«Парадокс Сталина».
На самом деле, эта тема вовсе не про сталинизм (хотя, однозначно, обвинения в сталинизме после нее не избежать). Но Сталин тут, в принципе, не причем, он присутствует лишь в качестве примера, известного большинству читателей (вместо него можно было, к примеру, привести Рузвельта). Впрочем, обо всем по порядку.
В современной фантастике, посвященной т.н. «попаданцам», довольно распространен сюжет, состоящий в том, что человек из нашего времени переносится куда-то в начало 1940 годов. После чего он попадает к высшему советскому руководству, и, собрав все силы и мысли, доказывает ему, что война с Германией начнется 22.06.1941. В результате этой информации СССР, естественно, умудряется подготовиться к данной дате, и дает решительный отпор гитлеровцам. Враг бежит, война заканчивается нашей победой без той колоссальной цены, которую пришлось заплатить в реальности. В общем, все счастливы, все живы, здоровы и обеспечены… Финал, впрочем, может быть различным, вплоть до захвата Красной Армии всей Европы и оккупации США.
Но это, по сути, абсолютно не важно. Важно то, что с точки зрения большинства людей знание точного времени наступления Вермахта дает абсолютное преимущество в будущей войне. Нет, конечно, наиболее дотошные авторы заставляют своего героя передать еще и примерное место наступление, и даже примерный их план (что допускается, естественно, через выстраивание бесконечного количества роялей в кустах). Кроме того, крайне желательна передача передовых технологий настоящего, вроде устройства автомата Калашникова и промежуточного патрона. Но главный упор идет, все-таки, на «главную дату», и вообще, на тему важности знания о начале войны между СССР и Германией.
Найти корни данного мифа, на самом деле, проще простого. Ведь нам в течении десятилетий только и говорили о том, что Сталин не знал о том, что война начнется летом 1941 года. Вернее даже, что он настолько поверил Гитлеру после заключения с ним пресловутого «пакта Молотова-Риббентропа», что не желал воспринимать всю информацию, свидетельствующую об обратном. Именно поэтому он игнорировал все сообщения, поступающие и от разведки, и от Черчилля, и даже от немецких перебежчиков, считая войну невозможной вплоть до самого ее начала. Ну, и соответственно, впал в прострацию, когда она, все-таки, началась - в итоге СССР потерял огромное количество людей и понес колоссальные материальные потери. Вот эту несправедливость и собираются устранить «попаданцы»: если удастся убедить Сталина, что война начнется именно 22 июня 1941 года, то можно будет хорошо подготовиться и т.д. - ну, а дальше все зависит от фантазии автора.
Однако мало кто (включая, разумеется, и авторов соответствующих книг) задумывается о том, что же реально должно было включено в данную «подготовку». Ну, разумеется, с самого начала следует отбросить пресловутый «резуновский» план «первого удара». Просто потому, его бессмысленность давно уже доказана, и единственным итогом данного действа является полное поражение Красной Армии (Глубоко влезать в его разбор нет смысла, поскольку делалось это не раз. Достаточно только сказать, что основная идея данного варианта - что Гитлер принимает план «Морской лев», а не «Барбаросса» бредова сам по себе. Поскольку Третий Рейх банально не имел нужного количества плавсредств для десанта на Британию. И да, Сталин об этом должен был если не знать, то, по крайней мере, догадываться.) Однако то же самом можно сказать и про все другие варианты «альтернативы».
* * *
Начать стоит с того, что идея встретить гитлеровское вторжение полностью развернутой и укомплектованной армией, да еще находящейся на укрепленных рубежах, крайне хороша. Правда, этой «хорошести» несколько мешает знание о судьбе подобной армии, так же развернутой и укрепленной. Очень хорошо укрепленной - на знаменитой «Линии Мажино», в 1930 годах считавшейся вершиной крепостного искусства. Кончила эта самая армия, да и страна, в которой все это происходило, как известно, очень плохо. Впрочем, до данного состояния еще надо дойти - т.е., армию надо мобилизовать и развернуть. А у предвоенного СССР серьезные проблемы начинались уже на этом этапе. Дело в том, что само начало мобилизации вот уже более ста лет считается общепринятым casus belli. Именно в ответ на массовую мобилизацию российской армии в начале Первой Мировой войны Германия объявила России войну - с которой, по сути, и начались серьезные боевые действия. Причем, стоит сказать, вопреки всем обывательским представлениям, подобное поведение Германии выглядело абсолютно оправданно. Дело в том, что современная армия (т.е., армия индустриальной эпохи) представляет собой крайне сложную и разветвленную структуру, включающую в себя миллионы людей. А опосредованно число «вовлеченных лиц» составляет десятки миллионов, и приближается к общему числу взрослого населения страны. Для того, чтобы позволить существовать подобному монстру, обществу приходится практически полностью перестраивать свое устройство - переходить на «нормы военного времени».
Вот почему уже с конца XIX стало понятным и очевидным, что армия может мобилизоваться только для одного - чтобы начать воевать. Невоюющие развернутые войска - вещь полностью абсурдная. Поэтому, подразумевая, что руководство противника представляет собой адекватных людей, следует признать, что единственно возможный путь его состоит в переходе от к нападению. Именно поэтому для невоюющего государства - а именно таковым являлся Советский Союз до начала Великой Отечественной войны - мобилизация армии была «запрещена». Поскольку даже ее начало послужило бы для Третьего Рейха легитимным поводом для начала войны. Причем, именно СССР выглядел, в таком случае, агрессором - т.е., все попытки создать антигитлеровскую коалицию в подобном случае оказались бы серьезно усложнены. А воевать в международной изоляции, разумеется, крайне тяжело.
Но это еще не все. Дело в том, что мало отмобилизовать армию - т.е., призвать в ее миллионы гражданских лиц, изъяв их при этом из народного хозяйства (как «ответит» на подобное действо экономика, можно легко догадаться). Их еще надо превратить в «настоящих» солдат. И вот тут стоит сказать главное: никакие учения неспособны это сделать лучше, нежели настоящая война. Учения, конечно, нужны - для того, чтобы дать всей этой людской массе какие-то элементарные военные навыки. Но сделать из них обстрелянных ветеранов они не способны. Поэтому, даже имея полностью отмобилизованную армию, надеяться на легкую победу над войсками, уже два года ведущими военные действия, нельзя.
В общем, уже после этого становится понятным, почему знание «самой главной даты» на самом деле, ничего не решает. Действительно, если даже и знать, когда начнется наступление, то создать к этому времени боеспособную армию не получится. Во-первых, потому, что это будет однозначно свидетельствовать об агрессивности страны - и ведет к соответствующей реакции предполагаемых союзников. А во-вторых, потому, что это будет пусть и армия военного времени, но не воевавшая.
Впрочем, и это только одна часть проблемы. Существует и вторая, не менее важная. А именно - противоположная сторона, решившая наступать, как правило, так же делает это осознанно. Давно уже прошли те времена, когда войны можно было начинать согласно желанию властителей - да, в общем-то, таких времен никогда и не было. Но в эпоху многомиллионных военных машин, требующих, как и сказано выше, перестройки общества для своего существования, данный принцип становится более, чем очевидным. А значит - если тот же Гитлер, все же, решился нападать на СССР, то это значит, что он и его окружение были полностью уверены в своей победе. Эта уверенность основывалась на успешной практике двух лет войны. Ну, а последнее основывалось на результативной тактике высоко механизированных войск, имеющих подвижность, превышающую подвижность войск противника. Впрочем, тут нет смысла разбирать данный вопрос, достаточно только сказать, что применяемые немцами методы достаточно серьезно противоречили тому, что было известно по опыту прошлых боевых действий, что приводило к преимуществам их на всех театрах - от Франции до СССР. Лишь «практически» столкнувшись с ними, наши военачальники сумели найти надежное противодействие, а впоследствии - и разработать собственные методики войны. После этого, как известно, Красная Армия закончила боевые действия в Берлине. Но заплачено за данную науку было как раз поражениями 1941 года, гибелью миллионов советских солдат. Конечно, замечательно было бы сразу, не проходя через этот ужас, получить ту великолепную военную машину, в которую превратилась Красная Армия к концу войны. Но, разумеется, это невозможно - как невозможно стать чемпионом сразу после прихода в спорт…
* * *
Короче, никакое знание даты начала войны, равно как вообще никакое знание, серьезно положения изменить не могло. (Даже введение промежуточного патрона! Который, к тому же, к этому времени давно был известен.) Разумеется, если выбрать из истории все исключительно «положительные» моменты, и «сложить» их в одну кучу, то что-то, более-менее приличное и сможет реализоваться. Типа прекрасно выученной армии, руководимой военачальниками «военного времени» (но откуда?), которые вместо обыкновенного втирания очков и пудренья мозгов начальству - чем, собственно, и занимаются военачальники всегда по всему миру в мирное время - занялись бы приведением войск в более-менее боеспособное положение. Чтобы в итоге хоть как-то снизить тот хаос, которым в реальности началась война. Но это уже требует количества «роялей в кустах», на порядки превышающие все возможные значения - настолько, что может рассматриваться, как однозначно невозможное при всех допущениях. (На бумаге к лету 1941 года все было прекрасно и боеспособно - так что нет никакой уверенности, что при любых приказах положение было бы иным.)
Поэтому можно сказать, что идея выиграть Вторую Мировую тактически, за счет приграничного сражения, представляется полностью невозможной. Однако если это так, то возможна ли была подготовка к войне на «более высоком уровне»? На этот вопрос следует ответить утвердительно. Не только была возможна, но и велась в реальности крайне интенсивно. Всем известна фраза о том, что СССР отстал от передовых стран на 50-100 лет, и должен пробежать это расстояние за десятилетие. Она была сказана руководителем Советского государства в 1931 году - практически точно за 10 лет до начала реальной войны, и показывает, что в реальности у него было твердое понимание того, что война будет. (А с 1932 года можно уже было твердо утверждать - с кем будет.) Поэтому уже к этому времени была создана долгосрочная программа развертывания самой передовой промышленности, создания базовых и высокотехнологичных отраслей.
И, что не менее важно - было принято решение об освоении «внутренних» регионов страны, перенос вектора развития с крайне уязвимой западной границы на прежде отсталую промышленность. Это развитие Урала и Сибири, как, впрочем, и городов Поволжского и Центрального региона. По сути, советское руководство в данном случае «переформатировало» сложившуюся за два столетия (с петровских реформ, если не ранее) структуру, ориентированную на тесную связь с Европой, но, к сожалению, ставшую столь уязвимой для современных методов войны. Важность данной политики полностью подтвердила практика, когда, лишенная огромных территорий, страна не только сохранила свой промышленный потенциал (падение уровня производства в 1941 году было не более 20%, что, конечно, плохо, но не критично), но и смогло нарастить его по мере перестройки экономики на военные рельсы. Осуществленная колоссальная по объему эвакуация, позволившая сохранить имеющийся технологический задел до сих пор рассматривается, как не имеющая аналогов в истории. Более того, эта самая эвакуированная промышленность оказалась способной не просто к работе, но к производству совершенно новых видов вооружений и оборудования.
Все это прекрасно показывает, насколько серьезной была подготовка к будущей войне. Я вовсе не хочу тут идеализировать советское руководство, и лично товарища Сталина - ошибок ими было сделано предостаточно. Но следует сказать, что общий вектор был выбран исключительно верно. В итоге Третий Рейх встретился с реально способной противостоять ему силе - и проиграл. Получается, что советское руководство, несмотря на кажущуюся беспомощность, и даже глупость, совершенную в 1941 году (куда относят и отсутствие мобилизации армии к лету, и неспособность военачальников, и бардак в развертывании войск и т.д., и т.п., включая заключение пакта Молотова-Риббентропа) оказалось намного прозорливее, нежели вообще можно представить. Принятые им абсолютно верно стратегические решения полностью перевесили все «тактические неудачи». Впрочем, это относится не только к СССР - то же самое можно сказать, например, про США, которые, проиграв тактически на Тихоокеанском театре военных действий, стратегически оказались в абсолютном выигрыше. Просто для СССР, с его крайне ограниченными ресурсами, этот эффект выглядит на порядки сильнее.
* * *
В общем, подводя итоги, можно сказать, что существует некий парадокс, который - по причинам, приведенным выше - можно назвать «парадоксом Сталина». А именно - то, что на «тактическом уровне» никакое знание или умение не способны привести к победе. Но это можно - и нужно -сделать на уровне стратегическом.
Суть данного парадокса состоит в том, что на тактическом уровне существует настолько много факторов, которые определяют победу, что учет последних превращается в практически неразрешимую
задачу - но на более «крупных» временных интервалах все эти факторы, как правило исчезают (затухают, взаимокомпенсируются). В итоге, если оставаться «на уровне» «приграничного сражения», то для оптимального отражения атак необходимо, как минимум, иметь наличие точных планов ОКВ, а еще лучше - планов конкретных действий группе «Центр», «Юг» и «Север». И при все этом надо, по сути, лично проверять работу даже не руководителей соответствующих военных округов, вроде того же Павлова (последнему, судя по всему, просто не повезло, и его деятельность была не хуже, чем у других), но и командиров отдельных дивизий - да и вообще, выполнять бесчисленное множество абсолютно необходимых действий. Что, с учетом особенности любой бюрократической системы является абсолютно невозможным.
Однако если выходить на более «высокий уровень», то количество необходимых решений падает на порядки. По сути, основа Победы 1945 года лежит в выбранном еще Лениным решении об индустриализации страна. Ну, а далее, курс на ускоренную индустриализацию, принятый в 1928 году, развитие восточных регионов, развитие всеобщего образования, здравоохранения, науки и т.п. вещи, по сути, окончательно «выковали» контур этой будущей Победы еще до того, как враг оказался на наших границах. Впрочем, одновременно с этим они позволили решить еще несколько важнейших задач, начиная с повышения уровня жизни советских граждан, и заканчивая готовностью к послевоенному противостоянию держав.
Все это показывает важность именно стратегических решений, которые способны не только компенсировать неизбежные ошибки более «низкого уровня», но и еще более бесчисленное множество «короткодействующих факторов», которых на этих самых «низких уровнях» порой просто невозможно учесть. И напротив, хотя это уже выходит за рамки указанной темы, попытки «вытянуть» стратегические ошибки идеальной «тактикой», как правило, обречены на неудачу. Причем, что довольно очевидно, эти особенности выходят за рамки чисто военной темы, и выступают «общесистемными» для любых довольно крупных общественных систем. Более того, именно в этом плане они и представляют реальный для нас интерес, поскольку руководить обороной страны, понятное дело, доступно немногим, а без этого обсуждения давно прошедших дел теряют свой смысл.
Но о «мирном» значении «парадокса Сталина» будет сказано позднее...