабом финансировании. И это не говоря уже о формировании широкого слоя образованных и квалифицированных рабочих, способных работать в «союзе» с этой «новой интеллигенцией».
То есть, то, что стоило так дорого в «развитых странах», СССР получил чуть ли не бесплатно. Но только образованием дело не ограничивалось. СССР смог организовать такой уровень концентрации ресурсов, при котором стало возможным «перескакивать» через технологические барьеры, что оказывалось намного дешевле «классического» развития промышленности. По сути, ракетно-космическая программа страны представляла собой следующий за современным (с его понятиями «фирмы» и «корпорации») этап развития производства, некий вариант расширенного «проектного метода». Этот метод позволял перейти от стихийного «зарождения» отраслей в капиталистическом мире к сознательному из построению. Т.е., как раз к вышеупомянутому «создаваемому миру». Помимо ракетно-космической отрасли подобное можно отнести, например, к энергетике (где было «сконструировано», например, атомное направление или создана единая Энергетическая система). И, к самому величайшему сожалению мы, не получили подобной программы в области кибернетики - где создаваемая Общегосударственная автоматизированная система должна была стать основой для дальнейшего преобразования общества. Но не стала.
* * *
Получается, что космические полеты знаменовали действительно новый этап в развитии общества - переход к состоянию, где крупные «сверхпроекты» «пекутся, как горячие пирожки», и в котором создание базы на Луне или Марсе не вызывает особого сверхнапряжения экономики (так же, как не вызывает его, скажем, при капитализме та же Кока-кола). И то, что, к сожалению, этот этап не случился, и созданный локус будущего не смог «развернуться» - не означает то, что этого мира можно будет избежать. Впрочем, это (развитие человечества) уже настолько сложная тема, что ее стоит рассматривать отдельно. Пока же, для понимания вышесказанного, приведу еще один пример, полностью противоположный Колумбу.
Примерно за 90 лет до отплытия «Санта-Марии» активную морскую политику начал вести Минский Китай. Его корабли, под командованием Чжэн Хэ, достигли не только Индии, но и берегов Персидского залива. Можно представить, что еще немного - и китайцы открыли бы морской путь в Европу - и могут стать будущими гегемонами мировой торговли. Но, оказалось, что не судьба. Уже в 1435 году строительство океанских кораблей было прекращено и дальние морские экспедиции остановились. Собственно, причина отказа Китая от морской экспансии - отдельный сложный вопрос, но можно коротко сказать, что это было связано с неразвитостью в стране капиталистических отношений (по причине крайней эффективности китайского феодализма).
Но, как уже можно понять, отказ империи Мин от трансконтинентального плавания не привел к отказу от него в исторической перспективе для человечества в целом. Примерно через столетие после «великого отказа» к китайским берегам прибыли португальцы… Ну, а дальнейшее развитие, включая судьбу самого Китая, так же всем известно. И только благодаря помощи России (СССР) - кстати, так же экспансионистской и даже «морской» (со времени Петра Великого) державы, он сумел выжить и сохранить независимость. Так что его локальная попытка «отказа от развития» может рассматриваться, как хороший пример бессмысленности и пагубности подобных действий. А следовательно, и фактический отказ современного мира - и прежде всего, Запада - от Космоса не означает того, что в исторической перспективе этот путь навсегда закрыт. Нет. Это означает только то, что современный Запад, как таковой, волей-неволей обречен сойти с исторической сцены. А уж кто откроет «дверь нового мира» - вопрос отдельный. Но это, конечно, уже другая история…