Фашизм как конец Европы
На самом деле фашизм, как «конец Европы» - то есть, состояние, к которому этот «цивилизационный континуум» должен прийти перед тем, как навсегда исчезнуть - совершенно логичен. Потому, что фашизм - это квинтэссенция самого «европейского пути», пути «кипящего человеческого котла», изнывающего от своего многолюдья. (Превосходящее пресловутое «многолюдье азиатское. Да, именно так: скажем, в Китае средняя плотность населения - 139 чел. на кв. км, а в Бельгии - 341 чел. на кв.км.) И в связи с этим стремящимся к непрерывной экспансии во внешний мир - которая, однако, никогда не позволяла «спускать» демографическое давление ниже определенного уровня.
При этом стоит понимать, что европейская система хозяйствования не предполагала наличия мощных «общих» производственных механизмов, наподобие «гидравлического» сельского хозяйства Ближнего Востока или Юго-Восточной Азии. Скорее наоборот - специфика проживания на данном субконтиненте способствовала развития мелких, находящихся в непрерывной конкуренции друго с другом хозяйств. Которые приходилось заковывать в разнообразные «цеховые нормы» для того, дабы они не пожрали друг друга - даже путем искусственного ограничения производительности. (Так что разного рода «экологические» и прочие лицензии и разрешения, оказывающиеся важнейшим фактором производства - это отнюдь не явление последних времен.)
То есть, с одной стороны, европейская жизнь порождала множество людей - гораздо больше, нежели могла вместить в себя имеющаяся социоэкономическая система. (Все же, в целом, европейская природа является одной из наиболее подходящих для жизни человека «традиционной эпохи».) А с другой - не давала им возможность совместного действия, не порождала ценность друг для друга даже в рамках одной общины (цеха). Отсюда - постоянное вытеснение не только отдельных личностей, но и целых групп «вовне», выключение их из числа «своих» - несмотря на то, что еще вчера они считались таковыми.
Наиболее известный пример подобного - это разделение на католиков и протестантов во время Реформации/Контрреформации. (С соответствующей резней друг друга, в лучшем случае - с выдавливанием в колонии.) Но на самом деле подобных примеров было множество - скажем, известные гонения на евреев в Испании, «Альбигойская резня», ну и т.д., и т.п. (То есть, собственно, религиозные противоречия тут были вторичными: они появлялись ровно тогда, когда «давление в кипящем котле» превышало какой-то предел, и надо было срочно «стравливать пар».) Так что описанная у Стругацких в «Трудно быть богом» «цивилизационная аномалия» в виде «борьбы с книгочеями» на самом деле никакой аномалией не являлась - а наоборот, была, скорее, нормой. (Сами браться брали за «исходник», судя по всему, Контрреформацию, прекрасно описанную у Дюма и иных авторов.)
То есть, проще говоря, отдельные признаки фашизма в Европе существовали с очень давних времен. И единственное, чем «отличился» ХХ век - так это тем, что в нем эти самые «признаки» были сконцентрированы и усилены благодаря имеющимся индустриальным технологиям. (Скажем, прессе или радиовещанию.) Однако даже в этом виде фашизм отчетливо апеллировал к историческим, «настоящим европейским» практикам. И, скажем, тот же антисемитизм - как уже было сказано - являлся давней и привычной традицией во всех европейских государствах: еврейские общины были слишком удобны для того, чтобы становиться «группами гонения». (Так что удивляться тому, что немецкие фашисты - нацисты - стали антисемитами, не приходится. Тут скорее интересно то, что тот же Муссолини к евреям относился довольно спокойно.)
То же самое относится и к стремлению оккупировать Восточную Европу: движение на Восток было вполне естественным и хорошо известным способом «стравить пар» с давних времен. (После начала эпохи Великих Географических открытий оно было дополнено «движением на Запад», но сути это не меняет.) Поэтому-то, собственно, советскому руководству в Великой Отечественной войне оказалось возможным использовать «исторические примеры» борьбы с западными захватчиками - начиная с Ливонского ордена и заканчивая Наполеоном - для того, чтобы напомнить народу о том, с чем ему приходится иметь дело. (И народа - как можно понять - это напоминание прекрасно воспринял.)
То есть, в конечном итоге, практически все, что мы считаем «особенностями фашизма» - начиная с Холокоста и заканчивая «Напором на Восток» - фактически, является признаком именно что европейского «кипящего котла» с его постоянным перенаселением и одновременно, постоянной ненужностью всех для всех. (Вследствие чего любая солидарная структура - даже если эта солидарность «псевдо» - оказывается способной очень быстро охватить все общество.)
Другое дело, что в период индустриализации - когда началось резкое возрастание производительности труда, а так же увеличение сложности и связанности производства - эти особенности оказались ослабленными. Поэтому в том же XIX столетии Европа казалась «местом свободы». (Хотя не всегда и не для всех.) И даже возникла мысль, о том, что «Просвещение сумело ликвидировать темные стороны европейской жизни». Но эта мысль была ошибочной: вопрос был исключительно в возможности имеющейся системы поглощать «избыточных» людей. Поэтому когда эта возможность была исчерпана к 1920-30 годам, Европа снова продемонстрировали свое настоящее «лицо». В виде сами понимаете чего. (Реально фашизм в той или иной форме к 1941 году отсутствовал, наверное, только в Швейцарии и Британии.)
Разумеется, тогда - как всем известно - все кончилось хорошо. В том смысле, что фашистский «Евросоюз» потерпел оглушительное поражение от нашей страны, после чего о «европейской идее» - в виде возможности гнобить и уничтожать те или иные группы людей - забыли всерьез и надолго. И потому, что «пришедшие с Востока русские варвары» - с их миром вечной нехватки ресурсов, в том числе и людских - просто предположить не могли нормальность подобных практик. (И поэтому способствовали созданию специальных механизмов для их блокирования.) И потому, что эти самые «варвары» сумели дать Европе (и всему миру) огромный преобразующий импульс. Который на несколько десятилетий стал надежным «поглотителем» человеческого богатства, позволяя удерживать «температуру европейского котла» достаточно низкой. (Проще сказать - все люди имели там «свое место».)
Но СССР - как известно - пал жертвой своих внутренних проблем. А приданный им в 1950 годах импульс постепенно исчерпался, затух - и к концу 1990 годов все вернулось «на круги своя». В том смысле, что люди опять стали «избыточными» - несмотря на резкое падение рождаемости в 1970-1980 годы. (Последнее, впрочем, понятно: колоссальное поколение «бэбибумеров» и большое поколение 1960-1970 г.р. в это время составляли большинство.) Разумеется, Европа еще пыталась удержаться на «послевоенной волне» в течение двух десятилетий, однако в 2020 годах все «стало на место». В том смысле, что вначале «ковидистерия» - вызвавшая множество совершенно нелогичных и несвязанных с противоэпидемической борьбой ограничений - а затем и нынешняя вспышка русофобии практически «открыли дверь» к возвращению характерных для 1930 годов «европрактик». Со всеми вытекающими последствиями.
Правда, если учесть, что реальный демографический потенциал указанного субконтинента сейчас не просто низок, а отрицателен, то есть, Европу ждет скорая депопуляция, то вопрос того, переживет ли она эту вспышку фашизма, остается открытой. Если же прибавить сюда «ресурсный кризис» - так же уникальный на фоне всей европейской истории - то ситуация становится еще более интересной. Потому, что тактик и моделей существования в условиях дефицита «евронации» не имеют. (В отличие от той же России, например.) И очень возможно, что этот самый «всплеск фашизма» станет последним историческим деянием «европейской цивилизации» - закономерным на фоне всего того, что последняя творила в мире, и поэтому вполне «заслуженным». Так сказать, «заключительным мазком» пресловутого «Белого человека».
А последующую историю будут творить уже совершенно иные народы. Но это, понятное дело, тема уже совершенно иного поста.
P.S. А вообще интересно: был ли у Европы шанс «соскочить с фашистской иглы»? Ведь была же Баварская республика… Впрочем, как ее проигрыш показал, что с социализмом в «центре мир-системы» имеются очевидные проблемы.
При этом стоит понимать, что европейская система хозяйствования не предполагала наличия мощных «общих» производственных механизмов, наподобие «гидравлического» сельского хозяйства Ближнего Востока или Юго-Восточной Азии. Скорее наоборот - специфика проживания на данном субконтиненте способствовала развития мелких, находящихся в непрерывной конкуренции друго с другом хозяйств. Которые приходилось заковывать в разнообразные «цеховые нормы» для того, дабы они не пожрали друг друга - даже путем искусственного ограничения производительности. (Так что разного рода «экологические» и прочие лицензии и разрешения, оказывающиеся важнейшим фактором производства - это отнюдь не явление последних времен.)
То есть, с одной стороны, европейская жизнь порождала множество людей - гораздо больше, нежели могла вместить в себя имеющаяся социоэкономическая система. (Все же, в целом, европейская природа является одной из наиболее подходящих для жизни человека «традиционной эпохи».) А с другой - не давала им возможность совместного действия, не порождала ценность друг для друга даже в рамках одной общины (цеха). Отсюда - постоянное вытеснение не только отдельных личностей, но и целых групп «вовне», выключение их из числа «своих» - несмотря на то, что еще вчера они считались таковыми.
Наиболее известный пример подобного - это разделение на католиков и протестантов во время Реформации/Контрреформации. (С соответствующей резней друг друга, в лучшем случае - с выдавливанием в колонии.) Но на самом деле подобных примеров было множество - скажем, известные гонения на евреев в Испании, «Альбигойская резня», ну и т.д., и т.п. (То есть, собственно, религиозные противоречия тут были вторичными: они появлялись ровно тогда, когда «давление в кипящем котле» превышало какой-то предел, и надо было срочно «стравливать пар».) Так что описанная у Стругацких в «Трудно быть богом» «цивилизационная аномалия» в виде «борьбы с книгочеями» на самом деле никакой аномалией не являлась - а наоборот, была, скорее, нормой. (Сами браться брали за «исходник», судя по всему, Контрреформацию, прекрасно описанную у Дюма и иных авторов.)
То есть, проще говоря, отдельные признаки фашизма в Европе существовали с очень давних времен. И единственное, чем «отличился» ХХ век - так это тем, что в нем эти самые «признаки» были сконцентрированы и усилены благодаря имеющимся индустриальным технологиям. (Скажем, прессе или радиовещанию.) Однако даже в этом виде фашизм отчетливо апеллировал к историческим, «настоящим европейским» практикам. И, скажем, тот же антисемитизм - как уже было сказано - являлся давней и привычной традицией во всех европейских государствах: еврейские общины были слишком удобны для того, чтобы становиться «группами гонения». (Так что удивляться тому, что немецкие фашисты - нацисты - стали антисемитами, не приходится. Тут скорее интересно то, что тот же Муссолини к евреям относился довольно спокойно.)
То же самое относится и к стремлению оккупировать Восточную Европу: движение на Восток было вполне естественным и хорошо известным способом «стравить пар» с давних времен. (После начала эпохи Великих Географических открытий оно было дополнено «движением на Запад», но сути это не меняет.) Поэтому-то, собственно, советскому руководству в Великой Отечественной войне оказалось возможным использовать «исторические примеры» борьбы с западными захватчиками - начиная с Ливонского ордена и заканчивая Наполеоном - для того, чтобы напомнить народу о том, с чем ему приходится иметь дело. (И народа - как можно понять - это напоминание прекрасно воспринял.)
То есть, в конечном итоге, практически все, что мы считаем «особенностями фашизма» - начиная с Холокоста и заканчивая «Напором на Восток» - фактически, является признаком именно что европейского «кипящего котла» с его постоянным перенаселением и одновременно, постоянной ненужностью всех для всех. (Вследствие чего любая солидарная структура - даже если эта солидарность «псевдо» - оказывается способной очень быстро охватить все общество.)
Другое дело, что в период индустриализации - когда началось резкое возрастание производительности труда, а так же увеличение сложности и связанности производства - эти особенности оказались ослабленными. Поэтому в том же XIX столетии Европа казалась «местом свободы». (Хотя не всегда и не для всех.) И даже возникла мысль, о том, что «Просвещение сумело ликвидировать темные стороны европейской жизни». Но эта мысль была ошибочной: вопрос был исключительно в возможности имеющейся системы поглощать «избыточных» людей. Поэтому когда эта возможность была исчерпана к 1920-30 годам, Европа снова продемонстрировали свое настоящее «лицо». В виде сами понимаете чего. (Реально фашизм в той или иной форме к 1941 году отсутствовал, наверное, только в Швейцарии и Британии.)
Разумеется, тогда - как всем известно - все кончилось хорошо. В том смысле, что фашистский «Евросоюз» потерпел оглушительное поражение от нашей страны, после чего о «европейской идее» - в виде возможности гнобить и уничтожать те или иные группы людей - забыли всерьез и надолго. И потому, что «пришедшие с Востока русские варвары» - с их миром вечной нехватки ресурсов, в том числе и людских - просто предположить не могли нормальность подобных практик. (И поэтому способствовали созданию специальных механизмов для их блокирования.) И потому, что эти самые «варвары» сумели дать Европе (и всему миру) огромный преобразующий импульс. Который на несколько десятилетий стал надежным «поглотителем» человеческого богатства, позволяя удерживать «температуру европейского котла» достаточно низкой. (Проще сказать - все люди имели там «свое место».)
Но СССР - как известно - пал жертвой своих внутренних проблем. А приданный им в 1950 годах импульс постепенно исчерпался, затух - и к концу 1990 годов все вернулось «на круги своя». В том смысле, что люди опять стали «избыточными» - несмотря на резкое падение рождаемости в 1970-1980 годы. (Последнее, впрочем, понятно: колоссальное поколение «бэбибумеров» и большое поколение 1960-1970 г.р. в это время составляли большинство.) Разумеется, Европа еще пыталась удержаться на «послевоенной волне» в течение двух десятилетий, однако в 2020 годах все «стало на место». В том смысле, что вначале «ковидистерия» - вызвавшая множество совершенно нелогичных и несвязанных с противоэпидемической борьбой ограничений - а затем и нынешняя вспышка русофобии практически «открыли дверь» к возвращению характерных для 1930 годов «европрактик». Со всеми вытекающими последствиями.
Правда, если учесть, что реальный демографический потенциал указанного субконтинента сейчас не просто низок, а отрицателен, то есть, Европу ждет скорая депопуляция, то вопрос того, переживет ли она эту вспышку фашизма, остается открытой. Если же прибавить сюда «ресурсный кризис» - так же уникальный на фоне всей европейской истории - то ситуация становится еще более интересной. Потому, что тактик и моделей существования в условиях дефицита «евронации» не имеют. (В отличие от той же России, например.) И очень возможно, что этот самый «всплеск фашизма» станет последним историческим деянием «европейской цивилизации» - закономерным на фоне всего того, что последняя творила в мире, и поэтому вполне «заслуженным». Так сказать, «заключительным мазком» пресловутого «Белого человека».
А последующую историю будут творить уже совершенно иные народы. Но это, понятное дело, тема уже совершенно иного поста.
P.S. А вообще интересно: был ли у Европы шанс «соскочить с фашистской иглы»? Ведь была же Баварская республика… Впрочем, как ее проигрыш показал, что с социализмом в «центре мир-системы» имеются очевидные проблемы.