Документ-центр
Город […] во время войны так сильно разбомбили, что не уцелело почти ни одного дома. […] Я посетил его проездом через год после окончания войны и пробыл в нем всего несколько часов. Искал знакомые улицы, но заплутался в этом городе, где прожил так долго. Кругом были одни развалины, а из прежних знакомых я не нашел никого. В лавчонке, неподалеку от вокзала, я купил несколько открыток с довоенными видами города. Это все, что от него осталось. Раньше, когда человеку хотелось вспомнить свою молодость, он возвращался в те места, где провел ее. Нынче это в Германии уже невозможно. Все было разрушено, потом построено заново, и ничего не узнаешь. Поневоле накупишь открыток.
Эрих Мария Ремарк, “Черный обелиск»
Как и многие другие немецкие города, Нюрнберг бомбили страшно. Физического смысла в том не было никакого: союзная авиация разносила в пыль исторический центр. В старинном Нюрнберге, по разным источникам, пострадало от 90 до 97 процентов всех построек. Множество очень древних домов были превращены в груду камней. Я смотрел недавний голливудский фильм «Нюрнберг» с Алеком Болдуином в главной роли, воссоздающий психологическую атмосферу знаменитого процесса. В частности, в нем широкими мазками показан масштаб разрушений. Сам факт этих разрушений, кстати, активно использовался на процессе защитой: если бомбежки Варшавы и Минска варварство, то почему бомбежки Нюрнберга и Дрездена не варварство? Либо судить надо обе стороны, либо данное деяние списывается на войну и признается повсеместно ничтожным. Я не знаю, был ли воспринят этот довод судьями.
Сейчас городская библиотека размещена в бывшем самом большом и шикарном особняке под названием Пеллерхаус, точнее, в том, что от него осталось. Отреставрировали лишь самый нижний этаж, все остальное восстанавливать было бессмысленно. В большом зале, который когда-то принимал баронов и курфюрстов, развернута экспозиция об истории дома. С нее и взяты эти два кадра. Слева вид Пеллерхауса до войны, справа после. Это достаточно общая тема для Германии, когда на экспозиции в каком-то присутственном месте висят фотографии до и после. Обиды в том, наверное, нет. Просто память. Чтобы помнили.
Выбор Нюрнберга как место суда над нацистскими бонзами был определен двумя обстоятельствами. Первое - практическое. Суд и тюрьма - комплекс огромных мрачных зданий - находятся в стороне от исторического центра, и они в наименьшей степени пострадали от бомбежек. Второе обстоятельство из области символики. Национал-социализм и Нюрнберг - синонимы. Первое - обстоятельство времени, второе - места. Гитлер очень выделял Нюрнберг. Первый съезд НСДАП прошел в городе в 1927 году. Тогдашний мэр города социал-демократ Люппе был не в восторге от бритоголового шабаша и, насколько это было возможно, противодействовал. Но что можно противопоставить стихии? Люппе был отстранен от власти сразу после того как Гитлер пришел к ней.
В 1934 году Гитлер ставит главному архитектору Германии Альбрехту Шпееру важную творческую задачу: построить в Нюрнберге нечто невиданное в истории человечества, монументальный памятник идеологии даже не на века, а на тысячелетия. Это должен был быть действующий памятник, вдохновляющий миллионы немцев на труд и на подвиг. Здесь ключевое слово "миллионы". Надлежало соорудить нечто столь большое, чтобы практически каждый немец мог побывать в этом месте по какому-нибудь важному поводу и проникнуться. Чудовищных размеров комплекс, сообразно представлениям фюрера о прекрасном, предполагалось построить в фальшиво-римском стиле с колоннами, амфитеатрами, бронзовыми орлами высотой в десятки метров и горящими факелами. Человек внутри должен был чувствовать себя восторженной пылинкой.
Шпеер рьяно взялся за дело и вскоре предоставил на высочайшее утверждение грандиозный проект. Геометрическим стержнем проекта служил широченный - 80 метров в ширину - прямой проспект, упирающийся в циклопическую трибуну. Перед трибуной стоят колонны высотой по 130 метров, на вершине которых горят гигантские факелы. На фронтонах колонн крепятся имперские орлы. Всюду реют флаги. Звучит громкая музыка - марши, разумеется. Поле вокруг трибуны (оно называлось ареной Лютпольда по имени баварского принца) вмещало сразу полмиллиона человек. Недалеко от арены находилось поле Цепеллинов, способное принять одновременно пару миллионов физкультурников. Там своя трибуна, еще больше по размеру. Тут же Дворец Съездов на 50000 делегатов и Культурный Центр НСДАП (кто скажет, что нацисты не заботились о культуре?). Площадь всего комплекса больше 10 квадратных километров.
Фотографии ниже взяты в основном с прекрасного архивного сайта "Руины Третьего Рейха"" (http://www.thirdreichruins.com/nuernberg.htm). Кстати, само словосочетание "Третий Рейх" было впервые произнесено в речи в Нюрнберге.
120 прожекторов освещают ночь над полем Цеппелинов во время последнего слета НСДАП в сентябре 1938 года. Участвует почти миллион человек.
Главная трибуна на поле Цеппелинов во время съезда 1937 года (фотография найдена на Википедии). Съезды были ежегодные. В 1939 году все было готово к очередному съезду, проходившему под лозунгом "Воля к миру". В последний момент съезд был отменен: началась Вторая Мировая война, и тема съезда потеряла актуальность.
Фюрер вещает с трибуны арены Лютпольда.
Арена Лютпольда до войны и сейчас. Трибуна была снесена до основания, камни плаца разобраны на сувениры.
Мемориал Павших Героев в проекте (слева) и в том виде, как он существует сейчас (справа). Гитлер лично открыл Мемориал, перезахоронив в него останки 12 героев. В трактовке НСДАП это были 12 штурмовиков, погибших в ходе Мюнхенского пивного путча.
Бывший временный Дворец Съездов, функционировавший рядом с трибуной Лютпольда. Он был перепрофилирован на скорую руку из довольно большого завода. Вмещал 16000 человек. Уничтожен в ходе налетов союзной авиации. От него остались только ступеньки перед входом.
Еще раз трибуна на арене Лютпольда до войны и после бомбежек. Огромных орлов по краям трибуны бомбы не взяли. Их снесли с пьедесталов позже.
Схема площадки, представленная на Парижской Всемирной выставке. Проспект начинался от Марсова поля.
От всего этого параноидального великолепия осталось очень немного. На месте временного Дворца Съездов (длинное здание рядом с ареной между Дворцом Съездов и непостроенным Культурным Центром) теперь автостоянка. Основательно разрушенный стадион на поле Цеппелинов существует и используется по назначению, но в нем уже нет былого монументализма. Арены Лютпольда больше нет, там травяное поле. Мемориал как здание существует, но, похоже, закрыт. Никакой функциональной нагрузки он не несет. Нацистскую архитектурную мечту немцы не запахали в землю и не застроили многоэтажками, но превратили в большой парк. И только одно здание, уже упомянутый Дворец Съездов, был не разрушен, а, наоборот, восстановлен до того уровня, до которого его довели строители перед войной. Полностью закончен он никогда не был. На схеме, как видно, он относительно невелик.
На самом деле он огромен. Я стою на том самом широченном проспекте на берегу городского озера, по которому, как и сотни лет назад, с наступлением теплой погоды заскользят лодочки. Это хорошее тихое место, единственно вид портит большой мрачный каменный сарай на противоположном берегу. Это и есть Дворец Съездов. За образец Шпеер с Гитлером взяли римский Колизей.
Он должен был быть вот таким.
Фюрер придирчиво разглядывает макет. Как и Сталин, Гитлер разбирался во всем, от музыки до архитектуры. Обратите внимание на выражение лица. Так хозяин рассматривает макет будущей веранды на своей даче.
Мрачному полукруглому зданию тоже досталось от бомб и снарядов союзников. Сейчас оно полностью отреставрировано, но похоже, что одну арку немцы залечивать не стали. Чтобы помнили. На снимке неотреставрированная арка вторая справа. Ни одного съезда партии в здании проведено не было: до войны успели построить только коробку, а потом уже было не до съездов. Поэтому внутри нет никакой отделки, голый кирпич. Сейчас здание используется в основном как склады. Погрузка, разгрузка и прочие полезные операции. А небольшая его часть, примерно четверть, отведена музею, в котором лаконично рассказана история стремительного подъема, нечеловеческих преступлений и краха очередной утопии в истории человечества. Музей называется Документ-центр. Школьникам вход бесплатный.
Фотография здания с воздуха, висящая в музее. Недостроили, да. Весь двор должен был быть заведен под крышу, а между двумя пристройками у основания подковы должна была быть перемычка со спуском к воде.
Сейчас это обычный складской двор.
Интерьеры музея очень лаконичны. Только черно-белые фотографии, мониторы, на которых крутятся кадры нацистской хроники, пустые гулкие залы и краткие справки на стене. Возникновение идеологии, поначалу одной из многих; рост числа сторонников; мюнхенский путч - Гитлер в тюрьме; позже останки погибших во время путча штурмовиков перезахоронят в нюрнбергском «Мемориале Героев», а тех, кто пытался удержать ситуацию в Мюнхене под контролем, расстреляют; «Майн кампф» - в прошлом одна из самых издаваемых книг в истории человечества; первый съезд; победа национал-социалистов на местных выборах в 1930 году - НСДАП пришла к власти на всех уровнях абсолютно законным путем, этого нельзя забывать; первый визит Гитлера-триумфатора в город на белом коне; антисемитские законы 1935 года, создававшиеся в Нюрнберге под патронажем Гейдриха - их пекли каждый день как блины; очередной грандиозный нацистский шабаш 1936 года - «Триумф воли» Лени Рифеншталь; километры архивной пленки на экранах - Гитлер выступает, слушает речи, общается с народом; концлагеря; многие миллионы уничтоженных - цыгане (никто не знает сколько, потому что их никто не считал и не считает до сих пор), евреи, собственно немцы, далее все подряд; война - город разрушен; процесс; последние фотографии тех, кто это все устроил; и поразительный документальный фильм на выходе. Два часа, экскурсия на шести языках по выбору. Русский добавился недавно, года два назад.
Фотография в фотографии: самолет Люфтганзы номер один летит на Нюрнбергом. Фюрер прибывает в город. Это кадр из фильма «Триумф воли». Полагаю, не так много людей сейчас видели этот знаменитый фильм. Я видел, но до конца не досмотрел: было немного скучно, потому что слишком хорошо знакомо. Первомайские шествия в СССР по стилистике не отличались от нацистских парадов ничем. Так что мне ничего нового Рифеншталь не показала. Считается, что этот фильм - шедевр мировой кинодокументалистики. Ну в принципе да, ей удалось создать исключительно убедительную агитку. Здесь все удачно совпало: Рифеншталь была очень талантлива, искренне разделяла идеи национал-социализма, а Гитлер ей безгранично доверял и выделил на создание фильма все, чем располагало государство: лучшую технику, лучших операторов и полную поддержку на всех уровнях. В результате родился двухчасовой киномонстр. В нем очень много счастливых безмозглых людей маршируют в парадах, внимают речам вождя, предаются здоровому образу жизни разными приличными способами и поднимают Германию с колен. Еще раз: мне смотреть было скучно, но я полагаю, что иметь представление об этом фильме надо.
Кстати, не так уж просто было обеспечить эти грандиозные съезды: ни отелей, ни скоростных поездов, ни биотуалетов не было в природе. Да что биотуалеты, подумайте какую прорву пива и сосисок надо было завезти на поле Цеппелинов. Где-то вся эта толпа (почти миллион человек в стотысячном городе!) должна была спать, мыться, есть, ходить в туалет и развлекаться, притом без хулиганств. Немецкая организация, однако. Все три нацистских шабаша в Нюрнберге прошли блестяще. Обошлось без погромов (евреи, как вы понимаете, не в счет) и массовой антисанитарии.
Экскурсия по музею прямая как стрела. Очень много подростков. Они ходят притихшие, явно удивляясь на предков. Типа ни хрена себе, завернули. Речи фюрера можно слушать как современные песни: смысла не больше, но энергетика завораживает. И, чтобы эта энергетика не увела далеко, на фоне истерических воплей дана большая интерактивная карта концлагерей и фотографии, фотографии, фотографии.
Музей четко проводит связь между пустой патриотической демагогией и разрушительными последствиями. Я с огромным, даже каким-то нездоровым интересом смотрю выступления Гитлера, особенно когда есть перевод на понятный мне язык. Это классный концерт одного актера. У меня создается впечатление, что он и сам верил в ту ахинею, которую орал в эстрадном экстазе. Хотя во что там верить, в его речах смысла не больше, чем в тупом военном марше. Но люди от этого впадают в настоящий транс. Подготовка, заводка, кульминация выступления производят должное впечатление не на толпу, нет, на организованную силу, готовую немедленно двинуться в направлении, указанном с трибуны. Одно дело, когда читаешь о таком феномене в литературе типа «Обитаемого острова», и совсем иначе смотрятся документальные кадры.
Парад на поле Цепеллинов. В конце концов мужики домаршировались до мировой войны.
Гитлер поднимается на трибуну Лютпольд-арены.
А вот и фотография разрушенного города в последнем зале. Во врезке солдаты американской армии ликуют на трибуне на поле Цеппелинов. Логика экспозиции четко подводит зрителя к мысли о расплате. Этот город настигло возмездие, кара господня, как когда-то Содом и Гоморру. За парады, за марши, за ликующих немецких девочек и за погибших еврейских мальчиков. Последний зал экспозиции, конечно, посвящен Нюрнбергскому процессу. Стенограммы, речи в наушниках, километры пленок на полках, фотографии, газетные вырезки.
Подлинные подписи обвиняемых на каких-то карточках.
Смятый лист газеты 1946 года.
Ну хорошо, это все внешняя сторона вопроса. Политика, экономика, идеология, пропаганда, технология уничтожения. А люди-то как воспринимали этот прямой как стрела путь к катастрофе? Как все это было на бытовом уровне? Около 10 лет назад был сделан документальный фильм. В нем говорят ветераны, те, кто участвовал в парадах, кидал вверх шляпы и вскидывал руки в нацистском приветствии, а потом воевал и выживал под бомбами. Нашли даже одного нюрнбергского еврея, в 1935 году он ходил в школу. Из его родственников не уцелел никто. Милые старики и старушки сидят в уютных гостиных и просто вспоминают без всякой патетики. История в документах - ничто без таких человеческих свидетельств. Бывшие девочки с удовольствием рассказывают про соревнование среди учениц, кто больше раз увидит Гитлера: времена были простые, фюрер любил общаться с народом. Они прогуливали уроки, часами околачиваясь под балконом его гостиничного номера, только чтобы увидеть его небесную улыбку. А уж если удавалось до него дотронуться, так это вообще столько радости!
Гитлер в окне гостиницы Дойче Хоф рядом с вокзалом; так гостиница выглядит сегодня.
Гитлер на балконе гостиницы. Эта стена очень сильно пострадала от бомб и была перестроена полностью.
Конечно, фюрер любил восторженных детей. Думаю, девочки ему в целом нравились больше мальчиков. И он девочкам тоже. Очень. Старушки в фильме вспоминают свое детство с веселым смехом. Одна из них говорит, что они, конечно, задавались вопросом, куда исчезали еврейские дети из их класса. Но не то чтобы об этом думали постоянно. В классе говорили, евреи богатые и могут позволить своим детям учиться в Швейцарии. Потом начались погромы. Стало ясно, что все-таки не в Швейцарию они уезжают, а куда-то в другое место. Следующий вопрос, который девочка задала родителям: а наш добрый фюрер об этих безобразиях знает? Надо же ему написать немедленно! Молчи, молчи детка, сказали родители. Так надо для блага Германии. Ну, надо, так надо. Кадр сменяется. Бывший еврейский мальчик рассказывает спокойным голосом как убивали всех членов его семьи на улицах предвоенного Нюрнберга одного за другим, как он сам прятался много лет и какое это было невероятное счастье, когда в город вошли американцы.
Фильм заканчивается сильным моментом, когда бывший юноша, а теперь глубокий старик пытается изобразить, как он лично маршировал на поле Цеппелинов с саперной лопаткой. Он использует зонтик вместо лопатки. Получается не сразу, все-таки столько лет прошло, но, когда он воссоздает эти рубленые движения, делается не по себе: только что эти же кадры мелькали в черно-белой хронике. На том фильм и заканчивается: шаркающей походкой старик с зонтиком поднимается по заросшей травой лестнице у снесенного временного дворца съездов НСДАП.
====================================
Я абсолютно убежден, что такие музеи необходимы. Еще когда много лет назад я впервые посетил Документ-центр и вышел из него ошарашенный, я подумал, что не нужно разрушать Мавзолей и уж тем более не нужно хоронить Ленина. Нужно сделать его экспонатом аналогичного музея. Разместить экспозицию можно под Красной площадью. Вход через Исторический музей, выход мимо мумии. Это должно быть очень сильно. Мне кажется, в этой гипотетической экспозиции, как и в немецком Документ-центре, не должно быть предубеждений. Пусть там звучат речи вождей, крутятся кадры архивной кинопленки, стоят бюсты и статуи. И рядом фотографии Беломорканала, Соловков, партийных съездов со списками расстрелянных делегатов, взорванных церквей, посаженной в Заполярье кукурузы, интернациональной помощи народам Анголы и Афганистана, очередей за водкой и молоком, простыней продуктовых талонов. Жаль только наших ветеранов не успели расспросить. Или все-таки успели? Мне о том ничего неизвестно. Но я уверен, что что-то найти все-таки можно. А потом, на выходе пусть будут снова речи и «бессмертные» опусы борцов за народное счастье. Ведь их никто сейчас не читает, вот в чем дело. А, может, это и к лучшему. Слаб человек и любит простые решения.
P.S. Неделю назад я целенаправленно зашел в музей Политической Истории России, расположенный в особняке Матильды Кшесинской в Санкт-Петербурге. Это здание знаменито тем, что в 1917 году Ленин выступал с его балкона с так называемыми "апрельскими тезисами" и прочими речами. В особняке был расположен штаб большевиков. Естественно, я хотел сравнить впечатления от немецкой и российской экспозиции. Вы знаете, я был страшно разочарован тем, что увидел. Прежде всего, в нашем музее очень тесно. Здание совершенно не приспособлено к хранению такого количества экспонатов. Но хуже другое: это не историческая экспозиция, это свалка подчас интереснейших артефактов в основном антисоветской направленности. Я не заметил ни четкого хронологического порядка, ни критериев отбора экспонатов в экспозиции. Уникальные свидетельства эпохи нормально выставлены в этом музее с какой-то ерундой вроде телефона, по которому можно послушать бородатые анекдоты. Биография и портрет Миронова соседствуют со стендом, посвященном Витте. Можете себе представить? Каждый крошечный зальчик музея посвящен своей теме, и залы между собой практически не связаны никакой идеей. Это музей для своих, для тех, кто знает. А таких становится все меньше.