До свидания 2024...
Двадцать шестого декабря две тысячи двадцать четвертого года...
Это очень сильный и знаменательный день для меня.
Я закончила работу над книгой, полностью, совершенно...
Без трех недель - три года,практически ежедневно, я садилась за компьютер, чтобы писать, писать, писать...
В конце июня я уже праздновала окончание работы, даже купила в подарок себе очень дорогую чашку.
Первого июля я переслала рукопись редактору.
- Конечно, конечно, я сделаю все в лучшем виде! - заверила меня девушка.
Договорились, что через неделю мне пришлют проработанный кусочек на утверждение, а работа полностью будет сделана через три-четыре недели.
Прошла неделя, вторая, третья.
Кусочек мне прислали после двух или трех напоминаний спустя три недели.
Мой текст был испорчен, смыслы изменены, а самые яркие кусочки - переделаны редактором на свое усмотрение.
Надо было уже тогда отказаться от услуг этого редактора, но...
Мы обговорили, обсудили, и, как показалось, разрешили все непонятки.
"Хорошо, недельки через две все будет готово", - сказала девушка.
Прошло три недели, потом еще и еще...
Рукопись находилась на редактуре почти шестьдесят дней.
Я перевела остаток денег за выполненную работу, и тридцатого августа мне прислали готовый вариант текста.
С начала сентября по двадцать шестое декабря я занималась тем, что правила и переписывала главы своей книги.
И я рада!!!!
Я безумно рада тому, какой получилась моя книга!
Как будто какая-то высшая сила остудила мой мозг, затормозила выход книги, чтобы доработать ее, переделать.
Почти половину книги я переписала заново, выкинув лишнее, то, что отяжеляло и мешало сконцентрироваться на главном.
Сейчас я чувствую себя странно.
Не хорошо, скорее - опустошенно.
Мне не нравится, когда работу над книгой сравнивают с беременностью.
Это совершенно другое.
Для меня это путь, путь через ураганы, через страхи и боль...
Теперь, я дошла, преодолев все...
Вчера разговаривала с женщиной, которая читает мои главы.
- Знаешь, я прочла всего два листка и не могу больше, мне так жалко мальчика, не могу читать, реву и реву второй день, - сказала Ирина.
Рукопись будет находится у литературного продюсера до конца января.
Я уже говорила о том, что у меня был специальный чайник для книги, специальный чай, музыка и благовония.
После завершения работы, чайник я собираюсь продавать, чай - подарила, палочки - выкинула.
Я не хочу больше того, что напоминало бы мне о боли, страхе и отчаянии.
В детстве мне очень нравилось Рождество.
Какой-то светлый, волшебный праздник.
Новый год наступил, подарки подарены, елка начинается осыпаться, скоро в школу.
Рождество приносило с собой радость и уют домашнего очага.
Мама готовила очень много блюд - двенадцать или тринадцать.
Она соревновалась с подругой.
- Ну чего, сколько у тебя? - спрашивала мама.
- Двенадцать! - отвечала по телефону тетя Люда.
- А я еще грибы маринованные открою и сделаю с луком и подсолнечным маслом, картошку отварю с соленой скумбрией. У меня, все равно, будет больше! - гордо заявляла мама.
Стол на кухне был заставлен тарелками.
Холодец, рыба, картошка, оливье, маринованные грибы, отбивные.
Мама пересчитывала блюда и улыбалась.
Через девять дней будет Рождество и три года, как не стало мамы.
Теперь, в Рождество мне очень грустно.
Я делаю блины с куриным фаршем и думаю о маме.
Прожаренный фарш с луком присыпаю черным перцем, после чего заворачиваю в тонкие красивые блины.
Я иду на рынок, чтобы раздать еду продавцам.
- Помяните маму мою, пожалуйста, - прошу я, боясь расплакаться.
Я очень хочу, чтобы две тысячи двадцать пятый год был, хотя бы чуть-чуть, лучше, легче и светлее.
Хочется мира в душе и в мире, хочется тишины, улыбок, объятий...
Хочется искренности, хочется перестать бояться...
Хочется захотеть жить и научиться радоваться...