суббота
В детстве по выходным я просыпалась от характерного рокочущего жужжания. В то время за нашей школой был здоровенный пустырь, зимой на физкультуре мы наматывали там круги на лыжах (бр-р-р!), а в теплое время года вили гнезда из фанеры и картона под ветвями старых корявых яблонь (говорят, раньше на месте нашего Беляево были яблоневые сады). По выходным же в любой сезон с утра на пустырь выходили авиамоделисты и часами гоняли на кордах разноцветные самолетики.
Прошли годы, на бывшем пустыре воткнули две шестнадцатиэтажки, парочку бойлерных и еще одну школу, перегородили его вдоль и поперек заборами. Запускать самолетики стало негде. То есть, не то чтобы совсем - наверняка моделисты нашли себе другое место, да хоть бы и в Битцу перебрались, всего-то минут пятнадцать-двадцать ходу, но субботним и воскресным утром за окном больше ничего не жужжало.
А сейчас пошла греть чайник, слышу - на улице что-то говорит "з-з-з-з", "з-з-з-з". Выглянула в окно - на площадке перед зданием НИИ мужик гоняет радиоуправляемую машинку. Машинка, похоже, самодельная, на бензине.
Все возвращается.
Прошли годы, на бывшем пустыре воткнули две шестнадцатиэтажки, парочку бойлерных и еще одну школу, перегородили его вдоль и поперек заборами. Запускать самолетики стало негде. То есть, не то чтобы совсем - наверняка моделисты нашли себе другое место, да хоть бы и в Битцу перебрались, всего-то минут пятнадцать-двадцать ходу, но субботним и воскресным утром за окном больше ничего не жужжало.
А сейчас пошла греть чайник, слышу - на улице что-то говорит "з-з-з-з", "з-з-з-з". Выглянула в окно - на площадке перед зданием НИИ мужик гоняет радиоуправляемую машинку. Машинка, похоже, самодельная, на бензине.
Все возвращается.