Казус Жеглова
В продолжении разговора о Высоцком - как о выразителе «духа времени» 1970 годов - следует сказать, что наиболее ярко Владимир Семенович проявился в подобном плане, как исполнитель роли Глеба Жеглова в фильме «Место встречи изменить нельзя». Поскольку, если до того если и были люди, не интересовавшиеся его песнями, то после выхода указанного фильма Высоцкий стал однозначным кумиром, а его Жеглов - народным героем. Но самое интересное в данной истории - то, что изначально указанный персонаж считался… почти отрицательным. Ну, разумеется, не таким, как противостоящие ему бандиты - однако, во всяком случае, он относился к человеческому типажу, не сказать, чтобы вызывающему особое расположение. По крайней мере, именно так он был описан в «исходнике» «Места встречи» - романе братьев Вайнеров «Эра милосердия».
Более того, сам Георгий Вайнер уже после крушения СССР прямо сказал, что под видом Жеглова они выводили именно образ «сталинского палача». (И что после завершения борьбы с бандитизмом данный капитан просто обязан был бороться с «врагами народа». Причем, учитывая «повернутостью» братьев на «еврейском вопросе», легко можно догадаться, кого он должен был увидеть в качестве врагов. ) Для поколения, «ушибленного» хрущевским антисталинизмом, подобный деятель не мог вызывать особого расположение. В отличие от харизматического фронтовика Шарапова.
Собственно, и основная идея романа - если отвлечься от внешней детективной основы - состояла именно в противопоставлении этих двух героев, в показе превосходства «современного» отношения к людям -которое и выражал Шарапов - перед «сталинским». Именно поэтому капитан Жеглов изначально был «принижен» относительно последнего - командира разведки, 42 раза ходившего через линию фронта и пользовавшегося большим уважением у подчиненных. Да, что тут говорить: один перечень наград его внушает уважение: два ордена Отечественной войны, два ордена Красной Звезды,орден Красного Знамени, польский крест «Виртути Милитари», медаль «За храбрость» III степени, медаль «За оборону Москвы», медаль «За оборону Сталинграда», медаль «За отвагу», медаль «За боевые заслуги», медаль «За освобождение Варшавы», медаль «За взятие Берлина», медаль «За победу над Германией». В 22 года неплохой список. И, в довершении всего, было казано, что Шарапов в совершенстве владеет приемами боевого самбо - что в то время было достаточной редкостью.
Более того, «Эре милосердия» рассказывается именно от имени Шарапова, и именно его братья делают своим «сквозным героем», появляющемся в целом ряде произведений. (Правда, большая часть из них была написана до «Эры».) Можно, разумеется, сказать, что изменение образа Жеглова - это «личная инициатива» Владимира Высоцкого, но это так же не так. А точнее, не совсем так - поскольку как раз Высоцкий с самого начала был одним из инициаторов съемки «Места встречи». Причем, как раз в роли капитана Жеглова - что означает его согласие с «авторской трактовкой» данного образа. Впрочем, антисталинская позиция Владимира Семеновича известна всем. Странно бы было, если бы человек, к сталинскому НКВД относящийся крайне отрицательно - настолько отрицательно, что его было трудно уговорить даже надеть милицейский китель - стал бы играть «типичного энкавэдэшника», как однозначно положительного персонажа. Тут, скорее, следовало бы ожидать раскрытие данного образа, как «неизбежного зла» - то есть, мерзавца, который, однако, борется с еще большей мерзостью.
* * *
Но в итоге получилось совершенно обратное. Антисталинист Высоцкий сыграл сталиниста Жеглова так, что последний стал, как уже говорилось, подлинным народным героем. И именно он, а не гуманистичный «супергерой» Шарапов, начал восприниматься народом, как идеал «стража порядка». Несмотря на свое подчеркнутое пренебрежение к законности (подкинул «Кирпичу» кошелек), на свое открытое позерство и самолюбование, наконец - несмотря на тот факт, что он не воевал. (Для страны, в котором «то» поколение практически всегда воспринималось через призму Войну, это очень важно.) Это удивительное превращение антигероя в героя - наверное, самое главное, что есть в фильме. Поскольку показывает, что настоящий талант всегда является транслятором «настоящего» культурного пространства - даже если оно противоречит его личным взглядам. (Еще раз - Высоцкий был убежденным антисталинистом и антиавторитаристом, всегда выступавшем против торжества неограниченной власти. Даже если оно и ведет к благу.)
То есть, в указанном фильме Владимир Семенович сделал именно то, за что мы его, собственно, и ценим. А именно: вскрыл самые затаенные, глубинные мысли советского человека, сделав их видимыми. Показал, о чем же реально мечтают позднесоветские люди, к чему стремятся и чего боятся. Ведь какая главная черта у капитана Жеглова? Деятельность. Он чистый практик, деятель, стремящийся реализовывать свои идеи - самой главной из которых является «вор должен сидеть в тюрьме» - в реальности. Любыми средствами - включая откровенное беззаконие. Для Вайнеров и самого Высоцкого это было неприемлемо - равно, как и для «верхнего слоя» позднесоветского культурного поля. Тем не менее, реализуя свою трактовку указанного образа, они невольно выявили понимание того, что именно подобного отношения так не хватает в окружающей их реальности. Дело в том, что именно в конце 1970 годов пресловутая «серая зона» перешла тот предел, до которого ее можно был не принимать во внимание. В результате чего огромное количество «воров» - то есть лиц, формально «чистых», но в реальности относящихся к пресловутой «серой зоне» - оказались достаточно важными и влиятельными.
Так что «жегловская максима» тут оказалась весьма и весьма к месту. Вот только КАК это сделать, как отделить агнцев от козлищ, не повторив кошмара прошлого - понимания не было. Подобные этические коллизии терзали советского человека 1970 годов, стремящегося одновременно и к справедливости, и к доброте. «Эра милосердия» ведь все-таки наступила, и страдания не только невинно обвиненных, но и реальных преступников были неприемлемы. Тем более, что изначально, со стороны сильного и богатого общества - по крайней мере, каким оно казалось в 1960 годы - идея всепрощения выглядела очень привлекательно. Но, как сказано выше, это было только иллюзия -поскольку уже к середине следующего десятилетия стало понятно, что с указанным «милосердием» несколько поторопилось. Что серая мразь, загнанная было в потайные уголки страны, постепенно выбирается наружу. И не только выбирается, но и успешно осваивается в новой ситуации, захватывая очередные рубежи.
* * *
Исходя из этого, и возникала указанная двойственность позднесоветского мышления. С одной стороны, в стране господствовало прежнее представление, согласно которому «слезинка ребенка» неприемлема - даже если при этом реальные преступники окажутся на свободе. (Ничего, перетерпим - ведь фатального ущерба они не нанесут.) А с другом - возникало указанное неявное чувство того, что ничего хорошего из этого не выйдет. (Здравое чувство - если вспомнить, что, действительно не вышло.) Но для того, чтобы соотнести милосердие и справедливость, в 1970 году инструментов не было. (А точнее - инструменты были, но вот использовать их позднесоветский человек не умел, да и просто не знал об их существовании.) Поэтому позднесоветский человек так и продолжал «сидеть на месте», запутавшись во всей этой этике.
Но именно это привело к тому, что Жеглов, грубо разрубающий указанную коллизию, оказался на самом пике популярности. И именно он, а не интеллигентный и этичный «супергерой» Шарапов стал настоящим символом «Места встречи». Правда, как показала практика, просто «рубить с плеча» так же недостаточно - поскольку надо знать, как «рубить», и куда «рубить». Поскольку иначе будет только хуже. (Собственно, введение рынка многими и мыслилось именно, как подобная «рубка» - как долгожданное действие после десятилетий болтания в бесконечных коллизиях.) Но практика показала так же, что и указанное бездействие так же не вело ни к чему хорошему - как бы не пытались это показать «фанаты» позднесоветского времени. (Вроде Сергея Кара-Мурзы.) Впрочем, это понятно - энтропия в виде пресловутой «серой зоны», как уже не раз говорилось, поражает общество даже тогда, когда оно не делает очевидных ошибок. Ну, и разумеется, чем дальше это продолжается - тем сильнее становится вероятность того, что когда решения, все-таки, будут применяться - то применяться они будут «не по тем, по кому следует». (Поскольку пораженное энтропией общественное сознание к правильным действиям оказывается неспособным.)
Но это все будет потом. А пока, в конце 1970 годов, «казус Жеглова» показывал нарастающий в обществе кризис. Теплый и добрый мир «Эры милосердия» - тот самый, что построили «настоящие» Шараповы своей реальной героической борьбой и трудом после Войны - оказался непригодным к длительному существования. Требовалось чего-то иное - то, что позволило бы объединить деятельность, справедливость и милосердие в одну систему. То, что позволило бы уничтожить активные ростки «серой зоны», не приводя при этом к напрасным жертвам. То есть - необходимо было общество, построенное исключительно на рациональном, разумном подходе к миру - и при этом общество деятельное. Но такое общество на основании СССР конца 1970 годов построено быть не могло.
(Почему - это уже особая тема.)
