Песня про пожар
Кстати... Безобидная песня оказалась. Мне мой младший Пашка перевел - он ведь в спецшколе, английский на раз сечет, - он говорит: “Пап, а там один парень другого спрашивает: ребята, это паровоз на Чаттанугу?” - и всё! И всё! Обычная железнодорожная тематика, вроде “стою на полустаночке”, а мы с Бэмсом хрипели так, будто кто-то кого-то убил и поет над трупом.
Монолог из пьесы “Взрослая дочь молодого человека” (1979 год, совсем недавнее время) в блистательном исполнении Александра Филиппенко в свое время наделал немало шума. Сам я пьесу не смотрел, разве что отрывки, но монолог этот, кажется, знала вся страна. Его все время крутили по телевизору. Уверен, его и до сих пор помнят. Те, кто в то время жил, конечно. Недавний неплохой фильм "Стиляги" очень перекликается с этим произведением.
Я к чему про всю эту седую древность заговорил? Мы ведь были не шибко хорошо образованы все поголовно. Нет, в смысле классического образования у нашего поколения как раз было все в порядке. Куда лучше, наверно, чем сейчас. А вот с кругозором дела обстояли очень паршиво. Никуда не ездили, ничего не видели, ничего толком не знали. Английского разговорного никто практически не понимал, вместо слов в песнях - отдельные слоги и море экспрессии, и о чем там идет речь - уже неважно. Тогда казалось, что непонятные фразы - это как форточка в какую-то другую хорошую жизнь. Это продолжалось десятилетиями. А потом мы выросли, и на тебе: вместо феерических откровений всего лишь железнодорожная тематика. Оставалось впечатление, прекрасно переданное артистом Филиппенко, что в чем-то нас надули. Или это мы сами надулись, потому что очень хотелось во что-то верить, а окружающая паскудная действительность была скупа на символы веры, и им на смену возникали миражи.
Я отлично помню сам ощущение того, что меня подло обманули, когда ко мне в руки стали попадать якобы глубокомысленные куплеты кумиров моей юности. Читал-то по-английски я всегда неплохо. Ну, со словарем, в крайнем случае, но мог разобрать весьма сложные тексты. После тогдашних уроков литературы, на которых нам из последних сил учителя-подвижники пытались привить хоть какой-то вкус к поэзии, читать эту ахинею было просто невозможно. Я помню, очень недоумевал: как можно сочинять такую белиберду и не краснея выдавать ее со сцены? Да слова глупейших песенок советской эстрады были срифмованы в сто раз лучше. Как же так, откуда такой облом?
В числе прочих одним из самых больших разочарований было узнавание слов песни “Дым над водой”. Мне-то казалось, в таком мощном музыкальном заряде должно быть что-то достойное, пацифистское, например, или там... да что угодно. Инопланетяне прилетели и дали всем так, что дым над водой пошел! Я ждал чего-то необычного. Выяснилось, однако, что в тексте великой песни корявым плохо рифмованным языком рассказывается про какой-то пошлый неинтересный пожар. Я еще тогда подумал, что неплохо было бы, что ли, посмотреть хотя бы где это все приключилось. Желание оказалось слишком простым - оно сбылось! Каких-то 30 с лишним лет прошло, и я в Монтрё.
На самом берегу Женевского озера на набережной в Монтрё стоит новомодный памятник Фредди Меркюри, возле которого постоянно кто-то толчется и фотографируется. Чудом я поймал секунду, когда бронзовому Фредди дали возможность постоять в одиночестве. А вот там за ним слева вдоль бетонной гребенки видите нотки? Это уникальный в своем роде памятник песне.
Здесь самый конец музыкальной фразы. Бетонная стена с начесом, в тени которой разместились ноты, тянется на добрых три десятка метров. Сам я в музыке ни бельмеса не понимаю, но уверен, что, если сложить все эти значки вместе с самого начала до конца и воспроизвести их правильно, возникнет всем известный мрачный маршеобразный мотивчик.
We all came out to Montreux
On the Lake Geneva shoreline
To make records with a mobile
We didn't have much time
Frank Zappa and the Mothers
Were at the best place around
But some stupid with a flare gun
Burned the place to the ground
Smoke on the water, fire in the sky
В отличие от русской традиции создания знаковых песен, когда поэтическая основа, как правило, качественная, создается вначале, и под нее композитор создает музыку, здесь было все наоборот: мотив уже был, причем, как я сейчас выяснил, возможно, что и позаимствованный, а слов не было, и текст песни возник позже под впечатлением случайного пожара. Авторам было абсолютно все равно, что запихивать в размер, и оттого получились такие невыразительные слова. Зато теперь миллионы людей знают про какой-то давний пожар.
Раскапывая эту историю, я, как обычно, начал с англоязычных источников и проштудировал довольно много мемуаров на тему. Однако потом решил проверить, что про эту песню написано по-русски. И тут меня ждало изрядное огорчение: русское зеркало Википедии таким непривычно хорошим стилем и с таким множеством правильных деталей расшифровывает каждое непонятное словосочетание (типа “Frank Zappa and the Mothers” и с какой стати у авторов было мало времени), что желание ваять свой текст полностью пропало. Цитированием мне тоже заниматься не хочется. Кому интересно, посмотрите здесь, история того стоит. Поступим так: я дам современные фотографии с минимальными комментариями от первого лица, а все остальное вы сможете прочитать сами по ссылке.
Вот здесь все происходило 4 декабря 1971 года, когда во время концерта Франка Заппы какой-то псих ("some stupid with a flare gun ") запустил горящую петарду в потолок. От современной бетонной стенки с нотами казино Монтрё отделяют несколько минут ходьбы. На снимке, конечно, новое здание, прежнее сгорело дотла. Никто не погиб, но это чистая случайность. Шухера было очень много.
А почему вообще Монтрё? Как оказалась здесь пятерка рокеров Deep Purple ровно сорок лет назад? Насколько я понимаю, всё дело в личности бессменного - до сих пор - организатора джазового фестиваля в Монтрё Клода Нобса (увековечен в песне как “фанки Клод”). В 1967 году Клод Нобс, который тогда работал директором бюро по туризму Монтрё, собрал свой первый фестиваль, и он действительно поначалу был чисто джазовым. Концертных площадок в городке еще не было, и все выступления проходили в здании казино. Уже на следующий год тематика фестиваля расширилась до самых экзотических стилей, и, сохранив свое название, фестиваль стал привлекать музыкантов самых разных направлений. Многие из них подружились с Нобсом, и, по-видимому, остаются с ним в теплых отношениях до сих пор, раз ездят в этот городок из года в год. Тогда, в 1971 году Deep Purple арендовали мобильную студию и намеревались записать альбом в том самом сгоревшем казино.
Вообще, Монтрё - место для толстых. Богатые пенсионеры целыми днями неспешно фланируют по берегу Женевского озера, постепенно проедая миллионы, накопленные праведными трудами в инвестиционных фондах в течение всей жизни. Эх, мне бы так. И где только мой инвестиционный фонд?
Горы, воздух, цивилизация - чего еще желать на закате дней своих? Недаром же сибарит Набоков прожил здесь свои последние 16 лет. Ох, представляю себе, какими словами выражался Владимир Владимирович по поводу всего этого безобразия, устроенного Нобсом.
Дело в том, что с 1 по 16 июля каждый год спокойствие курортного городка взламывает невероятная толпа пришельцев. Вдумайтесь - на две недели сюда приезжает орава больше, чем в двести тысяч человек. Они выпивают - и выливают из себя - миллионы литров пива, все время где-то едят и спят. Такую пиковую нагрузку на инфраструктуру маленького города трудно себе представить. Тусня идет невероятная, но каким-то образом процесс остается в рамках.
Этот кадр сделан в ночь с первого на второе июля, время к полуночи. Одна из многих открытых площадок, на которых невероятными децибелами самовыражаются разнообразные таланты. Здесь конкретно давали что-то этническое, кажется, с латиноамериканским уклоном.
Главная сцена сейчас размещена в здании специально построенного театрального центра. Эта площадка находится довольно далеко от казино. В самом казино концерты во время фестиваля в настоящее время практически не проводятся. Это объясняется тем, что единственная улица Монтрё, зажатая между берегом озера и поднимающимися к небу горами, довольно узкая, и движение по ней, даже ночью, очень медленное и печальное. Там вообще очень тесно, и прогулка по набережной во время фестивальных ночей сродни походу на толкучку.
На этом кадре главная улица Монтрё возле основной фестивальной площадки. Еще раз, время - полночь.
Во время прогулки попадаются колоритные персонажи. Например, это трио “джазовых статуй” играло великолепно! Когда музыкант заканчивал соло, он застывал неподвижно, оправдывая название коллектива. Лестница за ними - спуск к воде.
Короче, июльский вечер в Монтрё доставил массу удовольствия. Я страшно жалею, что почему-то не запланировал поход на концерт, удовольствовавшись только уличными музыкантами. В тот вечер Карлос Сантана играл джем с Джоном Маклафлиным - знатоки поймут, что я пропустил. Но и прогулка от казино, где я припарковал машину, до театра и обратно запомнилась очень приятным образом.
Самое удивительное, что наутро город был чист, свеж и скучен - как обычно. Ни следа от ночных бесчинств, лишь старички фланируют под ручку по полупустой набережной. Молодежь отсыпалась где-то по норам, чтобы к вечеру снова штурмовать многотысячными толпами сцены и пивные ларьки.
Да, так я отклонился от темы, как водится. Вернемся к тексту.
They burned down the gambling house
It died with an awful sound
Funky Claude was running in and out
Pulling kids out the ground
When it all was over
We had to find another place
But Swiss time was running out
It seemed that we would lose the race
Smoke on the water, fire in the sky
После того, как казино сгорело, музыкантам пришлось искать для записи другую площадку. Я попробовал найти театр “Павильон” (“another place”), в котором записывалась звуковая дорожка “Smoke on the Water”. После первой же сессии музыкантов выперли из этого театра с помощью вызванной бюргерами полиции. Обывателям не понравился грохот, и вообще ничего не понравилось. Увы, это здание найти не удалось. Его продали в частные руки и, кажется, переоборудовали под доходный дом. Даже вывески не осталось.
Осталось сфотографировать гостиницу Гранд-Отель, которой посвящен третий куплет. В статье, на которую я ссылаюсь, написано, что она стоит на отшибе. Это не вполне верное утверждение. Сейчас в Монтрё нет отшиба, все один сплошной центр. Сразу оговорюсь, что Гранд-отелей в Монтрё два, но у меня есть ощущение, что дело происходило именно в этом здании.
We ended up at the Grand Hotel
It was empty cold and bare
But with the Rolling truck Stones thing just outside
Making our music there
With a few red lights and a few old beds
We make a place to sweat
No matter what we get out of this
I know we'll never forget
Smoke on the water, fire in the sky
В декабре 1971 года гостиница стояла пустая, ни одного постояльца. Поэтому ее не отапливали. Это очень смешная подробность. Внутри гостиницы было холодно, все вокруг в снегу, кабели протаскивали через балконы и спальни, а в фойе включали промышленную теплодувку, чтобы хоть пальцы не примерзали к струнам. Из мобильной студии в гостиницу музыканты забирались через окно первого этажа по сугробам, потому что входная дверь была накрепко закрыта. Молодость и энтузиазм, однако, делают чудеса, и записанный в таких условиях альбом "Machine Head" вошел в двадцатку самых продаваемых пластинок в мире.
И этот же Гранд-отель при свете дня.
Да, вот именно из такого сора... Впрочем, это уже из поэзии, то есть из другой оперы.
Некоторое время я размышлял, как бы сей опус закончить. За прошедшие сорок лет песня про пожар поставила множество рекордов (включая исполнение на полутора тысячах гитар одновременно), ее исполняли бессчетное количество раз и авторы, и подражатели, она разошлась в десятках миллионов копий, так что выбрать завершающий аккорд оказалось весьма непростой задачей. С подачи друга koryo_reporter я включаю в этот репортаж абсолютно бесподобную запись в исполнении японского оркестра народных инструментов. Смотреть обязательно!
Click to view