РАССЛОЕНИЕ
РАССЛОЕНИЕ
субъект - это форма тождества
(допуская наблюдателя, мы всегда получим тождество, если будем достаточно последовательны)
«ассоциация» (астрология, психоанализ, соционика) - порождает (оперативный)дефицит смысла. Внешнее тождество- опасно.
разоряться о цели творчества, о теме длительности, значит кредит ума перекладывать на тело. Уходить от всякого суждения в апофатическое искусство, - значит, напротив, вверять уму кредит тела. «Чужие» кредиты отдавать непросто.
любая вещь или навыки, которыми хорошо владеешь, становятся органами осязания* (и уединенными качествами).
(*ранее я писал о стихийных органах, но здесь имею в виду жизнеспособный сознательный комплекс)
всеобщее - суть искушение несовершенством
мы полагаемся на аффекты как на руки или ноги, пассивные продолжения тела. Они продолжаются в неодушевлённую область времени и/или пространства, оттуда нас подталкивают, туда тянут. Трудно вообразить свободу и здоровье без известной согласованности. В условиях немолчной болезненной чувствительности членов мы ощущаем разобщенность тела. Рассуждая в подобном ключе, легко прийти к промежуточному выводу, что и аффекты должны быть вполне представлены в совокупной и молчаливой эволюции, а не сообщать своё пространство (тело) посредством фаз, перспективы и болезненных переключений. Это серьезный аргумент против аффекта «упадка сил».
Вот и памяти(сну, экстазу) хорошо бы лишиться отношения ко мне, быть более целой, чем я, жить без своей(моей) подавляющей грамматики. Так я смогу учиться у себя.
Мы можем двигаться через чужое мышление, а не только вопреки чужому, как это практикуется в «капиталистической» практике мышления. Здесь в новый контекст помещается догадка о том, что слепая материя была выдумана по готовому лекалу мысли, а не наоборот.
(Вообще модели связи похоже находятся в постоянном поиске своего предмета, а не только предметы в поисках модели связи)
мысль вдохновляется продуктом, формами отношений с ним, эволюцией его содержания, обзора, деконструкции. Но прежде она уснула в самом объекте, и все эти эволюции порождены также формой остановки в предмете.
ужас и надежда равно представлены в практике вещей,- нам знакомы все предметы, и все только с одного края.
вещь это всегда трещина, и тело(как медицинский факт), видимо, самая совершенная вещь.
мы чаще всего думаем двукратно, в смысле 2-х направлений. Либо же думаем о предмете, но сам предмет является финитной мыслью.
вот почему свобода, например, не самая лучшая тема для обдумывания. Свободы не хватает уже в понятии.
насильственная и неразборчивая проекция любого содержания на выбранную ось - делается политикой.
всё, что есть - лишь потому есть, что кому-то было очень интересным.
то, что интересно сейчас, естественно лишено формы, в т.ч. закона.
в неспособности всегда присутствует оттенок вины, и даже в завуалированной неспособности - отрицании. Это этическое открытие с великим энтузиазмом разработано в христианской теологии.
время, - наш радикальный рецепт самоотречения, повсеместно чем-нибудь да разбавляют..
субъект - это форма тождества
(допуская наблюдателя, мы всегда получим тождество, если будем достаточно последовательны)
«ассоциация» (астрология, психоанализ, соционика) - порождает (оперативный)дефицит смысла. Внешнее тождество- опасно.
разоряться о цели творчества, о теме длительности, значит кредит ума перекладывать на тело. Уходить от всякого суждения в апофатическое искусство, - значит, напротив, вверять уму кредит тела. «Чужие» кредиты отдавать непросто.
любая вещь или навыки, которыми хорошо владеешь, становятся органами осязания* (и уединенными качествами).
(*ранее я писал о стихийных органах, но здесь имею в виду жизнеспособный сознательный комплекс)
всеобщее - суть искушение несовершенством
мы полагаемся на аффекты как на руки или ноги, пассивные продолжения тела. Они продолжаются в неодушевлённую область времени и/или пространства, оттуда нас подталкивают, туда тянут. Трудно вообразить свободу и здоровье без известной согласованности. В условиях немолчной болезненной чувствительности членов мы ощущаем разобщенность тела. Рассуждая в подобном ключе, легко прийти к промежуточному выводу, что и аффекты должны быть вполне представлены в совокупной и молчаливой эволюции, а не сообщать своё пространство (тело) посредством фаз, перспективы и болезненных переключений. Это серьезный аргумент против аффекта «упадка сил».
Вот и памяти(сну, экстазу) хорошо бы лишиться отношения ко мне, быть более целой, чем я, жить без своей(моей) подавляющей грамматики. Так я смогу учиться у себя.
Мы можем двигаться через чужое мышление, а не только вопреки чужому, как это практикуется в «капиталистической» практике мышления. Здесь в новый контекст помещается догадка о том, что слепая материя была выдумана по готовому лекалу мысли, а не наоборот.
(Вообще модели связи похоже находятся в постоянном поиске своего предмета, а не только предметы в поисках модели связи)
мысль вдохновляется продуктом, формами отношений с ним, эволюцией его содержания, обзора, деконструкции. Но прежде она уснула в самом объекте, и все эти эволюции порождены также формой остановки в предмете.
ужас и надежда равно представлены в практике вещей,- нам знакомы все предметы, и все только с одного края.
вещь это всегда трещина, и тело(как медицинский факт), видимо, самая совершенная вещь.
мы чаще всего думаем двукратно, в смысле 2-х направлений. Либо же думаем о предмете, но сам предмет является финитной мыслью.
вот почему свобода, например, не самая лучшая тема для обдумывания. Свободы не хватает уже в понятии.
насильственная и неразборчивая проекция любого содержания на выбранную ось - делается политикой.
всё, что есть - лишь потому есть, что кому-то было очень интересным.
то, что интересно сейчас, естественно лишено формы, в т.ч. закона.
в неспособности всегда присутствует оттенок вины, и даже в завуалированной неспособности - отрицании. Это этическое открытие с великим энтузиазмом разработано в христианской теологии.
время, - наш радикальный рецепт самоотречения, повсеместно чем-нибудь да разбавляют..