Художник и общество
К предыдущему
В прошлом посте, посвященном «аномальному» восприятию героев фильма «Место встречи изменить нельзя» - аномальному в том смысле, что оно оказывалось полностью противоположном задуманному авторами - был поднят очень серьезный вопрос. А именно - то, насколько автор вообще имеет власть над создаваемым им произведением. Поскольку с «обыденной» точки зрения эта власть абсолютная: захочет, сделает всех героями и красавцами. А не захочет - будут они уродами и негодяями. Подобная идея проста и бесхитростна - поэтому воспринимается практически всеми. Но вот соответствие ее истине -вопрос далеко не очевидный…
Правда, если брать разновидности творчества, в которых действует только один субъект - то есть, живопись, литературу или, в определенной степени, музыку - то там действительно подобная ситуация возможна. Поскольку, в случае коллективного творчества - ну, там в театре или кино - все выглядит еще сложнее. Но мы подобный вариант пока рассматривать не будем - для упрощения. Поэтому возьмем ситуацию, когда отдельно взятый субъект действительно может «крутить» своим произведением так, как захочет. И укажем, что это справедливо только с одним серьезным допущением: подобная полная свобода относится исключительно к тому случаю, когда указанный субъект творит «для себя». То есть - не рассчитывает получить сколь либо массовую аудиторию. В самом крайнем - и самом свободном - варианте условно «пишет в стол». Однако, как можно догадаться, подобное искусство подлинным искусством не является, поскольку оно не реализует главную задачу данного занятия - передачу имеющихся у авторов образов, мыслей и эмоций всем окружающим.
Ведь, собственно, именно это и оправдывает затраты сил на творчество - поскольку в противном случае можно говорить только об уничтоженных ресурсах. («Непрочитанное произведение есть произведение несуществующее».) Однако указанный фактор означает, что полная свобода автора уже невозможна. Поскольку в подобном случае создающий субъект должен неизбежно передать потребляющим субъектом имеющуюся у него информацию - «пропихнув» ее в тот узкий информационный канал, который представляет собой любой вид искусства. Впрочем, поскольку я уже не раз писал об этой проблеме, особо останавливаться на ней не буду. Отмечу только то, что даже такой «широкий канал передачи», как кинематограф, на самом деле крайне узок: даже в пресловутом 4К качестве он передает на много порядков меньше информации, нежели видит человек своими глазами. (И из-за ограниченности угла обзора камеры, и из-за ограниченности временных рамок: даже сериалы длятся не более нескольких дней - в которые необходимо включить события нескольких лет и десятилетий.)
* * *
То есть, автор в любом случае должен рассчитывать на то, чтобы передавать свою изначальную «картинку» намеками и полунамеками - поскольку по другому просто нельзя. А это, в свою очередь, неизбежно означает, что «работать» он может только в пределах того «культурного поля», которое существует в его обществе. И значит, что ни один автор, никогда и нигде не может творить что-то, что «не влезает» в существующее культурное пространство. Более того, поскольку любой автор по умолчанию надеется на максимальное количество потребителей своих работ, он должен использовать наиболее общий вариант этого самого поля. (Иначе говоря - пытаться объяснять то, что желает показать, наиболее простыми словами.) Разумеется, это сложно: в конце концов, специальную терминологию и изобрели для того, чтобы можно было наиболее полно раскрывать имеющиеся смыслы. Поэтому существует известное искушение быть «творцом не для всех».
Но понятно, человек, использующий этот путь, представляет собой гораздо более «слабый» вариант творца, нежели тот, кто пытается говорить со всеми. (Правда, с учетом того, какую информацию он передает. Понятно, что марвеловские комиксы несут ее на несколько порядков меньше, нежели один рассказ А.П. Чехова - поэтому говорить, что их авторы более «сильные» творцы, нежели Антон Павлович, смешно.) Тем более, что, для автора, изначально работающего на определенную отдельную группу, всегда существует довольно узкий временной коридор, в котором его творения оказываются актуальными. Это связано с тем, что указанные группы эволюционируют очень быстро, и очень быстро сходят на нет. В результате чего наступает момент, когда раскрываемость произведения падает до нуля. К примеру, именно подобное случилось со знаменитым «Черным квадратом» Малевича. Который являлся в свое время действительно значимым произведением - но исключительно в пределах «модернистской тусовки»., давно уже ставшей историей. А вместе с ней историей стал и смысл «Черного квадрата». И сегодня данное произведение смотрится исключительно издевательством над здравым смыслом, а так же свидетельством откровенного пренебрежения «искусствоведческой кодлы» над всеми остальными…
А вот Шишкин, Перов, Брюллов или даже Рафаэль с Микеланджело -которые жили задолго до Малевича - до сих пор оказываются актуальными. В том смысле, что смысл картин их понятен даже тем, кто ничего не понимает в том базисе, на котором они создавались. (Скажем, человек, не знающий, кто такая Мадонна Рафаэля, воспринимает ее изображение, как изображение любящей матери.) То же самое можно сказать и про Шекспира с Толстым, и про многое другое в самых разных областях: в литературе, музыке, кинематографе, театре... Забавно, например - но многие спектакли в «домодерниском стиле», записанные на пленку, смотрятся вполне понимаемо. А вот «модернизм» выходит в тираж очень быстро - настолько, что его даже современники перестают понимать. Именно этот процесс мы имеем сейчас - когда созданный в конце Перестройки - начале 1990 годов «эротическо-политический стиль» воспринимается большинством людей, как лютый бред без единого проблеска мысли. В то время, как лет тридцать-двадцать назад все это смотрелось крайне активно...
* * *
То есть - для того, чтобы произведение вошло в состав «классики», оно должно ориентироваться именно на «массового зрителя». И получается, что как раз данный параметр, по большому счету, и определяет то явление, котором мы привыкли именовать, как «талант». В обобщенном смысле, разумеется - поскольку в отдельных локальных группах «талантами» могут считаться именно те, кто создает произведение, наиболее комплиментарное именно для группы. Но в рамках исторического процесса эти самые «таланты» не имеют ни малейшего смысла.
Однако на этом этапе рассмотрение проблемы взаимоотношения художника и общества еще не заканчивается. Поскольку все обстоит еще интереснее. Дело в том, что самое максимально возможное использование «культурного поля» получается только тогда, когда «генерируемые» автором образы и эмоции оказываются… совпадающими с теми образами и эмоциями, которые неявно охватывают большинство населения. Почему неявно - понятно: поскольку «явные» мысли и образы, как правило, понятны и без этого. И более того, давно уже «затасканы» и использованы-переиспользованы множество раз. Их, как правило, эксплуатирует система пропаганды и рекламы, а так же множество работников «массовой культуры», а поэтому построить талантливое произведение на «явном» не получится. (Так как и на пропаганду, и на «маскульт» у нормального человека давно уже стоит «фильтр».) А вот «неявное» - это просто клондайк, поскольку, «ухватив» его суть, автор получает крайне емкий канал взаимодействия с потребителями своего творчества. Поэтому именно освоив данное направление, «просто талант» превращается в гения. В человека, который создает вещи, напрямую связанные с «духом времени», который может практически работать с пресловутым «коллективным бессознательным»…
Впрочем, последнее - это следующий этап, требующий таких умений, которыми мало кто из живших на Земле обладал. Поэтому оставим его пока - и обратимся к тем людям, которые оказывались способными «хотя бы» на то, чтобы выражать свои мысли в соответствии с «духом времени». Хотя бы иногда - хотя встречались и авторы, для которых практически все творчество есть подобный «дух». (К примеру, тот же Владимир Высоцкий или, скажем… Александр Сергеевич Пушкин.) И подумаем: насколько произвольно могло быть их творчество. То есть - насколько свободно они могли конструировать свои произведения, «играть» с героями и обозначать сюжеты. Впрочем, чего уж тут думать: эта свобода была очень и очень низка - поскольку работая с указанной «субстанцией», совершенно очевидно требовалось быть очень осторожным, поскольку малейший выход за пределы указанного «духа» означал падение эффективности «канала передачи» на порядок.
То есть - свобода творчества «гения» на порядки меньше, нежели свобода творчества графомана, «пишущего в стол». Ну, или локального таланта, понятного только членам «избранной группы». (Вроде сегодняшних любителей «большой литературы».) Однако -в полном соответствии с диалектичностью мира - эта самая «маленькая свобода» создания оборачивалась такой огромной «свободой трансляции», что ценность последней полностью побеждает ценность первой. Автор, попавший в подобное положение, сумевший уловить указанный механизм, получает возможность хоть немного, но снять самое главное отчуждение в своем существовании - отчуждение одного мыслящего существа от другого. Именно поэтому истинное творчество - если оно достигнуто, конечно - есть такое желанное состояние. Причем, не только для самого субъекта - но и для общества, поскольку позволяет получать новые смыслы, новые конструкции, которые оно может использовать для себя. Разумеется, если ставится такая цель.
Тем не менее, даже если этого и не происходит - то есть, если социум, по каким-то причинам «не готов» к работе со смыслами - то, все равно, «выявление скрытого» обязательно будет использовано в истории. Не этим -так другим. В конце концов, истинное понимание заложенного в шескпировском творчестве потенциала пришло лишь в конце XIX - XX веке. (До того театр рассматривали почти исключительно, как развлечение, как вариант балагана - с соответствующим отношением к нему.) То же самое можно сказать и про творчество уже помянутого Пушкина, которого современники оценивали не сказать, чтобы особенно высоко. (Только к концу жизни поэта стало ясно - что это феномен. Но о том, что Пушкин есть «наше все» - то есть, корень великой русской культуры - стало понятно лишь во второй половине XIX столетия.) Подобная переоценка происходила со многими действительно великими авторами - в то время, как с «обычными», как уже говорилось, происходит обратное. То есть - утеря понимания и неизбежное забвения…
* * *
В общем, завершая разговор, можно сказать, что никогда и нигде реально талантливый автор не может быть свободен от окружающего его общества. Напротив, пресловутая «башня из слоновой кости» - то есть, идея об абсолютной самоценности «внутренней реальности», об независимости от мира - всегда и везде ведет к деградации творчества, к снижению его исторической значимости и полном забвении. Даже если кажется, что это позволяет быть «выше общества» и умнее его. (А такое искушение существует всегда и везде - так как творить начинают обычно личности, уровень развития которых выше среднего.) Поскольку жить в обществе, и быть от него независимым, нельзя… И получается, что истинное творчество - есть, по умолчанию, продукт «коллективный», связанный с «общей работой» социосистемы, и уж конечно, не замыкающийся внутри черепной коробки «творца». (Именно поэтому один и тот же человек, попав в разные социальные условия, может «выдавать» гениальный продукт или откровенное дерьмо.)
Собственно, последнее и есть самое важное из того, что можно сказать по теме…
В прошлом посте, посвященном «аномальному» восприятию героев фильма «Место встречи изменить нельзя» - аномальному в том смысле, что оно оказывалось полностью противоположном задуманному авторами - был поднят очень серьезный вопрос. А именно - то, насколько автор вообще имеет власть над создаваемым им произведением. Поскольку с «обыденной» точки зрения эта власть абсолютная: захочет, сделает всех героями и красавцами. А не захочет - будут они уродами и негодяями. Подобная идея проста и бесхитростна - поэтому воспринимается практически всеми. Но вот соответствие ее истине -вопрос далеко не очевидный…
Правда, если брать разновидности творчества, в которых действует только один субъект - то есть, живопись, литературу или, в определенной степени, музыку - то там действительно подобная ситуация возможна. Поскольку, в случае коллективного творчества - ну, там в театре или кино - все выглядит еще сложнее. Но мы подобный вариант пока рассматривать не будем - для упрощения. Поэтому возьмем ситуацию, когда отдельно взятый субъект действительно может «крутить» своим произведением так, как захочет. И укажем, что это справедливо только с одним серьезным допущением: подобная полная свобода относится исключительно к тому случаю, когда указанный субъект творит «для себя». То есть - не рассчитывает получить сколь либо массовую аудиторию. В самом крайнем - и самом свободном - варианте условно «пишет в стол». Однако, как можно догадаться, подобное искусство подлинным искусством не является, поскольку оно не реализует главную задачу данного занятия - передачу имеющихся у авторов образов, мыслей и эмоций всем окружающим.
Ведь, собственно, именно это и оправдывает затраты сил на творчество - поскольку в противном случае можно говорить только об уничтоженных ресурсах. («Непрочитанное произведение есть произведение несуществующее».) Однако указанный фактор означает, что полная свобода автора уже невозможна. Поскольку в подобном случае создающий субъект должен неизбежно передать потребляющим субъектом имеющуюся у него информацию - «пропихнув» ее в тот узкий информационный канал, который представляет собой любой вид искусства. Впрочем, поскольку я уже не раз писал об этой проблеме, особо останавливаться на ней не буду. Отмечу только то, что даже такой «широкий канал передачи», как кинематограф, на самом деле крайне узок: даже в пресловутом 4К качестве он передает на много порядков меньше информации, нежели видит человек своими глазами. (И из-за ограниченности угла обзора камеры, и из-за ограниченности временных рамок: даже сериалы длятся не более нескольких дней - в которые необходимо включить события нескольких лет и десятилетий.)
* * *
То есть, автор в любом случае должен рассчитывать на то, чтобы передавать свою изначальную «картинку» намеками и полунамеками - поскольку по другому просто нельзя. А это, в свою очередь, неизбежно означает, что «работать» он может только в пределах того «культурного поля», которое существует в его обществе. И значит, что ни один автор, никогда и нигде не может творить что-то, что «не влезает» в существующее культурное пространство. Более того, поскольку любой автор по умолчанию надеется на максимальное количество потребителей своих работ, он должен использовать наиболее общий вариант этого самого поля. (Иначе говоря - пытаться объяснять то, что желает показать, наиболее простыми словами.) Разумеется, это сложно: в конце концов, специальную терминологию и изобрели для того, чтобы можно было наиболее полно раскрывать имеющиеся смыслы. Поэтому существует известное искушение быть «творцом не для всех».
Но понятно, человек, использующий этот путь, представляет собой гораздо более «слабый» вариант творца, нежели тот, кто пытается говорить со всеми. (Правда, с учетом того, какую информацию он передает. Понятно, что марвеловские комиксы несут ее на несколько порядков меньше, нежели один рассказ А.П. Чехова - поэтому говорить, что их авторы более «сильные» творцы, нежели Антон Павлович, смешно.) Тем более, что, для автора, изначально работающего на определенную отдельную группу, всегда существует довольно узкий временной коридор, в котором его творения оказываются актуальными. Это связано с тем, что указанные группы эволюционируют очень быстро, и очень быстро сходят на нет. В результате чего наступает момент, когда раскрываемость произведения падает до нуля. К примеру, именно подобное случилось со знаменитым «Черным квадратом» Малевича. Который являлся в свое время действительно значимым произведением - но исключительно в пределах «модернистской тусовки»., давно уже ставшей историей. А вместе с ней историей стал и смысл «Черного квадрата». И сегодня данное произведение смотрится исключительно издевательством над здравым смыслом, а так же свидетельством откровенного пренебрежения «искусствоведческой кодлы» над всеми остальными…
А вот Шишкин, Перов, Брюллов или даже Рафаэль с Микеланджело -которые жили задолго до Малевича - до сих пор оказываются актуальными. В том смысле, что смысл картин их понятен даже тем, кто ничего не понимает в том базисе, на котором они создавались. (Скажем, человек, не знающий, кто такая Мадонна Рафаэля, воспринимает ее изображение, как изображение любящей матери.) То же самое можно сказать и про Шекспира с Толстым, и про многое другое в самых разных областях: в литературе, музыке, кинематографе, театре... Забавно, например - но многие спектакли в «домодерниском стиле», записанные на пленку, смотрятся вполне понимаемо. А вот «модернизм» выходит в тираж очень быстро - настолько, что его даже современники перестают понимать. Именно этот процесс мы имеем сейчас - когда созданный в конце Перестройки - начале 1990 годов «эротическо-политический стиль» воспринимается большинством людей, как лютый бред без единого проблеска мысли. В то время, как лет тридцать-двадцать назад все это смотрелось крайне активно...
* * *
То есть - для того, чтобы произведение вошло в состав «классики», оно должно ориентироваться именно на «массового зрителя». И получается, что как раз данный параметр, по большому счету, и определяет то явление, котором мы привыкли именовать, как «талант». В обобщенном смысле, разумеется - поскольку в отдельных локальных группах «талантами» могут считаться именно те, кто создает произведение, наиболее комплиментарное именно для группы. Но в рамках исторического процесса эти самые «таланты» не имеют ни малейшего смысла.
Однако на этом этапе рассмотрение проблемы взаимоотношения художника и общества еще не заканчивается. Поскольку все обстоит еще интереснее. Дело в том, что самое максимально возможное использование «культурного поля» получается только тогда, когда «генерируемые» автором образы и эмоции оказываются… совпадающими с теми образами и эмоциями, которые неявно охватывают большинство населения. Почему неявно - понятно: поскольку «явные» мысли и образы, как правило, понятны и без этого. И более того, давно уже «затасканы» и использованы-переиспользованы множество раз. Их, как правило, эксплуатирует система пропаганды и рекламы, а так же множество работников «массовой культуры», а поэтому построить талантливое произведение на «явном» не получится. (Так как и на пропаганду, и на «маскульт» у нормального человека давно уже стоит «фильтр».) А вот «неявное» - это просто клондайк, поскольку, «ухватив» его суть, автор получает крайне емкий канал взаимодействия с потребителями своего творчества. Поэтому именно освоив данное направление, «просто талант» превращается в гения. В человека, который создает вещи, напрямую связанные с «духом времени», который может практически работать с пресловутым «коллективным бессознательным»…
Впрочем, последнее - это следующий этап, требующий таких умений, которыми мало кто из живших на Земле обладал. Поэтому оставим его пока - и обратимся к тем людям, которые оказывались способными «хотя бы» на то, чтобы выражать свои мысли в соответствии с «духом времени». Хотя бы иногда - хотя встречались и авторы, для которых практически все творчество есть подобный «дух». (К примеру, тот же Владимир Высоцкий или, скажем… Александр Сергеевич Пушкин.) И подумаем: насколько произвольно могло быть их творчество. То есть - насколько свободно они могли конструировать свои произведения, «играть» с героями и обозначать сюжеты. Впрочем, чего уж тут думать: эта свобода была очень и очень низка - поскольку работая с указанной «субстанцией», совершенно очевидно требовалось быть очень осторожным, поскольку малейший выход за пределы указанного «духа» означал падение эффективности «канала передачи» на порядок.
То есть - свобода творчества «гения» на порядки меньше, нежели свобода творчества графомана, «пишущего в стол». Ну, или локального таланта, понятного только членам «избранной группы». (Вроде сегодняшних любителей «большой литературы».) Однако -в полном соответствии с диалектичностью мира - эта самая «маленькая свобода» создания оборачивалась такой огромной «свободой трансляции», что ценность последней полностью побеждает ценность первой. Автор, попавший в подобное положение, сумевший уловить указанный механизм, получает возможность хоть немного, но снять самое главное отчуждение в своем существовании - отчуждение одного мыслящего существа от другого. Именно поэтому истинное творчество - если оно достигнуто, конечно - есть такое желанное состояние. Причем, не только для самого субъекта - но и для общества, поскольку позволяет получать новые смыслы, новые конструкции, которые оно может использовать для себя. Разумеется, если ставится такая цель.
Тем не менее, даже если этого и не происходит - то есть, если социум, по каким-то причинам «не готов» к работе со смыслами - то, все равно, «выявление скрытого» обязательно будет использовано в истории. Не этим -так другим. В конце концов, истинное понимание заложенного в шескпировском творчестве потенциала пришло лишь в конце XIX - XX веке. (До того театр рассматривали почти исключительно, как развлечение, как вариант балагана - с соответствующим отношением к нему.) То же самое можно сказать и про творчество уже помянутого Пушкина, которого современники оценивали не сказать, чтобы особенно высоко. (Только к концу жизни поэта стало ясно - что это феномен. Но о том, что Пушкин есть «наше все» - то есть, корень великой русской культуры - стало понятно лишь во второй половине XIX столетия.) Подобная переоценка происходила со многими действительно великими авторами - в то время, как с «обычными», как уже говорилось, происходит обратное. То есть - утеря понимания и неизбежное забвения…
* * *
В общем, завершая разговор, можно сказать, что никогда и нигде реально талантливый автор не может быть свободен от окружающего его общества. Напротив, пресловутая «башня из слоновой кости» - то есть, идея об абсолютной самоценности «внутренней реальности», об независимости от мира - всегда и везде ведет к деградации творчества, к снижению его исторической значимости и полном забвении. Даже если кажется, что это позволяет быть «выше общества» и умнее его. (А такое искушение существует всегда и везде - так как творить начинают обычно личности, уровень развития которых выше среднего.) Поскольку жить в обществе, и быть от него независимым, нельзя… И получается, что истинное творчество - есть, по умолчанию, продукт «коллективный», связанный с «общей работой» социосистемы, и уж конечно, не замыкающийся внутри черепной коробки «творца». (Именно поэтому один и тот же человек, попав в разные социальные условия, может «выдавать» гениальный продукт или откровенное дерьмо.)
Собственно, последнее и есть самое важное из того, что можно сказать по теме…