О том, как не построили коммунизм-2

[anlazz]

Недавно я перепостил  статью, рассказывающую о том, как в СССР была предпринята попытка создания ОГАС - Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации. И как государственная система СССР, несмотря ни на что, успешно провалила эту идею. На самом деле, ситуация с ОГАС не уникальна. Так же, как была погребена эта программа, закончили существование и еще множество проектов, которые еще недавно, как казалось, являются неотъемлемой частью жизни страны.

Самый известный и яркий из них - это, конечно, проект освоения Луны. Начавшаяся в 1950 гг., космическая гонка была, несомненно, одним из определяющих развитие страны, да и мира в целом, явлением. Создание космической промышленности не только существенно подстегнуло развитие целого ряда отраслей, но и стало причинной громадного рывка,  сравнимого с индустриализацией 1920-1930 гг.. Что, во многом, привело к изменению самой социальной структуры общества. Именно с необходимостью победы в космосе во многом было связан очередной рост образования, приведший к появлению массового образованного населения и превративший высшее образование из если не уникального, то особого явления в обычный атрибут жизни. Если еще недавно всеобщее начальное образование казалось огромной победой, а теперь окончившие среднюю школу дети из дальних сел и аулов поступали в техникумы и вузы, становились инженерами и учеными. Еще вчера бывшая «лапотной Россией» страно неожиданно оказывалась даже не в индустриальном мире, а, если так можно сказать, выше него.

Не меньшую роль сыграл Космос и в международных отношениях. Прежде всего, был уничтожен миф о вечном превосходстве  «развитых стран». Если Победу во Второй Мировой войне еще можно было как-то объяснить через «заваливание трупами» и «генерала Мороза», то тут была чистая победа, причем на том «поле», где Запад привык безоглядно господствовать. Это, кстати, стало стимулом для огромной массы стран начать собственное развитие, перестать быть холопами «белого человека». Не меньшую роль космическая гонка сыграла в отношениях с самими развитыми странами. Поняв, что русские теперь стали равными партнерами (в том числе и потому, что могли доставить ядерную боеголовку в любую часть планеты), руководство этих стран вынуждено были на время оставить свои планы уничтожения СССР, как опасных выскочек. Вместо чисто военного соперничества теперь было соперничество научно-техническое, где место гонки вооружений заняла космическая гонка.

Так был заложен фундамент будущей разрядки, не давшей превратить мир в испепеленную ядерным огнем пустыню.

«Лунная гонка» являлась логичным продолжением этого направления. Уже на начальном этапе она давала огромные преимущества для СССР. Фраза Кеннеди  о том ,что что «Советский Союз выиграл соревнование в космосе за школьной партой» означала, что Запад меняет стратегию с привычной опорой на силу, в которой СССР был по естественным причинам слабее, на стратегию с опорой на знание, где мы могли спорить на равных. Те колоссальные средства, что США тратили на программу «Аполлон» они не вкладывали в разработку новых видов вооружений или в увеличение армии. Да, благодаря тому, что США были много богаче, они смогли себе позволить реализовать лунную программу успешнее, чем СССР, но в этой стратегии подобный выигрыш противника не означал наш проигрыш. Он мог означать напротив, повышение развития нашей космической отрасли, как до этого наши победы привели к развитию космической отрасли США. А кроме того, главное, что могло произойти - обе страны вполне могли прийти к пониманию необходимости сотрудничества, залогом чего стал совместный полет «Союза» и «Аполлона» - прообраз будущих международных космических экспедиций…

Н
о советское руководство рассудило по другому. После того, как в 1969 году Нил Армстронг и Эдвин Олдрин опустили посадочный модуль на Луну, оно решило «по-тихому» свернуть свою программу и признать поражение. Можно долго обсуждать возможности ракеты Н-1 и проблемы с ее запусками (во многом, скорее экономические, нежели технические), но отказ от освоения Луны стал для советской космонавтики началом конца. Были разом закрыты возможности освоения других планет, например Марса, где СССР мог бы оказаться первым, и надолго отложена разработка новых тяжелых платформ. Реально это означало стагнацию отрасли. Да, конечно, развитие не завершилось, еще были запущены космические станции, еще была разработка того же «Бурана» и «Энергии» - но определяющую роль в развитии страны космонавтика утратила навсегда.

Во многом, это означало поворот к «обмещаниванию» советского человека - потому что от стимула «мы будем первыми в космосе» страна постепенно переходила к стимулу «Хорошая зарплата и непыльная работа». МНСы и инженеры, переставшие быть авангардом прогресса, неожиданно «увидели», что они живут много хуже работников торговли или той эе номенклатуры. С соответствующими выводами…

Не меньшей ошибкой, нежели уничтожение лунной программы для страны оказалось решение, принятое в самом конце 1960 годов (т.е. практически в то же время, когда был принят отказ от освоения Луны!) решение о принятии в качестве основной модели ЭВМ американской IBM-360. Это было настолько важное решение в истории страны, что многие считают его одной из ключевых побед США в Холодной войне. Разумеется, можно с этим не соглашаться, но тем не менее, принятие американской системы в качестве основной означало серьезный удар по советской школе кибернетики, значительное принижение ее роли и сведение ее к «обслуживающему персоналу». От этого удара советская кибернетика так и не оправилась, и все ее разработки альтернативных систем, вплоть до «Эльбруса» оказывались на «обочине» советского компьютеростроения. Именно в этом решении лежит корень позорной для страны «писизации» 1990 годов, когда вывозимые за бесценок  невозобновимые ресурсы использовались для закупки за рубежом ПК, и это считалось символом прогресса.

Не меньший удар, нежели по советской кибернетике это решение нанесло по советской электронной промышленности. Дело в том, что для копирования американского компьютера требовалось копировать и американские интегральные схемы, на основании которых он создавался. Это означало торжество «обратного инжиниринга» над инжинирингом обычным. Дело в том, что производство массовых интегральных схем - настолько капиталоемкий процесс, что развертывать одновременно несколько направлений производства оказывается очень дорого. Для страны, ограниченной в ресурсах, это оказалось невозможным. Поэтому единственной линией массово выпускаемых интегральных схем оказалась копия схем, выпускаемых Texas instruments, а затем и Intel. Да, разумеется, остались и свои разработки, но теперь и они были «привязаны» именно к западным нормам, что во многом закрыло путь для перспективных идей и конструкций и обрекло нашу микроэлектронику на вечное запаздывание по отношению к Западу.

Подобных случаев, пусть и не таких ярких и повлекших столь неприятные последствия, много. Можно еще вспомнить принятие в качестве основной модели легкового автомобиля пресловутого FIAT-124 при наличии реально сильной автомобилестроительной школы в СССР (как раз, когда принималось решение, в Европе прекрасно продавались «Москвичи» и «Волги»), но тут последствия оказались менее трагичные - советское автомобилестроение уничтожено не было, и уже к середине 1970 годов был разработан и запущен в производство уникальный автомобиль «Нива» (пусть и на основании фиатовских агрегатов), а в начале 1980 годов начато производство полностью разработанного у нас автомобиля ВАЗ-2108.


И о «страсти» к копированию западных образцов бытовой электроники и техники, что было странно в связи с отличием в производственных процессах и не всегда давало приемлемые результаты. Но следует понимать, что стояло за этим процессом. Разумеется, полагать, что советские руководители, подобно руководителям современным, выступают «лоббистами» западных фирм, абсурдно. Да и не получали западные фирмы ничего от такого «завоевания рынка». Напротив, та же IBM неоднократно намекала на незаконность копирования своей техники (хотя в конце 1980 начале 1990 годов все-таки приобрела немалые «дивиденды» от этого). Ничего такого не было. Советские руководители конца 1960 - 1970 годов были патриотами своей страны и даже мысли не допускали о том, что их действия могут привести к поражению в Холодной войне. Напротив, в то время, как копировались ЭВМ или видеомагнитофоны, немалые средства вкладывались в обороноспособность и разработку нового оружия, потому что власть наивно полагала, что исход войны решается на поле боя.

Более того, то, что сейчас кажется поражением, тогда оценивалось, как победа. Копирование IBM сэкономило стране определенные средства на разработку единой серии ЭВМ, равно как и периферии к ней, но и в перспективе, позволяло бы закупать оборудование на Западе. То, что США «вдруг» отказались продавать нам товары, введя поправку «Джексона-Вэника» под смехотворным предлогом из-за ограничений на выезд евреев в Израиль, было как раз малопонятным для того поколения руководителей страны. Как же так, капиталисты отказывались от гарантированной прибыли? Это для людей, бывших, прежде всего, прагматиками, казалось невозможным. Капиталисты оказывались более идеалистами, нежели они.

Вот тут становится возможным увидеть ту нить, что может вывести на понимание корня неожиданно обрушившихся на страну проблем.В самом деле, количество решений, оказавшихся впоследствии ошибочными, от «косыгинской реформы» до горбачевского «сухого закона» неожиданно резко возрастает. (Для последующих правителей -позднего Горбачева, Ельцина и т.д., вплоть до Медведева) это количество стремится к 100%, но это уже другая тема). Тем более странным это выглядит потому, что совершенно не коррелирует с интеллектуальным уровнем самих правителей. На самом деле, Брежнев или Косыгин выглядят вполне прилично на фоне того же Хрущева, но тем не менее, Хрущев с его резкими и бессмысленными, как кажется действиями, в общем, достигал всегда своих целей, а вот осторожный и прагматичный Брежнев нет.

Тем более, что нельзя связывать успех или неуспех действий с личностью генерального секретаря. Дело не только в том, что Брежнев был вполне успешным руководителем в аппарате Хрущева, но и в том, что основная масса руководителей высшего, среднего и низшего звена, равно как и масса работников, оказывалась той же. Более того, существенного изменения курса страны не происходило, руководство так же ориентировалось на рост промышленности и сельского хозяйства, на увеличение благосостояния советского человека. Что же привело к росту ошибочных решений?

Как не странно, но в основании их лежит именно прагматизм. И отказ от развертывания ОГАС, и сворачивание Лунной программы, и начало копирования IBM-360/370 и вообще западной техники являются очень рациональными и верными решениям, направленными на решение поставленных задач. Собственно, многие страны, выбравшие план догоняющей модернизации, вроде Японии или Южной Кореи делали то же самое - копирование всего, до чего можно дотянуться и сосредоточение на экономике, отказ от всего, что мешает экономическому росту. В результате они достигли огромных успехов, а СССР распался. Почему? Да потому что СССР -не Япония, и его история не была в чистом виде догоняющим развитием.

В
от тут и лежит корень проблем. СССР представлял собой особенное общество, его общественная структура сильно отличалась от других стран, как Запада, так и Востока. И его развитие определялось совершенно иными механизмами, нежели развитие этих стран. Прежде всего, сам рост производства в СССР был «обратным» относительно принятого во всем мире. Вместо того, чтобы развивать производства, востребованные рынком, такие как легкая и пищевая промышленность, в период индустриализации в стране шло развертывание предприятий тяжелой промышленности, для которых не было еще потребителей. То есть, вначале была создана промышленная основа, а уж затем, на ее основе, шло формирование рынка, вплоть до того, что использование сельхозтехники приходилось внедрять насильно, через коллективизацию. Именно благодаря такой «обратной» схеме СССР достиг рекордных темпов индустриализации.

Однако промышленностью применение «обращенных» схем не ограничивалось - то же можно сказать и про образование, когда оно развертывалось в стране, не имеющей в нем потребности. Крестьянские дети, сидя в лаптях в нетопленной избе, учили дроби и знаки препинания, не видя за окном ничего, кроме сохи. Зачем при сохе - дроби. Но это оказалось очень кстати, когда стали возводиться заводы, эти подросшие дети приходили на производство уже готовыми иметь дело с техникой. Трактор заменил соху, а ботинки (обувная промышленность тоже создавалась «на вырост») - лапти. Подобная схема, как указано выше, повторялась еще не один раз - вначале образование стало средним, а затем, высшим. Окончившие вузы в 1970 годы специалисты должны были оказаться как раз готовы к бурному росту космической и иной высокотехнологической промышленности. Но не оказались, и вместо бурной деятельности, как в «Понедельнике» Стругацких вынуждены были «протирать штаны» на всевозможных синекурах, постепенно понимая, что они тут лишние…

Но таковая, «обратная» схема отличается тем, что абсолютно неочевидна. Если в стране есть спрос на масло, то надо увеличить его производство - это понятно и идиоту. Но если в стране нет спроса на трактора, потому что крестьяне не готовы платить огромные деньги на трактор, ограничивая себя в еде и прочем потреблении, несмотря на то, что в перспективе механизация сулит огромный рост производительности труда и соответственно, благосостояния, то тут все сложнее. Либо ждать, пока хилый прибавочный продукт все же позволит накопить требуемую сумму, воспроизводя поколение из поколения отупляющий крестьянский труд. Либо все же рискнуть, и построить промышленность, изъяв продукт на эту цель вопреки желанию большинства. Преимущество этого способа неочевидно, напротив, опасность получить гибель сельского хозяйства и начало Гражданской войны очень велика - если бы механизация не пошла в колхозы в конце 1930, то падение Советской власти было бы неизбежным. Идиотам тут не место.


Равно как и развертывание космической промышленности в разоренной войной стране кажется бредом сумасшедшего. Тут бы кое-как вернуться на довоенный уровень, накормить население и обеспечить защиту от врага, какой уж тут космос. То, что через некоторое время «спутник» и ракета Р-7 станет гарантией того, что ни одна агрессия не сможет остаться ненаказанной, а потом и «Союз-Аполлон» ознаменует новый этап в международных отношениях, неочевидно однозначно. Равно как и фантастическая сумма сэкономленных при этом средств на вооружениях (один отказ от строительства линкоров принес прибыль, целиком перекрывающую все затраты на космическую программу). И это не говоря об общем росте технологий, который принес космос, и благодаря чему СССР значительно повысил свой уровень развития.

То есть выгода от «обратной» схемы колоссальная. Но четко понимаемое основание для ее применеия практически отсутствует. В основе советской индустриализации лежал ленинский план, который был составлен в период страшнейшего кризиса Гражданской войны. Направление, заданное планом ГОЭЛРО, оставалось неизменным и в последующие периоды. Сталин, как не странно, выступая вначале противником «обратной» индустриализации, тем не менее, все-таки пошел на него в период, когда советская экономика оказалась в кризисе конца 1920 годов. Видимо, он все-таки смог понять гениальность ленинской идеи, хотя с реализацией дело оказалось сложнее. (Впрочем, это уже другая тема). Тем не менее, вплоть до конца 1960 годов, идея развития, как таковая, была определяющей в советской политике. Опасность поражения от развитых противников для слаборазвитой страны заставляла принимать весьма неочевидные идеи, будь то космос или индустриализация сельского хозяйства, развертывание системы образования или создание массовой домостроительной промышленности.

Но к концу 1960 годов положение, наконец, стабилизировалось. План «Дропшот» или угроза голода вместе с гражданской войной перестали висеть над страной, подобно дамоклову мечу, и руководство вместе с народом смогло, наконец-то, прагматично взглянуть на мир. Это оказалось достаточно, чтобы СССР потерял тот путь, которым он успешно шел до этого. Прежняя установка на приоритет развития была заменена на «стабильность», которая, по сути, означала для страны стагнацию и смерть. От идеи «отдохнуть», до 1991 года оставался один шаг, и вероятность того, что он будет сделан, была очень велика. Что и случилось.

В общем, можно сказать:СССР не мог существовать, как стабильное общество. Почему? Можно сказать то, что ошибка тут состояла в рассмотрении СССР, как особой формации, что на самом деле неверно, и СССР представлял собой переходное состояние между прежним, классовым обществом и новым, коммунистическим. Но эта тема будет рассмотрена отдельно.