Быть человеком
Решила довести до ума рассказ о походе двухнедельной давности.
"Русалочка" МАМТ 12.05.13.
Першенкова - Дик - Смилевски - Сомова
После фантастически радостной предпраздничной Коппелии я была слегка перегоревшей, потому втягивалась в спектакль постепенно. Поначалу вообще наблюдала за происходящим как эстет, и собственная эмоциональная вялость меня слегка нервировала.
Ведь этот самый спектакль в первый раз меня буквально выпотрошил и раскатал!
Но постепенно соль моря и слез начала разъедать мое безразличие и проникать в душу.
Нынешнее мое восприятие Русалочки разительно отличается первого впечатления.
Тогда я написала, что это поэма без героев и история без морали.
http://anemona-n.livejournal.com/13082.html
Мораль я не могу сформулировать и сейчас, а вот героями мне теперь кажутся все участники драмы. Все прекрасны и все достойны зрительской любви. Возможно, мои чувства к истории изменили другие артисты-интерпретаторы. А может, я просто свыклась с этим странным нежно-суровым сказом (смотрела забыла уже в который раз, в пятый?).
Невозможно было не желать счастья Эдварду и Генриетте. Артисты в этот раз не раздражали гламурным совершенством, хоть и Георги Смилевски, и Наталья Сомова - оба выглядели ослепительно. Но это были живые люди, от обоих веяло теплом.
Прекрасные люди, прекрасная пара. Оба сердечные, отзывчивые. Награжденные судьбой за свой добрые дела и чувства обретением счастья.
Как это необычно и маловероятно - получить в полной мере награду за то, что заслужил. Потому Генриетта и Эдвард, при всей объемности прорисованных артистами персонажей, все равно смотрелись как принц и принцесса из светлой сказки. А их совместная гармония - как заманчивый миф о награде за безгрешность.
А реальность воплощала судьба Русалочки.
Трактовки Анны Хамзиной и Анастасии Першенковой почти диаметрально противоположны.
Если у Анны Русалочка - диковинная нелюдь, отказавшаяся от хвоста, но так и не влившаяся в человеческий мир (кажется, это ближе к Ноймайеру), то у Анастасии героиня, наоборот, очень человек.
Странноватая бестия, выловившая прекрасного утопленника, должна была бы играть с ним, как хищница: без жалости, с одним любопытством. Но в исполнении Першенковой красота и инаковость "добычи" подталкивает Русалочку к пути миро- и самопознания.
Гибнущее тело мужчины, обретшее для Русалочки огромную ценность, знакомит ее с понятиями "смерть", "власть", "чувственность". Ее нечеловеческая внутренняя цельность разбита манящими знаниями.
И из невидимых трещин рождается Морской колдун - темная сторона души, в которую страшно вглядеться, но без которой человек не человек. (Спасибо Наталии Зозулиной за подсказку, на первом спектакле я не сообразила, что Колдун - часть Русалочки).
Еще не расставшись с хвостом, Русалочка Першенковой уже приобретает женственную пластику и женскую целеустремленность. И все земные мучения героини вызывают глубокую нежность и понимание.
Ее собственное впечатление от себя как от слабой, неловкой, ненужной, не могущей достучаться до того, кто отчаянно дорог...
Вспышки надежды и падение в темный омут депрессии... И чувство, что из муки выхода нет, только шанс на покой в неведомом будущем.
И ощущение себя куклой, ведомой кукловодом у себя за спиной. Его не видно, но он всегда бдит, чтобы жизнь не превращалась в сладость.
Обыкновенно я очень люблю дуэт Поэта и Русалочки в исполнении Виктора Дика и Анастасии Першенковой. Но, к сожалению, в этот раз Дик показался мне несколько потухшим.
Взгляд огромных, совершенно больных глаз не вгонял в дрожь, не чувствовалось острого напряжения, которые обыкновенно соединяет его с Першенковой.
Поэт делал необходимые пассы руками, сжимался, выражая положенную по тексту душевную боль, но в этот раз Русалочка жила собственной жизнью.
По счастью, исполнительница главной роли выдала эмоции за двоих. Тихо, но пронзительно терзалась. Настойчиво боролась, отринув гордость. Паниковала. Взъяряла в себе демона. Хоронила свою надежду... И билась, билась, билась...
Как бьются с жизнью люди, придавленные ощущением сложности и недоброты мира.
И осознающие, что из этого пугающего пространства есть один-единственный выход.
Если б не финал, уходить со спектакля было бы тяжело.
Но Ноймайер великодушный творец.
Он не ставит точку, а осыпает ночные небеса звездным многоточием.
Когда вижу две возносящиеся ввысь фигуры, каждый раз вспоминаю Ахматову:
Пусть влюбленных страсти душат,
Требуя ответа,
Мы же, милый, только души
У предела света.
"Русалочка" МАМТ 12.05.13.
Першенкова - Дик - Смилевски - Сомова
После фантастически радостной предпраздничной Коппелии я была слегка перегоревшей, потому втягивалась в спектакль постепенно. Поначалу вообще наблюдала за происходящим как эстет, и собственная эмоциональная вялость меня слегка нервировала.
Ведь этот самый спектакль в первый раз меня буквально выпотрошил и раскатал!
Но постепенно соль моря и слез начала разъедать мое безразличие и проникать в душу.
Нынешнее мое восприятие Русалочки разительно отличается первого впечатления.
Тогда я написала, что это поэма без героев и история без морали.
http://anemona-n.livejournal.com/13082.html
Мораль я не могу сформулировать и сейчас, а вот героями мне теперь кажутся все участники драмы. Все прекрасны и все достойны зрительской любви. Возможно, мои чувства к истории изменили другие артисты-интерпретаторы. А может, я просто свыклась с этим странным нежно-суровым сказом (смотрела забыла уже в который раз, в пятый?).
Невозможно было не желать счастья Эдварду и Генриетте. Артисты в этот раз не раздражали гламурным совершенством, хоть и Георги Смилевски, и Наталья Сомова - оба выглядели ослепительно. Но это были живые люди, от обоих веяло теплом.
Прекрасные люди, прекрасная пара. Оба сердечные, отзывчивые. Награжденные судьбой за свой добрые дела и чувства обретением счастья.
Как это необычно и маловероятно - получить в полной мере награду за то, что заслужил. Потому Генриетта и Эдвард, при всей объемности прорисованных артистами персонажей, все равно смотрелись как принц и принцесса из светлой сказки. А их совместная гармония - как заманчивый миф о награде за безгрешность.
А реальность воплощала судьба Русалочки.
Трактовки Анны Хамзиной и Анастасии Першенковой почти диаметрально противоположны.
Если у Анны Русалочка - диковинная нелюдь, отказавшаяся от хвоста, но так и не влившаяся в человеческий мир (кажется, это ближе к Ноймайеру), то у Анастасии героиня, наоборот, очень человек.
Странноватая бестия, выловившая прекрасного утопленника, должна была бы играть с ним, как хищница: без жалости, с одним любопытством. Но в исполнении Першенковой красота и инаковость "добычи" подталкивает Русалочку к пути миро- и самопознания.
Гибнущее тело мужчины, обретшее для Русалочки огромную ценность, знакомит ее с понятиями "смерть", "власть", "чувственность". Ее нечеловеческая внутренняя цельность разбита манящими знаниями.
И из невидимых трещин рождается Морской колдун - темная сторона души, в которую страшно вглядеться, но без которой человек не человек. (Спасибо Наталии Зозулиной за подсказку, на первом спектакле я не сообразила, что Колдун - часть Русалочки).
Еще не расставшись с хвостом, Русалочка Першенковой уже приобретает женственную пластику и женскую целеустремленность. И все земные мучения героини вызывают глубокую нежность и понимание.
Ее собственное впечатление от себя как от слабой, неловкой, ненужной, не могущей достучаться до того, кто отчаянно дорог...
Вспышки надежды и падение в темный омут депрессии... И чувство, что из муки выхода нет, только шанс на покой в неведомом будущем.
И ощущение себя куклой, ведомой кукловодом у себя за спиной. Его не видно, но он всегда бдит, чтобы жизнь не превращалась в сладость.
Обыкновенно я очень люблю дуэт Поэта и Русалочки в исполнении Виктора Дика и Анастасии Першенковой. Но, к сожалению, в этот раз Дик показался мне несколько потухшим.
Взгляд огромных, совершенно больных глаз не вгонял в дрожь, не чувствовалось острого напряжения, которые обыкновенно соединяет его с Першенковой.
Поэт делал необходимые пассы руками, сжимался, выражая положенную по тексту душевную боль, но в этот раз Русалочка жила собственной жизнью.
По счастью, исполнительница главной роли выдала эмоции за двоих. Тихо, но пронзительно терзалась. Настойчиво боролась, отринув гордость. Паниковала. Взъяряла в себе демона. Хоронила свою надежду... И билась, билась, билась...
Как бьются с жизнью люди, придавленные ощущением сложности и недоброты мира.
И осознающие, что из этого пугающего пространства есть один-единственный выход.
Если б не финал, уходить со спектакля было бы тяжело.
Но Ноймайер великодушный творец.
Он не ставит точку, а осыпает ночные небеса звездным многоточием.
Когда вижу две возносящиеся ввысь фигуры, каждый раз вспоминаю Ахматову:
Пусть влюбленных страсти душат,
Требуя ответа,
Мы же, милый, только души
У предела света.