главная проблема литры в россии
Раз никому не интересно, тем более надо писать о литературе.
Вот, например, отрывок из беллетризованного киносценария "Распутник" (2000) о Дени Дидро. Написал Эрик-Эммануэль Шмитт.
Г-жа Тербуш. Не компрометируйте себя. Не пишите о морали. Все ждут, что вы провозгласите царство свободы, освободите нас от опеки священников, цензоров, власть имущих, от вас ждут просвещения, а не догм. Ни в коем случае не пишите о морали.
Дидро. Приходится.
Г-жа Тербуш. Пожалуйста, не надо. Во имя свободы.
Дидро. Да я не знаю сам, верю ли я в эту свободу! Может, мы просто автоматы, настроенные природой? Судите сами: я думал, у нас будет сеанс позирования, но я - мужчина, вы - женщина; в дело вмешалась нагота, и вот наши механизмы почувствовали неодолимую потребность соединиться.
Г-жа Тербуш. То есть вы утверждаете, что между нами все - механика?
Дидро. В каком-то смысле, да. Свободен ли я? Мое самолюбие отвечает: да, - но то, что я называю волей, не есть ли всего-навсего последнее из моих желаний? А это желание, откуда оно взялось? Из моего механизма, из вашего, из ситуации, которая слишком сблизила наши два механизма. Значит, я не свободен.
Г-жа Тербуш. Это верно.
Дидро. А следовательно, у меня нет морали.
Г-жа Тербуш. Это еще более верно.
Дидро. Ибо, чтобы обладать моралью, надо быть свободным, - да, надо иметь возможность выбирать, принимать решение сделать скорее так, нежели иначе… Ответственность предполагает, что человек мог поступить и по-другому. Кто упрекнет черепицу за то, что она падает? Виновата ли вода в том, что на улице гололед? Короче говоря, я могу быть лишь самим собой. А будучи собой и ничем другим, могу ли я поступать иначе, чем это свойственно мне?
Г-жа Тербуш. В отношении большинства мужчин это верно. Вы убеждены, что руководствуетесь своим разумом, в то время как на деле вы следуете за своим фаллосом. Но мы, женщины, устроены гораздо сложнее и тоньше.
Дидро. То, что я говорю, относится и к мужчинам, и к женщинам.
Г-жа Тербуш. Такого просто не бывает.
Дидро. Очень даже бывает.
Г-жа Тербуш. Вы ничего не знаете о женщинах.
Дидро. Вы такие же животные, как и все прочие. Немного очаровательнее, чем прочие, согласен, - но все-таки животные.
Г-жа Тербуш. Какая чушь! Да знаете ли вы хотя бы, что испытывает женщина во время любви?
Дидро. Да. Э-э… нет. Ну и что же?…
Г-жа Тербуш. Знаете ли вы, что чувствует женщина, когда подходит к мужчине? (Пауза.) Что, например, я могу чувствовать в эту минуту? А если я сейчас притворяюсь?
Дидро. В каком смысле?
Г-жа Тербуш. А если я не испытываю к вам влечения? Если я просто изображаю желание? Если я падаю в ваши объятия с совершенно другими намерениями, чем те, которые мерещатся вам?
Дидро. И какие же, позвольте полюбопытствовать, у вас намерения?
Г-жа Тербуш. Рабочая гипотеза, мы просто рассуждаем. Допустим, у меня нет к вам вожделения, но я пытаюсь чего-то от вас добиться.
Дидро (с тревогой). Чего же, например?
Г-жа Тербуш. Это гипотеза, говорю я вам. Предположим, я порочна. Чтобы выказать свою порочность, необходимо быть свободным. Так не является ли порок свидетельством нашей свободы?
Дидро. Нет, поскольку в этом случае порочен ваш механизм, порочен от природы, физиологически, но это тем не менее механизм.
Г-жа Тербуш. Восхитительно. (С насмешкой.) А главное, так логично.
Дидро (подводя итог). Таким образом, ваше замечание не меняет в моей теории решительно ничего. Поскольку свободы не существует, то никакой поступок не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Нет ни порока, ни добродетели, нет ничего, за что следовало бы вознаграждать или наказывать.
Г-жа Тербуш. Браво! Но тогда как же быть с моралью? Весьма любопытно, что вы сможете об этом написать.
Дидро тоскливо смотрит на свой листок. Г-жа Тербуш забавляется. Он принимается кружить по комнате.
Дидро (уязвлен). А вот… увидите!… Я не новичок в рассуждениях на темы морали… Я годами над этим работаю…
Г-жа Тербуш. Вот как! И что же вы за эти годы сделали для морали?
Дидро (без зазрения совести). Я… преподал свой собственный пример.
В одном этом отрывке и вся драматургия персонажей, и взгляд на 18-й век с его механикой, рационализмом, а также филологическими ритуалами, и увязка философии Дидро с модными современными философскими тенденциями. Еще бы, ведь францзуз Шмитт окончил лицей в Лионе, после чего поступил в Высшую нормальную школу в Париже. Там он получил титул доктора по философии в 1986 году, защитив диссертацию на тему «Дидро и метафизика». Затем преподавал философию в течение трёх лет в Шербуре и в Шамбери. Потом он начинает писать - как умный человек, больше не романы, а сценарии. Премия Мольера, премия франузской академии, немецкая книжная премия. Постановки в 30 странах. В России на цитаты в соцсетях растащили слащавую (об умерающем от рака мальчике), но все равно хорошую повесть "Оскар и Розовая Дама". Ну и так далее.
Конечно, нобелевки все равно дают за холокост и за проблемы арабских лесбиянок. Но вот есть среда. В среде есть разные иерархии. Сколько сегодня во Франции таких Дмитриевгеньивечий Шмиттов? 15 или 45? Или больше?
А всего-то и нужно - поехать, поучиться в Париже. Нет, наших философских факультетов заканчивать не надо. Затем найти силы вернуться - не как Шишкин. Затем писать - но не набоковообразные новеллы из советского детства и не про каннибализм, а как-нибудь умеренно, с сюжетом. Вот, например, пьесу про Ломоносова. Назвать ее "Повеса". Но квасом чтоб не пахло, и тараканы чтоб не бежали. И чтоб смешно было, но не гы-гы. Ну как-то так. Есть примеры?
Вот, например, отрывок из беллетризованного киносценария "Распутник" (2000) о Дени Дидро. Написал Эрик-Эммануэль Шмитт.
Г-жа Тербуш. Не компрометируйте себя. Не пишите о морали. Все ждут, что вы провозгласите царство свободы, освободите нас от опеки священников, цензоров, власть имущих, от вас ждут просвещения, а не догм. Ни в коем случае не пишите о морали.
Дидро. Приходится.
Г-жа Тербуш. Пожалуйста, не надо. Во имя свободы.
Дидро. Да я не знаю сам, верю ли я в эту свободу! Может, мы просто автоматы, настроенные природой? Судите сами: я думал, у нас будет сеанс позирования, но я - мужчина, вы - женщина; в дело вмешалась нагота, и вот наши механизмы почувствовали неодолимую потребность соединиться.
Г-жа Тербуш. То есть вы утверждаете, что между нами все - механика?
Дидро. В каком-то смысле, да. Свободен ли я? Мое самолюбие отвечает: да, - но то, что я называю волей, не есть ли всего-навсего последнее из моих желаний? А это желание, откуда оно взялось? Из моего механизма, из вашего, из ситуации, которая слишком сблизила наши два механизма. Значит, я не свободен.
Г-жа Тербуш. Это верно.
Дидро. А следовательно, у меня нет морали.
Г-жа Тербуш. Это еще более верно.
Дидро. Ибо, чтобы обладать моралью, надо быть свободным, - да, надо иметь возможность выбирать, принимать решение сделать скорее так, нежели иначе… Ответственность предполагает, что человек мог поступить и по-другому. Кто упрекнет черепицу за то, что она падает? Виновата ли вода в том, что на улице гололед? Короче говоря, я могу быть лишь самим собой. А будучи собой и ничем другим, могу ли я поступать иначе, чем это свойственно мне?
Г-жа Тербуш. В отношении большинства мужчин это верно. Вы убеждены, что руководствуетесь своим разумом, в то время как на деле вы следуете за своим фаллосом. Но мы, женщины, устроены гораздо сложнее и тоньше.
Дидро. То, что я говорю, относится и к мужчинам, и к женщинам.
Г-жа Тербуш. Такого просто не бывает.
Дидро. Очень даже бывает.
Г-жа Тербуш. Вы ничего не знаете о женщинах.
Дидро. Вы такие же животные, как и все прочие. Немного очаровательнее, чем прочие, согласен, - но все-таки животные.
Г-жа Тербуш. Какая чушь! Да знаете ли вы хотя бы, что испытывает женщина во время любви?
Дидро. Да. Э-э… нет. Ну и что же?…
Г-жа Тербуш. Знаете ли вы, что чувствует женщина, когда подходит к мужчине? (Пауза.) Что, например, я могу чувствовать в эту минуту? А если я сейчас притворяюсь?
Дидро. В каком смысле?
Г-жа Тербуш. А если я не испытываю к вам влечения? Если я просто изображаю желание? Если я падаю в ваши объятия с совершенно другими намерениями, чем те, которые мерещатся вам?
Дидро. И какие же, позвольте полюбопытствовать, у вас намерения?
Г-жа Тербуш. Рабочая гипотеза, мы просто рассуждаем. Допустим, у меня нет к вам вожделения, но я пытаюсь чего-то от вас добиться.
Дидро (с тревогой). Чего же, например?
Г-жа Тербуш. Это гипотеза, говорю я вам. Предположим, я порочна. Чтобы выказать свою порочность, необходимо быть свободным. Так не является ли порок свидетельством нашей свободы?
Дидро. Нет, поскольку в этом случае порочен ваш механизм, порочен от природы, физиологически, но это тем не менее механизм.
Г-жа Тербуш. Восхитительно. (С насмешкой.) А главное, так логично.
Дидро (подводя итог). Таким образом, ваше замечание не меняет в моей теории решительно ничего. Поскольку свободы не существует, то никакой поступок не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Нет ни порока, ни добродетели, нет ничего, за что следовало бы вознаграждать или наказывать.
Г-жа Тербуш. Браво! Но тогда как же быть с моралью? Весьма любопытно, что вы сможете об этом написать.
Дидро тоскливо смотрит на свой листок. Г-жа Тербуш забавляется. Он принимается кружить по комнате.
Дидро (уязвлен). А вот… увидите!… Я не новичок в рассуждениях на темы морали… Я годами над этим работаю…
Г-жа Тербуш. Вот как! И что же вы за эти годы сделали для морали?
Дидро (без зазрения совести). Я… преподал свой собственный пример.
В одном этом отрывке и вся драматургия персонажей, и взгляд на 18-й век с его механикой, рационализмом, а также филологическими ритуалами, и увязка философии Дидро с модными современными философскими тенденциями. Еще бы, ведь францзуз Шмитт окончил лицей в Лионе, после чего поступил в Высшую нормальную школу в Париже. Там он получил титул доктора по философии в 1986 году, защитив диссертацию на тему «Дидро и метафизика». Затем преподавал философию в течение трёх лет в Шербуре и в Шамбери. Потом он начинает писать - как умный человек, больше не романы, а сценарии. Премия Мольера, премия франузской академии, немецкая книжная премия. Постановки в 30 странах. В России на цитаты в соцсетях растащили слащавую (об умерающем от рака мальчике), но все равно хорошую повесть "Оскар и Розовая Дама". Ну и так далее.
Конечно, нобелевки все равно дают за холокост и за проблемы арабских лесбиянок. Но вот есть среда. В среде есть разные иерархии. Сколько сегодня во Франции таких Дмитриевгеньивечий Шмиттов? 15 или 45? Или больше?
А всего-то и нужно - поехать, поучиться в Париже. Нет, наших философских факультетов заканчивать не надо. Затем найти силы вернуться - не как Шишкин. Затем писать - но не набоковообразные новеллы из советского детства и не про каннибализм, а как-нибудь умеренно, с сюжетом. Вот, например, пьесу про Ломоносова. Назвать ее "Повеса". Но квасом чтоб не пахло, и тараканы чтоб не бежали. И чтоб смешно было, но не гы-гы. Ну как-то так. Есть примеры?