Однажды в Мексике (Часть I)
На решение провести медовый месяц в Мексике половина близких реагировала восторгом, вторая - недоумением. И единственное, что оставалось делать, - приводить эти чувства к балансу. Папа с мамой ежедневно смотрели новости и каждый раз, глядя в мою сторону, как бы невзначай громко вздыхали: "Еще одно землетрясение".
"Это ужасно", - говорила я в ответ, понимая не прозвучавший напрямую намек и сочувствуя им как родителям.
- Исаханян, - шептала я вечером в трубку, - ты же не угробишь нас?
- Билеты куплены, все будет хорошо.
Наше решение на самом деле было его мечтой. "Всю свою сознательную жизнь хотел увидеть руины цивилизации майя! Я все продумал и составил маршрут. Кстати, он на твоей почте. Понимаешь...назад дороги нет," - слышала я на другом конце трубки. И, конечно, понимала.
А маршрут наш был такой: Ереван-Москва-Гавана-Мехико-Мерида-Селестун.
В Мериде мы взяли машину напрокат и поехали в Селестун. Надо сказать, что Ваэ так технично справлялся со всеми трудностями в пути, что я флегматично плелась за ним повсюду и лишь тогда встревала со своим испанским, когда тот уже терял энтузиазм объясниться на тех языках, которыми владел хорошо или как-нибудь.
Как правило, это происходило так. Пытаясь что-то узнать, Исаханян в испаноязычной Мексике говорил на английском, французском, русском, потом вперемешку, а вконец - руками-ногами. Каждый раз, глядя на него, меня одолевали смешанные чувства. Ибо так еще умеет моя мама - общаться с иностранцами на каких угодно языках, кроме тех, что те владеют, и расстраиваться, когда ее все-таки не понимают.
Однако, имея талант к изучению языков и опираясь на навыки контекстуальной догадки, уже к концу путешествия Ваэ говорил на "примерно" испанском и почти не нуждался в моей помощи.
Селестун расположен на побережье Мексиканского залива в штате Юкатан. Рыбацкий поселок, в котором позитив и бедность уживаются бок о бок, и соседство это никого не смущает.
Жители спят в гамаках и, кажется, не запирают двери. Ну те, кому нечего терять. А их большинство. У многих нет холодильников, ибо это дорогое удовольствие.
Небольшой крытый рынок, который мы посетили, сложно назвать опрятным.
"Бери, что хочешь," - сказал по-мужски Исаханян и поспешил на улицу. К беспощадной жаре.
"Бери что хочешь," - повторила я и рассмеялась, так как на лавках лежали печальные овощи и чуть более радостные фрукты. Фрукты, кстати, продавались уже очищенные и нарезанные ломтиками. Было на рынке и другое добро - в общем, всего по чуть-чуть.
Со всем остальным дела тоже обстояли не очень гладко. Например, меняли деньги мы у хозяйки гостевого дома, ибо найти пункт обмена нам так и не удалось. А может, не сильно старались.
Наш гостевой дом находился на окраине деревни у самого берега залива, и мы были единственными его жильцами. Хозяйка (ее звали Ванда) - высокая, загорелая, с короткой стрижкой канадка - встретила нас очень тепло. За ней, весело виляя хвостами, шли собаки. Их было около 5. Позже она расскажет, что самого старого пса привезла с собой из Канады.
Ванда сразу предупредила о комарах и посоветовала купить соответствующее средство. И комары, пожалуй, единственное, что раздражало на каждом шагу. Всегда и везде. Все остальное, как любит говорить Ваэ, было идеально. А именно пустой берег, тишина, ленивые волны - одним словом, кино.
Кстати, у двери нашего номера красовалась керамическая ящерица. Такая огромная.
- А почему ящерица?
- Как много у тебя вопросов, - отмахнулся Исаханян. Однако ответ не заставил себя долго ждать.
В первый же день, вернувшись после ужина домой, мы буквально онемели. Потолок нашего балкона был сплошь усыпан мелкими ящерицами - в этот раз настоящими. Их было так много, что я сразу решила: нет смысла бежать, пусть лучше одним махом нас тут сожрут, чем догоняют и едят по чуть-чуть.
"Не бойся, они безвредны",- сказал Ваэ, но быстро запер дверь в комнату. На всякий случай.
К полчищу ящериц мы привыкли уже на третий-четвертый день. И, казалось, они стали естественной составляющей нашего там пребывания.
Кстати, о еде. Много-много морепродуктов. Мы объелись ими до чертиков (цены более чем адекватные). Ваэ неизменно брал "сопа де марискос" (суп с морепродуктами). А я пыталась разнообразить меню.
И каждый раз, выбирая блюдо, мы прокручивали один и тот же диалог:
- Почему ты всегда берешь один и тот же суп?
- Он мне нравится.
- Попробуй что-то новое.
- Я не хочу рисковать. Один раз рискнул - и мне понравилось. Зачем еще?
- Затем, что так скучно.
В один из дней мы взяли лодку напрокат и пустились гулять по местности. Посетили мангровые леса, зашли в порт, посмотрели на фламинго. Местный житель, подрабатывающий гидом, рассказал, что в сухой сезон розовые птицы садятся на воду. И количество их доходит до 40 тысяч.
Вечерами мы покупали орешки и шли на центральную площадь. Там, на одной из лавок под огромным деревом, провожали прожитый день и думали, наверное, ни о чем. Разве что наблюдали, как с наступлением сумерек к нему слетаются птицы.
В какой-то момент они поднимали такой гвалт, что заглушали шум улицы. Затем пернатые засыпали, а на небе появлялись первые звезды.
Почему птахи собирались на этом дереве, никто не смог объяснить. Лишь одна пожилая женщина сказала, что сколько себя помнит, всегда так и было.
"Это ужасно", - говорила я в ответ, понимая не прозвучавший напрямую намек и сочувствуя им как родителям.
- Исаханян, - шептала я вечером в трубку, - ты же не угробишь нас?
- Билеты куплены, все будет хорошо.
Наше решение на самом деле было его мечтой. "Всю свою сознательную жизнь хотел увидеть руины цивилизации майя! Я все продумал и составил маршрут. Кстати, он на твоей почте. Понимаешь...назад дороги нет," - слышала я на другом конце трубки. И, конечно, понимала.
А маршрут наш был такой: Ереван-Москва-Гавана-Мехико-Мерида-Селестун.
В Мериде мы взяли машину напрокат и поехали в Селестун. Надо сказать, что Ваэ так технично справлялся со всеми трудностями в пути, что я флегматично плелась за ним повсюду и лишь тогда встревала со своим испанским, когда тот уже терял энтузиазм объясниться на тех языках, которыми владел хорошо или как-нибудь.
Как правило, это происходило так. Пытаясь что-то узнать, Исаханян в испаноязычной Мексике говорил на английском, французском, русском, потом вперемешку, а вконец - руками-ногами. Каждый раз, глядя на него, меня одолевали смешанные чувства. Ибо так еще умеет моя мама - общаться с иностранцами на каких угодно языках, кроме тех, что те владеют, и расстраиваться, когда ее все-таки не понимают.
Однако, имея талант к изучению языков и опираясь на навыки контекстуальной догадки, уже к концу путешествия Ваэ говорил на "примерно" испанском и почти не нуждался в моей помощи.
Селестун расположен на побережье Мексиканского залива в штате Юкатан. Рыбацкий поселок, в котором позитив и бедность уживаются бок о бок, и соседство это никого не смущает.
Жители спят в гамаках и, кажется, не запирают двери. Ну те, кому нечего терять. А их большинство. У многих нет холодильников, ибо это дорогое удовольствие.
Небольшой крытый рынок, который мы посетили, сложно назвать опрятным.
"Бери, что хочешь," - сказал по-мужски Исаханян и поспешил на улицу. К беспощадной жаре.
"Бери что хочешь," - повторила я и рассмеялась, так как на лавках лежали печальные овощи и чуть более радостные фрукты. Фрукты, кстати, продавались уже очищенные и нарезанные ломтиками. Было на рынке и другое добро - в общем, всего по чуть-чуть.
Со всем остальным дела тоже обстояли не очень гладко. Например, меняли деньги мы у хозяйки гостевого дома, ибо найти пункт обмена нам так и не удалось. А может, не сильно старались.
Наш гостевой дом находился на окраине деревни у самого берега залива, и мы были единственными его жильцами. Хозяйка (ее звали Ванда) - высокая, загорелая, с короткой стрижкой канадка - встретила нас очень тепло. За ней, весело виляя хвостами, шли собаки. Их было около 5. Позже она расскажет, что самого старого пса привезла с собой из Канады.
Ванда сразу предупредила о комарах и посоветовала купить соответствующее средство. И комары, пожалуй, единственное, что раздражало на каждом шагу. Всегда и везде. Все остальное, как любит говорить Ваэ, было идеально. А именно пустой берег, тишина, ленивые волны - одним словом, кино.
Кстати, у двери нашего номера красовалась керамическая ящерица. Такая огромная.
- А почему ящерица?
- Как много у тебя вопросов, - отмахнулся Исаханян. Однако ответ не заставил себя долго ждать.
В первый же день, вернувшись после ужина домой, мы буквально онемели. Потолок нашего балкона был сплошь усыпан мелкими ящерицами - в этот раз настоящими. Их было так много, что я сразу решила: нет смысла бежать, пусть лучше одним махом нас тут сожрут, чем догоняют и едят по чуть-чуть.
"Не бойся, они безвредны",- сказал Ваэ, но быстро запер дверь в комнату. На всякий случай.
К полчищу ящериц мы привыкли уже на третий-четвертый день. И, казалось, они стали естественной составляющей нашего там пребывания.
Кстати, о еде. Много-много морепродуктов. Мы объелись ими до чертиков (цены более чем адекватные). Ваэ неизменно брал "сопа де марискос" (суп с морепродуктами). А я пыталась разнообразить меню.
И каждый раз, выбирая блюдо, мы прокручивали один и тот же диалог:
- Почему ты всегда берешь один и тот же суп?
- Он мне нравится.
- Попробуй что-то новое.
- Я не хочу рисковать. Один раз рискнул - и мне понравилось. Зачем еще?
- Затем, что так скучно.
В один из дней мы взяли лодку напрокат и пустились гулять по местности. Посетили мангровые леса, зашли в порт, посмотрели на фламинго. Местный житель, подрабатывающий гидом, рассказал, что в сухой сезон розовые птицы садятся на воду. И количество их доходит до 40 тысяч.
Вечерами мы покупали орешки и шли на центральную площадь. Там, на одной из лавок под огромным деревом, провожали прожитый день и думали, наверное, ни о чем. Разве что наблюдали, как с наступлением сумерек к нему слетаются птицы.
В какой-то момент они поднимали такой гвалт, что заглушали шум улицы. Затем пернатые засыпали, а на небе появлялись первые звезды.
Почему птахи собирались на этом дереве, никто не смог объяснить. Лишь одна пожилая женщина сказала, что сколько себя помнит, всегда так и было.