О «правом повороте» в СССР и его причинах. Часть вторая
Часть первая.
Итак, основной причиной гибели СССР можно считать явление, сходное с «правым поворотом», произошедшим в конце 1970-начале 1980 годов в странах Запада. Напомню, что последний представлял собой не просто резкое «поправение» политики правящих сил, но и принятие этого самого «поправения» значительной частью населения. И это при том, что реально «правый курс» вел к ухудшению жизни большинства населения. (Порой катастрофическому - как это случилось с работниками угольной отрасли Британии.) Разумеется, в этом случае логично было бы ожидать активного сопротивления -но нет, за исключением отдельных локальных выступлений (как было с теми же британскими угольщиками), ничего подобного после «правого поворота» не случилось.
Причина этого состояла в том, что за три десятилетия «противостояния сверхдержав» рабочий класс западных государств привык к тому, что его требования «принимаются во внимание» без особого труда. Порой - даже без формальных выступлений (в виде митингов и демонстраций), просто потому, что «необходимо поддерживать высокий уровень жизни». О том, откуда этот самый «уровень» взялся, и почему до определенного времени подобная мысль до правительств не доходила, предпочитали не задумываться. А зачем - если все и так работает? (В крайнем случае отсылали к «концепции кейнсианства», согласно которой «благополучие масс», якобы, способствует росту капитала.) В то время, как реальное основание данного явления - в виде не раз уже поминаемой «Советской тени», т.е., гипотетической опасности поддержки любых массовых выступления со стороны СССР - разумеется, не рефлексировалось.
Итогом данной картины и стало то, что - после того, как стало понятным, что Советский Союз является неспособным к указанным действием - капитал пошел в наступление на права наемных работников, последние оказались не только не способными противостоять этому. Но даже не смогли правильно определить прошедшее - и продолжали сохранять лояльность даже при очевидном ухудшении уровня жизни. (Более того - продолжают сохранять и сейчас, после всех сокращений пособий и повышения пенсионного возраста.) Поскольку, как уже говорилось, за три десятилетия сытой и относительно спокойной жизни способность данных слоев к адекватному миропониманию (то самое «классовое сознание») серьезно притупилось. В то время, как капиталисты, напротив, все это время прожили в весьма «напряженном» состоянии, постоянно ожидая то удара со стороны СССР, то перехода массовых выступлений в «настоящую» революцию.
* * *
Разумеется, тут может показаться, что к самому Советскому Союзу все это не может иметь никакого отношения - ведь не может же он отбрасывать «тень» сам на себя. (На самом деле, кстати, такое возможно - но об этом надо говорить отдельно.) Тем не менее, определенное сходство советской и западной ситуации существует. В том смысле, что в СССР периода «конца застоя» так же господствовало то самое «расслабленное» восприятие мира, что и в других развитых странах. Точнее сказать, тут подобное «расслабление» достигало своего апогея, поскольку уровень обеспечения граждан жизненно-важными благами приближался к 100%, а «нежизненно-важные» рассматривались в несколько иной категории. (Которая крайне важна в подобном плане - но о ней будет сказано чуть ниже.)
Пока же стоит отметить несколько иное. А именно, то, что в подобной системе ожидать существования сколь либо значимых механизмов противодействия «правому повороту» - т.е., «перенастройки» общества с обеспечения общего блага на благо небольшого числа наиболее «эффективных» («избранных») лиц - было бы странным. Именно поэтому вся «поддержка социализма» гражданами в указанное время осуществлялась исключительно в «пассивном режиме». В том смысле, что они, в общем-то, принимали основные принципы подобной системы: т.е., честно ходили на работу, рожали детей, служили в армии, старались не нарушать основные нормы и правила существовавшего общества - ну и т.д., и т.п. Однако активно выступать в защиту существующего мира им виделось излишним - ну, в самом деле, зачем тратить силы на то, что и так работает?
Поэтому неудивительно, что люди, придерживающиеся противоположной «жизненной позиции» - т.е., те, кто желал получать побольше личных благ за общий счет - чем дальше, тем меньше ощущали противодействие своей деятельности. Помогало этому еще и то, что общий государственный репрессивный аппарат в СССР был довольно слабый - поскольку он изначально выстраивался, как средство борьбы с незначительным «антисоветским меньшинством». (А не с подавлением выступлений большинства - как это всегда предполагалось в классовых обществах.) Поэтому его эффективность в плане борьбы с антиобщественными проявлениями оказалась слишком малой - в том смысле, что тот же ОБХСС банально не мог охватить все имеющиеся нарушения. (Да и вообще, количество милиционеров в СССР на 1990 год составляло всего 628 тыс. человек. Это на весь Союз, со всеми его республиками и огромными территориями, где проживало 293 млн. человек. Для сравнения - в современной РФ количество полицейских составляет более 800 тысяч, при том, что население составляет 146 млн. человек.)
* * *
В любом случае, занятие указанной «антиобщественной позиции» в подобном положении было крайне выгодным в плане выстраивания личного успеха. (Разумеется, в случае, если занимающий ее стремился «открыто не выделяться» - т.е., открыто не демонстрировать свое богатство.) Однако даже не это было наиболее опасным. Еще хуже было то, что подобные личности формировали особую «серую зону» - т.е., концентрировались в определенных областях советской жизни, постепенно «перестраивая» их под себя. Наиболее актуальным это было в т.н. розничной торговле и «службе быта», однако только ими не ограничивалось. (Скажем, в определенной мере сюда может быть отнесена «сфера культуры» - особенно столичная - «большой спорт» и даже образование с медициной. Разумеется, речь шла о незначительных «очагах коррупции» по отношению к общей массе честных работников - однако «очагах», имеющих значительный уровень устойчивости и тенденцию к росту.) Причем, в связи с тем, что указанная «серая зона» охватывала, в целом, «нестратегические» отрасли, то на нее «расслабленное» общество времен застоя смотрело «сквозь пальцы». Ну да, это плохо. Но не настолько, чтобы объявлять данному явлению бескомпромиссную борьбу и тратить на эту борьбу какие-то ресурсы.
И вот тут произошло очень нехорошее событие. В том смысле, что на указанное существование «серой зоны» в советской обществе конца 1970-начала 1980 наложился целый ряд происходящих тогда изменений. Начиная с демографических, связанных с исчерпанием обширного «сельского поколения» родившихся после Второй Мировой войны, и заканчивая технологическими. Все это создало абсолютно локальную, но при этом крайне неприятную ситуацию, при которой те самые «нежизненно-важные» блага (о которых говорилось выше), оказались вдруг в рамках желаемых гражданами ценностей. Это, само по себе, было не страшно - поскольку ресурсы для их производства в СССР были. Однако поскольку они были изначально отданы в руки «серых», то это значило, что значение последних начало расти.
Иначе говоря, если еще в 1970 годах «средний человек» довольно редко сталкивался с пресловутой «серой зоной», то в 1980 эти столкновения начали происходить чуть ли не ежедневно. Скажем, одновременное «вступление в жизнь» первой волны «детей урбанизации» (конца 1950-начала 1960 г.р.) привело к резкому увеличению потребности в предметах домашнего обихода (мебели, посуды), а так же к детским вещам. Впрочем, не просто к вещам - а вещам модным, современным. Напомню, что пресловутые «пустые полки магазинов» в прямом смысле слова существовали только в самом конце 1980 годов. (Года с 1989, если не с 1990.) В то время, как раньше предприятия торговли были в действительности заставлены товарами - но товарами, потерявшими свобю востребованность. Более того, промышленность продолжала их производить, поскольку гибкость индустриального массового производства - на которую, собственно, и делалась ставка в 1960-70 годах - и так очень низкая. А при наличии достаточно узких «рынков сбыта» - т.е., ограниченности тиражей выпускаемых товаров - оказывалась вообще мала. (В том смысле, что менять каждый год производственные линии было невозможно - надо было подождать, пока они, хотя бы, окупятся.)
* * *
В указанной ситуации возможность «достать что-то дефицитное» стала цениться очень высоко. Однако подобное означало, что ценности «серых» должны были получить доминирование. (Ведь раз человек высоко ценится, то значит, он считается примером для подражания.) Последнее, в свою очередь, привело к эскалации понятия «дефицита» - в том смысле, что теперь потребным стало считаться именно то, что «доставали», а успешно производимое промышленностью начало относиться к «отстою». Ну, а самое главное -привело к «выходу из сумрака» того миропредставления, которое было свойственно людям «серой зоны». Точнее сказать, даже не имеющегося на момент начала данного процесса, а начавшегося образовываться во время его развертывания.
Собственно, именно отсюда и проистекает главный «лейтмотив» недовольства страной: идея «меня не ценят». Поскольку «работающий» на краю законного поля - а порой и за его краем - представитель «серой зоны» был уверен, что если бы не имеющиеся ограничения, то «он бы тут развернулся». (Да и необходимость скрывать доходы так же особо не придавала «любви к Родине».) А значит - он был уверен не просто в «недружественности», но во враждебности имеющегося мироустройства. Кстати, отсюда не составит труда понять, откуда взялось восприятие эмиграции, как «переезда в Рай», столь характерное для конца 1980 годов. Или, например, идея про необходимость развития «частной инициативы», как главного пути разрешения всех проблем. Ну, и наконец, романтизация криминалитета, «выстрелившая» в 1990, тоже оттуда. Из «серой зоны» начала 1980 годов. Другое дело, что до определенного времени это было мнение достаточно маргинальных слоев населения. Однако после того, как началось массовое «вливание» людей в «серую зону», оно стало практическим мейнстримом.
Ну, а от этого, понятное дело, перейти к полному отрицания советского мироустройства было уже делом времени. То есть, если представление о «неценимости» стало массовым где-то в начале 1980 годов, то антисоветизм в качестве основной «метаидеи», охватывающей практически все советское общество, стал актуальным году к 1986-1987. (Эскалация «дефицита» к этому времени достигла максимума, а ряд совершенно бездарных решений властей - вроде антиалкогольной кампании - полностью уничтожил остатки «симпатии» к советскому государству.) В любом случае, смысл данного перехода был одним: советский - по своему генезису и месту в производственной системе - человек, оказался во власти идей, совершенно противоположных основам его существования. После чего конец страны оказался совершенно предсказуемым -и было бы странным ожидать чего-то иного.
* * *
То есть, подводя итог, можно сказать, что основанием случившейся с СССР катастрофы послужило совпадения ряда социодинамических процессов. А именно: снижения уровня «общественной активности», связанная с общим улучшением жизни, развитие «серой зоны» и развитие массового индустриального производства. В совокупности с демографическим развитием страны все это и дало ту самую «темную долину», пересечь которую СССР не был способен никаким образом. Разумеется это вовсе не означат, что подобного состояния невозможно было избежать - скажем, ошибочная ставка на массовое производство вполне могла быть заменена на что-то иное. Но сделано это должно было быть задолго до случившегося - где-то в конце 1960 годов. (Что, в принципе, не реализуемо на основании «здравого смысла»: убедить Брежнева с Косыгиным в том, что гибкость важнее массовости, на тот момент было вряд ли возможным.) То же самое следует сказать и про гипотетические мероприятия по ликвидации «серой зоны в зародыше» - скажем, через массовую автоматизацию и компьютеризацию торговли. (Что потребовало бы значительных - но не чрезмерных вложений даже при технологическом уровне начала 1970 годов.) Но делать это следовало еще тогда, когда особых поводов для решительных действий, казалось бы, не существовало.
Ну, а о том, что отсюда следует, стоит говорить уже отдельно…
Итак, основной причиной гибели СССР можно считать явление, сходное с «правым поворотом», произошедшим в конце 1970-начале 1980 годов в странах Запада. Напомню, что последний представлял собой не просто резкое «поправение» политики правящих сил, но и принятие этого самого «поправения» значительной частью населения. И это при том, что реально «правый курс» вел к ухудшению жизни большинства населения. (Порой катастрофическому - как это случилось с работниками угольной отрасли Британии.) Разумеется, в этом случае логично было бы ожидать активного сопротивления -но нет, за исключением отдельных локальных выступлений (как было с теми же британскими угольщиками), ничего подобного после «правого поворота» не случилось.
Причина этого состояла в том, что за три десятилетия «противостояния сверхдержав» рабочий класс западных государств привык к тому, что его требования «принимаются во внимание» без особого труда. Порой - даже без формальных выступлений (в виде митингов и демонстраций), просто потому, что «необходимо поддерживать высокий уровень жизни». О том, откуда этот самый «уровень» взялся, и почему до определенного времени подобная мысль до правительств не доходила, предпочитали не задумываться. А зачем - если все и так работает? (В крайнем случае отсылали к «концепции кейнсианства», согласно которой «благополучие масс», якобы, способствует росту капитала.) В то время, как реальное основание данного явления - в виде не раз уже поминаемой «Советской тени», т.е., гипотетической опасности поддержки любых массовых выступления со стороны СССР - разумеется, не рефлексировалось.
Итогом данной картины и стало то, что - после того, как стало понятным, что Советский Союз является неспособным к указанным действием - капитал пошел в наступление на права наемных работников, последние оказались не только не способными противостоять этому. Но даже не смогли правильно определить прошедшее - и продолжали сохранять лояльность даже при очевидном ухудшении уровня жизни. (Более того - продолжают сохранять и сейчас, после всех сокращений пособий и повышения пенсионного возраста.) Поскольку, как уже говорилось, за три десятилетия сытой и относительно спокойной жизни способность данных слоев к адекватному миропониманию (то самое «классовое сознание») серьезно притупилось. В то время, как капиталисты, напротив, все это время прожили в весьма «напряженном» состоянии, постоянно ожидая то удара со стороны СССР, то перехода массовых выступлений в «настоящую» революцию.
* * *
Разумеется, тут может показаться, что к самому Советскому Союзу все это не может иметь никакого отношения - ведь не может же он отбрасывать «тень» сам на себя. (На самом деле, кстати, такое возможно - но об этом надо говорить отдельно.) Тем не менее, определенное сходство советской и западной ситуации существует. В том смысле, что в СССР периода «конца застоя» так же господствовало то самое «расслабленное» восприятие мира, что и в других развитых странах. Точнее сказать, тут подобное «расслабление» достигало своего апогея, поскольку уровень обеспечения граждан жизненно-важными благами приближался к 100%, а «нежизненно-важные» рассматривались в несколько иной категории. (Которая крайне важна в подобном плане - но о ней будет сказано чуть ниже.)
Пока же стоит отметить несколько иное. А именно, то, что в подобной системе ожидать существования сколь либо значимых механизмов противодействия «правому повороту» - т.е., «перенастройки» общества с обеспечения общего блага на благо небольшого числа наиболее «эффективных» («избранных») лиц - было бы странным. Именно поэтому вся «поддержка социализма» гражданами в указанное время осуществлялась исключительно в «пассивном режиме». В том смысле, что они, в общем-то, принимали основные принципы подобной системы: т.е., честно ходили на работу, рожали детей, служили в армии, старались не нарушать основные нормы и правила существовавшего общества - ну и т.д., и т.п. Однако активно выступать в защиту существующего мира им виделось излишним - ну, в самом деле, зачем тратить силы на то, что и так работает?
Поэтому неудивительно, что люди, придерживающиеся противоположной «жизненной позиции» - т.е., те, кто желал получать побольше личных благ за общий счет - чем дальше, тем меньше ощущали противодействие своей деятельности. Помогало этому еще и то, что общий государственный репрессивный аппарат в СССР был довольно слабый - поскольку он изначально выстраивался, как средство борьбы с незначительным «антисоветским меньшинством». (А не с подавлением выступлений большинства - как это всегда предполагалось в классовых обществах.) Поэтому его эффективность в плане борьбы с антиобщественными проявлениями оказалась слишком малой - в том смысле, что тот же ОБХСС банально не мог охватить все имеющиеся нарушения. (Да и вообще, количество милиционеров в СССР на 1990 год составляло всего 628 тыс. человек. Это на весь Союз, со всеми его республиками и огромными территориями, где проживало 293 млн. человек. Для сравнения - в современной РФ количество полицейских составляет более 800 тысяч, при том, что население составляет 146 млн. человек.)
* * *
В любом случае, занятие указанной «антиобщественной позиции» в подобном положении было крайне выгодным в плане выстраивания личного успеха. (Разумеется, в случае, если занимающий ее стремился «открыто не выделяться» - т.е., открыто не демонстрировать свое богатство.) Однако даже не это было наиболее опасным. Еще хуже было то, что подобные личности формировали особую «серую зону» - т.е., концентрировались в определенных областях советской жизни, постепенно «перестраивая» их под себя. Наиболее актуальным это было в т.н. розничной торговле и «службе быта», однако только ими не ограничивалось. (Скажем, в определенной мере сюда может быть отнесена «сфера культуры» - особенно столичная - «большой спорт» и даже образование с медициной. Разумеется, речь шла о незначительных «очагах коррупции» по отношению к общей массе честных работников - однако «очагах», имеющих значительный уровень устойчивости и тенденцию к росту.) Причем, в связи с тем, что указанная «серая зона» охватывала, в целом, «нестратегические» отрасли, то на нее «расслабленное» общество времен застоя смотрело «сквозь пальцы». Ну да, это плохо. Но не настолько, чтобы объявлять данному явлению бескомпромиссную борьбу и тратить на эту борьбу какие-то ресурсы.
И вот тут произошло очень нехорошее событие. В том смысле, что на указанное существование «серой зоны» в советской обществе конца 1970-начала 1980 наложился целый ряд происходящих тогда изменений. Начиная с демографических, связанных с исчерпанием обширного «сельского поколения» родившихся после Второй Мировой войны, и заканчивая технологическими. Все это создало абсолютно локальную, но при этом крайне неприятную ситуацию, при которой те самые «нежизненно-важные» блага (о которых говорилось выше), оказались вдруг в рамках желаемых гражданами ценностей. Это, само по себе, было не страшно - поскольку ресурсы для их производства в СССР были. Однако поскольку они были изначально отданы в руки «серых», то это значило, что значение последних начало расти.
Иначе говоря, если еще в 1970 годах «средний человек» довольно редко сталкивался с пресловутой «серой зоной», то в 1980 эти столкновения начали происходить чуть ли не ежедневно. Скажем, одновременное «вступление в жизнь» первой волны «детей урбанизации» (конца 1950-начала 1960 г.р.) привело к резкому увеличению потребности в предметах домашнего обихода (мебели, посуды), а так же к детским вещам. Впрочем, не просто к вещам - а вещам модным, современным. Напомню, что пресловутые «пустые полки магазинов» в прямом смысле слова существовали только в самом конце 1980 годов. (Года с 1989, если не с 1990.) В то время, как раньше предприятия торговли были в действительности заставлены товарами - но товарами, потерявшими свобю востребованность. Более того, промышленность продолжала их производить, поскольку гибкость индустриального массового производства - на которую, собственно, и делалась ставка в 1960-70 годах - и так очень низкая. А при наличии достаточно узких «рынков сбыта» - т.е., ограниченности тиражей выпускаемых товаров - оказывалась вообще мала. (В том смысле, что менять каждый год производственные линии было невозможно - надо было подождать, пока они, хотя бы, окупятся.)
* * *
В указанной ситуации возможность «достать что-то дефицитное» стала цениться очень высоко. Однако подобное означало, что ценности «серых» должны были получить доминирование. (Ведь раз человек высоко ценится, то значит, он считается примером для подражания.) Последнее, в свою очередь, привело к эскалации понятия «дефицита» - в том смысле, что теперь потребным стало считаться именно то, что «доставали», а успешно производимое промышленностью начало относиться к «отстою». Ну, а самое главное -привело к «выходу из сумрака» того миропредставления, которое было свойственно людям «серой зоны». Точнее сказать, даже не имеющегося на момент начала данного процесса, а начавшегося образовываться во время его развертывания.
Собственно, именно отсюда и проистекает главный «лейтмотив» недовольства страной: идея «меня не ценят». Поскольку «работающий» на краю законного поля - а порой и за его краем - представитель «серой зоны» был уверен, что если бы не имеющиеся ограничения, то «он бы тут развернулся». (Да и необходимость скрывать доходы так же особо не придавала «любви к Родине».) А значит - он был уверен не просто в «недружественности», но во враждебности имеющегося мироустройства. Кстати, отсюда не составит труда понять, откуда взялось восприятие эмиграции, как «переезда в Рай», столь характерное для конца 1980 годов. Или, например, идея про необходимость развития «частной инициативы», как главного пути разрешения всех проблем. Ну, и наконец, романтизация криминалитета, «выстрелившая» в 1990, тоже оттуда. Из «серой зоны» начала 1980 годов. Другое дело, что до определенного времени это было мнение достаточно маргинальных слоев населения. Однако после того, как началось массовое «вливание» людей в «серую зону», оно стало практическим мейнстримом.
Ну, а от этого, понятное дело, перейти к полному отрицания советского мироустройства было уже делом времени. То есть, если представление о «неценимости» стало массовым где-то в начале 1980 годов, то антисоветизм в качестве основной «метаидеи», охватывающей практически все советское общество, стал актуальным году к 1986-1987. (Эскалация «дефицита» к этому времени достигла максимума, а ряд совершенно бездарных решений властей - вроде антиалкогольной кампании - полностью уничтожил остатки «симпатии» к советскому государству.) В любом случае, смысл данного перехода был одним: советский - по своему генезису и месту в производственной системе - человек, оказался во власти идей, совершенно противоположных основам его существования. После чего конец страны оказался совершенно предсказуемым -и было бы странным ожидать чего-то иного.
* * *
То есть, подводя итог, можно сказать, что основанием случившейся с СССР катастрофы послужило совпадения ряда социодинамических процессов. А именно: снижения уровня «общественной активности», связанная с общим улучшением жизни, развитие «серой зоны» и развитие массового индустриального производства. В совокупности с демографическим развитием страны все это и дало ту самую «темную долину», пересечь которую СССР не был способен никаким образом. Разумеется это вовсе не означат, что подобного состояния невозможно было избежать - скажем, ошибочная ставка на массовое производство вполне могла быть заменена на что-то иное. Но сделано это должно было быть задолго до случившегося - где-то в конце 1960 годов. (Что, в принципе, не реализуемо на основании «здравого смысла»: убедить Брежнева с Косыгиным в том, что гибкость важнее массовости, на тот момент было вряд ли возможным.) То же самое следует сказать и про гипотетические мероприятия по ликвидации «серой зоны в зародыше» - скажем, через массовую автоматизацию и компьютеризацию торговли. (Что потребовало бы значительных - но не чрезмерных вложений даже при технологическом уровне начала 1970 годов.) Но делать это следовало еще тогда, когда особых поводов для решительных действий, казалось бы, не существовало.
Ну, а о том, что отсюда следует, стоит говорить уже отдельно…