Морская звезда Сильвия Аццони
Русалочка 18.04.14.
Сильвия Аццони давно была объектом моего зрительского любопытства. Одна из зрелых звезд Ноймайера, миниатюрная блондинка с тонким неброским лицом, с талантом негромким, но пронзительно-острым.
Очень хотелось посмотреть ее в главной роли большого спектакля.
Виденное соло в Третьей симфонии Малера и Манон в Даме с камелиями меня не зацепили, но тем не менее я знала, что Сильвия хороша, надо было только увидеть ее в репертуаре, выгодно ее представляющем. И вот нежданно-негаданно МАМТ сделал мне сказочный подарок, пригласив Аццони показать московской публике "Русалочку от производителя". Вообще-то Русалочку Ноймайер ставил для Датского балета по случаю юбилея Андерсена. А уже затем перенес на свою сцену, потому формально Аццони нельзя считать первой исполнительницей. Но в родной труппе мастера она была первой. Потому мы получили возможность увидеть ту Русалочку, какая ближе всех автору.
О трактовке Сильвии я заранее имела представление. Это не девушка с хвостом, это именно нелюдь. Существо другого вида, с необычными повадками и мышлением , которое может внешне попытаться мимикрировать под человека, но люди его непременно отвергнут, на сознательном и бессознательном уровне ощутив его чужеродность.
У Хамзиной-Русалочки было что-то похожее - главная черта "странность".
Аццони меня поразила не трактовкой, а исполнительским уровнем и своими внутренними качествами. В Русалочке она проявила себя харизматичнейшей артисткой. С первого мгновения своего появления на сцене она стала центром спектакля и до самого финала не дала повода отвести от себя взгляд. Она была вся как маленький, но супермощный магнит. Редко доводится ощущать такую гигантскую концентрацию внутренней силы в артисте.
И немногие умеют так мастерски транслировать страдания.
Аццони лишила меня душевного равновесия в момент и методично выкручивала нервы три часа, постоянно усиливая давление на чувства. Но в финальном дуэте с Поэтом меня почему-то отпустило, моя душа наполнилась миром и благодарностью.
Самый пугающий момент в спектакле для меня был, когда Русалочка завернулась в фату Генриетты... какие у нее при этом глаза были... подведенные оранжеватыми тенями, огромные, судорожно вытаращенные... не бывает у людей таких жутких глаз. Вообще, мимика Сильвии, опасно-хищные, отдающие безумием улыбки внушали смесь человеческого ужаса и благоговейного зрительского восторга. И одновременно заставляли сострадать этому диковатому существу, на свою беду ощутившему противоестественные для ее вида чувства и заведомо обреченному стать изгоем в обоих мирах.
Самый пронзительный момент, до боли в сердце, - последний дуэт с Эдвардом. Русалочка неловко пытается его убить, потом оплакивает, потом ликует, что он жив и делает еще одну, последнюю попытку к нему пробиться... а на ее глубочайшую трагическую мольбу Эдвард отвечает комикованием. Не желая обидеть, но буквально убивая своей душевной глухотой. Он потешно кривляется и подталкивает ее: ну же, изобрази мне свое фирменное неуклюжее карабканье по канату. ... и ее лицо при этом - лицо живьем убитого!
Каждое движение у Сильвии давно выучено и выверено, у нее не было даже намека на импровизацию, каждый жест играл на образ, но восторг был в том, что внешняя четкость прорисовывания микроскопических деталей умножалась на мощнейший внутренний посыл артистки. По ходу спектакля мне стало страшно, неужели она каждую Русалочку себя так истязает? Просто не могу себе представить, какие душевные ресурсы для этого надо иметь.
Может, поддержка любимого мужа помогает. Александр Рябко присутствовал в зале (и был взят в плен Александром Фирером. Г-н критик намертво прицепился к Рябко и не отпускал от себя ни перед спектаклем, ни в антракте - надеюсь, не напугал гостя своим гиперинтересом). Увидев Рябко я, конечно, невольной с жадностью вздохнула и помечтала, как здорово было бы увидеть в Русалочке обоих супругов - химия на сцене великая вещь.
В состоявшемся же спектакле в Стасе была одна героиня - Русалочка, пронзительно яркая звезда Сильвия Аццони, остальные растворились морской пеной.
Виктор Дик, к сожалению, был практически не виден, его порывов и страданий я совсем не ощущала. Как-то я смотрела Русалочку, когда он меня очень тронул, но в дальнейшем к его Поэту я остаюсь стабильно равнодушной.
Ольга Сизых была зачетной Генриеттой, но относительно самой себя на дебюте стала хуже. Тогда у Ольги получилась очаровательная серьезная барышня, умница и красавица, у которой все в жизни идет как надо, но которую просто невозможно ненавидеть. Не раздражающая Барби как у Сомовой и Семеняченко. Сейчас же Сизых хоть и осталась внешне шатенкой, но манерам добавила пластмассовой блондинистости. Стреляла в зал глазами и жеманничала. Идее спектакля такая трактовка, разумеется, не противоречит. Но Генриетта живая и человечная усложняла историю, а Генриетта-кукла делает картину более плоской.
Вообще-то заранее я очень обрадовалась касту и на Русалочку, и на Жизель. Генриетта - Сизых, Эдвард - Любимов, Мирта - Кардаш, Ганс - Мануйлов. Если б составы формировала я , сделала бы именно такой выбор) Но не все решения в итоге сработали.
Помню, на моей первой Русалочке из всей четверки главных героев самые теплые чувства у меня вызвал Эдвард Алексея Любимова. Мягкий, теплый, человечный. Не принц, конечно, - зато солнечный.
Не аристократическая красота человека, а расслабленная податливая привлекательность и внутренний свет утопающего подцепили тогда Русалочку на крючок. И вся боль истории была в том, кто этот замечательный, обаятельный, открытый, добрый человек оказался окружен толстенной невидимой стеной, которую оказалось невозможно пробить даже сверхусилием.
В этот же раз Алексей хоть и был опять мягок и человечен, но почему-то сияние не излучал. И смотрелся обычным милым парнем, на которого Русалочка направила силу своих чувств непонятной волей случая.
В общем-то мне все равно понравились дуэты Аццони и Любимова, с партнершей Алексей был трогательно бережен, сам высокий, крепкий, основательно-земной, крошечную нервную ирреальную Сильвию он оттенял удачно. Но самого Любимова мне в спектакле не хватило.
Все артисты очень старались, гостья на поклонах их благодарно всех по очереди перецеловала)) На поклоны за занавес вызывали долго и упорно - так, как в Стасе только на спектаклях Полунина вызывают. Наши зрители, конечно, чувствуют, когда им показывают нечто выходящее за рамки обычного. На заключительный поклон Сильвию отправили одну, и зрители буквально взорвались криками браво. Кажется, Аццони была растрогана приемом. Если бы станцевала в Москве еще раз, пусть даже Татьяну в нелюбимом мной Онегине, я была бы счастлива, - на таких мастеров невозможно насмотреться.
Сильвия Аццони давно была объектом моего зрительского любопытства. Одна из зрелых звезд Ноймайера, миниатюрная блондинка с тонким неброским лицом, с талантом негромким, но пронзительно-острым.
Очень хотелось посмотреть ее в главной роли большого спектакля.
Виденное соло в Третьей симфонии Малера и Манон в Даме с камелиями меня не зацепили, но тем не менее я знала, что Сильвия хороша, надо было только увидеть ее в репертуаре, выгодно ее представляющем. И вот нежданно-негаданно МАМТ сделал мне сказочный подарок, пригласив Аццони показать московской публике "Русалочку от производителя". Вообще-то Русалочку Ноймайер ставил для Датского балета по случаю юбилея Андерсена. А уже затем перенес на свою сцену, потому формально Аццони нельзя считать первой исполнительницей. Но в родной труппе мастера она была первой. Потому мы получили возможность увидеть ту Русалочку, какая ближе всех автору.
О трактовке Сильвии я заранее имела представление. Это не девушка с хвостом, это именно нелюдь. Существо другого вида, с необычными повадками и мышлением , которое может внешне попытаться мимикрировать под человека, но люди его непременно отвергнут, на сознательном и бессознательном уровне ощутив его чужеродность.
У Хамзиной-Русалочки было что-то похожее - главная черта "странность".
Аццони меня поразила не трактовкой, а исполнительским уровнем и своими внутренними качествами. В Русалочке она проявила себя харизматичнейшей артисткой. С первого мгновения своего появления на сцене она стала центром спектакля и до самого финала не дала повода отвести от себя взгляд. Она была вся как маленький, но супермощный магнит. Редко доводится ощущать такую гигантскую концентрацию внутренней силы в артисте.
И немногие умеют так мастерски транслировать страдания.
Аццони лишила меня душевного равновесия в момент и методично выкручивала нервы три часа, постоянно усиливая давление на чувства. Но в финальном дуэте с Поэтом меня почему-то отпустило, моя душа наполнилась миром и благодарностью.
Самый пугающий момент в спектакле для меня был, когда Русалочка завернулась в фату Генриетты... какие у нее при этом глаза были... подведенные оранжеватыми тенями, огромные, судорожно вытаращенные... не бывает у людей таких жутких глаз. Вообще, мимика Сильвии, опасно-хищные, отдающие безумием улыбки внушали смесь человеческого ужаса и благоговейного зрительского восторга. И одновременно заставляли сострадать этому диковатому существу, на свою беду ощутившему противоестественные для ее вида чувства и заведомо обреченному стать изгоем в обоих мирах.
Самый пронзительный момент, до боли в сердце, - последний дуэт с Эдвардом. Русалочка неловко пытается его убить, потом оплакивает, потом ликует, что он жив и делает еще одну, последнюю попытку к нему пробиться... а на ее глубочайшую трагическую мольбу Эдвард отвечает комикованием. Не желая обидеть, но буквально убивая своей душевной глухотой. Он потешно кривляется и подталкивает ее: ну же, изобрази мне свое фирменное неуклюжее карабканье по канату. ... и ее лицо при этом - лицо живьем убитого!
Каждое движение у Сильвии давно выучено и выверено, у нее не было даже намека на импровизацию, каждый жест играл на образ, но восторг был в том, что внешняя четкость прорисовывания микроскопических деталей умножалась на мощнейший внутренний посыл артистки. По ходу спектакля мне стало страшно, неужели она каждую Русалочку себя так истязает? Просто не могу себе представить, какие душевные ресурсы для этого надо иметь.
Может, поддержка любимого мужа помогает. Александр Рябко присутствовал в зале (и был взят в плен Александром Фирером. Г-н критик намертво прицепился к Рябко и не отпускал от себя ни перед спектаклем, ни в антракте - надеюсь, не напугал гостя своим гиперинтересом). Увидев Рябко я, конечно, невольной с жадностью вздохнула и помечтала, как здорово было бы увидеть в Русалочке обоих супругов - химия на сцене великая вещь.
В состоявшемся же спектакле в Стасе была одна героиня - Русалочка, пронзительно яркая звезда Сильвия Аццони, остальные растворились морской пеной.
Виктор Дик, к сожалению, был практически не виден, его порывов и страданий я совсем не ощущала. Как-то я смотрела Русалочку, когда он меня очень тронул, но в дальнейшем к его Поэту я остаюсь стабильно равнодушной.
Ольга Сизых была зачетной Генриеттой, но относительно самой себя на дебюте стала хуже. Тогда у Ольги получилась очаровательная серьезная барышня, умница и красавица, у которой все в жизни идет как надо, но которую просто невозможно ненавидеть. Не раздражающая Барби как у Сомовой и Семеняченко. Сейчас же Сизых хоть и осталась внешне шатенкой, но манерам добавила пластмассовой блондинистости. Стреляла в зал глазами и жеманничала. Идее спектакля такая трактовка, разумеется, не противоречит. Но Генриетта живая и человечная усложняла историю, а Генриетта-кукла делает картину более плоской.
Вообще-то заранее я очень обрадовалась касту и на Русалочку, и на Жизель. Генриетта - Сизых, Эдвард - Любимов, Мирта - Кардаш, Ганс - Мануйлов. Если б составы формировала я , сделала бы именно такой выбор) Но не все решения в итоге сработали.
Помню, на моей первой Русалочке из всей четверки главных героев самые теплые чувства у меня вызвал Эдвард Алексея Любимова. Мягкий, теплый, человечный. Не принц, конечно, - зато солнечный.
Не аристократическая красота человека, а расслабленная податливая привлекательность и внутренний свет утопающего подцепили тогда Русалочку на крючок. И вся боль истории была в том, кто этот замечательный, обаятельный, открытый, добрый человек оказался окружен толстенной невидимой стеной, которую оказалось невозможно пробить даже сверхусилием.
В этот же раз Алексей хоть и был опять мягок и человечен, но почему-то сияние не излучал. И смотрелся обычным милым парнем, на которого Русалочка направила силу своих чувств непонятной волей случая.
В общем-то мне все равно понравились дуэты Аццони и Любимова, с партнершей Алексей был трогательно бережен, сам высокий, крепкий, основательно-земной, крошечную нервную ирреальную Сильвию он оттенял удачно. Но самого Любимова мне в спектакле не хватило.
Все артисты очень старались, гостья на поклонах их благодарно всех по очереди перецеловала)) На поклоны за занавес вызывали долго и упорно - так, как в Стасе только на спектаклях Полунина вызывают. Наши зрители, конечно, чувствуют, когда им показывают нечто выходящее за рамки обычного. На заключительный поклон Сильвию отправили одну, и зрители буквально взорвались криками браво. Кажется, Аццони была растрогана приемом. Если бы станцевала в Москве еще раз, пусть даже Татьяну в нелюбимом мной Онегине, я была бы счастлива, - на таких мастеров невозможно насмотреться.