Восточнославянский фольклор в европейском и евразийском контексте или посчитать сказку.
Математика - царица наук, но мне как любому гуманитарию иногда непросто это принять. К статистике в истории, археологии и антропологии я давно привык, но оказывается можно посчитать и скази, выявить закономерности. На сайте кунсткамеры есть интереснейшая статья
Юрий Березкин. Восточнославянский фольклор в европейском и евразийском контексте (результаты статистической обработки данных).
Антропологический форум. 2016. №31
"Статистическая обработка данных о распределении фольклорных мотивов в пределах Европы и Кавказа подтвердила выявленное ранее наличие западного и восточного комплексов мотивов. Украинская, белорусская, прибалтийские традиции относятся к западному комплексу, башкирская, татарская и кавказские - к восточному. У волжско-пермских финно-угров западный компонент более выражен, чем у русских, занимающих промежуточное положение между двумя основными комплексами. Восточный комплекс имеет центральноазиатское происхождение. Его ареал совпадает с зоной распространения таких названий Венеры, как Чолбон и т.п. Ранее рубежа нашей эры Кавказ относился не к восточной, а к западной сфере культурного взаимодействия, о чем свидетельствует анализ распределения космологических и этиологических мотивов. В пределах Восточной Европы набор подобных мотивов у украинцев сходен с набором мотивов в кавказских традициях, у русских и белорусов - с мотивами балтских и финно-угорских традиций."
Желающие могут полностью прочесть статью по ссылке, здесь приведу заключение:
"Хотя хорошо известно, что практически любой фольклорный сюжет или образ, характерный для той или иной традиции, можно обнаружить и в других традициях, это обстоятельство редко используется для реконструкции историко-культурных процессов. Важно не то, что элементы фольклора являются «международными», а что каждый из них представлен на одних территориях и не представлен на других. Нередко такое распределение выглядит хаотичным. Убедительно объяснить конфигурацию ареала определенного сюжета или образа удается
нечасто: многие данные заведомо безвозвратно утрачены. Однако статистическая обработка массового материала позволяетпреодолеть эти ограничения и выявить наиболее важные тенденции, на которые частные лакуны в материале практически не влияют. Открывающиеся здесь перспективы необозримы, ибо постоянное пополнение базы данных позволяет замечать все новые закономерности. Среди тех закономерностей, которые удалось обнаружить на основе обработанных при подготовке статьи материалов, наиболее существенными кажутся следующие. В русском сказочном фольклоре процент «восточных» мотивов существенно выше, чем в украинском и белорусском, причем на Русскую равнину эти мотивы скорее всего проникали с юго-востока, из ногайской (а когда-то кипчакской) степи. Начался ли этот процесс еще в домонгольское время или массированное тюркское влияние относится лишь ко времени существования Золотой Орды и ханств, на которые она распалась, пока сказать трудно. Что касается мотивов, используемых в текстах космологического и этиологического содержания, то их наборы у русских и белорусов, с одной стороны, и у украинцев, с другой, несколько различаются. Наиболее вероятной причиной является влияние разного субстрата - балтского и финно-угорского на севере и алано-сарматского на юге."
