О сатаническом уроде (балет "Онегин" в Большом театре в аутентичном исполнении штутгартцев)
А кто нынче хорош?
Летит бабочка... головка крошечная... безмозглая... Крылышками бяк-бяк... бяк-бяк... Ну дура дурой...
Воробышек тоже... не лучше.
Береза тупица.
Дуб... осел.
Речка кретинка.
Облака идиоты.
Лошади... пр-р-редатели.
Люди мошенники.
А что делать? Весь мир таков...
(Министр-администратор, "Обыкновенное чудо")
Вот примерно в таком настроении я пребывала в процессе просмотра знаковой для Большого театра премьеры балета "Онегин", глядя сие популярное в каждой балетной деревене творение в исполнении носителей стиля - артистов штутгартского балета.
Большой праздновал четырехлетнюю победу над капризным Фондом Кранко аж девять дней. Я наших местных страдальцев решила пока пропустить, пусть пообживутся, пообвыкнут. Решила сходить на долгожданных звезд -Вишневу и Гомеса и на носителей стиля - штутгартцев, чтобы совершенно точно уяснить для себя, каким сотворил свою версию Онегина Кранко. И к чему в идеале должны стремиться наши.
Первый вечер выдался неоднозначным, но все же впечатляющим. Второй откровенно мучительным.
Пожалуй, начну с неприятного. Дабы не заканчивать на совсем пакостной ноте.
Предупреждаю честно, всем балетным пацифистам под кат лучше не заглядывать.
С душою полной сожалений я твердо убедилась, что тащить к нам в Большой этого сатанического урода, было глупостью несусветной. В нем плохо всё, кроме двух дуэтов.
На что-то я могу закрыть глаза (и уши).
К примеру, на подсолнухи. А вот бордельный бордовый с финтифлюшками в сцене бала просто просто пытка для глаз. Вот что следовало переоформлять, а не Драгоценности.
Мужички по вызову в панталонах с косоворотками свой гибрид сиртаки с яблочком танцуют ужасно невкусно. Мне кажется, у нас в любой самодеятельности пляски повеселее будут.
Вкривь и вкось скроенная музыкальная партитура раздражала, хоть и не всегда. Сразу вызвала полное отвращение Баркарола, под которую усердно миловались и практически терлись носами приторные Ольга и Ленский. В обоих составах сочетание щемящей душу минорной мелодии и примитивной умильности парочки выглядело невыносимо пошло. Не ожидала такой душевной глухослепоты от Кранко, не самого плохого хореографа.
Местами жутко мешала нетанцевальность используемой музыки, например, в безжизненном дуэте Татьяны и Гремина, где балерину бесконечно долго вертят так и сяк, как манекен в витрине. Или курицу на гриле.
А в целом музыка Петра Ильича Чайковского скомпонована г-ном Кранко так, что невозможно поверить, что это сочинил гениальный композитор. К середине второго спектакля меня физически начало мутить от бесконечных ум-ца-ца, и я начала с тоской вспоминать Адана и Минкуса.
Вообще, спектакль сконструирован на диво плохо, ни что ни с чем не сочетается: неуклюжая музыкальная нарезка, невнятный хореографический текст, убогие декорации, страшненькие костюмы, - все сляпано кое-как. Спектакль не просто не смотрится на едином дыхании, он то и дело и разваливается на куски, как разлагающийся франкенштейн. Думаю, только очень умное и душевное исполнение может оживить этого монстра.
Самое обидно для меня, разумеется, утилитарное использование сюжетной канвы пушкинского романа и уродование характеров персонажей. Бессмысленное и беспощадное.
Ну да что с иностранцев взять, я на них не особо сердита, как поняли, так и поставили, и вот танцуют уже много десятилетий с удовольствием.
Но я не могу понять друзья мои, что ж толку в этом нам?
Почему наши артисты должны кривляться, копируя псевдорусских, изображающих русских. Мучиться, пытаясь придать этим злосчастным кривляниям пристойный вид?
В интервью Влада Лантратова прочитала, что ему крайне непросто приспособиться к своему персонажу, ибо к настоящему Онегину он никакого отношения не имеет. Приятно было,что наш артист все прекрасно понимает.
Думаю, что не один Влад испытывает подобные трудности, а все думающие танцовщики. Особенно мужчины, потому что их героям досталось от Кранко сильнее.
И мне так противно, что нам втюхнули это неудобоваримое месиво третьей свежести. Причем, после четырех лет наших униженных умасливаний выкаблучивавшегося Фонда.
Несказанно стыдно.
Да еще теперь и наш зритель будет воспитываться на этой пыльной клюкводраме.
Мало нам псевдопатриотических мыльных сериалов по тв.
Придут люди в театр в кой-то веке вкусить настоящего искусства - а там Онегин-подлое ничтожество, Ленский с бабскими истериками и Татьяна с нервическими поскакушками и кухонными скандалами.
Но все в юбках в пол и во фраках, т.ч. всё честь по чести.
Вот такое оно - наше современное искусство.
И устарела старина, и старым бредит новизна.
В уныние погружена, а перейду-ка я, пожалуй,
к рассказу об аутентичнейшей трактовке сего нетленного хита.
(ух, даже малость в рифму получилось))
Глазастая Анна Осадченко в несложной роли Ольги оставила наименее неприятный осадок. Техникой уверенной не поражала, туры завершала как придется, но в общем героиня у нее получилась в меру поверхностной, шустрой и обаятельной. И в сцене бала Ольга, как и в романе, резвилась с Онегиным увлеченно, но вполне невинно, и не думая изменять Ленскому. Спасибо ей за этот приятный нюансик.
Чистопородный мальчик-зайчик Фридеман Фогель что называется совершенно не мой тип.
Не зацепил. Но и сама партия невзрачная и нелепая.
И костюмчики-то у Ленского камуфляжных цветов: то песочного, то серо-болотного. И образ - "уездный франтик Петушков". Мещанствующая посредственность, короче. Поэта, хоть плохого, хоть какого, у Кранко разглядеть проблематично.
Можно только старательно домыслить, если знать.
Мне понравился у Фогеля монолог, на одном дыхании был станцован. Но спектакль так неудачно сконструирован, что после похабного мордобития Ленский так низко упал в моих глазах, что на сцену предсмертных страданий мне было уже невозможно полностью настроиться. И потому не получилось всерьез сопереживать герою.
Любопытно, что барышни, прибежавшие увещевать Ленского, у немцев были не черных траурных платках, а в зеленых. В знак победившего в стране мусульманства?
Эван МакКи, патентованный Онегин, мне сразу резко не понравился. Какой-то весь негнущийся, будто ржавый циркуль. Танцевал не придраться, но эстетического наслаждения от его движений я не получала (Пересмотрела после него мягкого изящного Лантратова - и просто залюбовалась!). МакКи вроде как даже по-своему красив, но видеть его не хотелось вовсе. Бездушный нехаризматичный сухарь.
Вышагивал важно, как индюк. Хамил педантично, старательно и занудно везде, где Кранко понасочинял. В общем, мерзкая у него получилась личность и прескучная, да еще и со внешностью дворецкого-вампира.
Надо себя не уважать, чтоб на такого польститься . ИМХО.
Хотя в трактовке Алисии Амитриан было понятно, почему Татьяна запала на эту карикатурную нежить.
Ее героиня сама местами выглядела совершенно пародийно. Причем, я поняла, что не приму эту Татьяну сразу, как только Онегин отразился в зеркале, а Аматриан вскочила с глуповато-восторженной миной на лице "Ой, мущщина!"
А дальше она постоянно бегала за ним с лицом кислой медузы, нервически улыбалась, мяла юбку и попеременно изображала закомплексованную истомившуюся без ласк старую деву и безмозглую девочку-фанатку. Наша Татьяна там даже мимо не пробегала.
В общем, полный аут.
И хотя по танцу все было отлично, как и в сольных "козьих поскакушках" во втором действии, так и во всех дуэтах, но особенность драмабалета для меня состоит в том, что здесь невозможно наслаждаться танцем, абстрагируясь от непривлекательности актерских трактовок.
А здесь главная пара была такова, что я молила время идти быстрее.
И даже финальный дуэт меня не зацепил, хоть оба, полагаю, выкладывались по полной.
Сухарь окончательно заплесневел, медуза прокисла, он кажется, пытался ее завалить на ковер, она никак не могла решить, насилуют ли ее или она сама не прочь.
Ничегошеньки от нашего Онегина у штутгартцев не осталость. А я не могу и не хочу отринуть роман (или хотя бы оперу) ради танцевальной нескладушки с небольшим количеством стОящих танцев.
Сначала я молчать хотела, наверное, не каждый выдержит мой траги-нервический рассказ)
Но у меня посттравматический стресс от созерцания состава, который по мнению злосчастного Фонда подпадает под модное слово "идеал", и выговориться мне было необходимо.
Друзьям Марсело и Дианы придется набраться терпения.
А балету "Онегин", г-ну худруку и Фонду Кранко скажу словами Пушкина:
По крайней мере мой совет:
Отстать от моды обветшалой.
Довольно он морочил свет.
Докончу после как-нибудь)