Что дала Тарусе Роза Люксембург и другие борцы за дело рабочего класса?
Недавно я делал небольшой пост по поводу переименований улиц в города Тарусе. В котором указал, что даже в таком маленьком и провинциальном городке влияние советского периода на самом деле огромно. Хотя бы потому, что с 1913 по 1992 год его население выросло более, чем в 5,5 раз - с 1751 по 9800 человек! А ведь Таруса изменилась не так сильно, как иные города - которые, как, например, Нижний Новгород выросли с 111 тысяч до 1 445 тысяч жителей! Один этот факт делает концепцию «переименования, как возвращения исторической правды» абсурдной. В том смысле, что большая (подавляющая) часть современных горожан - есть горожане «советские». (Даже если они и проживают на улицах, которые были заложены еще до революции.)
Однако современные города отличаются от дореволюционных не только «количеством» - то есть, размером - но и качеством. Даже если речь идет о таком небольшом поселении, как Таруса. В том смысле, что российские города до 1917 года - если не брать Санкт-Петербург и Москву, а так же Варшаву и Лодзь (но последние два города можно, по известным причинам, опустить) - фактически представляли собой «большие деревни». И по причине совершенно «деревенского» типа коммунального хозяйства - при котором вместо канализации были выгребные ямы, вместо водопровода - бочки с речной водой, а вместо дорого - непролазное месиво грязи в большую часть года. (Мощеными были лишь центральные улицы - и то в лучшем случае.) И по причине практически не отличающегося от сельского типа производства - в лучшем случае, сводившегося к кустарным промыслам со значительной долей кустарного же сельхозпроизводства.
Нет, разумеется, иногда встречались и индустриальные заводы и фабрики, но, в целом, их число было невелико. Была еще и торговля - однако, столь же архаичная, как и все остальное. (Наподобие знаменитой «Нижегородской ярмарки», которая во времена железных дорог, элеваторов и телеграфа смотрелась очевидным анахронизмом - даже если рассматривать ее в контексте мирового рынка зерна.) Поэтому особой прибыли она (торговля) стране не приносила: ну да, купцы Первой гильдии могли себе позволить шикарные особняки, многодневные загулы (поражающие иностранцев своей пышностью и бессмысленностью) и поездки в Париж. (Где продолжалась бессмысленная и беспощадная русская гульба.) Иногда доходило даже до благотворительности - но не более того. В том смысле, что городам от всего этого доставались буквально копейки, что и приводило к указанному выше состоянию. (При котором не было ни канализации, ни водопровода, ни мощеных улиц и тому подобных «признаков цивилизации».)
* * *
Впрочем, это касалось не только «внешних», но и «внутренних» характеристик дореволюционного бытия. Поскольку - за исключением уже упомянутых «столиц» - практически вся жизнь тогдашнего общества являла собой удивительную архаику. То есть, конечно, не удивительную, а вполне ожидаемую архаику, однако последняя не становилась от этого более современной. Это был мир, в котором замысловато был перемешан «Домострой», «псевдоевропейские замашки» образованного класса - разнообразных государственных служащих различного ранга, живущих еще по петровской «Табели о рангах»- а так же архаическая простота представлений простонародья. В рамках подобного «коктейля» не зазорно было брать деньги за «решение» бюрократических вопросов, «учить» бабу оглоблей, напиваться пьяным до бесчувствия, «портить» соседских девок, таскать за волосы прислугу, справлять «нужду» под забор, недоплачивать нанятым работникам по любому поводу - ну и т.д., и т.п. (Особенно, если подобное хоть как-то «маскировалось».)
А вот читать «запрещенные книги», быть атеистом, изучать теорию Дарвина, заниматься физическими опытами (см. пример Циолковского), бороться с указанными выше и не указанными выше несправедливостями - напротив, не допускалось. Как не допускалось, например, участие женщин в жизни общества - и не важно, что там в Петербурге! Причем, речь идет именно об общественной оценке, а не о полицейском или ином государственном надзоре: основная масса законодателей «общественного мнения» была еще более архаичной, нежели государственная машина. (Недаром еще Пушкин писал: «правительство - это единственный европеец».)И поэтому если чем и возмущалось, так это тем, что «смутьянов и скубентов не прижали к ногтю».
Разумеется, все вышеуказанное может показаться русофобией и «клеветой на русский народ», но это не так. Поскольку в действительности было связанным вовсе не с какими-то «ментальными» особенностями населяющих страну жителей - кстати, все вышеуказанное было и в кавказских, и в прибалтийских, и в азиатских губерниях - а с той экономико-социальной ситуацией, что сложилась в стране перед Революцией. С той самой низкой, ничтожной эффективностью господствующей системы производства, которая не позволяла изъять нужное количество прибавочного продукта для того, чтобы замостить улицы, поставить фонари, выкопать канализацию, провести водопровод, обеспечить медобслуживание и построить школы. А так же - запретить битье женщин и детей, снизить уровень пьянства и повысить значимость личное и общественной гигиены для населения…
* * *
А главное - не позволяла признать все это важным, поскольку даже попытки хоть как-то «облагородить» окружающую действительность при сохранении существующего производства ни к чему не приводили. (В российской действительности было множество попыток - и частных, и государственных - но они вызывали только удивление, а порой и насмешку.) По той простой причине, что «облагороженное общество» с «производственной точки зрения» ни на йоту не отличалось от «необлагороженного». Поэтому можно сказать, что единственным способом для уничтожения указанной «повседневной мерзости бытия» было одно: изменение господствующего способа производства.
Что, собственно, и сделали большевики, придя к власти. В том смысле, что они, во-первых, привели к изменению производственных отношений - в плане увеличения доли прибавочного продукта, идущего на обеспечение жизни работников. (И в виде зарплаты, и в виде «натуральных благ» - начиная с обеда в заводской столовой и заканчивая стадионами и Домами Культуры.) Ну, а во-вторых, они изменили сами производительные силы в сторону их резкого усиления, усовершенствования. Иначе говоря, в сторону превращения страны из места господства примитивного индивидуального малотоварного крестьянского хозяйства в эффективный индустриальный производственный комплекс.
Собственно, именно эти две меры - а точнее, только эти две меры - оказались способными не просто значительно снизить уровень страданий населения, но и на порядки повысить его уровень культуры. Еще раз: не проповеди, не моральные запреты, не, даже, запреты полицейские помогли ликвидировать тот «ужас провинцальной жизни», что господствовал до 1917 года, а строительство заводов и фабрик в совокупности с переводом сельского хозяйства на колхозно-совхозную систему. Именно это дало стране и канализацию, и водопрово, и электричество в каждом доме, и доступную медицинскую помощь, и образование для детей и взрослых, и общественный транспорт, мощеные улицы, комфортабельные квартиры (да, именно так: по сравнению с крестьянской избой или рабочим бараком хрущевка - верх комфорта), и сбалансированное питание. Ну и т.п., и т.д.
Причем, это было вовсе не «естественное развитие вещей, связанное с прогрессом» - поскольку, как уже говорилось, этот самый прогресс наличествовал и в позапрошлом веке. (Более того, многие из появившихся после Революции «новшеств» - вроде канализации или водопровода - были известны с глубокой древности, но упорно не применялись в жизни.) Да и попыток изменить российскую жизнь к лучшему - как уже говорилось - было немало, включая и правительственные инициативы. Однако результат всего этого был близок к нулю: любые инициативы глохли в болоте низкой продуктивности крестьянского хозяйства. Поэтому нет никаких оснований для того, чтобы считать, что в гипотетическом будущем могло произойти что-то подобное. В конце концов, даже в Германии - то есть, стране, находящейся на гораздо более высоком уровне производственного развития - реальная модернизация социума началась … после Второй Мировой войны. Да, именно так: еще в 1930 годы в данной стране пахали конным плугом и использовали выгребные ямы, а так же напивались до потери сознания и мочились под забор. (Разумеется, это не касается Берлина или Мюнхена - но и в России, как уже говорилось, Петербург или Москва были «отдельной планетой».)
* * *
Более того, в огромном количестве стран «Третьего мира» - где указанное изменение социально-экономической системы производства не произошло - «образ жизни» населения остался тем же самым. Несмотря на все технические достижения ХХ и XXI веков. Это прекрасно видно на примере той же Индии, которая, с одной стороны, является экономически мощной державой, находящейся на 7 месте по уровню ВВП и строящей свои авианосцы. (Один в один, как Российская Империя «образца 1914 года», только вместо авианосцев там были линкоры.) А с другой - являет собой множество архаичных городков и деревень, живущих даже не в XIX столетии, а практически на уровне Средних веков. (Скажем, в период Великих Моголов.) Где пашут землю на быках, лечатся заговорами и убивают новорожденных девочек в качестве противозачаточного средства. (И да: одним из важнейших приоритетов государственных властей тут является «приучение населения к туалету». Поскольку даже богатые - относительно - личности упорно не понимают, зачем нужен этот самый предмет санитарии, и продолжают справлять малую и большую нужду на дороги и прочие места общего пользования.)
И ведь так живут не 2/3, а, наверное, 6/7 всего человечества. А в начале прошлого века так жило 99,99% населения Земли, и лишь после 1917 года положение стало меняться. На этом фоне считать, что существует какой-то «естественный прогресс», не связанный с тем великим событием, что произошло в октябре 1917 года, было бы смешным. Еще раз напомню, что даже в Европе 1914 года - при всем ее колониальном грабеже - канализация и водопровод были крайне редким явлением. (Хотя с т.з. «прогресса» - это изобретения II тысячелетия до н.э.) А уж по отношению к нашей стране - с ее курными избами и прочей сельской архаикой времен неолита, что господствовала в этом самом 1914 - подобное утверждение звучит, вообще, как издевательство. А публичный отказ от данных революцией достижений - которым, собственно, и является «возвращение дореволюционных названий» - выглядит или очевидным идиотизмом. Или же…
Впрочем, об этом надо будет говорить уже отдельно.