"Реформа" образования: школа, вуз, учитель уходят в прошлое
Материал двухгодичной давности, но с "прогрессирующей" актуальностью. Даже комментировать нечего - все предельно откровенно и безапелляционно. Кто-то еще считает это бредом сумасшедших? Конечно, так оно и есть, но эти "сумасшедшие" сейчас реально у руля: в Сколково, в Минобре, в правительстве и администрации Президента. И вопрос здесь, по моему, даже не текущей политики, а стратегического национального выбора: пойдем ли мы за этими технократами-глобализаторами, чтобы достичь "инновационного качества жизни" в нейромирах трансгуманоидов, или предпочтем остаться людьми - свободными=разумными, но в каком-то (техническом) смысле отсталыми? Остается только грустно заметить, что на сегодня большинство видит будущее России неразрывно связанным с "техническим раем". Значит, либо а) Россия закончится как самобытная цивилизация, либо б) нас ждут великие потрясения, которые изменят эти общие "чаяния". Итак, сам материал:
Через десять лет в России не будет школ, вузов и учителей
13 сентября 2013 / 14:51
Во всем мире останется всего десяток университетов, текст как основа коммуникации исчезнет, знания будут вкладываться непосредственно в мозг человека, вместо сети Интернет появится сеть Нейронет, а в вузовскую аудиторию придут столетние студенты. Такие перемены ждут нас в ближайшие 10-20 лет. В Новосибирске в рамках форума «Интерра» прошло обсуждение будущего системы российского образования.
Форсайт-сессия «Образование» собрала ряд видных российских экспертов, для которых строить прогнозы и разрабатывать стратегии - профессия. Как сказал министр образования и инновационной политики НСО Владимир Никонов, идея этой площадки состояла в том, что каждый из участников дискуссии должен представить собственную картину развития сферы образования, поскольку уже сейчас понятно: привычная система школьного и вузовского обучения во всем мире и в России в частности претерпит в обозримом будущем радикальные встряски и кардинальные перемены. Собственно, эти перемены уже начались и происходят у нас на глазах.
Вся наша жизнь - игра
Павел Лукша, директор корпоративных образовательных программ Московской школы управления «Сколково»:
- Есть два типа процессов в отечественном образовании. Одни - специфически российские, связанные с тем, как трансформируется наследие Советского Союза и появляются какие-то новые решения под конкретные страновые задачи. И есть процессы глобальные, в которых участвуют все промышленно развитые страны, находящиеся в поиске новых путей развития образования в меняющемся обществе.
В глобальном контексте тема образования обсуждается в логике «дотягивания отстающих» - то есть существуют решения в формате индустриального образования, которые передовые страны транслируют, так сказать, «в хвост». И в этой логике построены все доклады ООН. Мы же пытаемся обсуждать решения, которые находятся с другого края, - решения для стран, вошедших в позднеиндустриальную фазу, и ищущих пути в постиндустриальный мир.
Можно назвать пять вызовов, с которыми столкнулись развитые страны. Первое - это, конечно, все, что касается информационно-коммуникационных технологий. Известно, что ИКТ меняют практически все процессы, которые связаны с фиксацией и трансляцией знаний. Но сегодня они меняют и сам процесс познания, и процессы взаимодействия людей.
Второе - это появление новых внесистемных игроков, которые способны заместить традиционную систему образования.
Третий вызов связан с тем, что новые образовательные решения нужны меняющейся экономике. В ситуации жесткой конкуренции есть запрос на несколько типов профессионального образования. С одной стороны - запрос на гибкость, развитие надпрофессиональных компетенций, с другой стороны - запрос на сверхбыструю точечную подготовку под текущие задачи, которые встают перед отраслями.
Четвертый момент: сегодня образование начинает восприниматься как актив. Модели инвестиций в человека перестают быть просто лозунгом, появляются реальные инструменты, которые вводят образование в финансовый рынок. Что предъявляет новые требования к образованию - с точки зрения прозрачности, контроля качества и так далее.
Пятый вызов я бы назвал антропологическим. В ситуации развитого потребительского общества, с одной стороны, происходит снижение мотивации людей на образование. Мы часто видим, что в университет люди идут по техническим, социальным причинам, но не по реальным запросам на знания. С другой стороны, растет доля тех, кто в пирамиде Маслоу с нижнего уровня двигается к верхнему, и появляется все больше самостоятельных учеников, которые ищут возможности самоактуализации и определяют запрос на высокую индивидуализацию образования.
Обсуждая образование, мы должны говорить о нем как о социальном процессе, который сопровождает человека от рождения до смерти. И это касается как развития профессиональных и социальных качеств, так и развития личности. Образование - это поле для множества игроков, каждый из которых предъявляет свои запросы, свой заказ. И то, как складывается образование, - это равнодействующая многих векторов и сумма многих позиций.
И надо сказать, что трансформация системы образования, конечно, будет приходить не изнутри самой системы, а извне. Поскольку образование - предельно ригидная история, и существенные сдвиги в нем происходят только вместе с существенными сдвигами в обществе. Сейчас как раз мы такой большой сдвиг и наблюдаем - сдвиг технологический, сдвиг социальный. Есть глобальные тренды, которые задают изменения в образовании, есть конкретные сферы, которые имеют на него влияние, и есть новые технологии, развитие которых также отражается на системе образования.
Приведу лишь пару примеров таких технологий. Программные комплексы, которые позволяют автоматизировать рутинные интеллектуальные операции и тем самым вторгаются в сферу человеческого интеллекта, замещая часть его функций, создают в сфере познания и трансляции знаний новых агентов. Технологии, связанные с созданием нейроинтерфейсов, вовлекает наши тело и мозг в непосредственный контакт с техносферой. Условно это называют когнитивной революцией, и сегодня уже можно говорить о том, что на горизонте 10-15 лет появятся решения прямой связи «мозг - мозг». Собственно, первые успешные эксперименты в лабораторном формате уже были в последние два года реализованы, а это означает, что мы стремительно движемся к некой новой технологии, которая очень сильно поменяет способы взаимодействия между людьми и, соответственно, даст новые возможности и поставит новые проблемы в сфере обучения. Традиционные педагогические форматы уже не будут этим справляться, понадобится принципиально новая педагогика.
Сегодня мы можем наблюдать несколько важных тенденций, которые зададут образ образования на ближайшее десятилетие. Первое, что мы видим, - к нам приходят так называемые МУКи (MOOC - Massive Оpen Оnline Сourse). Это курсы, которые позволяют организовать обучение в дистантном режиме, эффективно, задействуя большое количество пользователей. Несколько ведущих мировых университетов уже включились в создание соответствующих платформ и транслируют свое содержание в мир. И этот процесс будет активно продолжаться.
Что особенно важно, его участники - курсеры используют эту технологию для того, чтобы создавать новых игроков на рынке труда. То есть через курсы отыскивать в разных странах наиболее перспективных работников и предлагать им контракты на самой ранней стадии, во время учебы. У курсеров есть важный компонент в виде сервиса по подбору персонала, и они уже сейчас переходят от логики оценки по итогам обучения к фиксации прецедентов хода обучения - то есть от модели оценочной к модели определения компетенций.
Амбиции этих игроков на рынке образования весьма впечатляющи: Массачусетский технологический институт уже заявил, что готов набрать миллиард слушателей. Но что это означает? Что несколько крупных игроков могут предъявить наднациональные, трансграничные решения, которые фактически вытеснят всех остальных участников процесса - или по крайней мере сильно их сожмут. И отсюда вопрос - где будет место российской вузовской системы в момент, когда наши студенты начнут активно учиться в подобных институциях?
Среди глобальных трендов можно назвать тренд на индивидуализацию образования и противоположный - тренд на корпоративность. И этот последний хотелось бы отметить особо, потому что подготовка команд - это то, что нельзя сделать через Интернет, только вживую.
И еще на чем я хотел бы остановить внимание - это принципиально иная позиция игровых технологий в образовании. Уверенно можно сказать, что игра будет принципом и в рабочей деятельности, и в обучении. «Человек играющий» станет общественной нормой. И отсюда появление множества игровых решений внутри образования и сама игра как важный компонент образовательной деятельности.
Итак, подводим итог - как будет выглядеть ландшафт образования в перспективе 10 -20 лет. Первое, что мы увидим уже в ближайшее время, - это активное развитее МУКов, смена модели оценки, инвестиции в таланты, появление финансовых и страховых инструментов в области образования. Через десять лет появятся первые массовые цифровые университеты, что даст толчок к развитию новых форматов образования, связанных с тьюторством и менторством. В этот момент появляется возможность полноценного внесистемного образования вообще без захода в образовательную систему. Далее получают развитие игровые среды и обучение с использованием нейроинтерфейсов. И на горизонте 20 лет - это игра и командная работа как основные формы взаимодействия, искусственный интеллект как наставник и партнер в познании и новая педагогика, связанная с развитием Нейронета.
Теперь о том, что будет уходить. Однозначно уходит позиция учителя-репродуктора, который транслирует выученные знания. Точно уходят - и уже сейчас от этого отказываются промышленно развитые страны - оценка знаний в виде тестов и финальные оценки, потому что оценка станет постоянной. На горизонте 10 лет уходят дипломы и текущая система научных журналов и стандартов цитирования - в каком-то виде она останется, но сильно модифицируется. И на горизонте 20-25 лет - по крайней мере в развитых странах, а может быть, и в России - уйдут те формы, которые для нас сегодня очень привычны: общеобразовательная школа и исследовательский университет, а также текст как способ знаниевой коммуникации. Поэтому в перспективе 7-10 лет, весьма вероятно, мы будем наблюдать первичное схлопывание рынка образования, после чего на сцену выйдут новые игроки, которые станут системообразующими для этой новой модели.
Что касается индустриального образования, оно, естественно, не уйдет еще довольно долго. Оно нужно, чтобы обеспечить некую базовую подготовку, пока новые решения на это не способны. Скорость прихода нового образования определяется способностью новых решений выполнять те же массовые функции, которые выполняла индустриальная система образования, но дешевле и эффективнее.
Вопрос из зала - Как эта новая система образования будет справляться с задачей воспитания детей гармонически развитыми личностями и с проблемой их социализации? Павел Лукша:
- Во-первых, кроме пространства школы будут активно развиваться пространство детских образовательных сервисов. В ближайшие 10-15 лет возможности того, что сейчас называют внесистемным образованием, станут колоссальны. Можно будет не отдавать детей в школу - и получать то же качество. И конечно, как я уже говорил, одна из важнейших задач, которая встанет в процессе трансформации школы, - это развитие новой педагогики, которая должна решать эти вопросы.
Во-вторых, когда мы говорим «онлайн» - это не надо понимать так, что все сидят перед компьютерами и глядят в мониторы. Меняется сама среда, в которой люди живут, и те интерфейсы, которые с нами взаимодействуют, они тоже будут меняться. Например, один из важных моментов новой образовательной среды - город, наполненный информационно-коммуникационными решениями, сам становится образовательным пространством. И в этом смысле социализация будет происходить не менее интенсивно, но просто в других местах. В частности, это могут быть большие игры для детей, которые на протяжении многих дней и месяцев проходят в реальных городских или специально подготовленных пространствах. Таких решений очень много, так что сфера образования будет более разнообразной.
Не повторить судьбу гигантопитеков
Сергей Переслегин, руководитель Группы «Конструирование будущего»:
- Есть поговорка, что образование - самая консервативная система после армии и церкви. Как человек, который по долгу службы имеет дело с прогнозами развития армии и церкви, я могу предположить, что образование на самом деле гораздо более консервативно, чем и армия, и церковь. В этом нет ничего ни плохого, ни хорошего. Это данность. Похоже, что характерные ритмы развития образования соответствуют характерным ритмам развития города, а для города предельный 600-летний гумилевский цикл - очень маленькое время.
Поэтому в качестве контртезиса к предыдущему докладу я скажу, что в ближайшие десять, двадцать, сорок и сто лет в образовании ничего существенного не поменяется.
С моей точки зрения у образования есть только один игрок. Это социосистема, как правило - в лице одного из своих представлений, например общества или национального государства. В очень редких случаях - и сейчас этот редкий случай налицо - интересы социосистемы и ее представлений могут различаться. Тогда у нас возникает свобода маневра, и ею надо уметь воспользоваться.
Мое третье заявление: суть образования - это межпоколенческая трансляция. Некий набор условной информации передается следующему поколению. И без разницы - через школу, через живого отдельного учителя, через книгу, через Интернет или иным образом, в принципе инструмент не очень важен.
В настоящее время система образования испытывает серьезный кризис, о чем не говорит только ленивый. Возникшая проблема часто рассматриваются как достижение. Мол, да, это правда, что дети ничего не знают и не умеют. Зато они сохраняют уникальность, креативность, толерантность, могут быстро менять технологические платформы. Ну нет у них картины мира, поэтому и не держат они платформу, а значит, могут быстро менять одну на другую. Они ничего не знают, конечно, но ведь все необходимое можно найти в Интернете.
Вообще говоря, это легенда, которую создало наше поколение. Люди, которые много чего знают, много чего могут найти и в Интернете, люди, которые не знают ничего, ничего в нем не найдут.
С моей точки зрения, то, что происходит, есть попытка выдать нужду за добродетель. На самом деле школа очень хочет научить ребенка, только вот не может. И постоянная реформа образования в сторону его упрощения, коммерциализации и так далее - это попытки откатывающегося назад фронта найти какой-то рубеж сопротивления. В некотором плане система, принятая сейчас в России - образовательные стандарты, ЕГЭ и проч., -напоминают мне знаменитую фразу «За Волгой для нас земли нет».
Замечу по этому поводу, что все стараются как-то справиться с проблемой. В России и Европе это формализация, стандартизация, тестовая система, в США пошли по пути образовательной сегрегации, четко заявив, что учиться может очень небольшая часть людей - по разным источникам, не то 3, не то 0,3 процента населения, и этой небольшой части надо дать очень хорошее образование, остальным - ничего. Цена - во-первых, расслоение общества, включая языковое, когда часть общества говорит на другом языке и в других концептуальных положениях, и во-вторых, жестко развивающийся аутизм в верхнем слое. Поскольку, на мой взгляд, аутисты - люди довольно опасные, это может привести к существенным проблемам. Что мы, собственно, сегодня и наблюдаем, глядя на то, что происходит в Конгрессе США.
С моей точки зрения, для разметки стратегии мы должны ответить на два очень простых вопроса - что изменилось в обществе и чего мы хотим от образования. Мне кажется, пока не найдены ответы на эти вопросы, создавать программы и писать учебники, а главное - их оценивать - довольно бесполезное занятие. Как совершенно верно было сказано в одном из переводов Кэрроловской «Алисы…» - если ты не знаешь, куда идти, в общем, все равно, куда идти, лишь бы не сворачивать.
Итак, при любых обстоятельствах национальная система образования должна выполнять следующие задачи. Первое: в любой стране есть определенные форматы образов жизни, мысли и деятельности, они должны воспроизводиться. И второе, что гораздо более интересно: следующее поколение должно усвоить от предыдущего культурный канон. Что такое культурный канон. Это совокупность культурных и ценностных норм, которые способны к самоорганизации, могут порождать у человека хотя бы частную, локальную онтологию и должны быть довольно простыми.
Канон культуры прост. Его нельзя не усвоить в процессе обучения. Вы можете над ним смеяться, вы можете его презирать, но вы не можете его не знать, закончив школу.
Самое любопытное: оказывается, за всю историю западной цивилизации человечество создало только два канона культуры, которые транслировала школа. (Это к вопросу о том, что и как в образовании меняется. Да, меняется, но довольно редко.)
Культурный канон по Щедровицкому - это определенное соотношение мышления, коммуникации и деятельности. Импринт этого канона идет в школьном возрасте - с семи до семнадцати лет. Именно поэтому зона школы - это точка сборки системы образования. Кстати, сейчас, по всей вероятности, будет сокращаться длительность школьного образования, и новым элитам нужно научиться транслировать канон детям до 14 лет. (Замечу в скобках: если говорить о прогностике, то к чему мы точно должны быть готовы - это к тому, что школьная программа будет заложена в семилетний цикл.)
Итак, есть только два западных канона культуры. Первый - античный. В этом каноне транслируется мышление через мертвые языки и коммуникация через коллективные игры. Помните, в университетах - футбол и латынь. В античном логосе коммуникация, соединенная с мышлением, противопоставлены труду - исполнительной деятельности. Трудом, разумеется, занимаются рабы. Философы занимаются мышлением. И только философам и нужно образование.
Вот схема античного канона: соединяем мышление и коммуникацию в логос и подчиняем себе рабов, которые занимаются рабской деятельностью. Для тех, кто не понял: современная английская система, современная американская система, для любителей Гарри Поттера «Хогвартс» - это все классический античный канон.
Второй известный канон - советский. И надо заметить, что большевики действительно кое-чего умели делать. Этот канон совершенно иной. Транслируется опять-таки мышление - но не через языки, а через математику. И транслируется ратный труд через русскую литературу XIX века. В итоге мы имеем схему: герой, способный к мышлению и боевой деятельности, противопоставлен обывателю, который может только болтать. Коммуникационная культура в советском каноне близка к нулю. Зато мыслительная довольно высока.
В процессе работы последнего времени мы нарисовали еще несколько канонов - в принципе, их можно придумать достаточно много. Ноосферный канон Вернадского - наверху системное мышление, коммуникации идут через ноосферу, и есть понятие ответственности как управляющего лифта. Декартов канон: служение целому, например богу или человечеству, логистика как коммуникация, мышление как особый формат деятельности. Я безусловно хочу строить новый культурный канон на мышлении, как и были построены два единственно успешных канона. И поэтому должен обратить ваше внимание на существующую периодизацию мышления.
(...)
Очень важный момент: результативность и эффективность - то, что сейчас положено в основу общества, - против разумности. Что я имею в виду. Я имею в виду, что высокоэффективные системы, как правило, предельно неразумны. Потому что разум требует ресурсов, времени и дает неопределеннее результаты, что противоречит эффективности. И я утверждаю, что в ближайшее время произойдет очень сильное расслоение человечества по вопросу: каким должно быть общество - эффективным или разумным?
Почему я выступаю за разумное. Начнем с того, что сейчас в основу нынешней системы положено разделение труда. Оно целесообразно, результативно, дает возможность задавить противника - от другого примата до астероидной угрозы, и позволяет собрать массу ресурсов. На самом деле это пережиток неолитической революции. Человечество по сию пору не забыло, как умирало от голода, и сейчас старается отхватить себе все больше и больше. Издержки разделения труда - человек перестает получать радость от труда и жизни, остается так называемая радость потребления. В результате редуцируется мышление, поскольку это теперь уже атавизм, - как когда-то редуцировались сила, ловкость и быстрота. Но человек создавался как принципиально и предельно неспециализированный вид. И его специализация приведет к вымиранию. Вспомните историю гигантопитеков.
Отсюда я делаю вывод: эффективность невариантна и ведет к гибели. Поэтому я бы хотел получить не эффективное, а разумное общество. И интеллект я определяю как сложность, а не как эффективность. Отсюда я хочу сменить целевую функцию с обеспечения уровня жизни на обеспечения уровня и баланса качества и смысла жизни. И вместо повышения разнообразия (то есть множественности выбора) - повышение сложности, повышение уровня неопределенности, в которой вы принимаете решение через самоопределение.
Подвожу итоги. Я хочу построить новый канон культуры, который основывается на постнаучном Мышлении 3.0. На формах деятельности, не подразумевающих глобального, повсеместного и абсолютного разделения труда. То есть это должно быть общество, построенное на сложном труде и сложном мышлении. И на формах смысловой нефрагментарной коммуникации.
Фрагменты дискуссии
Евгений Кузнецов:
- Нынешний продукт современных российских вузов - это полуфабрикат. Это креативный, думающий, технологически подкованный выпускник, который совершенно не владеет специальностью . Если он дальше попадет в правильное место, из него сделают профессионала. И в принципе, это хорошая ниша, выпуском таких «полуфабрикатов» можно заниматься и дальше. Проблема в том, что международные рынки к этому адаптировались. Многие рынки - рынки науки, рынки постдоков, рынки инженеров - уже приспособились к тому, что русские поставляют классных ребят, которым можно мало платить, потому что их параллельно приходится еще и доучивать. Трагедия возникает потом, когда эти ребята дорастают до потолка и этот потолок преодолеть не могут, потому что аборигены уже заняли самые вкусные места, понимая, в чем смысл и цель этой игры.
Подобную систему, конечно, можно сохранить, но я в данном случае за то, чтобы, так сказать, повысить качество передела - то есть выпускать более квалифицированных, более пригодных для современной экономики специалистов, которые будут запускать процессы с более высокой прибавочной стоимостью, тем самым получая больше денег и для себя, и для страны…
Сергей Переслегин:
...
Павел Лукша:
- Я считаю, что в ближайшее время мы окажемся (или уже оказались) в ситуации, когда университеты индустриальной эпохи зажимаются между двумя типами новых университетов. Один тип - это университет для миллиарда, который давит сверху, это образование для всех. А второй можно назвать университетом для одного, это индивидуальное образование, выстроенный человеком собственный путь развития, в котором нет границы между образованием и остальной жизнью. И в этой ситуации ниша индустриального университета, к сожалению, сжимается. Ее могут искусственно разжимать с помощью политических решений - например, запретить входить в наше образовательное пространство курсерам или запретить ученикам заниматься внесистемным образованием, но все равно этот процесс не остановить.
Что нам мешает встроиться в постиндстриальную систему и найти в ней достойное место? Как ни странно, наследие СССР. В СССР у нас была суперэффективное образование - но под задачи другой страны, жившей в другой реальности. Этой страны больше нет. А другой страны мы пока что, к сожалению, не придумали. Так что сейчас мы оказались в ситуации безвременья, и не понимаем, куда двигаемся. С одной стороны, нас тянут в прошлое, с другой стороны, у нас нет осмысленного будущего. И пока мы не восстановим эту осмысленность, мы так и будем топтаться на месте.
Продолжение здесь
Через десять лет в России не будет школ, вузов и учителей
13 сентября 2013 / 14:51
Во всем мире останется всего десяток университетов, текст как основа коммуникации исчезнет, знания будут вкладываться непосредственно в мозг человека, вместо сети Интернет появится сеть Нейронет, а в вузовскую аудиторию придут столетние студенты. Такие перемены ждут нас в ближайшие 10-20 лет. В Новосибирске в рамках форума «Интерра» прошло обсуждение будущего системы российского образования.
Форсайт-сессия «Образование» собрала ряд видных российских экспертов, для которых строить прогнозы и разрабатывать стратегии - профессия. Как сказал министр образования и инновационной политики НСО Владимир Никонов, идея этой площадки состояла в том, что каждый из участников дискуссии должен представить собственную картину развития сферы образования, поскольку уже сейчас понятно: привычная система школьного и вузовского обучения во всем мире и в России в частности претерпит в обозримом будущем радикальные встряски и кардинальные перемены. Собственно, эти перемены уже начались и происходят у нас на глазах.
Вся наша жизнь - игра
Павел Лукша, директор корпоративных образовательных программ Московской школы управления «Сколково»:
- Есть два типа процессов в отечественном образовании. Одни - специфически российские, связанные с тем, как трансформируется наследие Советского Союза и появляются какие-то новые решения под конкретные страновые задачи. И есть процессы глобальные, в которых участвуют все промышленно развитые страны, находящиеся в поиске новых путей развития образования в меняющемся обществе.
В глобальном контексте тема образования обсуждается в логике «дотягивания отстающих» - то есть существуют решения в формате индустриального образования, которые передовые страны транслируют, так сказать, «в хвост». И в этой логике построены все доклады ООН. Мы же пытаемся обсуждать решения, которые находятся с другого края, - решения для стран, вошедших в позднеиндустриальную фазу, и ищущих пути в постиндустриальный мир.
Можно назвать пять вызовов, с которыми столкнулись развитые страны. Первое - это, конечно, все, что касается информационно-коммуникационных технологий. Известно, что ИКТ меняют практически все процессы, которые связаны с фиксацией и трансляцией знаний. Но сегодня они меняют и сам процесс познания, и процессы взаимодействия людей.
Второе - это появление новых внесистемных игроков, которые способны заместить традиционную систему образования.
Третий вызов связан с тем, что новые образовательные решения нужны меняющейся экономике. В ситуации жесткой конкуренции есть запрос на несколько типов профессионального образования. С одной стороны - запрос на гибкость, развитие надпрофессиональных компетенций, с другой стороны - запрос на сверхбыструю точечную подготовку под текущие задачи, которые встают перед отраслями.
Четвертый момент: сегодня образование начинает восприниматься как актив. Модели инвестиций в человека перестают быть просто лозунгом, появляются реальные инструменты, которые вводят образование в финансовый рынок. Что предъявляет новые требования к образованию - с точки зрения прозрачности, контроля качества и так далее.
Пятый вызов я бы назвал антропологическим. В ситуации развитого потребительского общества, с одной стороны, происходит снижение мотивации людей на образование. Мы часто видим, что в университет люди идут по техническим, социальным причинам, но не по реальным запросам на знания. С другой стороны, растет доля тех, кто в пирамиде Маслоу с нижнего уровня двигается к верхнему, и появляется все больше самостоятельных учеников, которые ищут возможности самоактуализации и определяют запрос на высокую индивидуализацию образования.
Обсуждая образование, мы должны говорить о нем как о социальном процессе, который сопровождает человека от рождения до смерти. И это касается как развития профессиональных и социальных качеств, так и развития личности. Образование - это поле для множества игроков, каждый из которых предъявляет свои запросы, свой заказ. И то, как складывается образование, - это равнодействующая многих векторов и сумма многих позиций.
И надо сказать, что трансформация системы образования, конечно, будет приходить не изнутри самой системы, а извне. Поскольку образование - предельно ригидная история, и существенные сдвиги в нем происходят только вместе с существенными сдвигами в обществе. Сейчас как раз мы такой большой сдвиг и наблюдаем - сдвиг технологический, сдвиг социальный. Есть глобальные тренды, которые задают изменения в образовании, есть конкретные сферы, которые имеют на него влияние, и есть новые технологии, развитие которых также отражается на системе образования.
Приведу лишь пару примеров таких технологий. Программные комплексы, которые позволяют автоматизировать рутинные интеллектуальные операции и тем самым вторгаются в сферу человеческого интеллекта, замещая часть его функций, создают в сфере познания и трансляции знаний новых агентов. Технологии, связанные с созданием нейроинтерфейсов, вовлекает наши тело и мозг в непосредственный контакт с техносферой. Условно это называют когнитивной революцией, и сегодня уже можно говорить о том, что на горизонте 10-15 лет появятся решения прямой связи «мозг - мозг». Собственно, первые успешные эксперименты в лабораторном формате уже были в последние два года реализованы, а это означает, что мы стремительно движемся к некой новой технологии, которая очень сильно поменяет способы взаимодействия между людьми и, соответственно, даст новые возможности и поставит новые проблемы в сфере обучения. Традиционные педагогические форматы уже не будут этим справляться, понадобится принципиально новая педагогика.
Сегодня мы можем наблюдать несколько важных тенденций, которые зададут образ образования на ближайшее десятилетие. Первое, что мы видим, - к нам приходят так называемые МУКи (MOOC - Massive Оpen Оnline Сourse). Это курсы, которые позволяют организовать обучение в дистантном режиме, эффективно, задействуя большое количество пользователей. Несколько ведущих мировых университетов уже включились в создание соответствующих платформ и транслируют свое содержание в мир. И этот процесс будет активно продолжаться.
Что особенно важно, его участники - курсеры используют эту технологию для того, чтобы создавать новых игроков на рынке труда. То есть через курсы отыскивать в разных странах наиболее перспективных работников и предлагать им контракты на самой ранней стадии, во время учебы. У курсеров есть важный компонент в виде сервиса по подбору персонала, и они уже сейчас переходят от логики оценки по итогам обучения к фиксации прецедентов хода обучения - то есть от модели оценочной к модели определения компетенций.
Амбиции этих игроков на рынке образования весьма впечатляющи: Массачусетский технологический институт уже заявил, что готов набрать миллиард слушателей. Но что это означает? Что несколько крупных игроков могут предъявить наднациональные, трансграничные решения, которые фактически вытеснят всех остальных участников процесса - или по крайней мере сильно их сожмут. И отсюда вопрос - где будет место российской вузовской системы в момент, когда наши студенты начнут активно учиться в подобных институциях?
Среди глобальных трендов можно назвать тренд на индивидуализацию образования и противоположный - тренд на корпоративность. И этот последний хотелось бы отметить особо, потому что подготовка команд - это то, что нельзя сделать через Интернет, только вживую.
И еще на чем я хотел бы остановить внимание - это принципиально иная позиция игровых технологий в образовании. Уверенно можно сказать, что игра будет принципом и в рабочей деятельности, и в обучении. «Человек играющий» станет общественной нормой. И отсюда появление множества игровых решений внутри образования и сама игра как важный компонент образовательной деятельности.
Итак, подводим итог - как будет выглядеть ландшафт образования в перспективе 10 -20 лет. Первое, что мы увидим уже в ближайшее время, - это активное развитее МУКов, смена модели оценки, инвестиции в таланты, появление финансовых и страховых инструментов в области образования. Через десять лет появятся первые массовые цифровые университеты, что даст толчок к развитию новых форматов образования, связанных с тьюторством и менторством. В этот момент появляется возможность полноценного внесистемного образования вообще без захода в образовательную систему. Далее получают развитие игровые среды и обучение с использованием нейроинтерфейсов. И на горизонте 20 лет - это игра и командная работа как основные формы взаимодействия, искусственный интеллект как наставник и партнер в познании и новая педагогика, связанная с развитием Нейронета.
Теперь о том, что будет уходить. Однозначно уходит позиция учителя-репродуктора, который транслирует выученные знания. Точно уходят - и уже сейчас от этого отказываются промышленно развитые страны - оценка знаний в виде тестов и финальные оценки, потому что оценка станет постоянной. На горизонте 10 лет уходят дипломы и текущая система научных журналов и стандартов цитирования - в каком-то виде она останется, но сильно модифицируется. И на горизонте 20-25 лет - по крайней мере в развитых странах, а может быть, и в России - уйдут те формы, которые для нас сегодня очень привычны: общеобразовательная школа и исследовательский университет, а также текст как способ знаниевой коммуникации. Поэтому в перспективе 7-10 лет, весьма вероятно, мы будем наблюдать первичное схлопывание рынка образования, после чего на сцену выйдут новые игроки, которые станут системообразующими для этой новой модели.
Что касается индустриального образования, оно, естественно, не уйдет еще довольно долго. Оно нужно, чтобы обеспечить некую базовую подготовку, пока новые решения на это не способны. Скорость прихода нового образования определяется способностью новых решений выполнять те же массовые функции, которые выполняла индустриальная система образования, но дешевле и эффективнее.
Вопрос из зала - Как эта новая система образования будет справляться с задачей воспитания детей гармонически развитыми личностями и с проблемой их социализации? Павел Лукша:
- Во-первых, кроме пространства школы будут активно развиваться пространство детских образовательных сервисов. В ближайшие 10-15 лет возможности того, что сейчас называют внесистемным образованием, станут колоссальны. Можно будет не отдавать детей в школу - и получать то же качество. И конечно, как я уже говорил, одна из важнейших задач, которая встанет в процессе трансформации школы, - это развитие новой педагогики, которая должна решать эти вопросы.
Во-вторых, когда мы говорим «онлайн» - это не надо понимать так, что все сидят перед компьютерами и глядят в мониторы. Меняется сама среда, в которой люди живут, и те интерфейсы, которые с нами взаимодействуют, они тоже будут меняться. Например, один из важных моментов новой образовательной среды - город, наполненный информационно-коммуникационными решениями, сам становится образовательным пространством. И в этом смысле социализация будет происходить не менее интенсивно, но просто в других местах. В частности, это могут быть большие игры для детей, которые на протяжении многих дней и месяцев проходят в реальных городских или специально подготовленных пространствах. Таких решений очень много, так что сфера образования будет более разнообразной.
Не повторить судьбу гигантопитеков
Сергей Переслегин, руководитель Группы «Конструирование будущего»:
- Есть поговорка, что образование - самая консервативная система после армии и церкви. Как человек, который по долгу службы имеет дело с прогнозами развития армии и церкви, я могу предположить, что образование на самом деле гораздо более консервативно, чем и армия, и церковь. В этом нет ничего ни плохого, ни хорошего. Это данность. Похоже, что характерные ритмы развития образования соответствуют характерным ритмам развития города, а для города предельный 600-летний гумилевский цикл - очень маленькое время.
Поэтому в качестве контртезиса к предыдущему докладу я скажу, что в ближайшие десять, двадцать, сорок и сто лет в образовании ничего существенного не поменяется.
С моей точки зрения у образования есть только один игрок. Это социосистема, как правило - в лице одного из своих представлений, например общества или национального государства. В очень редких случаях - и сейчас этот редкий случай налицо - интересы социосистемы и ее представлений могут различаться. Тогда у нас возникает свобода маневра, и ею надо уметь воспользоваться.
Мое третье заявление: суть образования - это межпоколенческая трансляция. Некий набор условной информации передается следующему поколению. И без разницы - через школу, через живого отдельного учителя, через книгу, через Интернет или иным образом, в принципе инструмент не очень важен.
В настоящее время система образования испытывает серьезный кризис, о чем не говорит только ленивый. Возникшая проблема часто рассматриваются как достижение. Мол, да, это правда, что дети ничего не знают и не умеют. Зато они сохраняют уникальность, креативность, толерантность, могут быстро менять технологические платформы. Ну нет у них картины мира, поэтому и не держат они платформу, а значит, могут быстро менять одну на другую. Они ничего не знают, конечно, но ведь все необходимое можно найти в Интернете.
Вообще говоря, это легенда, которую создало наше поколение. Люди, которые много чего знают, много чего могут найти и в Интернете, люди, которые не знают ничего, ничего в нем не найдут.
С моей точки зрения, то, что происходит, есть попытка выдать нужду за добродетель. На самом деле школа очень хочет научить ребенка, только вот не может. И постоянная реформа образования в сторону его упрощения, коммерциализации и так далее - это попытки откатывающегося назад фронта найти какой-то рубеж сопротивления. В некотором плане система, принятая сейчас в России - образовательные стандарты, ЕГЭ и проч., -напоминают мне знаменитую фразу «За Волгой для нас земли нет».
Замечу по этому поводу, что все стараются как-то справиться с проблемой. В России и Европе это формализация, стандартизация, тестовая система, в США пошли по пути образовательной сегрегации, четко заявив, что учиться может очень небольшая часть людей - по разным источникам, не то 3, не то 0,3 процента населения, и этой небольшой части надо дать очень хорошее образование, остальным - ничего. Цена - во-первых, расслоение общества, включая языковое, когда часть общества говорит на другом языке и в других концептуальных положениях, и во-вторых, жестко развивающийся аутизм в верхнем слое. Поскольку, на мой взгляд, аутисты - люди довольно опасные, это может привести к существенным проблемам. Что мы, собственно, сегодня и наблюдаем, глядя на то, что происходит в Конгрессе США.
С моей точки зрения, для разметки стратегии мы должны ответить на два очень простых вопроса - что изменилось в обществе и чего мы хотим от образования. Мне кажется, пока не найдены ответы на эти вопросы, создавать программы и писать учебники, а главное - их оценивать - довольно бесполезное занятие. Как совершенно верно было сказано в одном из переводов Кэрроловской «Алисы…» - если ты не знаешь, куда идти, в общем, все равно, куда идти, лишь бы не сворачивать.
Итак, при любых обстоятельствах национальная система образования должна выполнять следующие задачи. Первое: в любой стране есть определенные форматы образов жизни, мысли и деятельности, они должны воспроизводиться. И второе, что гораздо более интересно: следующее поколение должно усвоить от предыдущего культурный канон. Что такое культурный канон. Это совокупность культурных и ценностных норм, которые способны к самоорганизации, могут порождать у человека хотя бы частную, локальную онтологию и должны быть довольно простыми.
Канон культуры прост. Его нельзя не усвоить в процессе обучения. Вы можете над ним смеяться, вы можете его презирать, но вы не можете его не знать, закончив школу.
Самое любопытное: оказывается, за всю историю западной цивилизации человечество создало только два канона культуры, которые транслировала школа. (Это к вопросу о том, что и как в образовании меняется. Да, меняется, но довольно редко.)
Культурный канон по Щедровицкому - это определенное соотношение мышления, коммуникации и деятельности. Импринт этого канона идет в школьном возрасте - с семи до семнадцати лет. Именно поэтому зона школы - это точка сборки системы образования. Кстати, сейчас, по всей вероятности, будет сокращаться длительность школьного образования, и новым элитам нужно научиться транслировать канон детям до 14 лет. (Замечу в скобках: если говорить о прогностике, то к чему мы точно должны быть готовы - это к тому, что школьная программа будет заложена в семилетний цикл.)
Итак, есть только два западных канона культуры. Первый - античный. В этом каноне транслируется мышление через мертвые языки и коммуникация через коллективные игры. Помните, в университетах - футбол и латынь. В античном логосе коммуникация, соединенная с мышлением, противопоставлены труду - исполнительной деятельности. Трудом, разумеется, занимаются рабы. Философы занимаются мышлением. И только философам и нужно образование.
Вот схема античного канона: соединяем мышление и коммуникацию в логос и подчиняем себе рабов, которые занимаются рабской деятельностью. Для тех, кто не понял: современная английская система, современная американская система, для любителей Гарри Поттера «Хогвартс» - это все классический античный канон.
Второй известный канон - советский. И надо заметить, что большевики действительно кое-чего умели делать. Этот канон совершенно иной. Транслируется опять-таки мышление - но не через языки, а через математику. И транслируется ратный труд через русскую литературу XIX века. В итоге мы имеем схему: герой, способный к мышлению и боевой деятельности, противопоставлен обывателю, который может только болтать. Коммуникационная культура в советском каноне близка к нулю. Зато мыслительная довольно высока.
В процессе работы последнего времени мы нарисовали еще несколько канонов - в принципе, их можно придумать достаточно много. Ноосферный канон Вернадского - наверху системное мышление, коммуникации идут через ноосферу, и есть понятие ответственности как управляющего лифта. Декартов канон: служение целому, например богу или человечеству, логистика как коммуникация, мышление как особый формат деятельности. Я безусловно хочу строить новый культурный канон на мышлении, как и были построены два единственно успешных канона. И поэтому должен обратить ваше внимание на существующую периодизацию мышления.
(...)
Очень важный момент: результативность и эффективность - то, что сейчас положено в основу общества, - против разумности. Что я имею в виду. Я имею в виду, что высокоэффективные системы, как правило, предельно неразумны. Потому что разум требует ресурсов, времени и дает неопределеннее результаты, что противоречит эффективности. И я утверждаю, что в ближайшее время произойдет очень сильное расслоение человечества по вопросу: каким должно быть общество - эффективным или разумным?
Почему я выступаю за разумное. Начнем с того, что сейчас в основу нынешней системы положено разделение труда. Оно целесообразно, результативно, дает возможность задавить противника - от другого примата до астероидной угрозы, и позволяет собрать массу ресурсов. На самом деле это пережиток неолитической революции. Человечество по сию пору не забыло, как умирало от голода, и сейчас старается отхватить себе все больше и больше. Издержки разделения труда - человек перестает получать радость от труда и жизни, остается так называемая радость потребления. В результате редуцируется мышление, поскольку это теперь уже атавизм, - как когда-то редуцировались сила, ловкость и быстрота. Но человек создавался как принципиально и предельно неспециализированный вид. И его специализация приведет к вымиранию. Вспомните историю гигантопитеков.
Отсюда я делаю вывод: эффективность невариантна и ведет к гибели. Поэтому я бы хотел получить не эффективное, а разумное общество. И интеллект я определяю как сложность, а не как эффективность. Отсюда я хочу сменить целевую функцию с обеспечения уровня жизни на обеспечения уровня и баланса качества и смысла жизни. И вместо повышения разнообразия (то есть множественности выбора) - повышение сложности, повышение уровня неопределенности, в которой вы принимаете решение через самоопределение.
Подвожу итоги. Я хочу построить новый канон культуры, который основывается на постнаучном Мышлении 3.0. На формах деятельности, не подразумевающих глобального, повсеместного и абсолютного разделения труда. То есть это должно быть общество, построенное на сложном труде и сложном мышлении. И на формах смысловой нефрагментарной коммуникации.
Фрагменты дискуссии
Евгений Кузнецов:
- Нынешний продукт современных российских вузов - это полуфабрикат. Это креативный, думающий, технологически подкованный выпускник, который совершенно не владеет специальностью . Если он дальше попадет в правильное место, из него сделают профессионала. И в принципе, это хорошая ниша, выпуском таких «полуфабрикатов» можно заниматься и дальше. Проблема в том, что международные рынки к этому адаптировались. Многие рынки - рынки науки, рынки постдоков, рынки инженеров - уже приспособились к тому, что русские поставляют классных ребят, которым можно мало платить, потому что их параллельно приходится еще и доучивать. Трагедия возникает потом, когда эти ребята дорастают до потолка и этот потолок преодолеть не могут, потому что аборигены уже заняли самые вкусные места, понимая, в чем смысл и цель этой игры.
Подобную систему, конечно, можно сохранить, но я в данном случае за то, чтобы, так сказать, повысить качество передела - то есть выпускать более квалифицированных, более пригодных для современной экономики специалистов, которые будут запускать процессы с более высокой прибавочной стоимостью, тем самым получая больше денег и для себя, и для страны…
Сергей Переслегин:
...
Павел Лукша:
- Я считаю, что в ближайшее время мы окажемся (или уже оказались) в ситуации, когда университеты индустриальной эпохи зажимаются между двумя типами новых университетов. Один тип - это университет для миллиарда, который давит сверху, это образование для всех. А второй можно назвать университетом для одного, это индивидуальное образование, выстроенный человеком собственный путь развития, в котором нет границы между образованием и остальной жизнью. И в этой ситуации ниша индустриального университета, к сожалению, сжимается. Ее могут искусственно разжимать с помощью политических решений - например, запретить входить в наше образовательное пространство курсерам или запретить ученикам заниматься внесистемным образованием, но все равно этот процесс не остановить.
Что нам мешает встроиться в постиндстриальную систему и найти в ней достойное место? Как ни странно, наследие СССР. В СССР у нас была суперэффективное образование - но под задачи другой страны, жившей в другой реальности. Этой страны больше нет. А другой страны мы пока что, к сожалению, не придумали. Так что сейчас мы оказались в ситуации безвременья, и не понимаем, куда двигаемся. С одной стороны, нас тянут в прошлое, с другой стороны, у нас нет осмысленного будущего. И пока мы не восстановим эту осмысленность, мы так и будем топтаться на месте.
Продолжение здесь