СКАЗКИ ПРО БАНДИТОВ И ГНОМОВ часть 2
Раньше народ власть Бурбонов искренне не любил, а теперь начал против власти войну. В отряды гарибальдийцев записывались все - от интеллигенции до освобожденных заключённых. Каждому солдату неаполитанской армии гарибальдийцы предлагали 50 дукатов за дезертирство, то есть 63 грамма золота, примерно 3000 евро по ценам 2021 года.
Гарибальди объявил амнистию всем уголовникам и дезертирам, которые пожелают вступить в ряды его армии. Но многим разбойникам и бандитам, сторонникам новой власти, счастья это не принесло. Вскоре после победы у них начались неприятности. Победители над Бурбонами начали сажать в тюрьмы своих примкнувших соратников из разбойников, и ведь нельзя было и не сажать. Смелые и беспощадные в бою с вооружёнными врагами, бывшие разбойники вели себя точно также и с мирным населением, за которое вроде бы и сражались, творя немыслимые бесчинства и насилия. Итальянская пословица гласит: il lupo perde il pelo, ma non il vizio - волк теряет шерсть, но не пороки.
Защищать старую власть не стремились даже те, кто получал жалование от неё. Армия и полиция сопротивления наступающим войскам Гарибальди не оказывала. Значительная часть бюджета государства тратилась на содержание наёмной армии. Но эта армия не стала активно сражаться за старую власть. Почти вся страна и столица были сданы противнику без единого выстрела. В фортах, защищающих столицу королевства, находилось около 8 тысяч солдат королевской армии, но никто и не подумал стрелять и воевать. Полиция разошлась по домам.
***
За старую власть не заступился почти никто. Крестьяне и рабочие точно не вступились за своих угнетателей. И этому были свои объяснения.
Крестьяне были измучены налогами и непосильной работой. Селяне кормили всё прогрессивное по европейским меркам королевство, но сами жили в невыносимых условиях и впроголодь.
Жизнь рабочих была ещё хуже. Ужасные условия труда и нищенская зарплата на прогрессивных промышленных предприятиях не способствовали любви к властям.
Торговое сословие неплохо жило при любой власти и смены правителей не боялось. Пока в каждом человеке внутри проходит пищеварительный тракт, коммерсанты не вымрут от голода.
Медицина и образование были самыми передовыми на то время, но доступными являлись только для избранных, богатых и знатных. Как и везде тогда. Да, собственно, и потом.
Выигравшей в результате смены власти в итоге оказалась только организованная преступность, но её звёздный час наступил чуть позже.
Некоторые даже сейчас считают династию Бурбонов чуть ли не идеальными правителями. Но были ли Бурбоны Королевства Обоих Сицилий белыми и пушистыми? Совершенно не были. И их противники и соперники тоже не были ни белыми, ни пушистыми.
Абсолютизм власти Бурбонов был доведён до предела. Полиция беспощадно преследовала недовольных. Отсутствовала конституция. Система образования для широких масс была примитивной и неэффективной.
Король Фердинанд Второй осуществлял реформы и начал индустриализацию королевства, но при этом был весьма жесток по отношению к оппозиции, а бедняков и низший класс даже за людей не считал. Впрочем, в те времена никто из правителей нигде в мире такую публику за людей не считали.
Огромные достижения в экономике, науке и искусстве вполне сочетались с колоссальными социальными проблемами, вопиющей нищетой народа, угнетением и беспощадной эксплуатацией трудящихся. Один самый большой в Европе Дворец для бедных чего стоит. С одной стороны беспрецедентные благочестивые стремления улучшить жизнь бедняков в своём королевстве, а с другой кто-то способствовал появлению чрезвычайно большому количеству этих бедняков в сказочно богатой стране с прекрасным климатом, кишащей рыбой морями и плодороднейшей землёй.
***
Власть сторонники Гарибальди захватили легко. Настолько легко, что столичный город Неаполь был взят без единого выстрела, его даже не пришлось брать штурмом, гарнизон не оказал никакого сопротивления. Изначально Гарибальди прибыл в Неаполь не на белом коне во главе войск, а на пассажирском поезде в сопровождении нескольких офицеров своего штаба и принял власть от восторженно встречающего их народа.
Даже теоретик анархистского движения Бакунин, имеющий в своём послужном списке революционера два смертных приговора, поначалу искренне считал, что на Юге Италии произошли революционные события для уничтожения всего плохого и учреждения всего хорошего.
Это был один из первых в Европе вариантов реализации, как модно было тогда считать, революции. На самом деле никакой революции не произошло. Одно королевство захватило другое и объявило о создании общего нового государства. Вместо двух небольших монархий возникла одна побольше. Обычный аншлюс, практически колониальное завоевание.
Общество сразу раскололось. Жители городов сразу присягнули на верность новому режиму. А вот сельские жители в массе своей остались верны Бурбонам.
Официальная пропаганда после объединения гласила, что Королевство Обоих Сицилий было злобное и ужасное, и это по большому счёту было абсолютной правдой. А в ходе войны за объединение Италии заменено оно было на совсем противоположное. Нет, не на доброе и ласковое, а на ужасное и злобное. Ну, всем же понятно, что ужасное и злобное на самом деле добрее и ласковее, чем злобное и ужасное.
Народ ликовал, хотя осуждать его в этом не приходится. Все искренне считали, что старая власть плоха настолько, что хуже и быть даже не может. Это был пессимистический подход. Но правы оказались оптимисты - хуже быть может, и очень даже сильно. Так оно в итоге и случилось.
***
Смена власти это всегда хорошо. В основном для тех, кто пришёл на смену этой власти. Это гуд, кошер, халяль, я-я натюрлих, прекрасно и даже - дуже добре. Основная часть населения на всех уровнях социальной лестницы так и думает. И вот на Юге Италии власть сменилась насильственным путём. И всё сразу стало хорошо. И пока всё было хорошо, то всё и было хорошо. Но недолго. Очень недолго. Очень-очень недолго. Да, по правде говоря, не было хорошо после смены старой власти вообще. Ведь если убрать старую власть, то ей на смену неизбежно придёт власть новая. Но слово «новая» - не синоним «лучшая». Что особенно противно, даже не синоним «такая-же». Учите учебник грамматики, внимательно и вдумчиво. В те времена и в той стране до наступления известных событий грамматику учили не все, далеко не все, грамотными было не более десяти процентов населения. Что уж говорить про социологию, которую вообще никто не учил, ибо и науки такой не было.
Фердинанд II, «король-бомба» в1848 году зверствами подготовил падение династии Бурбонов, но новое правление оказалась значительно хуже для народа. Все считали, что всё в королевстве прогнило так, что хуже и быть не может. Оказывается - очень даже может.
В полный рост проявилась характерная ошибка рабов - думать, что устранение злобного рабовладельца означает для них автоматически установление новой прекрасной жизни, хотя в действительности новый рабовладелец скорее всего будет более активный, злобный и жадный.
***
Одним из первых декретов Гарибальди стал декрет о назначении новой полиции Неаполя. По странному стечению обстоятельств вся новая полиция состояла из членов организованной преступности города. Гарибальди впоследствии неоднократно утверждал, что не знал, кого именно назначает на роль новой полиции, и подписал декрет не читая. Уважения ему, как к государственному деятелю, это не добавляет.
Прежняя полиция разбежалась. Природа не терпит пустоты. Да никто эту природу и не спрашивал. Невероятным образом шефом полиции были назначен фактический глава организованной преступности, а полицейскими на некоторое время стали члены бандитских организаций. Руководители каморры двенадцати районов Неаполя стали комиссарами полиции и занялись наведением порядка в городе.
Государственная полиция полностью уступила место организованной преступности. Преступность эта была организована в то время достаточно слабо, но неожиданное перемещение её во власть укрепила каморру очень сильно.
Произошёл крутой поворот в истории Неаполя: каморра, возникшая для сопротивления властям и существовавшая до этого вне закона, сама стала в городе законом, и получила немыслимую ранее власть, получив официально функции и должности государственно полиции.
Жандармами теперь были многочисленные вооружённые члены Каморры, организованные в отряды и контролирующие все районы города. Всего число вооружённых преступников, выполнявших функции полиции в Неаполе, достигало гигантской цифры в двенадцать тысяч, и удерживали они абсолютную власть над городом около года.
«Каморра в трехцветной кокарде» совершенно не соблюдала дисциплину, но блестяще проявила свою большую способность использовать любые благоприятные обстоятельства и ситуации. Контрабанда и вымогательство резко возросли. Каморристы даже в нерабочее время носили полицейскую униформу и решали свои проблемы. Таможня потеряла основную часть доходов: все поступающие в Неаполь товары перехватывались и контролировались Каморрой, которая заявляла, что «это товары дяди Пеппе», то есть принадлежат Джузеппе Гарибальди.
Через год начались попытки подавить организованную преступность Неаполя. Правительство арестовало сотню каморристов, упразднило городскую гвардию и заменило её службой охраной общественной безопасности, запретило использование униформы вне службы, так как это было основой реальных злоупотреблений властью полицейскими. Был отменен набор членов Каморры в полицию, что вызвало ненависть всех преступников. Однако Каморра к этому времени успела набрать невиданную ранее силу и могущество, навсегда изменив баланс сил в борьбе государства и организованной преступности. Но это уже совсем другие легенды и истории.
***
После 1860 года во всей Южной Италии царила величайшая политическая, экономическая и гражданская неразбериха. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как неаполитанский народ восторженно приветствовал Гарибальди на Виа Толедо. Но когда процесс объединения закончился, энтузиазм от смены власти утих и стало наступать отрезвление, большинство поняло, что их жизнь не изменилась к лучшему, новый режим оказался значительно хуже предыдущего.
Городская гвардия и полиция, сформированная из членов Каморры, активно участвовавшая в смене власти, творила всевозможные бесчинства во всем Неаполе и провинции. Новая администрация Неаполя во имя объединенной Италии вводила всё новые и новые налоги, необходимые для восстановления государственной казны.
Тюрьмы были переполнены. Для содержания арестованных создавались временные «лагеря смерти», где томились десятки тысяч узников из числа жителей Неаполя и Сицилии, где была очень высокая смертность от голода, холода и болезней.
Всё это вызывало глубокую враждебность к государству, в котором народ видел только жандарма, сборщика налогов и офицера, забирающего рекрутов.
«Оккупанты из Пьемонта» вырезали целые деревни, насиловали женщин и девушек, мародёрствовали, а потому местное население помогало партизанам провизией и пополняло их ряды добровольцами. Власти называли их разбойниками и бандитами. В основном это были бывшие солдаты Бурбонов, которые оставались верными предыдущему государю. Во всех регионах Южной Италии началась партизанская война против нового государства. Некоторые повстанцы набирали целые тысячные армии и захватывали значительные территории. Жители встречали их как освободителей.
Народ очень быстро сообразил, что дела стали плохи, ситуация ухудшилась, назад дороги нет, и надо бороться за возврат хотя бы к прежней плохой жизни, из ситуации «всё очень плохо» к ситуации «пусть будет всё плохо, но как прежде». Стали звучать призывы вернуть старую династию Бурбонов. Но это не было проявлением монархизма. И не борьбой сторонников одной монархии со сторонниками другой.
Вновь созданное государство оказалось разделено на две части: Север, где действовала конституция, и Юг, где конституционные права граждан были «временно приостановлены». Стало ясно, что власти Севера рассматривали территории Юга как свои колонии, и безжалостно подавляли всякое сопротивление.
***
Сельские жители остались верными Бурбонам, в то время как жители городов присягнули на верность новому режиму. Возник конфликт города и деревни. Но деревня порождает банду, а город - армию. Даже самая успешная и удачная банда не может долго сопротивляться регулярной армии. Тысяча окуней никогда не победит одну акулу, но испортить ей спокойную жизнь вполне может.
Усиление гнёта со стороны властей вызывала реакцию населения. В сельской местности создавались многочисленные банды. Бывшие солдаты Бурбонов и крестьяне взялись за оружие. Многие разбойники утверждали, что они воюют за восстановление прежней власти династии Бурбонов.
Правительство бросило на восставших значительные воинские силы. Вооружённая борьба с бандитизмом по масштабам значительно превосходила боевые действия по свержению династии Бурбонов и воссоединению Юга Италии. Для подавления восстаний против новой власти использовалось в четыре раза больше войск, чем для всего воссоединения Италии - сто двадцать тысяч военных, половина тогдашней армии Италии. Потери восставших были в пять раз выше, чем ранее у армии Бурбонов.
Свергнутая династия Бурбонов посылала на помощь повстанцам офицеров и генералов, чтобы они обучали их воинскому делу. Но это не принесло желаемых результатов. Бандиты умели хорошо воевать мелкими отрядами, но не были способны подчиняться и договариваться. Войска северян нередко захватывали в плен посланцев свергнутой династии, и после короткого разбирательства казнили на месте без суда и следствия. Банды разбойников всегда действовали индивидуально и без коллективной координации, а значит, конец вооруженных восстаний был лишь вопросом времени.
Во время войны за объединение Италии войска Королевства обеих Сицилий насчитывали 50 тысяч человек, а их потери в итоге составили около 3 тысяч убитых и раненых. За десять лет «борьбы с бандитизмом» было убито 15 тысяч разбойников. Гражданская война Севера и Юга, официально именуемая как «борьба с бандитизмом», оказалась значительно более длительной, ожесточенной и кровопролитной, чем война за объединение Италии.
Правительство начало также и информационную войну. Общественное мнение, особенно на Севере, формировалось под влиянием пугающих рассказов в газетах того времени об ужасных разбойниках и преступники, которые после Объединения свободно передвигались по всей Италии и совершали кражи, грабежи и убийства. Массовый бандитизм рассматривался правительством, как проявление войны, и должен был устранён государством любыми средствами.
15 августа 1863 года был принят Закон 1409, известный как Закон Пика, с целью подавления бандитизма и любых форм вооруженного сопротивления в южных провинциях Италии, предусматривающий расстрел без суда бандитов, повстанцев и прочих лиц из «групп риска». Закон оставался в силе до 31 декабря 1865 года.
Были учреждены военные суды, которым передана юрисдикция в отношении преступлений, связанных с бандитизмом. Гражданские суды для некоторых категорий потенциальных преступников были заменены на военные. Это было полное приостановление гражданских прав всех бывших провинций бывшего королевства Обеих Сицилий во имя национального единства нового государства Италия.
Было введено понятие «коллективной ответственности». Приостановление конституционных прав предусматривало коллективное наказание за преступления отдельных лиц и право на ответные карательные меры против деревень.
Любой, кто оказывался в группе не менее трёх вооруженных или невооруженных людей на территории в «заражённых бандитизмом провинциях» Обеих Сицилий, мог быть квалифицирован как разбойник и осуждён военным трибуналом. Пастухи и крестьяне, которые традиционно носили для индивидуальной защиты кинжалы или ножи с выкидными ножами, сразу становились для закона преступниками и подвергались суровым приговорам. Наказания были очень суровыми. Приговоры осужденным предусматривали лишение свободы, принудительные работы и расстрел.
Любой, кто оказывал вооруженное сопротивление при аресте, мог быть расстрелян на месте или, при наличии смягчающих обстоятельств, наказан принудительными работами пожизненно. Лица, оказывающие помощь и поддержку разбойникам, могли быть наказаны принудительными работами или тюремным заключением при наличии смягчающих обстоятельств. Любой, кто вступал, даже временно, в группы, квалифицированные как бандиты, наказывался депортацией. Было также введено понятие преступления за призывы к бандитизму.
Были предусмотрены смягчающие обстоятельства для тех, кто добровольно сдавался властям. Кроме того, в нарушение всех норм действующего законодательства, закон имел обратную силу, то есть его можно было применять в отношении преступлений, совершённых до обнародования самого закона.
Был введен критерий подозрения: на его основании любого можно было обвинить, даже без доказательств, даже для личной мести. Составлялись списки потенциальных разбойников. Попадание в список само по себе уже считалось основанием для обвинения. Подозреваемые сразу переходили в разряд обвиняемых и могли быть арестованы только на этом основании, а в случае сопротивления даже убиты.
Фактически закон узаконивал частные вендетты: любой мог писать донос и указывать имена по личным причинам. Арестованным было очень сложно доказать свою невиновность. Возможность для доказательства часто ограничивалось временем, пока подозреваемого-осуждённого вели до ближайшей стены для расстрела. Оклеветанный быстро расстреливался, а его имущество делилось заинтересованными сторонами по братски, по честному, по справедливости, без обмана, или иногда даже поровну. Кто не сумел воспользоваться возможностью для самооправдания - был сам виноват. Ну а раз виноват - правильно и расстреляли. «У нас невиновных не расстреливают» - не большевики в России впервые этот принцип применили. Просто и эффективно. Подозреваешься в преступлении - значит, виновен в преступлении, и, следовательно, должен быть расстрелян.
Историю пишут победители, и сторонники объединения оправдывали кровавые безжалостные репрессии, как необходимое зло в борьбе за стабилизацию Южной Италии, чтобы положить конец политическим восстаниям, которые рисковали разрушить молодое итальянское государство.
Современные сторонники свергнутой династии Бурбонов как только не называют закон Пика о пресечении бандитизма. По их версии Италия объявила войну южным провинциям и это был узаконенный геноцид, направленный на истребление южан. А сами разбойники были пламенные патриоты, беззаветно преданные сбежавшим монархам. Предводители же вооружённых отрядов гордо именуются народными героями.
Но фактически предводители разбойников не были национальными героями, сражавшимися за свои права и лучшее будущее своего народа. Они были преступниками, грабившими не только аристократов, но и просто зажиточных людей, проливавшими кровь и творящими насилие. Внятной политической программы у них не было, как и планов построения новой справедливой жизни в стране. Они и слов таких, скорее всего не знали. А грабёж был для них единственным способом выживания и существования. Часть из них погибла в бою, многие сдались вместе со своими бойцами властям. Нередки были случаи предательства в обмен на деньги от правительства.
Закон Пика предусматривал возможность создания отрядов добровольцев, пеших или конных, вооруженных и в форме, для охоты на разбойников, а за каждого арестованного или убитого разбойника были учреждены денежные премии. Добровольцам гарантировалась пенсия в случае смерти или ранения. Всё за счет государства. И это сразу оценила мафия. Простым горожанам, ремесленникам и торговцам, вступать в ополчение особого смысла не было, а был немалый риск погибнуть или покалечиться безо всякой для себя выгоды.
Организованная преступность в городах снова получила возможность хорошо вооружиться и действовать легально против любых своих противников. И у них это неплохо получалось. Городские бандиты понимали методы и мотивы бандитов сельских, и не были связаны никакими ограничениями со стороны закона.
Некоторое время городская и сельская преступность вели между собой ожесточённую войну. Как пел Владимир Высоцкий:
А вот теперь седые люди
помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди
и друг друга извела.
Ну не полностью извела, конечно, но масштабы преступности значительно уменьшились за счёт взаимного физического истребления большого количества преступников.
Государство должно придерживаться законов и принципа презумпции невиновности. А мафия может просто уничтожать любого человека лишь по подозрению в преступлении, или получив плату за расправу с невиновным. Кому-то не понравился шумный сосед, конкурент в бизнесе или соперник в любви, и вот появился способ отомстить, не рискуя ничем, просто заплатив мафии или вообще бесплатно написав донос.
Идея добровольных вооружённых отрядов оказалась плодотворной и живучей, и была ещё раз задействована восемьдесят лет спустя. Во времена фашизма правительство узаконило добровольные отряды Милиции национальной безопасности, настоящие мини-армии вооружённых людей под управлением комиссии из местных судьи, прокурора и нескольких депутатов. Части особого назначения, продотряды, рабочие отряды - появились через несколько десятилетий и в другой стране.
К 1870 году политический разбой потерпел окончательное поражение. Почти все лидеры банд погибли, Рим стал новой столицей Италии, новое государство состоялось. Однако закон Пика оставил заметный шрам в построении сложных отношений между южным населением и новым Королевством Италии.
Не сдавалась и продолжала вооружённую борьбу лишь одна банда под руководством легендарного разбойника Пилоне. Впрочем, к этому моменту формально он уже был дворянином и командиром отряда королевских солдат.
***
В книге записи рождений он был записан как Антонио Коццолино, но все называли его «Пилоне» - столб, опора. Это был крупный мужчина с бородой и гигантскими усами. Он любил огнестрельное оружие, был религиозен до фанатизма и имел характер посредине между святым человеком и дьяволом. Его отличала абсолютная и безусловная лояльность неаполитанским королям из династии Бурбонов.
Антонио в молодости был неграмотным, а его отец всю жизнь работал на каменщиком. Эту же работу стал выполнять и сын. И всё шло как обычно, но однажды Коццолино был арестован полицией Бурбонов по обвинению в незаконном приобретении и хранении огнестрельного оружия.
Единственным способом избежать тюрьмы была добровольная запись в армию. Так началась военная карьера Антонио Коццолино. Он отличился в подавлении республиканских восстаний 1848 года и в сицилийских восстаний в Мессине, с повышением до звания сержанта. То есть в свой народ он стрелял уверенно. В армии Антонио немного научился грамоте.
В день высадки Тысячи Гарибальди Пилоне совершил подвиг. В бою он вырвал из рук знаменосца флаг гарибальдийцев и разорвал его. Поступок принёс ему медаль за доблесть, которой он щеголял до самой смерти.
В 1861 году в объединенной Италии Антонио Коццолино вынужден был вернуться к своей работе каменщиком, отказавшись присоединиться к итальянской армии, и часто вёл нелегитимные речи в пользу Бурбонов. Национальная гвардия выдала ордер на его арест, но Пилоне взбунтовался, убил командира патруля, пришедшего его арестовать, и укрылся в лесах на Везувии, привлекая вокруг себя многочисленных мятежников. Поклявшись мстить, он начал свою жизнь в качестве лидера бандитов. Так Пилоне стал частью сопротивления, которое противостояло новому курсу итальянского государства.
Хроники того времени рассказывают о десятках партизанских операций, проведенных с невероятной эффективностью. Каждому действию Пилоне предшествовала молитва или проповедь, как будто он чувствовал себя неким воином Бога. Сам он считал себя «сыном Богоматери Скорби». В глазах простого народа он был героем. Многие аристократы дворяне, пострадавшие от новой власти, начали тайно поддерживать его. Один из таких дворян даже стал формальным командиром банды, и с этого момента вооружённая группа стала считаться не обычной шайкой разбойников, а отрядом патриотов, идейных борцов против новой власти.
Дворянин Бурбонов, Нино Монкада, после объединения Италии, лишился доходной должности заместителя начальника таможни в порту Неаполя. На его место пришёл ставленник Каморры. Но это ещё не было поводом начать вооружённую борьбу с новой властью. Однако сразу после выхода закона Пика городским властям поступил донос на Монкаду. Доносчик, занимавший пост Монкады, решил воспользоваться случаем и завладеть ещё и его имуществом, большим домом в Испанских кварталах. При попытке ареста Монкада оказал вооружённое сопротивление и сумел сбежать из города. Вскоре он встретил разбойников Пилоне и вошёл в его банду, а через короткое время Пилоне даже объявил Монкаду, как офицера Бурбонов, командиром отряда. Однако вся власть в банде по-прежнему принадлежала главарю разбойников, и все приказы он отдавал единолично.
Партизанские действия Пилоне стали ужасом не только для властей, но и для богачей вокруг Везувия. Он похищал богатых землевладельцев с целью выкупа. Суммы выкупов доходили до 1500 дукатов. Однажды ему удалось взять в плен маркиза Микеле Авитабиле, управляющего Банка Неаполя, за освобождение которого удалось получить значительные деньги - 9 тысяч дукатов, то есть 7,5 килограмм золота, почти 400 тысяч евро по ценам 2021 года. Комиссар полиции Неаполя Никола Аморе заявил, что этим был превышен крайний предел терпения, и потребовал создать выжженную землю вокруг разбойника. Карабинеры и солдаты постоянно гонялись за отрядом Пилона.
Пилоне совершил непоправимую ошибку, когда отнял у Везувианской Каморры контроль за незаконной торговлей партиями винограда всей зоны вокруг Везувия. Кроме того, перемещение многочисленных полицейских и военных отрядов, брошенных на поимку Пилоне, и выставленные на всех дорогах и перекрёстках заслоны с тотальными проверками всех людей и товаров, очень мешали экономической деятельности Каморры.
Последний король Королевства Обоих Сицилий Франциск II, лишившийся трона и следивший за судьбой своего потерянного королевства из Рима, пригласил Пилоне в Рим и наградил его ничего уже не значившим дворянским титулом Королевства. Не желая того, бывший монарх этим награждением подписал своему верному бойцу смертный приговор. Пилоне, привыкший жить в лесах и пещерах среди безграмотных крестьян, внезапно почувствовал себя аристократом, доверенным лицом государя, которого поклялся защищать, но никогда прежде не видел лично. Он был отправлен обратно в Неаполь в звании командира отряда королевских разведчиков и диверсантов. Пилоне возгордился и стал считать себя не только фактически, но и номинально главарём банды, ведь теперь он имел дворянский чин! Он начал требовать почитания от окружающих, даже от Нино Монкада. И с этого момента разбойник был обречён.
Неожиданное присвоение разбойнику дворянского титула запустило механизм уничтожения банды и главаря. Раньше главой банды считался дворянин, что придавало бандитской деятельности вид борьбы против новой правящей династии. Пилоне, фактически возглавлявший банду, считался лишь помощником командира. Полученное благородное звание дало ему возможность претендовать не только формально, но и номинально на первую роль в банде.
Гарибальди объявил амнистию всем уголовникам и дезертирам, которые пожелают вступить в ряды его армии. Но многим разбойникам и бандитам, сторонникам новой власти, счастья это не принесло. Вскоре после победы у них начались неприятности. Победители над Бурбонами начали сажать в тюрьмы своих примкнувших соратников из разбойников, и ведь нельзя было и не сажать. Смелые и беспощадные в бою с вооружёнными врагами, бывшие разбойники вели себя точно также и с мирным населением, за которое вроде бы и сражались, творя немыслимые бесчинства и насилия. Итальянская пословица гласит: il lupo perde il pelo, ma non il vizio - волк теряет шерсть, но не пороки.
Защищать старую власть не стремились даже те, кто получал жалование от неё. Армия и полиция сопротивления наступающим войскам Гарибальди не оказывала. Значительная часть бюджета государства тратилась на содержание наёмной армии. Но эта армия не стала активно сражаться за старую власть. Почти вся страна и столица были сданы противнику без единого выстрела. В фортах, защищающих столицу королевства, находилось около 8 тысяч солдат королевской армии, но никто и не подумал стрелять и воевать. Полиция разошлась по домам.
***
За старую власть не заступился почти никто. Крестьяне и рабочие точно не вступились за своих угнетателей. И этому были свои объяснения.
Крестьяне были измучены налогами и непосильной работой. Селяне кормили всё прогрессивное по европейским меркам королевство, но сами жили в невыносимых условиях и впроголодь.
Жизнь рабочих была ещё хуже. Ужасные условия труда и нищенская зарплата на прогрессивных промышленных предприятиях не способствовали любви к властям.
Торговое сословие неплохо жило при любой власти и смены правителей не боялось. Пока в каждом человеке внутри проходит пищеварительный тракт, коммерсанты не вымрут от голода.
Медицина и образование были самыми передовыми на то время, но доступными являлись только для избранных, богатых и знатных. Как и везде тогда. Да, собственно, и потом.
Выигравшей в результате смены власти в итоге оказалась только организованная преступность, но её звёздный час наступил чуть позже.
Некоторые даже сейчас считают династию Бурбонов чуть ли не идеальными правителями. Но были ли Бурбоны Королевства Обоих Сицилий белыми и пушистыми? Совершенно не были. И их противники и соперники тоже не были ни белыми, ни пушистыми.
Абсолютизм власти Бурбонов был доведён до предела. Полиция беспощадно преследовала недовольных. Отсутствовала конституция. Система образования для широких масс была примитивной и неэффективной.
Король Фердинанд Второй осуществлял реформы и начал индустриализацию королевства, но при этом был весьма жесток по отношению к оппозиции, а бедняков и низший класс даже за людей не считал. Впрочем, в те времена никто из правителей нигде в мире такую публику за людей не считали.
Огромные достижения в экономике, науке и искусстве вполне сочетались с колоссальными социальными проблемами, вопиющей нищетой народа, угнетением и беспощадной эксплуатацией трудящихся. Один самый большой в Европе Дворец для бедных чего стоит. С одной стороны беспрецедентные благочестивые стремления улучшить жизнь бедняков в своём королевстве, а с другой кто-то способствовал появлению чрезвычайно большому количеству этих бедняков в сказочно богатой стране с прекрасным климатом, кишащей рыбой морями и плодороднейшей землёй.
***
Власть сторонники Гарибальди захватили легко. Настолько легко, что столичный город Неаполь был взят без единого выстрела, его даже не пришлось брать штурмом, гарнизон не оказал никакого сопротивления. Изначально Гарибальди прибыл в Неаполь не на белом коне во главе войск, а на пассажирском поезде в сопровождении нескольких офицеров своего штаба и принял власть от восторженно встречающего их народа.
Даже теоретик анархистского движения Бакунин, имеющий в своём послужном списке революционера два смертных приговора, поначалу искренне считал, что на Юге Италии произошли революционные события для уничтожения всего плохого и учреждения всего хорошего.
Это был один из первых в Европе вариантов реализации, как модно было тогда считать, революции. На самом деле никакой революции не произошло. Одно королевство захватило другое и объявило о создании общего нового государства. Вместо двух небольших монархий возникла одна побольше. Обычный аншлюс, практически колониальное завоевание.
Общество сразу раскололось. Жители городов сразу присягнули на верность новому режиму. А вот сельские жители в массе своей остались верны Бурбонам.
Официальная пропаганда после объединения гласила, что Королевство Обоих Сицилий было злобное и ужасное, и это по большому счёту было абсолютной правдой. А в ходе войны за объединение Италии заменено оно было на совсем противоположное. Нет, не на доброе и ласковое, а на ужасное и злобное. Ну, всем же понятно, что ужасное и злобное на самом деле добрее и ласковее, чем злобное и ужасное.
Народ ликовал, хотя осуждать его в этом не приходится. Все искренне считали, что старая власть плоха настолько, что хуже и быть даже не может. Это был пессимистический подход. Но правы оказались оптимисты - хуже быть может, и очень даже сильно. Так оно в итоге и случилось.
***
Смена власти это всегда хорошо. В основном для тех, кто пришёл на смену этой власти. Это гуд, кошер, халяль, я-я натюрлих, прекрасно и даже - дуже добре. Основная часть населения на всех уровнях социальной лестницы так и думает. И вот на Юге Италии власть сменилась насильственным путём. И всё сразу стало хорошо. И пока всё было хорошо, то всё и было хорошо. Но недолго. Очень недолго. Очень-очень недолго. Да, по правде говоря, не было хорошо после смены старой власти вообще. Ведь если убрать старую власть, то ей на смену неизбежно придёт власть новая. Но слово «новая» - не синоним «лучшая». Что особенно противно, даже не синоним «такая-же». Учите учебник грамматики, внимательно и вдумчиво. В те времена и в той стране до наступления известных событий грамматику учили не все, далеко не все, грамотными было не более десяти процентов населения. Что уж говорить про социологию, которую вообще никто не учил, ибо и науки такой не было.
Фердинанд II, «король-бомба» в1848 году зверствами подготовил падение династии Бурбонов, но новое правление оказалась значительно хуже для народа. Все считали, что всё в королевстве прогнило так, что хуже и быть не может. Оказывается - очень даже может.
В полный рост проявилась характерная ошибка рабов - думать, что устранение злобного рабовладельца означает для них автоматически установление новой прекрасной жизни, хотя в действительности новый рабовладелец скорее всего будет более активный, злобный и жадный.
***
Одним из первых декретов Гарибальди стал декрет о назначении новой полиции Неаполя. По странному стечению обстоятельств вся новая полиция состояла из членов организованной преступности города. Гарибальди впоследствии неоднократно утверждал, что не знал, кого именно назначает на роль новой полиции, и подписал декрет не читая. Уважения ему, как к государственному деятелю, это не добавляет.
Прежняя полиция разбежалась. Природа не терпит пустоты. Да никто эту природу и не спрашивал. Невероятным образом шефом полиции были назначен фактический глава организованной преступности, а полицейскими на некоторое время стали члены бандитских организаций. Руководители каморры двенадцати районов Неаполя стали комиссарами полиции и занялись наведением порядка в городе.
Государственная полиция полностью уступила место организованной преступности. Преступность эта была организована в то время достаточно слабо, но неожиданное перемещение её во власть укрепила каморру очень сильно.
Произошёл крутой поворот в истории Неаполя: каморра, возникшая для сопротивления властям и существовавшая до этого вне закона, сама стала в городе законом, и получила немыслимую ранее власть, получив официально функции и должности государственно полиции.
Жандармами теперь были многочисленные вооружённые члены Каморры, организованные в отряды и контролирующие все районы города. Всего число вооружённых преступников, выполнявших функции полиции в Неаполе, достигало гигантской цифры в двенадцать тысяч, и удерживали они абсолютную власть над городом около года.
«Каморра в трехцветной кокарде» совершенно не соблюдала дисциплину, но блестяще проявила свою большую способность использовать любые благоприятные обстоятельства и ситуации. Контрабанда и вымогательство резко возросли. Каморристы даже в нерабочее время носили полицейскую униформу и решали свои проблемы. Таможня потеряла основную часть доходов: все поступающие в Неаполь товары перехватывались и контролировались Каморрой, которая заявляла, что «это товары дяди Пеппе», то есть принадлежат Джузеппе Гарибальди.
Через год начались попытки подавить организованную преступность Неаполя. Правительство арестовало сотню каморристов, упразднило городскую гвардию и заменило её службой охраной общественной безопасности, запретило использование униформы вне службы, так как это было основой реальных злоупотреблений властью полицейскими. Был отменен набор членов Каморры в полицию, что вызвало ненависть всех преступников. Однако Каморра к этому времени успела набрать невиданную ранее силу и могущество, навсегда изменив баланс сил в борьбе государства и организованной преступности. Но это уже совсем другие легенды и истории.
***
После 1860 года во всей Южной Италии царила величайшая политическая, экономическая и гражданская неразбериха. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как неаполитанский народ восторженно приветствовал Гарибальди на Виа Толедо. Но когда процесс объединения закончился, энтузиазм от смены власти утих и стало наступать отрезвление, большинство поняло, что их жизнь не изменилась к лучшему, новый режим оказался значительно хуже предыдущего.
Городская гвардия и полиция, сформированная из членов Каморры, активно участвовавшая в смене власти, творила всевозможные бесчинства во всем Неаполе и провинции. Новая администрация Неаполя во имя объединенной Италии вводила всё новые и новые налоги, необходимые для восстановления государственной казны.
Тюрьмы были переполнены. Для содержания арестованных создавались временные «лагеря смерти», где томились десятки тысяч узников из числа жителей Неаполя и Сицилии, где была очень высокая смертность от голода, холода и болезней.
Всё это вызывало глубокую враждебность к государству, в котором народ видел только жандарма, сборщика налогов и офицера, забирающего рекрутов.
«Оккупанты из Пьемонта» вырезали целые деревни, насиловали женщин и девушек, мародёрствовали, а потому местное население помогало партизанам провизией и пополняло их ряды добровольцами. Власти называли их разбойниками и бандитами. В основном это были бывшие солдаты Бурбонов, которые оставались верными предыдущему государю. Во всех регионах Южной Италии началась партизанская война против нового государства. Некоторые повстанцы набирали целые тысячные армии и захватывали значительные территории. Жители встречали их как освободителей.
Народ очень быстро сообразил, что дела стали плохи, ситуация ухудшилась, назад дороги нет, и надо бороться за возврат хотя бы к прежней плохой жизни, из ситуации «всё очень плохо» к ситуации «пусть будет всё плохо, но как прежде». Стали звучать призывы вернуть старую династию Бурбонов. Но это не было проявлением монархизма. И не борьбой сторонников одной монархии со сторонниками другой.
Вновь созданное государство оказалось разделено на две части: Север, где действовала конституция, и Юг, где конституционные права граждан были «временно приостановлены». Стало ясно, что власти Севера рассматривали территории Юга как свои колонии, и безжалостно подавляли всякое сопротивление.
***
Сельские жители остались верными Бурбонам, в то время как жители городов присягнули на верность новому режиму. Возник конфликт города и деревни. Но деревня порождает банду, а город - армию. Даже самая успешная и удачная банда не может долго сопротивляться регулярной армии. Тысяча окуней никогда не победит одну акулу, но испортить ей спокойную жизнь вполне может.
Усиление гнёта со стороны властей вызывала реакцию населения. В сельской местности создавались многочисленные банды. Бывшие солдаты Бурбонов и крестьяне взялись за оружие. Многие разбойники утверждали, что они воюют за восстановление прежней власти династии Бурбонов.
Правительство бросило на восставших значительные воинские силы. Вооружённая борьба с бандитизмом по масштабам значительно превосходила боевые действия по свержению династии Бурбонов и воссоединению Юга Италии. Для подавления восстаний против новой власти использовалось в четыре раза больше войск, чем для всего воссоединения Италии - сто двадцать тысяч военных, половина тогдашней армии Италии. Потери восставших были в пять раз выше, чем ранее у армии Бурбонов.
Свергнутая династия Бурбонов посылала на помощь повстанцам офицеров и генералов, чтобы они обучали их воинскому делу. Но это не принесло желаемых результатов. Бандиты умели хорошо воевать мелкими отрядами, но не были способны подчиняться и договариваться. Войска северян нередко захватывали в плен посланцев свергнутой династии, и после короткого разбирательства казнили на месте без суда и следствия. Банды разбойников всегда действовали индивидуально и без коллективной координации, а значит, конец вооруженных восстаний был лишь вопросом времени.
Во время войны за объединение Италии войска Королевства обеих Сицилий насчитывали 50 тысяч человек, а их потери в итоге составили около 3 тысяч убитых и раненых. За десять лет «борьбы с бандитизмом» было убито 15 тысяч разбойников. Гражданская война Севера и Юга, официально именуемая как «борьба с бандитизмом», оказалась значительно более длительной, ожесточенной и кровопролитной, чем война за объединение Италии.
Правительство начало также и информационную войну. Общественное мнение, особенно на Севере, формировалось под влиянием пугающих рассказов в газетах того времени об ужасных разбойниках и преступники, которые после Объединения свободно передвигались по всей Италии и совершали кражи, грабежи и убийства. Массовый бандитизм рассматривался правительством, как проявление войны, и должен был устранён государством любыми средствами.
15 августа 1863 года был принят Закон 1409, известный как Закон Пика, с целью подавления бандитизма и любых форм вооруженного сопротивления в южных провинциях Италии, предусматривающий расстрел без суда бандитов, повстанцев и прочих лиц из «групп риска». Закон оставался в силе до 31 декабря 1865 года.
Были учреждены военные суды, которым передана юрисдикция в отношении преступлений, связанных с бандитизмом. Гражданские суды для некоторых категорий потенциальных преступников были заменены на военные. Это было полное приостановление гражданских прав всех бывших провинций бывшего королевства Обеих Сицилий во имя национального единства нового государства Италия.
Было введено понятие «коллективной ответственности». Приостановление конституционных прав предусматривало коллективное наказание за преступления отдельных лиц и право на ответные карательные меры против деревень.
Любой, кто оказывался в группе не менее трёх вооруженных или невооруженных людей на территории в «заражённых бандитизмом провинциях» Обеих Сицилий, мог быть квалифицирован как разбойник и осуждён военным трибуналом. Пастухи и крестьяне, которые традиционно носили для индивидуальной защиты кинжалы или ножи с выкидными ножами, сразу становились для закона преступниками и подвергались суровым приговорам. Наказания были очень суровыми. Приговоры осужденным предусматривали лишение свободы, принудительные работы и расстрел.
Любой, кто оказывал вооруженное сопротивление при аресте, мог быть расстрелян на месте или, при наличии смягчающих обстоятельств, наказан принудительными работами пожизненно. Лица, оказывающие помощь и поддержку разбойникам, могли быть наказаны принудительными работами или тюремным заключением при наличии смягчающих обстоятельств. Любой, кто вступал, даже временно, в группы, квалифицированные как бандиты, наказывался депортацией. Было также введено понятие преступления за призывы к бандитизму.
Были предусмотрены смягчающие обстоятельства для тех, кто добровольно сдавался властям. Кроме того, в нарушение всех норм действующего законодательства, закон имел обратную силу, то есть его можно было применять в отношении преступлений, совершённых до обнародования самого закона.
Был введен критерий подозрения: на его основании любого можно было обвинить, даже без доказательств, даже для личной мести. Составлялись списки потенциальных разбойников. Попадание в список само по себе уже считалось основанием для обвинения. Подозреваемые сразу переходили в разряд обвиняемых и могли быть арестованы только на этом основании, а в случае сопротивления даже убиты.
Фактически закон узаконивал частные вендетты: любой мог писать донос и указывать имена по личным причинам. Арестованным было очень сложно доказать свою невиновность. Возможность для доказательства часто ограничивалось временем, пока подозреваемого-осуждённого вели до ближайшей стены для расстрела. Оклеветанный быстро расстреливался, а его имущество делилось заинтересованными сторонами по братски, по честному, по справедливости, без обмана, или иногда даже поровну. Кто не сумел воспользоваться возможностью для самооправдания - был сам виноват. Ну а раз виноват - правильно и расстреляли. «У нас невиновных не расстреливают» - не большевики в России впервые этот принцип применили. Просто и эффективно. Подозреваешься в преступлении - значит, виновен в преступлении, и, следовательно, должен быть расстрелян.
Историю пишут победители, и сторонники объединения оправдывали кровавые безжалостные репрессии, как необходимое зло в борьбе за стабилизацию Южной Италии, чтобы положить конец политическим восстаниям, которые рисковали разрушить молодое итальянское государство.
Современные сторонники свергнутой династии Бурбонов как только не называют закон Пика о пресечении бандитизма. По их версии Италия объявила войну южным провинциям и это был узаконенный геноцид, направленный на истребление южан. А сами разбойники были пламенные патриоты, беззаветно преданные сбежавшим монархам. Предводители же вооружённых отрядов гордо именуются народными героями.
Но фактически предводители разбойников не были национальными героями, сражавшимися за свои права и лучшее будущее своего народа. Они были преступниками, грабившими не только аристократов, но и просто зажиточных людей, проливавшими кровь и творящими насилие. Внятной политической программы у них не было, как и планов построения новой справедливой жизни в стране. Они и слов таких, скорее всего не знали. А грабёж был для них единственным способом выживания и существования. Часть из них погибла в бою, многие сдались вместе со своими бойцами властям. Нередки были случаи предательства в обмен на деньги от правительства.
Закон Пика предусматривал возможность создания отрядов добровольцев, пеших или конных, вооруженных и в форме, для охоты на разбойников, а за каждого арестованного или убитого разбойника были учреждены денежные премии. Добровольцам гарантировалась пенсия в случае смерти или ранения. Всё за счет государства. И это сразу оценила мафия. Простым горожанам, ремесленникам и торговцам, вступать в ополчение особого смысла не было, а был немалый риск погибнуть или покалечиться безо всякой для себя выгоды.
Организованная преступность в городах снова получила возможность хорошо вооружиться и действовать легально против любых своих противников. И у них это неплохо получалось. Городские бандиты понимали методы и мотивы бандитов сельских, и не были связаны никакими ограничениями со стороны закона.
Некоторое время городская и сельская преступность вели между собой ожесточённую войну. Как пел Владимир Высоцкий:
А вот теперь седые люди
помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди
и друг друга извела.
Ну не полностью извела, конечно, но масштабы преступности значительно уменьшились за счёт взаимного физического истребления большого количества преступников.
Государство должно придерживаться законов и принципа презумпции невиновности. А мафия может просто уничтожать любого человека лишь по подозрению в преступлении, или получив плату за расправу с невиновным. Кому-то не понравился шумный сосед, конкурент в бизнесе или соперник в любви, и вот появился способ отомстить, не рискуя ничем, просто заплатив мафии или вообще бесплатно написав донос.
Идея добровольных вооружённых отрядов оказалась плодотворной и живучей, и была ещё раз задействована восемьдесят лет спустя. Во времена фашизма правительство узаконило добровольные отряды Милиции национальной безопасности, настоящие мини-армии вооружённых людей под управлением комиссии из местных судьи, прокурора и нескольких депутатов. Части особого назначения, продотряды, рабочие отряды - появились через несколько десятилетий и в другой стране.
К 1870 году политический разбой потерпел окончательное поражение. Почти все лидеры банд погибли, Рим стал новой столицей Италии, новое государство состоялось. Однако закон Пика оставил заметный шрам в построении сложных отношений между южным населением и новым Королевством Италии.
Не сдавалась и продолжала вооружённую борьбу лишь одна банда под руководством легендарного разбойника Пилоне. Впрочем, к этому моменту формально он уже был дворянином и командиром отряда королевских солдат.
***
В книге записи рождений он был записан как Антонио Коццолино, но все называли его «Пилоне» - столб, опора. Это был крупный мужчина с бородой и гигантскими усами. Он любил огнестрельное оружие, был религиозен до фанатизма и имел характер посредине между святым человеком и дьяволом. Его отличала абсолютная и безусловная лояльность неаполитанским королям из династии Бурбонов.
Антонио в молодости был неграмотным, а его отец всю жизнь работал на каменщиком. Эту же работу стал выполнять и сын. И всё шло как обычно, но однажды Коццолино был арестован полицией Бурбонов по обвинению в незаконном приобретении и хранении огнестрельного оружия.
Единственным способом избежать тюрьмы была добровольная запись в армию. Так началась военная карьера Антонио Коццолино. Он отличился в подавлении республиканских восстаний 1848 года и в сицилийских восстаний в Мессине, с повышением до звания сержанта. То есть в свой народ он стрелял уверенно. В армии Антонио немного научился грамоте.
В день высадки Тысячи Гарибальди Пилоне совершил подвиг. В бою он вырвал из рук знаменосца флаг гарибальдийцев и разорвал его. Поступок принёс ему медаль за доблесть, которой он щеголял до самой смерти.
В 1861 году в объединенной Италии Антонио Коццолино вынужден был вернуться к своей работе каменщиком, отказавшись присоединиться к итальянской армии, и часто вёл нелегитимные речи в пользу Бурбонов. Национальная гвардия выдала ордер на его арест, но Пилоне взбунтовался, убил командира патруля, пришедшего его арестовать, и укрылся в лесах на Везувии, привлекая вокруг себя многочисленных мятежников. Поклявшись мстить, он начал свою жизнь в качестве лидера бандитов. Так Пилоне стал частью сопротивления, которое противостояло новому курсу итальянского государства.
Хроники того времени рассказывают о десятках партизанских операций, проведенных с невероятной эффективностью. Каждому действию Пилоне предшествовала молитва или проповедь, как будто он чувствовал себя неким воином Бога. Сам он считал себя «сыном Богоматери Скорби». В глазах простого народа он был героем. Многие аристократы дворяне, пострадавшие от новой власти, начали тайно поддерживать его. Один из таких дворян даже стал формальным командиром банды, и с этого момента вооружённая группа стала считаться не обычной шайкой разбойников, а отрядом патриотов, идейных борцов против новой власти.
Дворянин Бурбонов, Нино Монкада, после объединения Италии, лишился доходной должности заместителя начальника таможни в порту Неаполя. На его место пришёл ставленник Каморры. Но это ещё не было поводом начать вооружённую борьбу с новой властью. Однако сразу после выхода закона Пика городским властям поступил донос на Монкаду. Доносчик, занимавший пост Монкады, решил воспользоваться случаем и завладеть ещё и его имуществом, большим домом в Испанских кварталах. При попытке ареста Монкада оказал вооружённое сопротивление и сумел сбежать из города. Вскоре он встретил разбойников Пилоне и вошёл в его банду, а через короткое время Пилоне даже объявил Монкаду, как офицера Бурбонов, командиром отряда. Однако вся власть в банде по-прежнему принадлежала главарю разбойников, и все приказы он отдавал единолично.
Партизанские действия Пилоне стали ужасом не только для властей, но и для богачей вокруг Везувия. Он похищал богатых землевладельцев с целью выкупа. Суммы выкупов доходили до 1500 дукатов. Однажды ему удалось взять в плен маркиза Микеле Авитабиле, управляющего Банка Неаполя, за освобождение которого удалось получить значительные деньги - 9 тысяч дукатов, то есть 7,5 килограмм золота, почти 400 тысяч евро по ценам 2021 года. Комиссар полиции Неаполя Никола Аморе заявил, что этим был превышен крайний предел терпения, и потребовал создать выжженную землю вокруг разбойника. Карабинеры и солдаты постоянно гонялись за отрядом Пилона.
Пилоне совершил непоправимую ошибку, когда отнял у Везувианской Каморры контроль за незаконной торговлей партиями винограда всей зоны вокруг Везувия. Кроме того, перемещение многочисленных полицейских и военных отрядов, брошенных на поимку Пилоне, и выставленные на всех дорогах и перекрёстках заслоны с тотальными проверками всех людей и товаров, очень мешали экономической деятельности Каморры.
Последний король Королевства Обоих Сицилий Франциск II, лишившийся трона и следивший за судьбой своего потерянного королевства из Рима, пригласил Пилоне в Рим и наградил его ничего уже не значившим дворянским титулом Королевства. Не желая того, бывший монарх этим награждением подписал своему верному бойцу смертный приговор. Пилоне, привыкший жить в лесах и пещерах среди безграмотных крестьян, внезапно почувствовал себя аристократом, доверенным лицом государя, которого поклялся защищать, но никогда прежде не видел лично. Он был отправлен обратно в Неаполь в звании командира отряда королевских разведчиков и диверсантов. Пилоне возгордился и стал считать себя не только фактически, но и номинально главарём банды, ведь теперь он имел дворянский чин! Он начал требовать почитания от окружающих, даже от Нино Монкада. И с этого момента разбойник был обречён.
Неожиданное присвоение разбойнику дворянского титула запустило механизм уничтожения банды и главаря. Раньше главой банды считался дворянин, что придавало бандитской деятельности вид борьбы против новой правящей династии. Пилоне, фактически возглавлявший банду, считался лишь помощником командира. Полученное благородное звание дало ему возможность претендовать не только формально, но и номинально на первую роль в банде.