Достаточно ли для "спасения мира" посмотреть наверх?
По наводке Алекса Дракона - впрочем, не только его, в сети было множество отсылок - посмотрел фильм «Не смотрите наверх». Если честно, то не впечатлился: ну да, критика практически всех существующих в США социальных явлений - от государственной бюрократии до соцсетей - причем, часто переходящая в жесткий стеб. Но, очевидно, это выглядит захватывающим только для американцев - которые смотрят кино в «режиме узнавания». Для нас же указанная сатира оказывается довольно скучноватой - чего не устраняет даже прекрасная игра актеров. (Как говориться, балаган - он всегда конкретен, всегда локален, в отличие от более серьезных жанров.)
Впрочем, вряд ли это следует считать недостатком фильма: в конце концов, его снимали именно американцы для американцев. И основные идеи, заложенные в картине, так же предназначались именно американской аудитории. (И в данном случае - судя по сборам - это было верным решением.) Поэтому в данном случае хочется обратить внимание несколько на другое. А именно: на то, что восторг, в который приходят некоторые «наши» и «не наши» зрители картины от того, что «подобные вещи стали снимать в Голливуде», выглядит крайне странно. Поскольку, во-первых, «в Голливуде» всегда снимали приличное количество «критических» по отношению к американской реальности картин - например, в те же 1970 годы их было множество. Да что там 1970: практически все блокбатеры - от «Титаника» до «Аватара» - содержат очевидную критику разнообразных сторон американской жизни. (От коррупции до «власти корпораций».)
Ну, а, во-вторых, наличие всего этого ровным счетом ничего не меняет. Да, именно так: вопреки уверенности жителей постсоветского пространства в том, что пресловутый «экран» - телевизионный или кинематографический, а теперь еще и «компьютерный» - есть некое «абсолютное оружие», способное побуждать массы к активным действиям, в реальности все обстоит несколько по-иному. В том смысле, что в реальности даже активное обсуждение «мерзости текущего бытия» вряд ли способно привести к его изменениям при условии отсутствия очевидной альтернативы этому. Точнее - приемлемой массами альтернатива, той, про которую «средний представитель масс» может сказать: вот «там» у меня жизнь будет лучше.
Например, именно поэтому в те же 1990 годы в РФ можно было очень жестко стебать имеющихся в стране политиков - скажем, того же Ельцина мало кто называл иначе, нежели «алкаш» - сути это не меняло. Поскольку единственным «иным» вариантом бытия тогда виделся возврат во времена «перестроечного СССР», с его талонами и очередями. Чего никто не хотел. (Даже при условии того, что уровень жизни среднего человека в том же «дефицитном» 1989 году был на порядок больше, нежели в «рыночном» 1996.)
То же самое можно сказать и про страны Запада: несмотря на то, что активная критика «правящего режима» там идет еще со времен позапрошлого столетия - см. того же Марка Твена -никаких «подвижек» в плане изменения общественного устройства там не наблюдается. Точнее сказать: «подвижки» эти могут происходить только тогда, когда существовала уже не раз помянутая «Советская тень» - сиречь, представление о СССР, как о мощном государстве рабочих. Которая, собственно, и была той самой «альтернативой». (Пускай об этом не говорилось явно.) Причем, максимальный уровень данной «тени» было после Второй Мировой войны - что, кстати, вызвало резкое «зажатие» критики со стороны западных режимов. (Пресловутый «маккартизм».)
Однако уже в конце 1960 годов эта «тень» начала спадать, а к концу 1980 годов практически исчезла. И вместе с ней ослабла и исчезла мысль о том, что возможно какое-то иное общество, нежели существующее. Поэтому «критика режима» вновь стала совершенно безопасной. Более того: очень часто она даже оказалась необходимой для стабилизации - и вовсе не из-за пресловутого «выпускания пара». (Которое в реальности практически не работает.) А потому еще, что в американской - и шире, англосаксонской - культуре сатира представляет собой, прежде всего, гротеск. (Т.е., нарочито усиленное изображение недостатков - см. того же Свифта или уже помянутого Марка Твена.) Который обывателем воспринимается, как… отсылка к совершенно иному обществу. И поэтому, просматривая ту же «Идиократию», зритель - как это не странно - уверяется в том, что живет еще в хорошем мире. И ему все равно, что авторы картины под «идиократией» подразумевали именно что текущее положение вещей.
Еще более актуальным это становится в случае антиутопии. Начиная с самой известной - с оруэлловского «1984», который, фактически, стал одним из «кирпичей», укрепивших пошатнувшийся капиталистический миропорядок. Хотя сам Оруэлл «надергал» свою картину мира из … элементов окружающей его реальности. (Скажем, «Взлетная полоса №1» - это прямая отсылка к положению Британии после ВМВ, «миниправ» - это BBC, где работал автор, прямое придумывание «правды» - это давняя история британской журналистики (еще до BBC), полуголодные нормы жизни - отсылка к карточкам времен войны, ну и т.д., и т.п.) Однако обыватель не просто «не смог прочесть» все данные указания, но и поверил в то, что роман изображает… «советский тоталитаризм». (Поскольку так было указано прямо и автором, и издателями.)
То же самое можно сказать про любые иные варианты антиутопий. В том смысле, что пускай авторы подобных произведений закладывают туда самые «ядерные» варианты критики текущего состояние, однако обычный читатель или зритель, в любом случае, видит там, прежде всего, «иное» по отношению к этому состоянию. А поскольку это «иное», по умолчанию, оказывается страшным, он - зритель или читатель - еще раз убеждается в том, что «сейчас-то он живет хорошо». То же самое, разумеется, относится и к любой «постапокатиптике» - с ее перманентной разрухой и существованию на грани выживания. Поскольку как бы авторы подобных произведений не указывали, что все это последствия именно текущего положения, «потребитель контента», в любом случае, будет считать главным смыслом произведения то, что «сейчас лучше».
Так что вряд ли стоит радоваться тому, что в современном кинематографе «бичуются пороки буржуазного общества». Поскольку бичуются-то они, бичуются, но дальше этого «бичевания» дело не идет. Хотя, конечно, вполне возможно, что ряд «необывателей» действительно увидят в подобных вещах чего-то ценное. И даже, может быть, начнут подумывать о том, можно ли организовать жизнь как-то иначе. Но это, разумеется, даст свои результаты только через довольно значительное время. (И совершенно иначе, нежели кажется на первый взгляд.)
Однако о данном моменте, а так же о том: что же реально мешает найти приемлемую альтернативу «вечному сегодня», и как будет эта альтернатива выглядеть - надо будет говорить уже отдельно.
P.S. И да: показ в фильме технических достижений, находящихся за пределами возможностей текущей цивилизации - при том, что практически вся картинка постулирует, что показан именно сегодняшний мир - не может не умилять. В том смысле, что и запуск пресловутых «дронов» к комете, и, разумеется, строительство межзвездного корабля - даже при учете полного фиаско и первого и второго - на 100% контрастирует с остальной показанной ситуацией. (Еще раз: при показанном уровне идиотизма элит - начиная с генерала и заканчивая «КвазиМаском» - построить чего-либо реально работающее, разумеется, невозможно.)
Что, в свою очередь, является прекрасной иллюстрацией западного общественного сознания. Которое так и не «научилось» понимать, что техника и социум связаны однозначной диалектической связью. Но это, понятное дело, так же уже отдельная большая тема.
Впрочем, вряд ли это следует считать недостатком фильма: в конце концов, его снимали именно американцы для американцев. И основные идеи, заложенные в картине, так же предназначались именно американской аудитории. (И в данном случае - судя по сборам - это было верным решением.) Поэтому в данном случае хочется обратить внимание несколько на другое. А именно: на то, что восторг, в который приходят некоторые «наши» и «не наши» зрители картины от того, что «подобные вещи стали снимать в Голливуде», выглядит крайне странно. Поскольку, во-первых, «в Голливуде» всегда снимали приличное количество «критических» по отношению к американской реальности картин - например, в те же 1970 годы их было множество. Да что там 1970: практически все блокбатеры - от «Титаника» до «Аватара» - содержат очевидную критику разнообразных сторон американской жизни. (От коррупции до «власти корпораций».)
Ну, а, во-вторых, наличие всего этого ровным счетом ничего не меняет. Да, именно так: вопреки уверенности жителей постсоветского пространства в том, что пресловутый «экран» - телевизионный или кинематографический, а теперь еще и «компьютерный» - есть некое «абсолютное оружие», способное побуждать массы к активным действиям, в реальности все обстоит несколько по-иному. В том смысле, что в реальности даже активное обсуждение «мерзости текущего бытия» вряд ли способно привести к его изменениям при условии отсутствия очевидной альтернативы этому. Точнее - приемлемой массами альтернатива, той, про которую «средний представитель масс» может сказать: вот «там» у меня жизнь будет лучше.
Например, именно поэтому в те же 1990 годы в РФ можно было очень жестко стебать имеющихся в стране политиков - скажем, того же Ельцина мало кто называл иначе, нежели «алкаш» - сути это не меняло. Поскольку единственным «иным» вариантом бытия тогда виделся возврат во времена «перестроечного СССР», с его талонами и очередями. Чего никто не хотел. (Даже при условии того, что уровень жизни среднего человека в том же «дефицитном» 1989 году был на порядок больше, нежели в «рыночном» 1996.)
То же самое можно сказать и про страны Запада: несмотря на то, что активная критика «правящего режима» там идет еще со времен позапрошлого столетия - см. того же Марка Твена -никаких «подвижек» в плане изменения общественного устройства там не наблюдается. Точнее сказать: «подвижки» эти могут происходить только тогда, когда существовала уже не раз помянутая «Советская тень» - сиречь, представление о СССР, как о мощном государстве рабочих. Которая, собственно, и была той самой «альтернативой». (Пускай об этом не говорилось явно.) Причем, максимальный уровень данной «тени» было после Второй Мировой войны - что, кстати, вызвало резкое «зажатие» критики со стороны западных режимов. (Пресловутый «маккартизм».)
Однако уже в конце 1960 годов эта «тень» начала спадать, а к концу 1980 годов практически исчезла. И вместе с ней ослабла и исчезла мысль о том, что возможно какое-то иное общество, нежели существующее. Поэтому «критика режима» вновь стала совершенно безопасной. Более того: очень часто она даже оказалась необходимой для стабилизации - и вовсе не из-за пресловутого «выпускания пара». (Которое в реальности практически не работает.) А потому еще, что в американской - и шире, англосаксонской - культуре сатира представляет собой, прежде всего, гротеск. (Т.е., нарочито усиленное изображение недостатков - см. того же Свифта или уже помянутого Марка Твена.) Который обывателем воспринимается, как… отсылка к совершенно иному обществу. И поэтому, просматривая ту же «Идиократию», зритель - как это не странно - уверяется в том, что живет еще в хорошем мире. И ему все равно, что авторы картины под «идиократией» подразумевали именно что текущее положение вещей.
Еще более актуальным это становится в случае антиутопии. Начиная с самой известной - с оруэлловского «1984», который, фактически, стал одним из «кирпичей», укрепивших пошатнувшийся капиталистический миропорядок. Хотя сам Оруэлл «надергал» свою картину мира из … элементов окружающей его реальности. (Скажем, «Взлетная полоса №1» - это прямая отсылка к положению Британии после ВМВ, «миниправ» - это BBC, где работал автор, прямое придумывание «правды» - это давняя история британской журналистики (еще до BBC), полуголодные нормы жизни - отсылка к карточкам времен войны, ну и т.д., и т.п.) Однако обыватель не просто «не смог прочесть» все данные указания, но и поверил в то, что роман изображает… «советский тоталитаризм». (Поскольку так было указано прямо и автором, и издателями.)
То же самое можно сказать про любые иные варианты антиутопий. В том смысле, что пускай авторы подобных произведений закладывают туда самые «ядерные» варианты критики текущего состояние, однако обычный читатель или зритель, в любом случае, видит там, прежде всего, «иное» по отношению к этому состоянию. А поскольку это «иное», по умолчанию, оказывается страшным, он - зритель или читатель - еще раз убеждается в том, что «сейчас-то он живет хорошо». То же самое, разумеется, относится и к любой «постапокатиптике» - с ее перманентной разрухой и существованию на грани выживания. Поскольку как бы авторы подобных произведений не указывали, что все это последствия именно текущего положения, «потребитель контента», в любом случае, будет считать главным смыслом произведения то, что «сейчас лучше».
Так что вряд ли стоит радоваться тому, что в современном кинематографе «бичуются пороки буржуазного общества». Поскольку бичуются-то они, бичуются, но дальше этого «бичевания» дело не идет. Хотя, конечно, вполне возможно, что ряд «необывателей» действительно увидят в подобных вещах чего-то ценное. И даже, может быть, начнут подумывать о том, можно ли организовать жизнь как-то иначе. Но это, разумеется, даст свои результаты только через довольно значительное время. (И совершенно иначе, нежели кажется на первый взгляд.)
Однако о данном моменте, а так же о том: что же реально мешает найти приемлемую альтернативу «вечному сегодня», и как будет эта альтернатива выглядеть - надо будет говорить уже отдельно.
P.S. И да: показ в фильме технических достижений, находящихся за пределами возможностей текущей цивилизации - при том, что практически вся картинка постулирует, что показан именно сегодняшний мир - не может не умилять. В том смысле, что и запуск пресловутых «дронов» к комете, и, разумеется, строительство межзвездного корабля - даже при учете полного фиаско и первого и второго - на 100% контрастирует с остальной показанной ситуацией. (Еще раз: при показанном уровне идиотизма элит - начиная с генерала и заканчивая «КвазиМаском» - построить чего-либо реально работающее, разумеется, невозможно.)
Что, в свою очередь, является прекрасной иллюстрацией западного общественного сознания. Которое так и не «научилось» понимать, что техника и социум связаны однозначной диалектической связью. Но это, понятное дело, так же уже отдельная большая тема.