Преподобный Алексий (Кабалюк), Карпаторусский исповедник.
Жизнь и подвиг. (часть 2)
Другой знаменитый чех доктор П. Неруда заявил: «Обвинению в государственной измене никто в мире не верит: ведь известно, что в Венгрии не первый раз фабрикуют подобные процессы!»
Когда в поддержку русинов выступил серб Милован Будимир, то комиссар полиции остановил его: «По-сербски нельзя говорить, говорите по-немецки». Эти слова полицейского чиновника вызвали нарастающую бурю негодования среди славян, раздались пламенные протесты, сопровождаемые овациями, и зазвучал славянский гимн «Гей, славяне!», но вскоре ворвался наряд полиции, вызванный по телефону комиссаром, и митинг разогнали, арестовав немало людей. Несмотря на это, через неделю, 3 февраля 1914 года там же Австро-Венгерские славяне организовали второй митинг протеста. Многие на нем уже не смогли присутствовать из-за действий полиции. И опять горячо выступили чехи, г-н Томашек мудро заметил, что надо перейти в историю русинов, чтобы понять их стойкость и непоколебимость. «За Карпатскими горами был искони русский народ, исповедывающий свою православную веру на славянском языке, верный своим святителям Кириллу и Мефодию. Оба этих святителя подвергались неоднократно преследованиям за то, что перевели литургию на славянский язык. И народ, имея таких святителей, остался верным православной вере своих предков, связывающей его культурно и национально с целым великим русским народом.
Сегодня обвиняют 94 русских крестьян в «пропаганде православия». Причиной сему - униатское духовенство, которое испортило народ и обирало его до последнего гроша. Против такого бесправия восстал угрорусский народ и сегодня подвергается суду.
За что? За то, что остался твердым, непоколебимым и верным православной Вере.
Мы, чехи, понимаем хорошо угрорусский народ, подвергающийся пытке из-за молитвословов, когда и нас, чехов, из-за чешских книг тягали по судам.… Протестуем во имя человечности против неслыханных истязаний угрорусского крестьянства!»
Выступали и сербы, и словаки, причем Милован Будимир упомянул и Загребский процесс, где австро-венгры судили сербов и хорватов за верность своему народу.
Собрание вынесло резолюцию, в которой говорилось, что жестокость и бесчеловечность применяется ко всем славянским народам. «Но все до сих пор совершенные жестокости превышает последний угрорусский процесс в Марморош-Сиготе. Призываем на помощь культурную Европу, чтобы непременно этому насилию положить конец, ибо марморошский процесс является срамом и позором для мадьярского правосудия и народа. Призываем на помощь всех чешских и прочих славянских депутатов, чтобы непременно занялись этим делом угроруссов. Несчастным братьям угроруссам высказываем сердечные симпатии и уверения, что будем до окончания процесса стоять с ними и защищать их от дальнейших беззаконий».
Возмущение в обществе было настолько велико, что с разоблачением мадьярского правосудия выступали честные журналисты-мадьяры, приводя жуткие сведения об издевательствах над заключенными.
Но не таковы были единокровные, но не единоверные русины - отступники, иуды, предавшие свой народ и называвшие себя «украинцами» только затем, чтобы не иметь ничего общего ни с Россией, ни с православными русинами. Они не только не приняли, живя в Вене, никакого участия в митинге протеста, но даже решили сорвать его. Студенты-мазепинцы хотели ворваться и избить русинов-студентов, разогнать русскую молодежь, пользуясь поддержкой властей, но узнали о многолюдстве и испугались иметь дело со всеми славянами Австро-Венгрии, после чего вынесли протест против общеславянского митинга: «Мы обращаем внимание решающих факторов монархии (Австро-Венгрии) на то, что русская пропаганда в рутенском населении принимает все большие размеры, и что потому является необходимостью со стороны этих факторов предпринять против этого самые решительные меры в виду грозящей опасности».
В России Михаил Осипович Меньшиков, впоследствии расстрелянный советской властью, как монархист и черносотенец, один-единственный смог открыто выразить страшную реальность происходящего и грядущую расплату России за предательское равнодушие. Он писал в газете «Новое время»: «О громком угрорусском процессе, обратившем на себя внимание всего света, я до сих пор не состоянии был написать ни слова. Скажу откровенно: СТЫДНО БЫЛО. Судили наших несчастных заграничных братьев, людей нашего племени, нашего языка и веры, судили таких же русских, как псковичи, киевляне, потомков тех предков, которые еще при Владимире Святом составляли неотъемлемую часть Руси. Как это ни странно, отторгнутые от России шесть столетий назад, все эти Кабалюки, Воробчуки, Палканинцы, Недзбайло, Поповичи, Думницкие и пр., они до сих пор остались верны тому великому племени, к которому принадлежат, и за этот именно племенной идеализм свой терпят мучительство от мадьяр и … Мне стыдно было и больно следить за подробностями процесса, как человеку, стоящему на берегу, тяжело видеть утопающих, которым не в силах помочь. Чувство стыда усиливалось сознанием, что часть вины за это несчастье и, может быть, подавляющая часть, падает на нас - Россию… Будем откровенны, - бессильные помочь страдающим землякам - не станем же скрывать правды, которую хорошо чувствуем все мы. «СЛЕЗЫ ИХ НА НАС И НА ЧАДАХ НАШИХ»…
Никаких этих марморош-сиготских и львовских процессов не было бы, если бы были выполнены два условия: если бы подъяремная Русь изменила своей национальности и совсем забыла свое происхождение, или если бы мы, державная Русь, не изменили этой национальности».
А суд шел своим ходом. Как раньше беззаконники стремились возложить основную вину на Преподобного Алексея, не предполагая, что он явится сам на суд, так теперь заочно обвиняли российского графа Бобринского - председателя галицко-русского (русинского) общества в Санкт-Петербурге. Как раньше, так и теперь, заочно обвиняя, судебные власти стремились неопровержимо доказать заговор со стороны России. Как не думали они, что Преподобный Алексий сдастся в их руки, так не думали, что граф Бобринский приедет из России на суд. А между тем, обвинение теперь строилось на показаниях русинского иуды - Дулишкевича, специально приезжавшего в Россию, якобы от православных, чтобы спровоцировать графа Бобринского на анти-австрийские высказывания, выведать сведения о денежной помощи русинам, чтобы оклеветать и графа, и страдающий русинский народ. Робкий Дулишкевич клеветал, как мог, но граф приехал на суд и сразу же поклонился в пояс подсудимым со словами: «Приветствую Вас, святые мученики Православия!» Услышав слова на родном языке, исповедники радостно умилились и ответили глубоким поклоном. Жалко выглядел Дулишкевич перед лицом им оклеветанного человека и не смог против правды хорошо выступить, что же касается прокурора, то он задавал настолько мелкие и незначительные вопросы, чтобы отвлечь внимание от несусветной ахинеи Дулишкевича, что граф подумал, не шутит ли с ним прокурор.
В качестве доказательства государственной измены лежали на столе конфискованные у крестьян Богослужебные книги, изданные в России, где, естественно, содержались молитвы за русского царя. Против несостоятельности подобных доказательств вины красноречиво выступала защита, говоря, что и евреи Австро-Венгрии пользуются в своем богослужении книгами, изданными в России, где также содержится молитва за русского царя. Но судьи были лукавы и неумолимы, выполняя правительственные инструкции. Так прокурор не потребовал присяги от графа Бобринского, в отличие от Дулишкевича - клятвопреступника, заявив, что верит графу на слово. Это нарушение судебной процедуры состоялось, чтобы потом можно было поставить под сомнение речь графа, в отличие от Дулишкевича, который присягнул перед крестом и Евангелием. Все усилия правдолюбивой Европы были напрасны в том, что не удалось остановить бесстыдное судилище над христианами. Перед оглашением приговора Божьему Исповеднику - Преподобному Алексию дали сказать последнее слово.
Как раньше святой спокойно сидел на суде, скрестив руки, так и теперь, встав, спокойно произнес: «Где уделяют Правду, там святое место, как храм. И сие место более святее храма, потому что здесь приносят Правду, здесь происходит вероисповедальный процесс, здесь верующие и я, священник. И здесь, в этом храме я присягаю, что я не виноват. Все, что мы делали, делали ради нашей Веры, и потому в этом деле последний суд скажет Иисус Христос…»
Слыша дивные, полные любви и Веры слова святого, исповедники заплакали от переполненной скорбями души и верности Богу. Они умились сердцем, уповая на Бога перед неумолимым жестоким судом, готовым вынести им суровый приговор.
Слыша рыдания, судья зазвонил в колокольчик, и вскоре в наступившей тишине раздались новые слова святого исповедника, полные бесстрашной любви к людям: «Все равно, как закончится дело, мы успокоимся и если придется страдать, мы пострадаем за святое дело. Я прошел три части света, был в Америке, когда услышал, что мои верники попали в беду, я вернулся, вернула меня любовь к Родине. Если страдает стадо, и пастырю там место между страдающими… Там, на небесах, знают, что в наших сердцах только желание удовлетворить нашу духовную жизнь».
В этот день 3 марта 1914 года вынесли приговор 34 православным. Самый малый срок заключения (и сопутствующих издевательств) был 5 месяцев и самый маленький штраф - 50 крон. Большинство же получили около года тюрьмы и около 70 крон штрафа. Главный подсудимый - преподобный Алексий, Карпаторусский исповедник, был приговорен к 4 годам и 6 месяцам тюрьмы, а также к уплате 100 крон штрафа.
Так окончился печально знаменитый 2-й Марморош-Сиготский процесс над православными русинами, или дело 94-х. Почти две трети из них пришлось отпустить за недостатком улик, как и раньше, ведь сперва подсудимых было почти две сотни. Власти совершили злодеяние, потому что чувствовали безнаказанность. Но иной суд у людей, и иной суд у Бога. Вскоре страшная Божья кара обрушилась на Австро-Венгрию. Чаша долготерпения Божьего переполнилась из-за мучений невинных русинов, и дни антиславянской империи были сочтены. На террор ответили террором - тем же летом в Сараево серб убил австрийского эрцгерцога. Австро-Венгрия получила повод захватить независимую часть Сербии, но Святой Царь Николай II начал священную войну за торжество Православия в Европе и Азии, за свободу и единство славян. Германия во главе с Пруссией - дважды спасенная Россией (от Наполеона I - военной победой, и Наполеона III - молчаливой поддержкой), помилованная во время семилетней войны (Россия вернула Пруссии ее восточную часть с Кенигсбергом, где люди уже присягнули на верность России), эта Германия объявила России войну. Франция и Англия объявили войну Германии. Началась мировая война. На германском фронте России было трудно, но в борьбе за Карпатскую Русь с Австрией было по иному. Австрийская армия наполовину состояла из славян, и они при любом возможном случае сдавались в плен, не желая воевать против русских. Немцы и мадьяры сражались упорно, да только воевать им пришлось на самой коренной русской земле, где население их ненавидело за века издевательств. От святой почаевской горы русские войска продвигались все ближе и ближе к Карпатам, был взят Львов и считавшаяся непреступной крепость Перемышль - старинный город Руси. Вскоре уже начались кровопролитные бои за Карпатские горы - сотни людей умирали за каждый шаг в овладении перевалами. Русины с ликованием встречали родных освободителей - юноши устремлялись в русскую армию, чтобы скорее освободить родную землю. Трогательной и величественной до слез была встреча русинов и русских - трагически разделенный захватчиками, некогда единый народ древней Руси теперь снова объединялся в единой Отечественной войне за Веру и землю единых предков. Казалось, что уже нет в мире той силы, которая могла бы омрачить это святое братство, не дать объединиться Руси и славянам. Святой Царь, презрев все страхи и опасения окружающих, приехал во Львов, чтобы встретиться со своим народом, и Владыка Евлогий Архиепископ Холмский говорил удивительные слова о том, что русский державный двуглавый орел теперь вьет гнездо на Карпатских горах.
Золотой Крест Русский Царь назначил в награду Преподобному Алексию за великий подвиг русина-исповедника. Велико было счастье народа, увидевшего воочию своего русского Царя - слезы счастья заливали лица многих, и никто не хотел думать, что Царская Россия может уйти с многострадальной коренной земли Руси, и уж никто не мог предположить, что Православная Царская Россия вскоре будет растоптана грязными сапогами дезертиров.
Сотни тысяч, а потом и миллионы русских солдат и офицеров положат свои жизни за православных русинов и сербов, но и сами русины клали свои жизни за величие Православной России, за Святую Русь в своем сердце. В Западной Галичине был схвачен и расстрелян православный священник Максим Сандович - русин из карпатского племени Лемков. После первого залпа священномученик продолжал стоять невредимым. После второго залпа святой «простер руку и, истово осенив всех и себя широким крестом, произнес громким звучным голосом: «Пусть во веки живет Святое Православие, пусть во веки живет русский народ!». Взбешенный ротмистр подскочил к святому и, крикнув не своим голосом: «Сгинь, собака!», выстрелил ему трижды в лицо из револьвера. До сих пор на могиле святого продолжаются чудеса.
Смертные муки терпели многие крестьяне. В одном из закарпатских сел установили среди села виселицу, согнали к ней все село и предупредили, что православные-изменники будут повешены. Семьдесят человек не утаились, не отмолчались, а смело исповедали Веру своих предков, за что были тут же все по очереди перевешены на глазах родных и друзей.
В селе Иза - центре святого Православия, убивали и вместе и порознь. В один из домов, где мирно жила семья, вечером стали ломиться жандармы. Понимая, что это значит, мать семейства схватила топор, но справедливо подумала, что при ее сопротивлении озверевшие палачи не пощадят даже маленьких детей. Жандармы ворвались и стали избивать отца семейства смертным боем. Дети плакали и молилися, кладя земные поклоны перед иконами Спасителя и Божьей Матери, а жандармы смеялись в лицо матери, говоря, что ее дети играют… После жандармы выволокли русина на улицу и там еще долго издевались над ним. Всю ночь страдалец пролежал на дороге, изнемогая от ран, и никто из родных и близких не мог забрать его, потому что жандармы не дозволяли выходить по ночам - действовал комендантский час военного времени. К утру, когда страдальца окружили родичи, он мирно предал свою душу Богу. Православные русины-иеромонахи, вернувшиеся из России перед самой войной, были брошены в застенки, а другие мобилизованы в Австро-Венгерскую армию, где их ожидали еще худшие пытки, а то и смерть.
Брошены в застенок были и девушки села Изы, желающие стать монахинями. Русские войска наступали, а они медленно умирали от голода и жажды в ледяном подвале.
Потом эта священная война будет оболгана, оклеветана, забыта, позабудут ее имя, и Великой Отечественной будут звать уже Вторую мировую войну, выросшую из поражения России в первой. А все потому, что без понимания Царской Священной Войны невозможно понять судьбу России. В 1916 году Англия и Франция официально признали права России на Царь-Град-Константинополь (Стамбул) и на оба берега пролива, замыкающие Черное море. Крест вот-вот опять воссияет над храмом Софии Константинопольской. Ждали своего освобождения турецкие христиане - греки и армяне, - русские войска в Турции удачно наступали, и турки вырезали более полутора миллиона армян за их христианскую веру. Страдали и греки. Турки распяли Цареградского Патриарха, пригвоздив к вратам храма. Вместе с пастырем было убито более двухсот тысяч православных греков. А вот в России народ уже не хотел страдать за Веру, Царя и Отечество - жаловались люди на жертвы, на недостаток продуктов, на недостаток металла (лень было думать, куда он идет в условиях войны). Больное и мнительное общество питалось запущенными слухами и вопиющей клеймящей ложью газет. Еще недавно русские войска взяли Марморош-Сигот, где за год до этого судили православных русинов, еще недавно дунайская равнина видела победоносную армию Царской России, а теперь германские войска захватили Польшу, вернули Австрии Галичину и пошли на Киев. Лишь когда сам Святой Царь Николай II взял командование в свои руки, отступление прекратилось. В Почаеве, в соборе австрийцы устроили кинотеатр, а стены были изувечены похабными рисунками и надписями. Но при прорыве генерала Брусилова в этом же 1916 году Австрийская армия потеряла за считанные дни 1,5 миллиона убитыми и ранеными; русские войска вернули Святую гору и освободили часть Галичины, но до Закарпатья уже не дотянулись, а там вернувшиеся палачи придумывали новые казни.
За 1916 и первые недели 1917 года Святой Царь Николай сделал то, что, казалось уже невозможным, - он сумел так управить Россию, что теперь армия могла за считанные месяцы овладеть Берлином и Веной. Была построена железная дорога до Мурманска, тогда Романова, на Мурмане - порта незамерзающего, в отличие от Архангельска. По ней подвезли миллионы снарядов от союзников и первоклассное оружие. Армия была доведена до невидимой ранее никем мощи в 15 миллионов солдат и офицеров. На Черном море достраивались гигантские корабли, способные разгромить все германские и турецкие силы на воде до самого Царьграда, но …дезертиры подняли восстание в столице, которая благодаря царю получила, наконец, русское имя - Петроград. Дезертиров поддержали «левые» - высшее командование, государственная дума и многие другие, так что перехваченный на железной дороге Святой Царь всюду увидел предательство, трусость и обман. Царь не отрекался от России - Россия отреклась от царя. Он запретил во время священной войны - впервые в мировой истории - производство и продажу спиртных напитков, и теперь пьяницы и дезертиры мстили святому, разрушая его царство. Десять миллионов жизней, отданных Россией за победу святой Руси в Европе и Азии, будут свидетельствовать против тех, кому одна своя жизнь показалась дороже судеб миллионов христиан, судеб всего мира. Юный Гитлер именно тогда научился считать славян, и русских в особенности, низшей расой - во время террора над русинами, когда в Австро-Венгрии, еще до войны были созданы специально для русинов первые в Европе концентрационные лагеря, и когда в России народ сам уничтожил свое царство и во время многолетней братоубийственной бойни привел к власти своих беспощадных палачей. В восемнадцатом году большевики отдали немцам весь запад России - от Прибалтики до Крыма - территорию, где до войны проживало почти половина населения Российской Империи. Потом эти земли достанутся Эстонии, Латвии, Литве, Польше. Финляндия, как и Польша, станет независимой, Молдавию (как и Буковину) захватит Румыния. Примечательно, что от безбожной власти в самые страшные годы будет спасен именно запад Руси - коренные земли с верующим крестьянским народом, смирившимся перед Богом за века гонений от чужой власти.
Из Украины немцы вывозили продовольствие, отправляя туда пустые вагоны, и Преподобный Алексий, спасаясь от смерти, бежал, пользуясь неразберихой военного времени в таком пустом вагоне. Добравшись до Житомира, он нашел Владыку Евлогия, и печальник Карпатской Руси помог ему. У святого исповедника тело было изувечено пытками - все время мировой войны он провел в тюрьме - его мучили, как могли и хотели, потому что считали одним из главных виновников несчастий, постигших Австро-Венгрию. Всю злобу и ненависть к православной России, к презираемым немцами и мадьярами русинам - все это они вымещали на святом. Всю грудь невинного страдальца занимала одна огромная рана - застарелая, гноящаяся. Святой спасал свою жизнь потому, что она была необходима православному народу, за который святой провел в тюрьме более четырех лет. Еще большей святости достиг Преподобный - все эти годы он молился за Россию - ее победу, а Россия предала его, как и миллионы других русинов, как она предала саму себя, но он не предал Россию и не разлюбил ее, как и остальные православные русины. Россия погибала в пламени гражданской войны, но Австро-Венгрия погибала быстрее и бесповоротнее - жертва России не была напрасной - впервые за многие века славяне получили свободу. До сих пор православная Сербия свято чтит память русского Царя - Мученика Николая II и с ним память миллионов русских воинов Великой Отечественной Царской Войны. И все же поражение России было страшным ударом для Православного мира. Тут же ряд поместных православных церквей перешел на Римско-Григорианский церковный календарь, и православные праздники стали праздновать в одно время с католическими, возникло широкое экуменистское движение, раскол в самой русской церкви на отечественную и зарубежную, обновленческий раскол в России и уничтожение большинства православных святынь с верующим народом заодно. В этом лютом вихре стояли непоколебимо Сербия и Карпатская Русь, но смута стремилась добраться и сюда. Закарпатье вошло в состав Чехословакии - Бог полностью воздал Чехам за пламенную защиту православных русинов против Австро-Венгерского судилища и террора. А подчинялась Карпатская Русь в церковном отношении - Сербии. Поэтому сербского епископа Досифея, правящего русинской церковью, не допускала на Русь чехословацкая власть, желающая, чтобы в Чехословакии была «своя» русинская церковь. Но организовать раскол среди русинов смогли только в 1927 году, а пока невиданный расцвет Православной Веры сиял всеми красками на многострадальной Карпатской Руси. Прошла оккупация Мармороша румынами, пала Венгерская Советская Республика на западе Закарпатья, и началась мирная жизнь в могучем славянском государстве, где все силы православные русины теперь бросили на укрепление завоеванной кровью истинной Веры.
Село исповедников - Иза построило на окраине своих земель мужской монастырь в честь великого святителя и чудотворца Николая, где тут же избрали главою монашеского общежития преподобного Алексия, но святой отказался, и игуменом обители стал о. Матфей (Вакаров). Но скромность святого не могла заслонить для всех его святость, и в июне 1923 года епископ Досифей, впоследствии священномученик, возвел святого исповедника Веры Христовой в сан архимандрита и назначил председателем Духовной Консистории в городе Хусте - главном городе православного Мармороша, а также настоятелем прихода всего города. В Благовещенский собор города, построенный Преподобным, светильник Руси Карпатской поместил Акафистную икону Божьей матери - Благословение Закарпатья, где и поныне укрепляет русинов Благодатная Предвозвестительница.
Православные села Изы не остановились на созидании одного мужского монастыря - вскоре Дмитрий Сабов (в монашестве Иоанн), юродивый, живший круглый год в горной пещере над селом и ходивший круглый год босиком, постник, не евший ничего в среду и пятницу с семи лет, переплывший в юности под Рождество ледяную Тиссу - реку неукротимую, чтобы в обход жандармского отряда на мосту попасть на праздничную службу, где стоял на ледяном полу не переодев промокшей одежды всю Божественную службу, привязанный жандармами за Веру и бесстрашие к конскому хвосту и чудом оставшийся в живых - именно этот человек по Божьему велению основал в селе и девичий монастырь. Но и этот монастырь не вместил всех желающих. Иулиания Прокоп, которую вместе с подругами за монашеский образ жизни нещадно били в казарме, раздев, целыми часами, и часами же обливали ледяной водой на тридцатиградусном морозе, загоняли в ледяную реку зимой, водили лишь лохмотьями опоясанную под конвоем зимой для устрашения села, которая вместе с подругами умирала от жаждs и голода в леденом подвале тюрьмы и чудом осталась жива вместе с другими девицами, и, наконец, которой, вызвав в одиночку в казарму, сломали нос и проломили голову палкой, не оставив по всему телу живого места и присыпав бесчувственное тело песком в подвале - именно онаЬРчудесн> оживленная Богом, подвижница с семилетнего возраста, основала за селом Липча, в нескольких километрах от родного села, еще один девичий монастырь, где владыка Досифей поставил ее игуменьей. Преподобный Алексий пожертвовал на основание обители 20 000 чешских крон, но не только девичий монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, а и каждая православная обитель получала его духовную и материальную помощь. Опять наступили благодатные времена, когда более десятка монастырей освящали Марморошскую долину над белокуро-русой Тиссой: над Хустом вознеслись на горах монастыри в Колесарево и Городилово, возродился на горе старинный монастырь в Угле, откуда некогда православный епископ управлял Марморошем, рядом с Угольским монастырем на горе вознеслась и обитель чумалевская и еще, и еще, но… возник печальный раскол 1927 года, омрачивший благодатные отношения между Сербией Белой - Марморошем и Сербией Великой.
Приютенное сербами у себя, с подачи печальника русинов владыки Евлогия так называемое Временное Церковное управление, провозгласило себя Синодом Русской Православной Церкви за границей, пытаясь устранить от законной власти владыку Евлогия, назначенного самим Патриархом Тихоном-священномучеником, управляющим всеми приходами Русской Православной Церкви за границей. Но этого мало - воздав злом за добро владыке Евлогию, пожалевшего епископов, стесненных в Константинополе у Патриарха, под властью турок, епископы отплатили полной мерой и приютившим их сербам - глава Синода - митрополит Антоний Храповицкий - вместо законного сербского архипастыря содействовал поставлению на всю Подкарпатскую Русь епископом Савватия - ставленника чехословацкого правительства. Ничем не укорили Владыку Антония великодушные сербы, полагая, что старенький владыка сделал это по неведению, а не со зла, но как бы то ни было, вместо владыки Досифея - впоследствии священномученика, был незаконно поставлен Савватий. Так в 1927 году возник Савватийский раскол. И село Иза и многие ревностные православные остались верны Православной Сербии и своему законному епископу, но были и такие, кто соблазнился заявлением чехословацких властей, что теперь не сербский епископ, а епископ-русин, уроженец Закарпатья будет правящим архиереем. Хотя сам Савватий русином не был, но некоторые надеялись, что со временем будет «свой» владыка. Правительство Чехословакии теперь имело повод начать притеснения против тех, кто остался верен Сербской Церкви. Так омрачились отношения между чехами и русинами, особенно, когда в 1934 году вся православная Подкарпатская Русь отмечала 20 летний юбилей второго Марморош-Сиготского процесса. Власти, на которых оказывали давление католические и греко-католические круги, решили отметить этот юбилей по-своему.
Еще в 1926 году священник Иоанн (Попович) был расстрелян по проискам униатского священника, Феодора Ференчика в селе Высшая Апша. А 2-го сентября в городе Хусте, в 1934 году опять, уже в третий раз, судили православных исповедников из села Иза. Незадолго до этого в село - центр святого Православия - приехал в экипаже униатский священник по фамилии Бочкои - важный-преважный, но дети забросали его тухлыми яйцами, а одна маленькая девочка, подбежав совсем близко, зачерпнула речного песку из приготовленного ею заранее маленького мешочка, и со словами «Уния проклятая» бросила прямо в глаза духовно слепому лжепастырю. Экипаж стремительно умчался, Бочкои бежал от детей села Иза.
Как страшное оскорбление восприняли униаты случившееся, и однажды ночью запылал с неистовой силой огромный храм, куда не пустили униатов. Со страшным гудением рвалось пламя, и далеко разлетались куски кровли, но неизреченной милостью Божьей иконостас Храма остался невредимым.
Но ни смута, ни гонения властей не могли остановить православных русинов. В Мукачеве лучший участок в городе был отдан под резиденцию православного епископа - евреи и венгерские реформаты-протестанты помогли православным русинам, ибо составляли большинство в городском совете. Однако раскол савватийский все же не был ликвидирован, происки властей продолжались, и Бог наказал - Чехословакия, несмотря на то, что имела армию больше и сильнее, чем Германия, несмотря на то, что была лучше вооружена и удивительным образом укреплена, используя горы, несмотря на все это, она была захвачена Германией, а Закарпатье вернули венграм. Пришла эпоха фашизма. Преподобный Алексий каялся и молил у Бога прощения за свой народ. Бог смилостивился - мадьяры не гнали, как прежде, православную Веру, не разрушали все новосозданные монастыри - они уничтожали народ физически. Город Хуст сторожит единственный равнинный вход в Марморош - узкий коридор между лесистыми горами, где рвется на равнину Тисса. Здесь встретили несметные мадьярские войска те, кто не хотел возврата многовекового ига. На поле, которое впоследствии назвали красным, закипела отчаянная битва - силы были слишком неравны, и мадьярская конница опять вторглась на землю русинов, как и более тысячи лет назад, только уже не с Востока, а с Запада. Юноши и девушки во множестве бежали в Россию - Советский Союз, не зная, что это теперь за страна, как там относятся к верующим - русины продолжали верить в Россию. Молодежь ловили венгерские фашисты - или расстреливали на месте, или отправляли в лагеря смерти (те же, которые успели добежать до России - были брошены уже в советские лагеря). Мужские монастыри были опустошены - мужчин мобилизовали в армию и на работы. Более 183 тысяч было брошено в лагеря смерти, и только 69 тысяч остались живы. Чтобы понять, сколько это, необходимо знать, что погибло русинов больше, чем их жило до войны во всех городах Подкарпатской Руси, а гибли русины отнюдь не только в лагерях смерти. Более пяти лет шло непрерывное уничтожение Православного народа, пока осенью 1944 года не вошли советские войска. Народ их встречал пасхальным перезвоном колоколов, но старики-русины говорили: «Вы думаете, что это та Россия, что была раньше, а это уже совсем другая Россия - от нее вы потерпите много горя».
По неизреченной Божьей милости Преподобный Алексий отдал свою душу Богу прежде того, как полностью развернулись страшные гонения на Церковь Христову от советской власти. 19 ноября по церковному календарю, или 2 декабря по гражданскому 1947 года святой отошел ко Господу и был похоронен не братском кладбище мужского монастыря села Изы - монастыря великого Божьего угодника и чудотворца Николая.
Подобно Великому Святителю Божьему, Святой в своей жизни пламенно боролся с неправдой и несправедливостью. Подобно Святым Апостолам, он в простой одежде ходил годы и проповедовал истинную Веру, терпя гонения и муки. Подобно Святым Мученикам, бестрепетно исповедавшим Христа Распятого и Воскресшего, преподобный Алексий сам явился на неправедный суд и провел в тюрьме многие годы. Как Преподобные Отцы пустынники, святой не давал покоя своему телу, служа Богу, и подобно Великим Старцам утешал сотни и тысячи православных в один день, наставляя и укрепляя многомудрыми словами и церковными таинствами. Целой стране - Руси Карпатской был он отцом и благодетелем, хранителем святынь и Благословения Божьего для всего народа. Мы, знающие о преподобном Алексие, Карпаторусском Исповеднике, да не омрачим ничем его святую память, да не предадим ту святую Веру, для торжества которой святой душе его не жалко было всей своей временной жизни, которая у нас так быстро проходит.
Кого-нибудь может удивить, что в настоящем рассказе к его концу все меньше говорится о преподобном Алексии, и все больше о православных русинах - это и есть одно из великих чудес Карпато-русского исповедника - с каждой новой ступенью своего земного жития он все менее и менее жил своей отдельной жизнью, и все более и более жил жизнью всего своего православного народа. В каждом монастыре и храме Карпатской Руси незримо живет его святая душа, каждый православный русин незримо находится под покровительством святого. Судьба православных русинов - это судьба самого преподобного исповедника, и помогая Православию на Карпатах, люди становятся друзьями святого, для которого истинная Вера была и есть то нетленное сокровище, которое он бесконечно нес и продолжает нести своему народу
http://www.pravoslavie.cz/Kabaljuk.htm
Читайте также: Свято-Вознесенский женский монастырь с.Чумалева