Памятники типа Шарин Среднего Побужья
Продолжаю выкладывать тексты Дергачева с кратким описанием пострипольских групп.
"Согласно ранее изложенному плану поэтапного исследования, очередной нашей задачей является характеристика памятников лесостепной зоны, происхождение которых гипотетически связывается с памятниками типа Брынзень-Жванец Пруто-Днестровья.
Под таковыми подразумеваются четыре самостоятельные группы памятников типа: Шарин в Среднем Побужье, Лукаши в Киевском Поднепровье, Троянив на Восточной Волыни и Хорив в Западной Волыни (Рис.4). Предполагается, что все они, независимо от территориальной локализации, должны обнаружить некий общий комплекс или субстрат материалов, восходящий к брынзенским традициям.
Рис. 18. Памятники раннего этапа позднего Триполья лесостепной зоны (С-II.1): Fig. 18. The Late Tripolye culture’s early stage (С-II.1) in the forest-steppe zone. Тип Шарин/Sharin: 1-2 - Шарин/Sharin I, III; 3 - Черноводы/Chernovody; 4 - Паланка/Palanka; 5 - Кочержинцы/Kocherzhnitsy-Шульговка; 6 - Дубова/Dubovа; 7 - Косеновка/Kosenovka; 8 - Роги/Rogi; 9 - Мошурин/Moshurin III; 10 - Гордашивка/Gordashivka; 11 - Ризине/Rizine; 12 - Колодистое/Kolodistoe; 13 - Бондарка/Bondarka; 14 - Завадовка/Zavadovka; 15 - Четвертиновка/Chetvertinovka; 16 - Довжок/Dovzhok; 17 - Брацлав/Bratslav; 18 - Самченцы/Samchentsy; 19 - Черторыя/Chertoryya; 20 - Плисков/Pliskov-Чернявка; 21 - резервный номер;
Тип Троянив/Troyaniv: 22 - Белиливка/Belilivka; 23 - Ружин/Ruzhin; 24 - Ягнятин/Yagnyatin; 25 - Карабчиивка/ Karabchiyvka; 26 - Паволочь/Pavoloch; 27 - Писки/Piski; 28 - Жежелив/Zhezheliv; 29 - Бистрик/Bistrik; 30 - Райки/ Rayki; 31-33 - Слободище/Slobodische I, -Дурчина Гора, -Скала; 34-35 - Швейковка/Shveykovka-За Пасекой, У соснового леса; 36 - Троянив/Troyaniv; 37 - Самчики/Samchiki; 38 - Губин/Gubin I; 39-41 - Корживка/Korzhivka- Баштан. - Сельско, Сельско 2; 42 - Махаринцы/Makharintsy-Степ; 43 - Деревичи/Derevichi; 44 - Войцехивка/Voytsekhivka; 45 - Паволочь/Pavoloch; 46 - Ново-Мирополь/Novo-Miropol; 47 - Колодяжное/Kolodyazhnoe; 48 -
резервный номер.
Тип Хорив/Khoriv: 49-51 - Хорив/Khoriv-Подлужья, -Ожогоща, -За озером; 52 - Розваж/Rozvazh; 53 - Гоща/Goscha; 54 - Могиляны/Mogilyany; 55 - Курганы-Дубово/Kurgany-Dubovo; 56 - Велбивне/Velbivne; 57-60 - Острог/Ostrog-Kaplitsya, -Nezalezhnost, -Ostrovskogo, -Zamkova Gora; 61 - Новомалин/Novomalin-Podobanka; 62 - Межриче/
Mezhriche; 63 - Карпиливка/Karpilivka; 64 - Лозы/Lozy; 65 - Зимно/Zimno; 66 - резервный номер; Тип Лукаши/Lukashi: 67 - Лукаши/Lukashi; 68-69 - Евминка/Evminka I-II; 70 - Protsev/Процев; 71 - Софиевка/ Sofi evka II; 72-73 - Подгорцы/Podgortsy II-III; 74-75 - Лесники/Lesniki I-II; 76 - Киев/Kiev-Львовская площадь; 77
- Демидов/Demidov; 78 - Казаровичи/Kazarovichi; 79 - Веселе/Vesele; 80 - Крутуха/Krutukha-Жолоб; 81 - Гребля/ Greblya; 82 - Ялова Долина/Yalova Dolina; 83 - Узвиз/Uzviz.
Условные обозначения: 1 - поселения.
Памятники типа Шарин Среднего Побужья
Памятники рассматриваемой группы первоначально были отнесены к комплексам типа Косеновка, выделенного Т. Г. Мовшей, который, однако, впоследствии был расчленен ею на три ступени (Мовша 1984; 1990; 1990а; Бузян 2004). С накоплением новых материалов, благодаря разработкам С. М. Рыжова, стало очевидно, что памятники последней из намеченной Т. Г. Мовшей ступеней на деле представляют особый самостоятельный тип (Рыжов 1993; 2001- 2002, 192). С. В. Пичкур обозначил их как поселения типа Кочержинци-Шульгивка
(Пiчкур 2003, 118, рис. 2, III). Нам представляется более уместным закрепить за этой группой название - тип Шарин (III) по одноименному поселению, ныне наиболее полно освещенному в литературе и обеспеченному солидной серией радиоуглеродных дат (Куштан 2015).
К настоящему времени известно около 20 памятников этого типа. Они представлены исключительно поселениями. Территориально они как бы распадаются на две подгруппы: одна - в бассейнах рек Гнилой Тикич, Горный Тикич и Ятрань, вторая - несколько западнее, по обоим берегам Южного Буга (Рис.18.1-20). Основные опорные памятники - это поселения Шарин III, Мошурин III, Кочержинцы-Шульгивка, Гордашивка, Роги, Дубова. Поселения рассматриваемого типа в целом тяготеют к пониженным участкам берегов рек. Обычно они располагаются на невысоких мысовидных выступах плато, ограниченных балками или излучинами рек. В отдельных случаях - на первой надпойменной террасе (Мошурин III). Искусственно укрепленные поселения не зафиксированы. Поселения, в сравнении с предшествующим периодом С-I, отличаются малыми размерами, занимая площадь от 2 до 4 га и только изредка - до 6 га (Дубова).
Как и в других случаях, для поселений типа Шарин характерны как наземные жилища в виде глинобитных площадок с отпечатками плетня и плах, так и углубленные в материк землянки или полуземлянки. Первые обычно имеют подпрямоугольную форму длиной до 8-12 м при ширине 3,5-4 м (Кочержинци-Шульгивка, Гордашивка). На полу некоторых из них расчищены невысокие глинобитные вымостки. В единичных случаях прослежены остатки двухэтажных домов (Мошурин III). Углубленные в грунт землянки или полуземлянки подпрямоугольной или овальной формы зафиксированы на поселениях Шарин III, Кочержинцы-Шульгивка.
Установлено, что жилища на поселениях чаще всего располагались отдельными группами - гнездами, а на поселении Кочержинцы-Шульгивка они были выстроены в один ряд.
Памятники рассматриваемого типа отличаются относительно бедным инвентарем. Среди кремневых изделий имеются ножи и ножевидные пластины, треугольные наконечники стрел (Рис. 19.4). Костяные и роговые изделия представлены проколками, фрагментами роговых мотыг. Обращает на себя внимание костяной кинжал, схожий с брынзенским и выхванинским экземплярами (Рис. 19.5).
Подобно другим памятникам, эти поселения дают достаточно большое число глиняных прясел разной формы, с орнаментом или без такового, а также глиняные грузила-отвесы усеченно-конической или подпирамидальной формы (Рис. 19.1-3). Как и выхватинские или брынзенские, памятники типа Шарин характеризуются находками фигурок животных и, что показательно, антропоморфными глиняными статуэтками, изображающими женскую фигуру в стоячем положении с дисковидно оформленным головным выступом (Рис. 19.6-9).
Рис. 19. Материалы, характерные для памятников типа Шарин.
Fig. 19. Artifact assemblage of the Sharin type. 1, 3, 6, 8-9, 13-15, 17-19, 25-30, 33-36 - Шарин/Sharin III; 2, 7, 10, 20, 24, 37 - Гордашовка/Gordashovka II; 4-5, 11-12, 31-32 - Кочержницы/Kocherzhnitsy; 16, 22 - Мошурин/Moshurin III; 21 - Роги/Rogi; 23 - Дубова/Dubovа (по Мовша 1984; Рыжов 2001-2002; Куштан 2015). 1-3, 6-9 - глина, 4 - кремень, 5 - кость, 10-21 - столовая расписная посуда, 22-37 - посуда из массы с различными примесями.
Керамика. Подобно выхватинским и/или брынзенским, рассматриваемые памятники характеризуются двумя основными категориями керамики: традиционной столовой, изготовленной из массы без видимых примесей (изредка с примесью мелкого песка) и украшенной черно-коричневой росписью, кухонной из массы с различными примесями. Принципиальное различие
керамического комплекса этих памятников выступает из их количественного соотношения. В отличие от памятников Пруто-Днестровья, побужские поселения дают не более 5-15% столовой расписной посуды, против, соответственно, 85-95% - кухонной.
Существенные различия наблюдаются и по технологическим признакам. Если кухонная посуда выхватинских или брынзенских памятников, как правило, изготавливалась из массы с примесью толченой ракушки, то на памятниках шаринской группы в качестве отощителей использовалась дресва, крупный песок, кварц, слюда, и только изредка - толченая ракушка (ок. 3%). С морфологической точки зрения керамика памятников типа Шарин отличается достаточно ограниченным набором форм, зачастую повторяющихся и в столовой, и в кухонной посуде.
Для столовой расписной керамики, наряду с коническими мисками (Рис. 19.12-13), явно восходящими к традициям предшествующих периодов, наиболее характерными являются полусферические формы (Рис. 19.10-11). И первые, и вторые сполна представлены и в кухонном исполнении (Рис. 19.22-25). Другие выразительные формы столовой посуды представлены приземистыми чашевидными сосудами (Рис. 19.16), сосудами с округлым туловом и высокой биконической горловиной (Рис. 19.17-19), крупными сосудами с шаровидным туловом (Рис. 19.14-15, 20) и шаровидными амфорами с двумя ленточными ручками на тулове (Рис. 19.21). Большинство этих сосудов украшено черно-коричневой росписью из различных сочетаний лент, состоящих из трех-четырех линий разной ширины (Рис. 19.14-19, 21). Но, подобно мискам, по крайней мере, три из перечисленных форм в равной степени повторяются и в кухонном варианте: чашевидные сосуды с профилированным краем (Рис. 19.24), крупные шаровидные сосуды и шаровидные амфоры с ручками на тулове (Рис. 19.28-30). В отличие от столовых, формы кухонной посуды лишены орнамента.
Одними из наиболее характерных и часто встречаемых для кухонной керамики на поселениях рассматриваемого типа являются сосуды подбаночной формы разных пропорций, украшенные по основанию горловины тремя-четырьмя бугорками-налепами, чаще всего в сочетании с отпечатками шнура (Рис. 19.32-37).
Рис. 20. Соотношение типов, характерных для памятников типа Брынзень и Шарин
(стрелки - направленность передачи).
Fig. 20. Artifact assemblages of the Brînzeni and Sharin traditions: a comparison.
Transferring paths are indicated by arrows.
О происхождении памятников типа Шарин. Обращаясь к этому вопросу, следует учесть одно важное обстоятельство. По своей локализации памятники типа Шарин приходятся на территорию, ранее занятую памятниками периода С-I типа Коломийщина, а затем и памятниками типа Косеновка. Эти памятники характеризуются своим особым набором форм керамики - что столовой, что кухонной посуды, или, скажем, своеобразной антропоморфной пластикой, которые (за исключением, может быть, конических мисок) никак не отражены в памятниках типа Шарин. Это обстоятельство само по себе наводит на мысль, что своеобразие памятников типа Шарин могло быть обусловлено только благодаря влиянию или взаимоналожению
неких сторонних, т.е. не местных культурных традиций.
Обратимся к соотношению материалов типа Брынзень и типа Шарин. В уже привычной манере оно представлено на Рисунке 20, где слева отражены основные формы сосудов, свойственные для памятников типа Брынзень, а справа - в двух вертикальных рядах - формы, характерные для поселений типа Шарин (Рис. 20, I-VI). Кроме того, внизу рисунка вынесены две из самых специфичных категорий изделий, встречающиеся на памятниках обоих типов, антропоморфные статуэтки и костяные кинжалы (Рис. 20, VIIVIII).
Что выясняется? Не считая конических мисок и мисок с двумя-четырьмя петлевидными ручками, определенно восходящих к традициям предшествующего периода, все остальные формы
и орнаментика сосудов памятников типа Шарин находят прямые соответствия в формах и орнаментике керамики памятников типа Брынзень. Основные различия здесь обнаруживаются лишь в том, что, если для памятников типа Брынзень формы (отраженные в разделах I-V нашей иллюстрации) выполнялись только из массы без видимых примесей (Рис. 20, I-V.1), то в памятниках типа Шарин те же формы исполнялись как в столовом (Рис. 20, I-V.2a), так и в кухонном вариантах (Рис. 20, I-V.2b).
Полное совпадение по форме и орнаменту, в сравнении с брынзенскими, дает комплекс кухонной керамики шаринских памятников. Разница только в том, что в случае брынзенских памятников они изготавливались из массы с примесью ракушки (Рис. 20, VI.1), а в случае шаринских - из массы с примесями дресвы, песка, кварца и пр. (Рис. 20, VI.2). И, наконец, нельзя не обратить внимание, с одной стороны, на антропоморфную пластику, единую по стилистике и манере передачи женского образа (Рис. 20, VII.1-2), а с другой на наличие в обоих случаях костяных кинжалов редких форм (Рис. 20, VIII.1-2).
Все эти параллели дают нам основание утверждать, что своеобразие памятников типа Шарин по отмеченным категориям материалов могло сформироваться только под влиянием носителей брынзенских традиций.
Абсолютная и относительная хронология. Вывод о влиянии брынзенских памятников на памятники типа Шарин с неизбежностью предполагает хронологический приоритет первых по отношению ко вторым или, по крайней мере, их частичную синхронность на уровне позднебрынзенских памятников. Проверим это обстоятельство.
К счастью, для поселения Шарин мы располагаем 10 радиоуглеродными определениями по костям, глиняной обмазке и керамике, выполненными в Киевской лаборатории (Куштан 2015, 436, табл. 1) (Прилож. Табл. 1). Несмотря на различия в материалах использованных образцов, на удивление, все полученные даты дают нормальное компактное распределение, что предполагает их достоверность (Рис. 21, А-В). Их значения приходятся на интервал приблизительно от 3400 до 3100 cal BC. Взятые в соотношении с датами памятников типа Брынзень,
они дают результат, из которого следует, что начало шаринских комплексов несколько уступает по времени ранним брынзенским (Рис. 21, С). А это обстоятельство само по себе как бы подтверждает возможность передачи и восприятия брынзенских традиций. Но при этом, взятые в сравнении с датами гординештских памятников, они свидетельствуют о том, что шаринские как будто бы отчасти развивались и одновременно с ранними гординештскими (Рис. 21, С). Таковы итоги, напрашивающиеся из имеющихся данных. Окончательные же выводы по этим вопросам предполагают накопление новых радиоуглеродных дат по крайней мере еще по двум-трем памятникам типа Шарин.
Дергачев В.А. Позднее Триполье - Майкоп (с каталогом погребальных комплексов позднего Триполья)