(no subject)
Сентябрь, как всегда, навевает прохладу и сплин.
Листва пожелтела, над миром сгущаются тени.
Вдова благодарно вздыхает: "Спасибо, Джолин".
Мертвец возвращается к ней. Чередой воскресений.
Послушно садится, послушно ложится в постель,
Послушно идет на работу и ходит по дому,
Послушно гуляет с собакой и нянчит детей,
И сложно припомнить, когда было все по-другому.
Вдова объясняет:"Пойми же, таким, как она,
Такие как ты ни к чему. Ненадежность, тревога...
В ней звезды и лето, и сила, и ночи без сна.
И жар от огня. А в тебе только смерть и дорога.
Ей нужно тепла, обязательно нужно тепла.
И мне было нужно, но я кое-как притерпелась".
И смотрит в пустые глаза его, как в зеркала,
И гладит без смысла руками остывшее тело.
Мертвец не ответит. Да что может мертвый сказать!
Вдова засыпает, ей снится, что счастье вернется.
Но лето и звезды всплывают в недвижных глазах,
И сердце его лишь на миг оживает и бьется.
Листва пожелтела, над миром сгущаются тени.
Вдова благодарно вздыхает: "Спасибо, Джолин".
Мертвец возвращается к ней. Чередой воскресений.
Послушно садится, послушно ложится в постель,
Послушно идет на работу и ходит по дому,
Послушно гуляет с собакой и нянчит детей,
И сложно припомнить, когда было все по-другому.
Вдова объясняет:"Пойми же, таким, как она,
Такие как ты ни к чему. Ненадежность, тревога...
В ней звезды и лето, и сила, и ночи без сна.
И жар от огня. А в тебе только смерть и дорога.
Ей нужно тепла, обязательно нужно тепла.
И мне было нужно, но я кое-как притерпелась".
И смотрит в пустые глаза его, как в зеркала,
И гладит без смысла руками остывшее тело.
Мертвец не ответит. Да что может мертвый сказать!
Вдова засыпает, ей снится, что счастье вернется.
Но лето и звезды всплывают в недвижных глазах,
И сердце его лишь на миг оживает и бьется.