Коронавирус и "небудущее" - представления и реальность
На самом деле, говоря в прошлом посте об «идейном кризисе», охватившем современное общество - а точнее, не просто о «кризисе идей», а о кризисе миропониманий - следует сразу указать, что связано это с особенностями того антисоветского восприятия мира, которое стало господствующим в конце 1980 годов. (Пока будем вести речь о нашй стране.) Об этом, впрочем, уже неоднократно говорилось. Тем не менее, рассмотрение этой проблемы все равно остается актуальной - особенно на фоне вышесказанного. Поэтому нелишним будет еще раз разобраться в том, что же, в сущности, заложено в этом самом антисоветизме такого, что неизбежно ведет к кризису - причем, во всех вариантах.
Впрочем, на самом деле ситуация еще интереснее - поскольку антисоветизм сам по себе является вторичным по отношению к более глобальной болезни систем миропонимания, охватившем сейчас практически все страны. (Пишу «практически» - поскольку есть надежда на то, что хоть где-то есть обратная ситуация. Однако она - эта надежда - крайне слаба.) Но об этом так же будет сказано позже.
Пока же хочу обратить внимание на последнюю серию постов известного фантаста Розова, в которой он описывает интересное изменение, охватившее современный («коронакризисный») мир, которое он именует «небудущее». Сам Розов интерпретирует его следующим образом: Субъект лишен возможности планировать что-то позитивное на будущее (будущего нет, такие дела), поэтому он планирует лишь меры избегания чего-то негативного.» « Разумеется, в данном случае автор поста утверждает, что подобное положение отсылает, прежде всего, к военной обстановке: «Эта схемы из четырех качеств ситуации хорошо подходит к КАК БЫ мирной жизни, которая (в отличие от ОБЫЧНОЙ мирной жизни) лишена нормального планируемого будущего - и этим похожа на военную жизнь, в которой ничего нормального нет вовсе. Планирование в военной и в КАК БЫ мирной жизни сводится к простой штуке. Как не оказаться убитым или покалеченным или беззащитным (последнее важно, поскольку в подобных условиях беззащитный окажется затем убитым или покалеченным)» . И поэтому для современного человека является новым и необычным.
Однако в действительности указанное положение может выглядеть как «новое» только с т.з. довольно узкого социального слоя. (Если опять вести речь о нашей стране.) Поскольку тут «мир без будущего» уже существовал - по крайней мере, для большинства социальных слоев. Речь идет о положение большей части россиян с начала 1990 и, по крайней мере, до начала 2000 годов. После которых появилось уже упомянутое «имперство» и связанный с ним миф о «Великом государстве», на полтора десятилетия ставший определяющим в жизни людей. И позволив им обрести хоть какой-то «призрак будущего» в виде гипотетической «Великой России» - в коей даже бедным слоям «обломиться» какой-то кусок. (Как в не менее гипотетической «Великой Америке», выступавшей для наших «патриотов» несбыточной мечтой. О том, что в реальных США есть огромное число людей, коим ничего не «обламывалось» даже в период однозначного величия Штатов, тогда не задумывались.)
* * *
В любом случае можно сказать, что до возникновения «имперского мифа» для подавляющей части населения не было и подобной призрачной надежды. Поэтому она жила примерно так, как указано у Розова - а именно, старалось быть «не убитым и не покалеченным» (в 1990 годах это была отнюдь не риторическая возможность), и высшим счастьем считала «избегание негативного». Ну да: на заводе зарплату выдали - уже хорошо. Впрочем, если не выдали - пообещав сделать это «через полгода» - но, хотя бы, дают «талоны на продукты» в «заводском магазине», где продается просроченное дерьмо по высоким ценам - то даже это неплохо. Плохо - это если завод закроют вообще, и придется уезжать в другой город, где нет ни жилья, ни места в жизни. Плохо - это если зимой отключат электричество за неуплату всему поселку, и придется сидеть в нетопленных квартирах. Плохо - это если в регионе начнутся межнациональные столкновения, и на дверях будет написано: «русские, убирайтесь прочь». Ну и т.д., и т.п.
И подобный «мир без будущего» был тогда нормой. Разумеется, «ответ» на это положение был соответствующим: адский рост алкоголизма (за пределы всех разумных норм) и наркомании (про ЗОЖ и здоровое питание в это время даже говорить смешно). А так же резкое увеличение бытовой преступности - от воровства кабелей до уличных грабежей - а так же преступности организованной. (Возможность умереть в «разборках» тогда выглядела на порядки менее значимой, нежели возможность значительно - по тому времени, конечно - повысить свой уровень жизни.) Ну, и разумеется, полный отказ от какого-то планирования своей жизни. Ну да: если завтра все сбережения могут превратиться в тыкву, то зачем надеяться на будущее? Разумеется, советские привычки еще делали свое дело - в том смысле, что мешали полностью запускать себя, однако одни они сдержать деструкцию не могли.
Поэтому результатом данного времени стала катастрофический рост смертности, приведшей все постсоветские государства к сокращению населения. Для России подобный он унес, по крайней мере, 12 млн. человек (по данным блогера Буркина Фасо ). И переломиться данная ситуация смогла только к концу 2000 годов. (Что показывает инерционность социальных систем.) Поэтому считать, что «мир без будущего» является чем-то новым и необычным для постсоветского пространства, было бы очень странным. Другое дело, конечно, что он является необычным для «молодых поколений» - которые 1990 годы переживали еще детьми. (С соответствующим непониманием ситуации и увереностью, что «такого быть не может».) Ну, и возможно, тут следует учитывать «региональные различия» - в том смысле, что в той же Москве положение начало изменяться уже во второй половине «Черного десятилетия». (Отсюда проистекают и «проявления имперства» в той же литературе, кои начали создаваться московскими авторами задолго до того, как это стало мэйнстримом.)
* * *
Впрочем, даже «имперство», по существу, не смогло переломить концепцию «мира без будущего». Оно, скорее, смогло «замаскировать» его, сменив акцент с будущего на прошлое. Зачастую это проявлялось просто в «обращении истории», при котором будущее объявлялось просто продлением прошлого. (Возвратом к утерянному прошлому.) Так появились модели «Вечной Российской Империи» - которая могла бы быть, если бы не проклятая Революция 1917 года. Или же «Вечного Сталинского СССР» - возникшего бы в случае «неубийства Сталина Хрущевым». Разумеется, это крайнии проявления - в основном речь шла о возвращении (чаще всего, условном) неких «прошлых элементов», ведущих к величию. Которые, однако, должны были привести к «возвращению Империи» - в кою должна была прекратиться Россия под руководством сами знаете кого.
В любом случае, подобное «обращение» подразумевало очевидную архаизацию текущего мира - что, собственно, и определяло постсоветское мировоззрение вне того, было ли оно «либеральным» или «имперским». Другое дело, что указанное «замаскированное» отсутствие будущего оказывалось лучшим в «психологическом плане», нежели прямая констатация данного факта. Поскольку оно позволяло, в определенной мере, делать «личные прогнозы» - т.е., планировать свое будущее, по крайней мере, тем 25% населения, что вошло в состав «выигравших». На самом деле, кстати, не сказать, чтобы это было слишком мало - по крайней мере, для молодых жителей крупных городов шанс оказаться в их числе был значительным. (Отсюда - известная «ипотечная лихорадка», т.е., массовое взятие жилья в ипотеку.) Тем не менее, в целом ни о каком «возвращении будущего» речи идти не могло. Что, собственно, и проявлялось в катастрофическом «отсутствии проектности», характеризующей постсоветское существование. (На что жаловался даже Путин!)
На этом фоне описанное у Розова «небудущее» вряд ли может рассматриваться, как что-то особо необычное. Кстати, именно поэтому оно - в целом - оказалось так легко встреченным населением. В том смысле, что беспрецедентное ограничение гражданских прав - а для многих и резкое уменьшение уровня жизни - не вызывало среди людей особенных возмущений. Ну, в самом деле, все «обломилось» - не впервые же! Поэтому эсхатологические настроения указанного автора - не в смысле Апокалипсиса, как символа массовой катастрофы, а в смысле полного изменения его устройства, перехода к более справедливому и удобному для большинства устройства - вряд ли могут быть названы реалистичными. В смысле, что не появится из «коронакризиса» никакая «Меганезия». Поскольку - согласно социодинамическим законам - появление нового общества происходит совершенно иным образом.
Но об этом, а равно и о том, что появится, будет сказано уже отдельно.
Впрочем, на самом деле ситуация еще интереснее - поскольку антисоветизм сам по себе является вторичным по отношению к более глобальной болезни систем миропонимания, охватившем сейчас практически все страны. (Пишу «практически» - поскольку есть надежда на то, что хоть где-то есть обратная ситуация. Однако она - эта надежда - крайне слаба.) Но об этом так же будет сказано позже.
Пока же хочу обратить внимание на последнюю серию постов известного фантаста Розова, в которой он описывает интересное изменение, охватившее современный («коронакризисный») мир, которое он именует «небудущее». Сам Розов интерпретирует его следующим образом: Субъект лишен возможности планировать что-то позитивное на будущее (будущего нет, такие дела), поэтому он планирует лишь меры избегания чего-то негативного.» « Разумеется, в данном случае автор поста утверждает, что подобное положение отсылает, прежде всего, к военной обстановке: «Эта схемы из четырех качеств ситуации хорошо подходит к КАК БЫ мирной жизни, которая (в отличие от ОБЫЧНОЙ мирной жизни) лишена нормального планируемого будущего - и этим похожа на военную жизнь, в которой ничего нормального нет вовсе. Планирование в военной и в КАК БЫ мирной жизни сводится к простой штуке. Как не оказаться убитым или покалеченным или беззащитным (последнее важно, поскольку в подобных условиях беззащитный окажется затем убитым или покалеченным)» . И поэтому для современного человека является новым и необычным.
Однако в действительности указанное положение может выглядеть как «новое» только с т.з. довольно узкого социального слоя. (Если опять вести речь о нашей стране.) Поскольку тут «мир без будущего» уже существовал - по крайней мере, для большинства социальных слоев. Речь идет о положение большей части россиян с начала 1990 и, по крайней мере, до начала 2000 годов. После которых появилось уже упомянутое «имперство» и связанный с ним миф о «Великом государстве», на полтора десятилетия ставший определяющим в жизни людей. И позволив им обрести хоть какой-то «призрак будущего» в виде гипотетической «Великой России» - в коей даже бедным слоям «обломиться» какой-то кусок. (Как в не менее гипотетической «Великой Америке», выступавшей для наших «патриотов» несбыточной мечтой. О том, что в реальных США есть огромное число людей, коим ничего не «обламывалось» даже в период однозначного величия Штатов, тогда не задумывались.)
* * *
В любом случае можно сказать, что до возникновения «имперского мифа» для подавляющей части населения не было и подобной призрачной надежды. Поэтому она жила примерно так, как указано у Розова - а именно, старалось быть «не убитым и не покалеченным» (в 1990 годах это была отнюдь не риторическая возможность), и высшим счастьем считала «избегание негативного». Ну да: на заводе зарплату выдали - уже хорошо. Впрочем, если не выдали - пообещав сделать это «через полгода» - но, хотя бы, дают «талоны на продукты» в «заводском магазине», где продается просроченное дерьмо по высоким ценам - то даже это неплохо. Плохо - это если завод закроют вообще, и придется уезжать в другой город, где нет ни жилья, ни места в жизни. Плохо - это если зимой отключат электричество за неуплату всему поселку, и придется сидеть в нетопленных квартирах. Плохо - это если в регионе начнутся межнациональные столкновения, и на дверях будет написано: «русские, убирайтесь прочь». Ну и т.д., и т.п.
И подобный «мир без будущего» был тогда нормой. Разумеется, «ответ» на это положение был соответствующим: адский рост алкоголизма (за пределы всех разумных норм) и наркомании (про ЗОЖ и здоровое питание в это время даже говорить смешно). А так же резкое увеличение бытовой преступности - от воровства кабелей до уличных грабежей - а так же преступности организованной. (Возможность умереть в «разборках» тогда выглядела на порядки менее значимой, нежели возможность значительно - по тому времени, конечно - повысить свой уровень жизни.) Ну, и разумеется, полный отказ от какого-то планирования своей жизни. Ну да: если завтра все сбережения могут превратиться в тыкву, то зачем надеяться на будущее? Разумеется, советские привычки еще делали свое дело - в том смысле, что мешали полностью запускать себя, однако одни они сдержать деструкцию не могли.
Поэтому результатом данного времени стала катастрофический рост смертности, приведшей все постсоветские государства к сокращению населения. Для России подобный он унес, по крайней мере, 12 млн. человек (по данным блогера Буркина Фасо ). И переломиться данная ситуация смогла только к концу 2000 годов. (Что показывает инерционность социальных систем.) Поэтому считать, что «мир без будущего» является чем-то новым и необычным для постсоветского пространства, было бы очень странным. Другое дело, конечно, что он является необычным для «молодых поколений» - которые 1990 годы переживали еще детьми. (С соответствующим непониманием ситуации и увереностью, что «такого быть не может».) Ну, и возможно, тут следует учитывать «региональные различия» - в том смысле, что в той же Москве положение начало изменяться уже во второй половине «Черного десятилетия». (Отсюда проистекают и «проявления имперства» в той же литературе, кои начали создаваться московскими авторами задолго до того, как это стало мэйнстримом.)
* * *
Впрочем, даже «имперство», по существу, не смогло переломить концепцию «мира без будущего». Оно, скорее, смогло «замаскировать» его, сменив акцент с будущего на прошлое. Зачастую это проявлялось просто в «обращении истории», при котором будущее объявлялось просто продлением прошлого. (Возвратом к утерянному прошлому.) Так появились модели «Вечной Российской Империи» - которая могла бы быть, если бы не проклятая Революция 1917 года. Или же «Вечного Сталинского СССР» - возникшего бы в случае «неубийства Сталина Хрущевым». Разумеется, это крайнии проявления - в основном речь шла о возвращении (чаще всего, условном) неких «прошлых элементов», ведущих к величию. Которые, однако, должны были привести к «возвращению Империи» - в кою должна была прекратиться Россия под руководством сами знаете кого.
В любом случае, подобное «обращение» подразумевало очевидную архаизацию текущего мира - что, собственно, и определяло постсоветское мировоззрение вне того, было ли оно «либеральным» или «имперским». Другое дело, что указанное «замаскированное» отсутствие будущего оказывалось лучшим в «психологическом плане», нежели прямая констатация данного факта. Поскольку оно позволяло, в определенной мере, делать «личные прогнозы» - т.е., планировать свое будущее, по крайней мере, тем 25% населения, что вошло в состав «выигравших». На самом деле, кстати, не сказать, чтобы это было слишком мало - по крайней мере, для молодых жителей крупных городов шанс оказаться в их числе был значительным. (Отсюда - известная «ипотечная лихорадка», т.е., массовое взятие жилья в ипотеку.) Тем не менее, в целом ни о каком «возвращении будущего» речи идти не могло. Что, собственно, и проявлялось в катастрофическом «отсутствии проектности», характеризующей постсоветское существование. (На что жаловался даже Путин!)
На этом фоне описанное у Розова «небудущее» вряд ли может рассматриваться, как что-то особо необычное. Кстати, именно поэтому оно - в целом - оказалось так легко встреченным населением. В том смысле, что беспрецедентное ограничение гражданских прав - а для многих и резкое уменьшение уровня жизни - не вызывало среди людей особенных возмущений. Ну, в самом деле, все «обломилось» - не впервые же! Поэтому эсхатологические настроения указанного автора - не в смысле Апокалипсиса, как символа массовой катастрофы, а в смысле полного изменения его устройства, перехода к более справедливому и удобному для большинства устройства - вряд ли могут быть названы реалистичными. В смысле, что не появится из «коронакризиса» никакая «Меганезия». Поскольку - согласно социодинамическим законам - появление нового общества происходит совершенно иным образом.
Но об этом, а равно и о том, что появится, будет сказано уже отдельно.