Символ и сюжет
Адекватный анализ символа существенно зависит от выбора первого аксиоматического элемента и описывается рекуррентно. Таким образом, в выделении самостоятельных сущностей, поляризующих употребительный символ, действительно можно допустить некоторый произвол, именно задание подобия «ракурса» посредством определения доли и формы начальных понятий в совокупной логике символа как явления(обусловленного). (Общая обусловленность необходима, если согласование полученных элементов мы хотим видеть однозначным)
Частным случаем такой процедуры является «разделение» символа на предметную, сюжетную, мотивационную и др. части. Существующие неоднозначности здесь наследуют старинной пресуппозиции о возможности смешения эмпирического исследования с чисто(!) теоретической деятельностью разума, - понятия рассматриваются в изоляции от возникновения друг друга, в отвлечении от вопроса преемственности, поэтому их границы размываются.
Интересно, что соображения такого рода могут подсказать неожиданный путь решения известной задачи, где видимую связь между сюжетом, методом самопрезентации и вообще внутренним устройством человека желательно использовать как бы в обратном направлении. Я говорю о поиске альтернативной логики или расширенного инструментария восприятия и систематизации действительности в наименее строгом случае - зафиксированной выдумке автора текста. Понятно, что рациональный инструментарий анализа текста оказывается малоэффективным для собственного опровержения и не может вывести за границы заданной применимости. Выходом может показаться умышленная генерация текста, о котором известно, что он не соответствует стандартным принципам. Но тогда было бы достаточно припомнить(!) особенности его конструкции, что значит задание загодя искомой процедуры. Иначе обстоят дела, если представить сюжет как «закономерное», пусть рекуррентное, следствие другой самости, в обращении с которой мы вольны, например - предмета, мотива и прочая. Весьма вероятно, что этот механизм оказывал содействие развитию и академической логики на всем его протяжении.
Частным случаем такой процедуры является «разделение» символа на предметную, сюжетную, мотивационную и др. части. Существующие неоднозначности здесь наследуют старинной пресуппозиции о возможности смешения эмпирического исследования с чисто(!) теоретической деятельностью разума, - понятия рассматриваются в изоляции от возникновения друг друга, в отвлечении от вопроса преемственности, поэтому их границы размываются.
Интересно, что соображения такого рода могут подсказать неожиданный путь решения известной задачи, где видимую связь между сюжетом, методом самопрезентации и вообще внутренним устройством человека желательно использовать как бы в обратном направлении. Я говорю о поиске альтернативной логики или расширенного инструментария восприятия и систематизации действительности в наименее строгом случае - зафиксированной выдумке автора текста. Понятно, что рациональный инструментарий анализа текста оказывается малоэффективным для собственного опровержения и не может вывести за границы заданной применимости. Выходом может показаться умышленная генерация текста, о котором известно, что он не соответствует стандартным принципам. Но тогда было бы достаточно припомнить(!) особенности его конструкции, что значит задание загодя искомой процедуры. Иначе обстоят дела, если представить сюжет как «закономерное», пусть рекуррентное, следствие другой самости, в обращении с которой мы вольны, например - предмета, мотива и прочая. Весьма вероятно, что этот механизм оказывал содействие развитию и академической логики на всем его протяжении.