Еще о динамике классовых обществ. Часть третья
Итак, Первая Мировая война стала для человечества завершением глобального Суперкризиса, показавшего, что привычное для истории существование в рамках классового общества больше невозможно. Однако одновременно с этим она стала и моментом зарождения совершенно иного общественного устройства - того, что должно стать основанием для нашего существования в последующий исторический период. Впрочем, было бы странным ожидать чего-то иного - поскольку именно подобный механизм смены крупных исторических реалий, судя по всему, и является характерным для нашей Вселенной. В том смысле, что в ней что-то новое неизбежно приходит на смену старому после того, как последнее оказывается непригодным. В смысле, не может больше адаптироваться к изменяющимся условиям. (Последнее и есть главный признак развитости.)
Так и в этот раз - начавшаяся в 1914 году мировая бойня, похоронив «старый мир» с его освященной божествами властью собственников, дала старт миру новому, начавшемуся с Великой Революции 1917 года в России. На самом деле, в указанное время мало кто реально мог даже предположить: что же происходит. Причем, это касается даже социалистов. Да что там социалисты - даже сами «авторы» этой Революции, т.е., большевики представляли свершающийся процесс в гораздо более скромном виде, нежели это было в реальности. Дело в том, что к указанному времени в революционно настроенной среде общепринятой установкой было то, что революционные события протекают «линейно». В том смысле, что переход к новому типу общества полагался там, где общество старое достигло максимально возможного уровня. (В европейских развитых странах.) На самом деле это было не только привычно - в том смысле, что в обыденной жизни обычно принято брать «этап за этапом», переходя из первого класса во второй и так далее - но и полностью логично. Ведь именно в развитых странах могло существовать развитое рабочее движение, которое, согласно привычным представлениям, и должно было выступить главным инструментом Революции.
Правда, указанную закономерность несколько «подпортило» известное шовинистическое поведение европейских социалистов - в том числе, и входящих в левые фракции - которые выступили с поддержкой «своих» правительств вопреки главной идее «Второго Интернационала». (Международного объединения рабочих партий и организаций.) И, напротив, поразительную верность международной солидарности выразили именно российские представители - прежде всего, левое крыло РСДРП во главе с В.И. Лениным. Подобный факт красноречиво свидетельствовал, что с концепцией «линейного развития» Революции что-то не то. Но в условиях бурного развития событий того времени мало кто обратил внимания на указанный момент - а зря. Поскольку именно в нем отчетливо проявился один из базовых законов социодинамики - тот самый, который уже был выведен упомянутым В.И. Лениным в качестве принципа «слабого звена». Смысл его состоит в том, что смена социального устройства в условиях общего кризиса - то есть, Мировой войны - начнется вовсе не там, где, как может показаться, созданы все условия для этого. А там, где «старый режим» имеет минимальное количество сил.
* * *
Сейчас, собственно, это может показаться банальным - поскольку теория эволюции давно уже показала, что новые виды образуются вовсе не на основании максимально развитых (т.е., приспособленных к имеющимся условиям) существ, а выступают продолжением тех, кто до недавнего времени находился в тени. (Ну да - «та самая» история с динозаврами и млекопитающими.) Но тогда, в период, когда эволюционное (т.е., диалектическое) мышление только-только входило в жизнь, подобные идеи выглядели «еретическими». Хотя в них не было ничего особо сложного: дело в том, что в развитых странах буржуазия имеет достаточное количество ресурсов для того, чтобы эффективно противостоять пролетариату. В том числе, и путем отдачи небольших «подачек» - то есть, используя метод «кнута и пряника». И если при этом подобная система сумела просуществовать «до того» в условиях развитого рабочего движения, то значит есть огромная вероятность. что у нее имеется достаточно ресурсов, для того, чтобы делать это даже в условиях войны. (Ну, и разумеется, это создает определенную удовлетворенность рабочих своим положением - в том смысле, что они видят: может быть хуже. Что может толкнуть их на защиту текущего положения.) В то же время правительство Российской Империи «пряников» традиционно не имело - и вынуждено была опираться исключительно на «кнут». (То есть - подавлять выступления силой.) Последнее, разумеется, крайне снижало его возможности для маневра в условия уменьшения доступных ресурсов - когда войска нужны на фронте, а не внутри страны.
Впрочем, для Российской Империи, существовавшей в начале XX на пределе имеющейся инфраструктуры, само выживание в условиях Мировой войны вообще становилось критичным. (Кстати, это подмечали не только критики режима, но и крайне верноподданные лица, вроде пресловутого П.Н. Дурново, бывшего членом Государственного Совета.) Поэтому в подобном плане идея Ленина была довольно очевидной. Другое дело, что неочевидной тут оказывалась возможность обретения власти именно рабочим движением, которое было слабо и малочисленно. (Имеется в виду, относительно своих европейских аналогов.) Тут действительно, было довольно сложно ожидать победы - хотя в реальности и для этого были основания, связанные с тем, что и «буржуазные» и «мелкобуржуазные» движения в нашей стране так же были крайне слабы. Это, например, очень хорошо видно по сравнению с Германией - где мелкобуржуазные «фрайкоры» смогли стать надежной защитой против пролетарской революции. А российские черносотенцы (ну да, это, разумеется, не полный аналог фрайкоров, но что-то подобное) оказались крайне слабыми после исчезновения государственной поддержки. (То есть - именно тогда, когда они были наиболее «нужны».)
Но разумеется, все это послезнание - которое до самого 1917 года было невозможно. Поэтому стоит только восхитится умом Владимира Ильича, сумевшего понять практику развития революционной ситуации задолго до того, как она сумела воплотится в реальность. Впрочем, если честно, то само появление людей, подобных Ленину в России так же является абсолютно закономерным: в более развитой стране мыслитель подобного уровня был бы неизбежно инкорпорирован правящим режимом. А в РИ его тупо пытались «загнать в стойло», в то время, как поддержку оказывали крайне интеллектуально беспомощным религиозно-ориентированным деятелям.
* * *
Впрочем, тут мы уже довольно сильно отклоняемся от выбранной темы, поэтому вернемся к ней. И отметим, что само развития Русской Революции, «автоматически» перетекающей в Революцию Пролетарскую - и не имеющей иного пути в связи со слабостью буржуазно-демократических сил -показало, что избежать движения вперед крайне тяжело. Даже если может показаться, что все давно уже закончено - и осталось только заворачиваться в простыню и медленно ползти на кладбище. Впрочем, подробно расписывать «историю русской Смуты» - как классифицируют Революцию вменяемые правые (невменяемые, разумеется, вопят про Германский Генштаб и «гадящую англичанку», причем часто одновременно) - надо отдельно. Тут же можно отметить лишь то, что данное событие, как уже говорилось, не было исключительно русским или даже российским (т.е., свойственным народам Российской Империи) явлением - а имело всемирноисторическое значение. (Впрочем, Россия, как таковая вообще имеет всемирноисторическое значение - в том смысле, что определяет облик мировой истории. Вне того, нравится это ее населению или нет.) Ну, и разумеется, Революция и даже последующая за ней Гражданская война не была никакой Смутой в классическом понимании. То есть - не значила банальную потерю власти одним господствующим кланом и грызню за данную власть между кланами. (Как это было в «настоящую» Смуту XVII века в России - или в какую-нибудь «войну Лиги» во Франции.)
И выступала эта самая Революция 1917 года стала именно той самой Мировой Пролетарской Революцией, о которой так много говорили марксисты начиная с середины XIX столетия. А то, что произошла она не там - то есть, не в развитых странах, как это ожидалось с указанного времени, и не так - то есть, в «отдельно взятой стране», а не во всем мире - следует отнести лишь к недостатку теории. Точнее сказать - к сложности моделирования процессов на основании указанной теории, связанной с крайней новизной используемого в ней понятийного аппарата. (То есть - диалектического материализма.) Тут так же ничего удивительного нет: в конце концов, даже у «чисто технических конструкций», подчиняющихся гораздо более простым и очевидным «законам физики» огромное количество свойств выявляется лишь после реального построения. Хотя, как уже было сказано, теория для них существует - и теория в целом абсолютно верная. (Но просто не могущая учесть всех тонкостей - скажем, того же флаттера для летательных аппаратов.)
Так что говорить, что начало Революции в России и дальнейшее ее развитие через «построение социализма в отдельно взятой стране» стало опровержением (или, хотя бы, нарушением) теории марксизма, было бы неверным. Скорее это стало опровержением обыденного, линейного мышления - с которым человек привык подходить к стоящим перед ним задачей - и самым ярким требованием необходимости диалектики. Тем не менее, крайняя необычность и неочевидность - с точки зрения описанного мышления - дальнейшего развития данного процесса стала «визитной карточкой» Революции 1917 года, и сопутствовала ей до самого конца.
* * *
Точнее сказать, сопутствует до сих пор - поскольку в реальности даже кажущееся поражение Революции не означает ее отката назад. (То есть -возвращения ко временам «священной частной собственности» и связанной с ней «священной царской власти».) Скорее наоборот - сейчас становится понятным, что речь идет о так же практически неизбежном историческом процессе. (Таком же неизбежном, как «бонапартизм» при течении революций буржуазных.) И в реальности избежать данного было бы крайне сложно или вообще, невозможно: ну, разве что, действительно инопланетяне прилетели и построили бы нам коммунизм. Но в реальности этого не случилось, и все пришлось - и придется - делать своими руками. А значит - придется признать, что указанное «поражение» в действительности подготавливает будущий взлет Революции и распространение ее на весь мир. А чему тут удивляться: речь-то идет о процессах, имеющих, как уже не раз говорилось, «период обращения» в несколько тысяч лет. Что для него каких-то жалких сто-двести лет? Для истории вообще, минимальная единица - это «человеческое поколение», т.е., тот период, который для отдельно взятого представителя homo sapiens кажется огромным. А значит - мнение обывателя для исторических процессов не значит ровно ничего…
Впрочем, обо всем этом - в том числе, и о перспективах дальнейшего развития Революции - будет сказано чуть позднее.
Так и в этот раз - начавшаяся в 1914 году мировая бойня, похоронив «старый мир» с его освященной божествами властью собственников, дала старт миру новому, начавшемуся с Великой Революции 1917 года в России. На самом деле, в указанное время мало кто реально мог даже предположить: что же происходит. Причем, это касается даже социалистов. Да что там социалисты - даже сами «авторы» этой Революции, т.е., большевики представляли свершающийся процесс в гораздо более скромном виде, нежели это было в реальности. Дело в том, что к указанному времени в революционно настроенной среде общепринятой установкой было то, что революционные события протекают «линейно». В том смысле, что переход к новому типу общества полагался там, где общество старое достигло максимально возможного уровня. (В европейских развитых странах.) На самом деле это было не только привычно - в том смысле, что в обыденной жизни обычно принято брать «этап за этапом», переходя из первого класса во второй и так далее - но и полностью логично. Ведь именно в развитых странах могло существовать развитое рабочее движение, которое, согласно привычным представлениям, и должно было выступить главным инструментом Революции.
Правда, указанную закономерность несколько «подпортило» известное шовинистическое поведение европейских социалистов - в том числе, и входящих в левые фракции - которые выступили с поддержкой «своих» правительств вопреки главной идее «Второго Интернационала». (Международного объединения рабочих партий и организаций.) И, напротив, поразительную верность международной солидарности выразили именно российские представители - прежде всего, левое крыло РСДРП во главе с В.И. Лениным. Подобный факт красноречиво свидетельствовал, что с концепцией «линейного развития» Революции что-то не то. Но в условиях бурного развития событий того времени мало кто обратил внимания на указанный момент - а зря. Поскольку именно в нем отчетливо проявился один из базовых законов социодинамики - тот самый, который уже был выведен упомянутым В.И. Лениным в качестве принципа «слабого звена». Смысл его состоит в том, что смена социального устройства в условиях общего кризиса - то есть, Мировой войны - начнется вовсе не там, где, как может показаться, созданы все условия для этого. А там, где «старый режим» имеет минимальное количество сил.
* * *
Сейчас, собственно, это может показаться банальным - поскольку теория эволюции давно уже показала, что новые виды образуются вовсе не на основании максимально развитых (т.е., приспособленных к имеющимся условиям) существ, а выступают продолжением тех, кто до недавнего времени находился в тени. (Ну да - «та самая» история с динозаврами и млекопитающими.) Но тогда, в период, когда эволюционное (т.е., диалектическое) мышление только-только входило в жизнь, подобные идеи выглядели «еретическими». Хотя в них не было ничего особо сложного: дело в том, что в развитых странах буржуазия имеет достаточное количество ресурсов для того, чтобы эффективно противостоять пролетариату. В том числе, и путем отдачи небольших «подачек» - то есть, используя метод «кнута и пряника». И если при этом подобная система сумела просуществовать «до того» в условиях развитого рабочего движения, то значит есть огромная вероятность. что у нее имеется достаточно ресурсов, для того, чтобы делать это даже в условиях войны. (Ну, и разумеется, это создает определенную удовлетворенность рабочих своим положением - в том смысле, что они видят: может быть хуже. Что может толкнуть их на защиту текущего положения.) В то же время правительство Российской Империи «пряников» традиционно не имело - и вынуждено была опираться исключительно на «кнут». (То есть - подавлять выступления силой.) Последнее, разумеется, крайне снижало его возможности для маневра в условия уменьшения доступных ресурсов - когда войска нужны на фронте, а не внутри страны.
Впрочем, для Российской Империи, существовавшей в начале XX на пределе имеющейся инфраструктуры, само выживание в условиях Мировой войны вообще становилось критичным. (Кстати, это подмечали не только критики режима, но и крайне верноподданные лица, вроде пресловутого П.Н. Дурново, бывшего членом Государственного Совета.) Поэтому в подобном плане идея Ленина была довольно очевидной. Другое дело, что неочевидной тут оказывалась возможность обретения власти именно рабочим движением, которое было слабо и малочисленно. (Имеется в виду, относительно своих европейских аналогов.) Тут действительно, было довольно сложно ожидать победы - хотя в реальности и для этого были основания, связанные с тем, что и «буржуазные» и «мелкобуржуазные» движения в нашей стране так же были крайне слабы. Это, например, очень хорошо видно по сравнению с Германией - где мелкобуржуазные «фрайкоры» смогли стать надежной защитой против пролетарской революции. А российские черносотенцы (ну да, это, разумеется, не полный аналог фрайкоров, но что-то подобное) оказались крайне слабыми после исчезновения государственной поддержки. (То есть - именно тогда, когда они были наиболее «нужны».)
Но разумеется, все это послезнание - которое до самого 1917 года было невозможно. Поэтому стоит только восхитится умом Владимира Ильича, сумевшего понять практику развития революционной ситуации задолго до того, как она сумела воплотится в реальность. Впрочем, если честно, то само появление людей, подобных Ленину в России так же является абсолютно закономерным: в более развитой стране мыслитель подобного уровня был бы неизбежно инкорпорирован правящим режимом. А в РИ его тупо пытались «загнать в стойло», в то время, как поддержку оказывали крайне интеллектуально беспомощным религиозно-ориентированным деятелям.
* * *
Впрочем, тут мы уже довольно сильно отклоняемся от выбранной темы, поэтому вернемся к ней. И отметим, что само развития Русской Революции, «автоматически» перетекающей в Революцию Пролетарскую - и не имеющей иного пути в связи со слабостью буржуазно-демократических сил -показало, что избежать движения вперед крайне тяжело. Даже если может показаться, что все давно уже закончено - и осталось только заворачиваться в простыню и медленно ползти на кладбище. Впрочем, подробно расписывать «историю русской Смуты» - как классифицируют Революцию вменяемые правые (невменяемые, разумеется, вопят про Германский Генштаб и «гадящую англичанку», причем часто одновременно) - надо отдельно. Тут же можно отметить лишь то, что данное событие, как уже говорилось, не было исключительно русским или даже российским (т.е., свойственным народам Российской Империи) явлением - а имело всемирноисторическое значение. (Впрочем, Россия, как таковая вообще имеет всемирноисторическое значение - в том смысле, что определяет облик мировой истории. Вне того, нравится это ее населению или нет.) Ну, и разумеется, Революция и даже последующая за ней Гражданская война не была никакой Смутой в классическом понимании. То есть - не значила банальную потерю власти одним господствующим кланом и грызню за данную власть между кланами. (Как это было в «настоящую» Смуту XVII века в России - или в какую-нибудь «войну Лиги» во Франции.)
И выступала эта самая Революция 1917 года стала именно той самой Мировой Пролетарской Революцией, о которой так много говорили марксисты начиная с середины XIX столетия. А то, что произошла она не там - то есть, не в развитых странах, как это ожидалось с указанного времени, и не так - то есть, в «отдельно взятой стране», а не во всем мире - следует отнести лишь к недостатку теории. Точнее сказать - к сложности моделирования процессов на основании указанной теории, связанной с крайней новизной используемого в ней понятийного аппарата. (То есть - диалектического материализма.) Тут так же ничего удивительного нет: в конце концов, даже у «чисто технических конструкций», подчиняющихся гораздо более простым и очевидным «законам физики» огромное количество свойств выявляется лишь после реального построения. Хотя, как уже было сказано, теория для них существует - и теория в целом абсолютно верная. (Но просто не могущая учесть всех тонкостей - скажем, того же флаттера для летательных аппаратов.)
Так что говорить, что начало Революции в России и дальнейшее ее развитие через «построение социализма в отдельно взятой стране» стало опровержением (или, хотя бы, нарушением) теории марксизма, было бы неверным. Скорее это стало опровержением обыденного, линейного мышления - с которым человек привык подходить к стоящим перед ним задачей - и самым ярким требованием необходимости диалектики. Тем не менее, крайняя необычность и неочевидность - с точки зрения описанного мышления - дальнейшего развития данного процесса стала «визитной карточкой» Революции 1917 года, и сопутствовала ей до самого конца.
* * *
Точнее сказать, сопутствует до сих пор - поскольку в реальности даже кажущееся поражение Революции не означает ее отката назад. (То есть -возвращения ко временам «священной частной собственности» и связанной с ней «священной царской власти».) Скорее наоборот - сейчас становится понятным, что речь идет о так же практически неизбежном историческом процессе. (Таком же неизбежном, как «бонапартизм» при течении революций буржуазных.) И в реальности избежать данного было бы крайне сложно или вообще, невозможно: ну, разве что, действительно инопланетяне прилетели и построили бы нам коммунизм. Но в реальности этого не случилось, и все пришлось - и придется - делать своими руками. А значит - придется признать, что указанное «поражение» в действительности подготавливает будущий взлет Революции и распространение ее на весь мир. А чему тут удивляться: речь-то идет о процессах, имеющих, как уже не раз говорилось, «период обращения» в несколько тысяч лет. Что для него каких-то жалких сто-двести лет? Для истории вообще, минимальная единица - это «человеческое поколение», т.е., тот период, который для отдельно взятого представителя homo sapiens кажется огромным. А значит - мнение обывателя для исторических процессов не значит ровно ничего…
Впрочем, обо всем этом - в том числе, и о перспективах дальнейшего развития Революции - будет сказано чуть позднее.