Каста благородных донов. О главной ошибке советского человекостроения
Вообще...откровенно говоря...я эту книжку тоже читала ещё в школьные времена. В нашей дворовой компании было просто повальное увлечение фантастикой. Заводилами были, в основном, мальчишки, но наши друзья активно нас втягивали в эти "игрушки". Видимо, даже в межзвёздных полётах и на других планетах без девчонок было никак)
Игры в межпланетные путешествия распространялись во дворе, как пожар.
Уже и 3-х летних сестёр наряжали во что-нибудь диковинное и сажали в "корабль", - они должны были изображать спасаемых пассажиров, потому что пассажиров не соглашался играть никто, а мой шестилетний брат тащил возмущённо из школы одноклассника и теребил меня за подол, найдя в кустах ...тьфу! в сельве!!, где я пряталась с луком... тьфу! арбалетом! изображая Анку: Ну скажи ему! Ну скажи! Он не верит, что если мир столкнётся с антимиром, то будет аннигиляция! А я шипела в ответ: Цыц!! Нас сейчас обнаружат злобные арканарцы!!! Надо дождаться Румату!!! Он выдаст вам арбалеты, полетим спасать художника! Через год мы играли в разные миры всей улицей.
Мальчишки приходили в школу и хвастались шлемами с гребнями, луками. бластерами, любовно вырезанными из дерева. Зимой планетами для нас были подъезды, а улица и дворы с сараями - космосом и метеоритами, на которых таились злобные инопланетные пираты.
Именно тогда я заболела фантастикой....
Но именно тогда произошёл между нами спор: почему арканарцы - не люди? Мы спорили тогда, помню, очень долго, выискивая, - а что же является признаком ЧЕЛОВЕКА, как такового? Я помню очень хорошо, что именно из-за того спора потом моим любимым предметом стала биология. И я даже хотела поступать на биологический и изучать антропологию, чтобы понять, где же заканчивается зверь, и где начинается человек. Где заканчивается "протоплазма", и где начинается человеческое.
Со мной тогда спорили все мальчишки, но я упорно стояла на своём, что те, кого описали Стругацие в своей повести "Трудно быть богом" - они тоже люди. Или что, - говорила я, - 500 лет назад жили наши предки - всего-то прапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрамдедушки и бабушки были нелюдью? Неправда!! Спор тогда ничем так и не закончился, мы ещё не умели находить ответов, а окружающие взрослые не интересовались этими вопросами и смотрели снисходительно.
Но я запомнила ещё тогда - что с душком книжечка. И надо бы до конца во всём этом когда-нибудь разобраться.
А вот взять из современного. Например, дилогия А.Лукьяненко "Звёздная пыль" и "Звёзды - холодные игрушки". Что, разве там геометры/прогрессоры не напоминают героев Стругацких того времени?
А ведь они описаны, как герои отрицательной линии.
Каста благородных донов. О главной ошибке советского человекостроения.
Виктор Мараховский на портале "Однако"
Уважаемые читатели!
Через две недели в широкий прокат выйдет кинофильм «Трудно быть богом» по одноимённой повести А. и Б. Стругацких. Краткую характеристику картины уже дал коллега: это такое великое произведение, что смотреть невозможно. Но этот факт, конечно, не помешает произведению стать хитом (как будто хиты «Викиликс» и «документы Сноудена» кто-нибудь читал).
Вернее, в случае «Трудно быть богом» - хитом станет не фильм, а книжка-первоисточник. Ибо на волне кинорецензий и интервью её тут же начнут продавать покетбуками c лицом Л.Ярмольника - как актуальный медиа-продукт. Так что уже третье поколение читающих граждан массово познакомится с чарующим миром благородных донов, серых штурмовиков и чёрных монахов.
Книжке в этом году исполняется, кстати, 50 лет. И накануне её очередного пришествия стоит порассуждать о том, почему она для нас с вами крайне важна.
А она - важна крайне. Повесть «Трудно быть богом» важна потому, что она наглядно иллюстрирует главную ошибку советского человекостроения. Ошибку, последствия которой мы расхлёбываем по сей день.
Трудно быть богом. Великий отвратительный фильм
Если вам интересно, о какой ошибке речь, - давайте об этом поговорим.
…Коротко напомним мир и сюжет книги. Могучее коммунистическое (всё-таки книга написана в 1964-м) человечество, «Мир Полудня» - победило голод, болезни, кастовую систему, неграмотность и вырвалось в дальний космос. Там, в космосе, оно встретило своего близнеца. Тоже человечество. Только сильно младше - нищее, отсталое, необразованное, больное и задыхающееся в антисанитарном средневековье. То есть - такое же, каким было и наше человечество незадолго до «Мира Полудня».
В момент, когда начинается действие, со дня открытия прошли десятилетия. Отсталое человечество по-прежнему задыхается в антисанитарном тёмном средневековье. Теперь, правда, на планете действуют 250 земных супершпионов под прикрытием (у них есть секретное кунфу, секретная броня, синтезаторы денег и таблетки от похмелья). Но им запрещено подхлёстывать местную историю. Они не делятся с аборигенами знаниями. Они также не делятся с ними этическими учениями. Они - спасают от преследований и эвакуируют в безопасные места местную интеллигенцию. Как творческую, так и техническую. (Кстати, почему и за что интеллигенцию преследуют - авторы сами объяснить не смогли. Просто она гонима обывателями в серых боевых ватниках, и всё тут.)
Почему положительные земляне спасают только интеллигенцию? Вопрос интересный. Но главный положительный герой - земной разведчик, глазами которого мы смотрим на этот мир, - даёт на него достаточно простой ответ: остальные аборигены для него просто не люди.
Казалось бы, фигня какая-то. Он же вроде как из коммунистического завтра, а не из фашистского? Да, действительно фигня. Но тем не менее - мы читаем у гуманистов А. и Б. Стругацких: «Двести тысяч человек! Было в них что-то общее для пришельца с Земли. Наверное, то, что все они почти без исключений были ещё не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека».
Положительный землянин дон Румата вообще очень ярко и много рассуждает о местном человечестве и о себе посреди него. Послушаем: «Протоплазма. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма». «Стисни зубы и помни, что ты замаскированный бог». «Полно, люди ли это?» «Это безнадежно. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных домах и научить их ионным процедурам, и все равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпровождения». «Остаётся одно: спасать тех немногих, кого можно успеть спасти. Ну еще десяток, ну еще два десятка… Но одна только мысль о том, что тысячи других, пусть менее талантливых, но тоже честных, по-настоящему благородных людей фатально обречены, вызывала в груди ледяной холод».
Опять вопрос: почему неинтеллигенты для дона Руматы не являются полноценными людьми?
Ответ: потому же, почему они не являются ими для авторов.
По ходу культовой повести у земного разведчика и аборигена-интеллигента происходит глубокий разговор. Из него мы узнаём формулу построения идеального общества, разделяемую обоими: «Сделай так, чтобы труд и знание стали единственным смыслом нашей жизни».
Вот тут-то, уважаемые читатели, и зарыта центральная собака. Если бы главным смыслом жизни в идеальном обществе А. и Б. Стругацкие (молодые советские фантасты на заре космической эры) назвали выживание, развитие и распространение человечества, - логика повести была бы другой.
Ибо если выживание, развитие и распространение человечества - главный смысл, то труд и знание всего лишь его инструменты. Понятно, что чем больше труда и знаний - тем лучше и дальше распространяется человечество. Но тех, кто этими инструментами не владеет, никто не именует недочеловеками и болванками. И если уж спасают - то вне зависимости от их способностей и оценок в табеле.
А если инструмент, то есть «труд и знание», назначается единственным смыслом жизни, то у нас немедленно появляется линейка для измерения черепов - ценных и не очень. Она не такая, как у средневековой аристократии королевства Арканар, и не такая, как у нацистов XX столетия, - но тоже вполне исправно отделяет элиту от быдла, а благородных донов от вонючих мужиков. И главный - положительный, на минуточку - герой повести Стругацких этой линейкой пользуется вовсю. Определяя, между прочим, кому жить и кому умереть, - хотя и ноет всю дорогу по поводу своей чрезмерно гуманистической земной морали, запрещающей ему убивать аборигенов лично.
…Ну так вот, к чему я это всё. То, что данная повесть прошла советскую цензуру - ещё не говорит об ошибке в советском человекостроении. Никто не идеален, и цензоры тоже.
Но вот то, что миллионы интеллигентных мальчиков этой повестью зачитались, и растащили на цитаты, и заинсталлировали в себя, - говорит об ошибке в советском человекостроении в полный голос.
Ибо это значит, что те мальчики воспринимали себя инопланетянами. Пришельцами из лучшего мира. Высшей кастой, незаслуженно погружённой в один социум с недочеловеками и быдлом. И советская идеологическая машина тупо не сумела это кастовое высокомерие вовремя распознать и нейтрализовать. Скорее всего - потому, что к тому времени высшие советские идеологи сами уже стали наследной кастой. Уже отдали внуков в спецшколы и спецвузы, стали затовариваться в спецмагазинах импортом и оторвались от низового арканара советских моногородов достаточно сильно.
Во что превратились те интеллигентные мальчики в перестройку - многие помнят. Не считай они себя Родине подкинутыми, не будь у них ощущения иного, лучшего мира, к которому они по праву своей интеллигентности, несомненно, принадлежат, - они вряд ли загнали бы этому миру свою Родину с такой восторженной готовностью. Но они считали, и ощущение у них было. И мы с вами для них были болванками.
Кстати. Сегодня проблема, проиллюстрированная повестью Стругацких, - по-прежнему крайне актуальна.
Ведь сейчас, двадцать пять лет спустя, каста благородных донов по-прежнему жива. Частично - улетела на идеологические и климатические родины, но отчасти всё ещё составляет оба класса отечественной элиты: «бояриат» и «креаклиат». И мы для обоих - по-прежнему чужие, не представляющие ценности, неродные, смутно угрожающие. Хамы из троллейбуса. Серые штурмовики, чья задача - истребить весь их творческий порыв.
И они с нами никакого перемирия не объявляли.
P.S. И кстати. Каста благородных донов по-прежнему очень любит цитировать Стругацких. В особенности - ту фразу, которая про нас с вами: «Там, где торжествует серость, к власти обязательно приходят чёрные».
Так вот. История дала нам возможность проверить эту фразу на вшивость. Яркая творческая интеллигенция восторжествовала над совковой серостью и прорвалась к высшей власти не во всех союзных республиках (особенно ей не обломилось в Белоруссии и Казахстане). Но народам республик особенно запомнятся четыре попытки.
* попытка кинорежиссёра Худоназарова в Таджикистане: результат - этнические чистки, гражданская война и деградация страны;
* попытка поэта Гамсахурдиа в Грузии: результат - этнические чистки, гражданская война и распад страны;
* попытка музыкально-литературного клуба Александра Матеевича в Молдавии (позже известного как Народный Фронт): результат - гражданская война и распад страны;
* попытка переводчика и диссидента Абульфаза Алиева (Эльчибея) в Азербайджане: результат - этнические чистки, война с Арменией, распад страны.
Игры в межпланетные путешествия распространялись во дворе, как пожар.
Уже и 3-х летних сестёр наряжали во что-нибудь диковинное и сажали в "корабль", - они должны были изображать спасаемых пассажиров, потому что пассажиров не соглашался играть никто, а мой шестилетний брат тащил возмущённо из школы одноклассника и теребил меня за подол, найдя в кустах ...тьфу! в сельве!!, где я пряталась с луком... тьфу! арбалетом! изображая Анку: Ну скажи ему! Ну скажи! Он не верит, что если мир столкнётся с антимиром, то будет аннигиляция! А я шипела в ответ: Цыц!! Нас сейчас обнаружат злобные арканарцы!!! Надо дождаться Румату!!! Он выдаст вам арбалеты, полетим спасать художника! Через год мы играли в разные миры всей улицей.
Мальчишки приходили в школу и хвастались шлемами с гребнями, луками. бластерами, любовно вырезанными из дерева. Зимой планетами для нас были подъезды, а улица и дворы с сараями - космосом и метеоритами, на которых таились злобные инопланетные пираты.
Именно тогда я заболела фантастикой....
Но именно тогда произошёл между нами спор: почему арканарцы - не люди? Мы спорили тогда, помню, очень долго, выискивая, - а что же является признаком ЧЕЛОВЕКА, как такового? Я помню очень хорошо, что именно из-за того спора потом моим любимым предметом стала биология. И я даже хотела поступать на биологический и изучать антропологию, чтобы понять, где же заканчивается зверь, и где начинается человек. Где заканчивается "протоплазма", и где начинается человеческое.
Со мной тогда спорили все мальчишки, но я упорно стояла на своём, что те, кого описали Стругацие в своей повести "Трудно быть богом" - они тоже люди. Или что, - говорила я, - 500 лет назад жили наши предки - всего-то прапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрапрамдедушки и бабушки были нелюдью? Неправда!! Спор тогда ничем так и не закончился, мы ещё не умели находить ответов, а окружающие взрослые не интересовались этими вопросами и смотрели снисходительно.
Но я запомнила ещё тогда - что с душком книжечка. И надо бы до конца во всём этом когда-нибудь разобраться.
А вот взять из современного. Например, дилогия А.Лукьяненко "Звёздная пыль" и "Звёзды - холодные игрушки". Что, разве там геометры/прогрессоры не напоминают героев Стругацких того времени?
А ведь они описаны, как герои отрицательной линии.
Каста благородных донов. О главной ошибке советского человекостроения.
Виктор Мараховский на портале "Однако"
Уважаемые читатели!
Через две недели в широкий прокат выйдет кинофильм «Трудно быть богом» по одноимённой повести А. и Б. Стругацких. Краткую характеристику картины уже дал коллега: это такое великое произведение, что смотреть невозможно. Но этот факт, конечно, не помешает произведению стать хитом (как будто хиты «Викиликс» и «документы Сноудена» кто-нибудь читал).
Вернее, в случае «Трудно быть богом» - хитом станет не фильм, а книжка-первоисточник. Ибо на волне кинорецензий и интервью её тут же начнут продавать покетбуками c лицом Л.Ярмольника - как актуальный медиа-продукт. Так что уже третье поколение читающих граждан массово познакомится с чарующим миром благородных донов, серых штурмовиков и чёрных монахов.
Книжке в этом году исполняется, кстати, 50 лет. И накануне её очередного пришествия стоит порассуждать о том, почему она для нас с вами крайне важна.
А она - важна крайне. Повесть «Трудно быть богом» важна потому, что она наглядно иллюстрирует главную ошибку советского человекостроения. Ошибку, последствия которой мы расхлёбываем по сей день.
Трудно быть богом. Великий отвратительный фильм
Если вам интересно, о какой ошибке речь, - давайте об этом поговорим.
…Коротко напомним мир и сюжет книги. Могучее коммунистическое (всё-таки книга написана в 1964-м) человечество, «Мир Полудня» - победило голод, болезни, кастовую систему, неграмотность и вырвалось в дальний космос. Там, в космосе, оно встретило своего близнеца. Тоже человечество. Только сильно младше - нищее, отсталое, необразованное, больное и задыхающееся в антисанитарном средневековье. То есть - такое же, каким было и наше человечество незадолго до «Мира Полудня».
В момент, когда начинается действие, со дня открытия прошли десятилетия. Отсталое человечество по-прежнему задыхается в антисанитарном тёмном средневековье. Теперь, правда, на планете действуют 250 земных супершпионов под прикрытием (у них есть секретное кунфу, секретная броня, синтезаторы денег и таблетки от похмелья). Но им запрещено подхлёстывать местную историю. Они не делятся с аборигенами знаниями. Они также не делятся с ними этическими учениями. Они - спасают от преследований и эвакуируют в безопасные места местную интеллигенцию. Как творческую, так и техническую. (Кстати, почему и за что интеллигенцию преследуют - авторы сами объяснить не смогли. Просто она гонима обывателями в серых боевых ватниках, и всё тут.)
Почему положительные земляне спасают только интеллигенцию? Вопрос интересный. Но главный положительный герой - земной разведчик, глазами которого мы смотрим на этот мир, - даёт на него достаточно простой ответ: остальные аборигены для него просто не люди.
Казалось бы, фигня какая-то. Он же вроде как из коммунистического завтра, а не из фашистского? Да, действительно фигня. Но тем не менее - мы читаем у гуманистов А. и Б. Стругацких: «Двести тысяч человек! Было в них что-то общее для пришельца с Земли. Наверное, то, что все они почти без исключений были ещё не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека».
Положительный землянин дон Румата вообще очень ярко и много рассуждает о местном человечестве и о себе посреди него. Послушаем: «Протоплазма. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма». «Стисни зубы и помни, что ты замаскированный бог». «Полно, люди ли это?» «Это безнадежно. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных домах и научить их ионным процедурам, и все равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпровождения». «Остаётся одно: спасать тех немногих, кого можно успеть спасти. Ну еще десяток, ну еще два десятка… Но одна только мысль о том, что тысячи других, пусть менее талантливых, но тоже честных, по-настоящему благородных людей фатально обречены, вызывала в груди ледяной холод».
Опять вопрос: почему неинтеллигенты для дона Руматы не являются полноценными людьми?
Ответ: потому же, почему они не являются ими для авторов.
По ходу культовой повести у земного разведчика и аборигена-интеллигента происходит глубокий разговор. Из него мы узнаём формулу построения идеального общества, разделяемую обоими: «Сделай так, чтобы труд и знание стали единственным смыслом нашей жизни».
Вот тут-то, уважаемые читатели, и зарыта центральная собака. Если бы главным смыслом жизни в идеальном обществе А. и Б. Стругацкие (молодые советские фантасты на заре космической эры) назвали выживание, развитие и распространение человечества, - логика повести была бы другой.
Ибо если выживание, развитие и распространение человечества - главный смысл, то труд и знание всего лишь его инструменты. Понятно, что чем больше труда и знаний - тем лучше и дальше распространяется человечество. Но тех, кто этими инструментами не владеет, никто не именует недочеловеками и болванками. И если уж спасают - то вне зависимости от их способностей и оценок в табеле.
А если инструмент, то есть «труд и знание», назначается единственным смыслом жизни, то у нас немедленно появляется линейка для измерения черепов - ценных и не очень. Она не такая, как у средневековой аристократии королевства Арканар, и не такая, как у нацистов XX столетия, - но тоже вполне исправно отделяет элиту от быдла, а благородных донов от вонючих мужиков. И главный - положительный, на минуточку - герой повести Стругацких этой линейкой пользуется вовсю. Определяя, между прочим, кому жить и кому умереть, - хотя и ноет всю дорогу по поводу своей чрезмерно гуманистической земной морали, запрещающей ему убивать аборигенов лично.
…Ну так вот, к чему я это всё. То, что данная повесть прошла советскую цензуру - ещё не говорит об ошибке в советском человекостроении. Никто не идеален, и цензоры тоже.
Но вот то, что миллионы интеллигентных мальчиков этой повестью зачитались, и растащили на цитаты, и заинсталлировали в себя, - говорит об ошибке в советском человекостроении в полный голос.
Ибо это значит, что те мальчики воспринимали себя инопланетянами. Пришельцами из лучшего мира. Высшей кастой, незаслуженно погружённой в один социум с недочеловеками и быдлом. И советская идеологическая машина тупо не сумела это кастовое высокомерие вовремя распознать и нейтрализовать. Скорее всего - потому, что к тому времени высшие советские идеологи сами уже стали наследной кастой. Уже отдали внуков в спецшколы и спецвузы, стали затовариваться в спецмагазинах импортом и оторвались от низового арканара советских моногородов достаточно сильно.
Во что превратились те интеллигентные мальчики в перестройку - многие помнят. Не считай они себя Родине подкинутыми, не будь у них ощущения иного, лучшего мира, к которому они по праву своей интеллигентности, несомненно, принадлежат, - они вряд ли загнали бы этому миру свою Родину с такой восторженной готовностью. Но они считали, и ощущение у них было. И мы с вами для них были болванками.
Кстати. Сегодня проблема, проиллюстрированная повестью Стругацких, - по-прежнему крайне актуальна.
Ведь сейчас, двадцать пять лет спустя, каста благородных донов по-прежнему жива. Частично - улетела на идеологические и климатические родины, но отчасти всё ещё составляет оба класса отечественной элиты: «бояриат» и «креаклиат». И мы для обоих - по-прежнему чужие, не представляющие ценности, неродные, смутно угрожающие. Хамы из троллейбуса. Серые штурмовики, чья задача - истребить весь их творческий порыв.
И они с нами никакого перемирия не объявляли.
P.S. И кстати. Каста благородных донов по-прежнему очень любит цитировать Стругацких. В особенности - ту фразу, которая про нас с вами: «Там, где торжествует серость, к власти обязательно приходят чёрные».
Так вот. История дала нам возможность проверить эту фразу на вшивость. Яркая творческая интеллигенция восторжествовала над совковой серостью и прорвалась к высшей власти не во всех союзных республиках (особенно ей не обломилось в Белоруссии и Казахстане). Но народам республик особенно запомнятся четыре попытки.
* попытка кинорежиссёра Худоназарова в Таджикистане: результат - этнические чистки, гражданская война и деградация страны;
* попытка поэта Гамсахурдиа в Грузии: результат - этнические чистки, гражданская война и распад страны;
* попытка музыкально-литературного клуба Александра Матеевича в Молдавии (позже известного как Народный Фронт): результат - гражданская война и распад страны;
* попытка переводчика и диссидента Абульфаза Алиева (Эльчибея) в Азербайджане: результат - этнические чистки, война с Арменией, распад страны.