Кое-что о зависти ненаказанных
Собственно, ну что там евангелия на неведомых языках.. Кого они могут смутить после нашего исконного ц-слава..
Вот сегодня, да и вообще на утрене в постные и будничные дни, когда не положено после мирной ектеньи петь "Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне", поётся Аллилуия, к которой диакон (или священник в отсутствие диакона) возглашает такие стихи из 26 главы книги пророка Исаии:
От нощи утренюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет повеления Твоя на земли.
Правде научитеся живущие на земли.
Зависть (в ц-сл. Библии - ревность) приимет люди ненаказанныя.
Приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли.
Понятно, о чём идёт речь? Правильно, вот русский перевод:
Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра: ибо когда суды Твои совершаются на земле..
..Тогда живущие в мире научаются правде.
Увидят и устыдятся ненавидящие народ Твой.
Ты умножил народ, Господи, умножил народ,- прославил Себя.
После этого меня уже никакие пасхальные евангельския чтения, хоть на языке зулусов, уже не испугают.
Вот сегодня, да и вообще на утрене в постные и будничные дни, когда не положено после мирной ектеньи петь "Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне", поётся Аллилуия, к которой диакон (или священник в отсутствие диакона) возглашает такие стихи из 26 главы книги пророка Исаии:
От нощи утренюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет повеления Твоя на земли.
Правде научитеся живущие на земли.
Зависть (в ц-сл. Библии - ревность) приимет люди ненаказанныя.
Приложи им зла, Господи, приложи зла славным земли.
Понятно, о чём идёт речь? Правильно, вот русский перевод:
Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра: ибо когда суды Твои совершаются на земле..
..Тогда живущие в мире научаются правде.
Увидят и устыдятся ненавидящие народ Твой.
Ты умножил народ, Господи, умножил народ,- прославил Себя.
После этого меня уже никакие пасхальные евангельския чтения, хоть на языке зулусов, уже не испугают.