Уроборосы постсоветского мира. Окончание.
Оригинал взят у anlazz в Уроборосы постсоветского мира. Окончание.
Не могу сказать, что целиком и полностью согласен с автором. Например, осуждаемое им Сколково не только давным-давно окупило все затраты на свое создание, но и приносит стране немалую прибыль именно за счет реальных разработок. Просто об этом редко пишут, потому автору этот факт, видимо, остался неизвестен.
Но вообще статья очень толковая и имеет самое прямое отношение к теме моего блога. Скажем, секты, о которых я в последнее время много пишу -- точно такие же уроборосы, то есть структуры, посвященные исключительно вытягиванию денег из адептов в пользу гуру.
Говоря об опасности превращения тех или иных общественных подсистем в замкнутые на самих себя, и по сути, паразитические процессы - «уроборосы», следует понимать, что они в настоящее время представляют собой крайне распространенное явление. Помимо рассматриваемой в прошлой части т.н. «культуры» подобные процессы происходят, например, в науке. Я уже не раз рассматривал данное явление, поэтому тут затрону его лишь кратко. Дело в том, что, так же как и в случае с писателями или певцами, ученый сейчас работает, прежде всего, «на получение денег». Разумеется, можно было бы сказать, что так было всегда - ведь и раньше представители науки должны были на что-то жить. Однако, так же, как и в искусстве, разница между прежним и современным состоянием состоит в том, что ранее ученый ориентировался на деньги опосредованно - через представление результатов своего труда. Теперь же этот этап закономерно отброшен, и чем дальше, тем явственнее просматривается желание работника науки отказаться от малоинтересной ему работы по исследованию мира, и всецело сосредоточится на основной своей цели - получении средств.
А значит, чем дальше, тем больше сил даже не отдельных представителей, но целых научных коллективов тратится именно на это, «классическим» же исследованиям уделяется все меньшее внимание. В итоге количество конференций, докладов и презентаций растет в геометрической прогрессии, количество публикаций, кажется, давно уже подошло к экспоненциальному росту - а реальный результат данного великолепия выглядит более, чем скромно. Смысл всего этого очевиден - дело в том, что именно публикации и выступления сейчас являются основным индикатором плодотворности научной работы, важной для получения грантов. Ведь действительно, реальные результаты данной деятельности, как правило, относятся к весьма дальней перспективе - по крайней мере, с т.з. классической выдающей деньги инстанции, и ориентироваться на них было бы весьма странным. Вот и приходится рассматривать нечто более близкое и понятное.
Так формируется пресловутый «рейтинг цитирования», приводящий порой к забавным моментам, вроде того, что ничтожнейший научный центр в англоязычных странах имеет огромный приоритет перед всем остальным миром. Однако следует понять, что этот факт не имеет ничего общего с пресловутой «русофобией», а просто выступает следствием сложившейся системы. Впрочем, еще более важно то, что в подобных условиях самым широким образом происходит расцвет того явления, которое именуется «лженаукой». Т.е., «наукой», представители которой предпочитают не утруждать себя особо тщательными исследованиями, а тратят высвободившиеся от этого ресурсы на массированную рекламу и прочие самопрезентации. Собственно, можно сказать, что именно они представляют собой людей, наиболее точно отвечающих указанному состоянию. Именно поэтому подобная деятельность в настоящее время является крайне распространенной, и порой «лжеученые» возносятся довольно высоко в научно мире.
* * *
Самый известный случай в нашей стране - это пресловутый «академик Петрик», однако следует сказать, что только им подобная деятельность не ограничивается. Более того, в современной ситуации и от «обычного» ученого требуется настолько серьезной приложение сил в плане самопрезентации, что мало кто избегает соблазна продемонстрировать нечто, что никогда не может быть получено в результате работы. В итоге порождаются особые проекты - «наукограды», вроде Сколково, «заточенные» исключительно на подобную деятельность - т.е., на массированную презентацию ученых перед выдающими деньги инстанциями. И опять-таки, стоит понять, что подобное - вовсе не национальная особенностью России, просто тут у нас пока еще не научились «пудрить мозги» столь филигранно, как в других странах. Один случай пресловутого «невозможного космического двигателя», который, якобы, успешно работает, показывает, что случай «академика Петрика» (открытия которого тоже, якобы, работали и проходили всевозможные экспертизы) не является исключительным явлением. Еще более красноречивым примером может послужить история с т.н. «нанотехнологиями» - не тем, что теперь именуется данным словом, а на самом деле является разновидностью то ли материаловеденья, то ли органической химии. А с «нанотехнологиями» в изначальном значении, обещавшими нам революцию в производстве, связанную с заменой существующих технологий на пресловутых «наноассемблеров», собирающих нужные вещи из отдельных молекул.
Тут даже и говорить нечего - по сравнению с «нанотехнологиями» Петрик выгляди младенцем (он, кстати, использовал данное понятие именно в «научном» варианте - как работу с частицами наноскопических размеров). Разбирать проблемы «нанотехнологии» тут нет смысла, можно только ответить, что вполне ожидаемо дальше красивых картинок в модном тогда 3Д-формате никто не продвинулся (создание микросхем по наноскопическим нормам - это развитие классической технологии). Впрочем, есть вещь и более абсурдная, нежели ожидание «торжества наноассемблеров» -- а именно, страх перед ними, ожидание того, что последние смогут превратить все в мире в «серую слизь». Но это уже клиника, как и большинство технофобий…
Нам же в указанном контексте наиболее важно то, что представленная модель является, как уже сказано выше, закономерным следствием сложившейся ситуации с распределением средств. Т.е., с тем, что ученый, так же, как и представитель искусства (или еще какой-либо деятельности), обязан бороться за выделяемые средства. Альтернативой участия в этом служит возможность остаться вообще без средств, необходимых для выполнения работы. Так что, volens-nolens, а отказаться от «игры с шулерами» не получится - а значит, приходится неизбежно или осваивать «шулерские» методы работы, или уходить из профессии. Причем, так же как и в случае с культурой, данная система охватывает все сферы научной деятельности: от фундаментальных исследований до прикладных технических дисциплин. (Причем, судя по всему, дело обстоит так же как и в случае с «высокой» и «массовой» культурой: от прикладников есть хоть какой-то полезный эффект, а то, что на «вершине», давно уже превратилось в чистый междусобойчик на общественные деньги.)
И соответственно, возникает вопрос: что же является причиной данного явления? Точнее, почему именно в нынешней ситуации возникновение подобных самозамкнутых стало столь частым? Ведь если бы подобное являлось нормой для всей человеческой истории, то она вряд ли смогла бы достичь современного уровня развития. Конечно, это не значит, что в иные исторические периоды подобных систем не существовало - были они, конечно, и даже в литературе отражены (та же Академия Наук времен Ломоносова занималась, практически, исключительно самопрезентацией и «освоением средств»). Но в то время это, во-первых, определялось, в общем-то, поставленной перед ней целью: «шоб было!», т.е. вопрос самого существования Академии был исключительно вопросом престижности. Сейчас же, разумеется, ожидание от науки несколько иное. Впрочем, основное отличие не в этом, а в том, что до недавнего времени наличие отдельных подобных явлений компенсировалось множеством других, вполне эффективных в плане решения реальных задач.
* * *
Все это говорит о том, что основная проблема лежит вовсе не в сущности образования подобных «уроборосов» - они, как можно понять, образуются совершенно естественно. А в том, что современное общество оказалось лишенным механизмов противодействия им. Вот это действительно серьезная проблема: то, что сегодня именно указанная сущность воспринимается, как единственно реальная суть той или иной деятельности. Т.е., хочешь заниматься наукой - обучайся умению самопрезентации, хочешь стать писателем или музыкантом - учись входить в соответствующую тусовку. Без этого никак - хоть будь ты трижды Ойстрах или Менделеев. Поэтому для того, чтобы понять причину указанного безобразия, стоит разобраться, что же мешает заниматься тем или иным делом, не тратя все силы на «встраивание в систему». Впрочем, ответ на этот вопрос существует. Однако он будет весьма парадоксальным.
А именно - основная проблема состоит в том, что мы проживаем в самое удивительное время в истории человечества. Время, когда достигнуты практически все желаемые цели. Ведь если честно, то никогда ранее человек не жил так хорошо, как теперь - вернее, чуть раньше, с 1950 годов по 2010 годы. Именно в это время были ликвидированы все те угрозы, которые постоянно висели над нашими предками все десятки тысяч лет человеческой истории, начиная от угрозы голода и заканчивая угрозой завоевательных войн. Да, ядерное противостояние двух систем оказалось крайне действенным механизмом миротворчества, очень сильно ограничивающем стремление разнообразных элит к решению своих проблем «иными средствами». Да, разумеется, в «третьем мире» постоянно происходили разнообразные конфликты, однако выше определенного уровня они не «поднимались». Более того, основой этих самых конфликтов чаще всего выступала т.н. «национально-освободительная борьба», т.е., стремление народов обрести свою независимость, а вовсе не указанное выше желание элит, как это было характерно для большинства войн человеческой истории…
Все это привело к тому, что в современном мире исчезло такое понятие, как «выживание». Ни человека, как отдельно взятого индивидуума, ни общества в целом. Да, высказывались демагогические идеи об «опасности гибели человечества в целом» (в связи с гипотетической угрозой тотальной ядерной войны), однако реально их мало кто принимал во внимание. Во всяком случае, реальное ощущение подавляющего числа жителей развитых стран однозначно определяло вовсе не оно, а совершенно иные идеи, дающие уверенность в завтрашнем дне (это можно увидеть из т.н. потребительских ожиданий того времени или направленности той же культуры). Впрочем, данный момент можно было бы только приветствовать, если бы не одна тонкость. А именно - исчезновение «ценностей выживания» лишило человека единственного механизма, способного противостоять указанному «самозацикливанию» общественных подсистем. Ведь понятно, что единственным стимулом их участника заниматься чем-то, кроме получения средств, является угроза своей жизни (или жизни общества, в котором он существует). Конечно, чаще всего эта угроза действует не прямо, а посредством довольно сложных механизмов - как, к примеру, с Ломоносовым, появление которого было результатом весьма прихотливого воздействия необходимости военного противостояния с Европой. (Раскрывать этот механизм тут нет смысла.)
Именно эта самая необходимость выживания заставляет общество периодически делать выбор в пользу тех людей и систем, которые дают реальный результат. Именно она на какое-то время отодвигает в тень «паркетных шаркунов» и мастеров многоуровневых интриг и заставляет «реформировать» и даже расформировывать сложившиеся устойчивые структуры, занимающиеся исключительно материальным обеспечением своих членов. Причем, в самом неприятном варианте развития событий, это самое переформатирование может охватить большую часть общества в целом (как это случилось, скажем, при Петре 1) - но все-таки, даже с учетом неизбежных потерь, на какое-то время большая часть энергии, ранее уходящей на поддержание разного рода паразитических структур, начинает снова работать на общее благо.
Но в условиях «абсолютной стабильности» подобный механизм, разумеется, не работает. А это значит, что чем дальше, тем сильнее становится «разбиение» общества на множество пресловутых «уроборосов». Что поделаешь - «короткая» стратегия, основанная на том, чтобы заниматься исключительно продвижением в иерархической пирамиде, отбросив все остальное, всегда оказывается самой эффективной моделью поведения. (Поскольку, как уже не раз было сказано, человек, ей следующий, может всю свободную энергию потратить на конкурентную борьбу и доказательство собственной важности - в то время, как настоящего ученого, художника или еще кого от этого отвлекает необходимость выполнения своих функций.)
* * *
А теперь, рассмотрев генезис указанного явления, перейдем к самому главному вопросу. А именно - к тому, является ли данное положение неизбежным? Т.е. имеется ли вообще возможность пережить указанное состояние без опасности полного разложения общества? На самом деле, и на этот вопрос можно ответить утвердительно. Можно! Но для этого требуется существенное изменение взгляда на устройство общества, на его функции и сущности. В частности, на то, что же должно выступать основной задачей человека, как его члена. До самого недавнего времени считалось, что самое лучшее из того, что может сделать гражданин - это «честно выполнять свою работу». Это, в общем-то, главное достоинство члена буржуазного общества, в котором богатство считается следствием «честного труда» (даже если оно создано чисто преступным путем). Но на самом деле, данное представление уходит корнями в гораздо более древние времена - туда, откуда идет древнее разделение на сословия и касты. Представление о человека, как о «винтике» в огромной государственной машине, восходит к образованию первых государств и обществ, основанных на разделении труда.
Вот в этом и лежит корень нашей проблемы. Да, речь идет о классовом обществе, в течении тысячелетий господствующем в мире. Тысячи лет наш мир привыкал к существованию в совершенно закономерном и необходимом этапе своего развития, создавая эффективные механизмы для этого состояния. Но в середине XX века этот этап неожиданно закончился. Да, именно так. Мировая Революция, вопреки мнениям скептиков, все же свершилась - начавшиеся в Росси 1917 года процессы на самом деле привели в действие тектонические механизмы мировой истории. В итоге человечество пусть крайне медленно и совершенно незаметно со стороны начало движение в новое для себя состояние. Невидимые для современников, элементы нового общества все сильнее изменяли привычное социальное устройство, порождая в свою очередь новые изменения.
В том числе и такие, которые могли бы привести к решению указанной задачи - а именно, предотвратить образование указанных «уроборосов». Собственно, в них нет ничего сложного или загадочного - речь идет о все более широком распространении идей «работы ради самой работы», науки ради науки, а искусства - ради искусства, когда первичным становилось именно реализация своих замыслов, а вовсе не получение вознаграждения. Собственно, в качестве локусов будущего это направление существовало и в период господства классового общества, но именно после победы Революции оно приобрело определяющее значение. Но, к величайшему сожалению, окончательно сменить предыдущую модель не смогла. На это просто не хватило времени - сложившаяся ситуация привела к тому, что полного преодоления барьера, отделяющего бесклассовое общество от классового, не произошло. В итоге произошел откат развития, всеобщая деградация и прочие, крайне неприятные явления.
Впрочем, рассматривать эту деградацию надо отдельно. Нам же, в рамках указанной темы, наиболее важно то, что становится понятным причина господства «уроборосов» на постсоветском пространстве. Дело в том, что именно тут, в государстве, именуемым некогда СССР, процесс демонтажа элементов классового общества и создания новых, социалистических подсистем зашел наиболее далеко. Именно тут «стабильность» достигла максимального развития. И, следовательно, именно тут стал возможен максимальный откат и деградация. Такова диалектика развития - там, где максимален подъем, будет максимально и падение. А следовательно, именно тут можно увидеть наивысшую концентрацию «уроборосов» среди общественных подсистем (можно сказать еще сильнее - именно тут практически все они представляют собой эти самые «уроборосы», не имея никакой цели, кроме обеспечения собственного существования). Впрочем, это хоть и печально, но не критично: рано или поздно, но ставшие актуальными «ценности выживания» поставят перед обществом необходимость демонтажа этих паразитических систем. Жаль только, что данный момент становится возможным лишь тогда, когда реальной смертельной опасности будет подвергнуто общество в целом…
* * *
Самый же главный урок, который можно вывести из всего сказанного выше, состоит в том, что каждое социальное достижение на деле представляет собой не «окончательную победу», как принято думать - а лишь переход к решению проблем следующего порядка. А значит, отказаться от развития и от максимального напряжения сил невозможно, каким бы радужным не казалась окружающая реальность. Поскольку это значит вовсе не желаемый «отдых», желаемое «плато», а исключительно начало деградации, распада и уничтожения всего общества паразитическими структурами. Именно это и следует вывести из всего произошедшего - для успеха будущих социальных преобразований…
Не могу сказать, что целиком и полностью согласен с автором. Например, осуждаемое им Сколково не только давным-давно окупило все затраты на свое создание, но и приносит стране немалую прибыль именно за счет реальных разработок. Просто об этом редко пишут, потому автору этот факт, видимо, остался неизвестен.
Но вообще статья очень толковая и имеет самое прямое отношение к теме моего блога. Скажем, секты, о которых я в последнее время много пишу -- точно такие же уроборосы, то есть структуры, посвященные исключительно вытягиванию денег из адептов в пользу гуру.
Говоря об опасности превращения тех или иных общественных подсистем в замкнутые на самих себя, и по сути, паразитические процессы - «уроборосы», следует понимать, что они в настоящее время представляют собой крайне распространенное явление. Помимо рассматриваемой в прошлой части т.н. «культуры» подобные процессы происходят, например, в науке. Я уже не раз рассматривал данное явление, поэтому тут затрону его лишь кратко. Дело в том, что, так же как и в случае с писателями или певцами, ученый сейчас работает, прежде всего, «на получение денег». Разумеется, можно было бы сказать, что так было всегда - ведь и раньше представители науки должны были на что-то жить. Однако, так же, как и в искусстве, разница между прежним и современным состоянием состоит в том, что ранее ученый ориентировался на деньги опосредованно - через представление результатов своего труда. Теперь же этот этап закономерно отброшен, и чем дальше, тем явственнее просматривается желание работника науки отказаться от малоинтересной ему работы по исследованию мира, и всецело сосредоточится на основной своей цели - получении средств.
А значит, чем дальше, тем больше сил даже не отдельных представителей, но целых научных коллективов тратится именно на это, «классическим» же исследованиям уделяется все меньшее внимание. В итоге количество конференций, докладов и презентаций растет в геометрической прогрессии, количество публикаций, кажется, давно уже подошло к экспоненциальному росту - а реальный результат данного великолепия выглядит более, чем скромно. Смысл всего этого очевиден - дело в том, что именно публикации и выступления сейчас являются основным индикатором плодотворности научной работы, важной для получения грантов. Ведь действительно, реальные результаты данной деятельности, как правило, относятся к весьма дальней перспективе - по крайней мере, с т.з. классической выдающей деньги инстанции, и ориентироваться на них было бы весьма странным. Вот и приходится рассматривать нечто более близкое и понятное.
Так формируется пресловутый «рейтинг цитирования», приводящий порой к забавным моментам, вроде того, что ничтожнейший научный центр в англоязычных странах имеет огромный приоритет перед всем остальным миром. Однако следует понять, что этот факт не имеет ничего общего с пресловутой «русофобией», а просто выступает следствием сложившейся системы. Впрочем, еще более важно то, что в подобных условиях самым широким образом происходит расцвет того явления, которое именуется «лженаукой». Т.е., «наукой», представители которой предпочитают не утруждать себя особо тщательными исследованиями, а тратят высвободившиеся от этого ресурсы на массированную рекламу и прочие самопрезентации. Собственно, можно сказать, что именно они представляют собой людей, наиболее точно отвечающих указанному состоянию. Именно поэтому подобная деятельность в настоящее время является крайне распространенной, и порой «лжеученые» возносятся довольно высоко в научно мире.
* * *
Самый известный случай в нашей стране - это пресловутый «академик Петрик», однако следует сказать, что только им подобная деятельность не ограничивается. Более того, в современной ситуации и от «обычного» ученого требуется настолько серьезной приложение сил в плане самопрезентации, что мало кто избегает соблазна продемонстрировать нечто, что никогда не может быть получено в результате работы. В итоге порождаются особые проекты - «наукограды», вроде Сколково, «заточенные» исключительно на подобную деятельность - т.е., на массированную презентацию ученых перед выдающими деньги инстанциями. И опять-таки, стоит понять, что подобное - вовсе не национальная особенностью России, просто тут у нас пока еще не научились «пудрить мозги» столь филигранно, как в других странах. Один случай пресловутого «невозможного космического двигателя», который, якобы, успешно работает, показывает, что случай «академика Петрика» (открытия которого тоже, якобы, работали и проходили всевозможные экспертизы) не является исключительным явлением. Еще более красноречивым примером может послужить история с т.н. «нанотехнологиями» - не тем, что теперь именуется данным словом, а на самом деле является разновидностью то ли материаловеденья, то ли органической химии. А с «нанотехнологиями» в изначальном значении, обещавшими нам революцию в производстве, связанную с заменой существующих технологий на пресловутых «наноассемблеров», собирающих нужные вещи из отдельных молекул.
Тут даже и говорить нечего - по сравнению с «нанотехнологиями» Петрик выгляди младенцем (он, кстати, использовал данное понятие именно в «научном» варианте - как работу с частицами наноскопических размеров). Разбирать проблемы «нанотехнологии» тут нет смысла, можно только ответить, что вполне ожидаемо дальше красивых картинок в модном тогда 3Д-формате никто не продвинулся (создание микросхем по наноскопическим нормам - это развитие классической технологии). Впрочем, есть вещь и более абсурдная, нежели ожидание «торжества наноассемблеров» -- а именно, страх перед ними, ожидание того, что последние смогут превратить все в мире в «серую слизь». Но это уже клиника, как и большинство технофобий…
Нам же в указанном контексте наиболее важно то, что представленная модель является, как уже сказано выше, закономерным следствием сложившейся ситуации с распределением средств. Т.е., с тем, что ученый, так же, как и представитель искусства (или еще какой-либо деятельности), обязан бороться за выделяемые средства. Альтернативой участия в этом служит возможность остаться вообще без средств, необходимых для выполнения работы. Так что, volens-nolens, а отказаться от «игры с шулерами» не получится - а значит, приходится неизбежно или осваивать «шулерские» методы работы, или уходить из профессии. Причем, так же как и в случае с культурой, данная система охватывает все сферы научной деятельности: от фундаментальных исследований до прикладных технических дисциплин. (Причем, судя по всему, дело обстоит так же как и в случае с «высокой» и «массовой» культурой: от прикладников есть хоть какой-то полезный эффект, а то, что на «вершине», давно уже превратилось в чистый междусобойчик на общественные деньги.)
И соответственно, возникает вопрос: что же является причиной данного явления? Точнее, почему именно в нынешней ситуации возникновение подобных самозамкнутых стало столь частым? Ведь если бы подобное являлось нормой для всей человеческой истории, то она вряд ли смогла бы достичь современного уровня развития. Конечно, это не значит, что в иные исторические периоды подобных систем не существовало - были они, конечно, и даже в литературе отражены (та же Академия Наук времен Ломоносова занималась, практически, исключительно самопрезентацией и «освоением средств»). Но в то время это, во-первых, определялось, в общем-то, поставленной перед ней целью: «шоб было!», т.е. вопрос самого существования Академии был исключительно вопросом престижности. Сейчас же, разумеется, ожидание от науки несколько иное. Впрочем, основное отличие не в этом, а в том, что до недавнего времени наличие отдельных подобных явлений компенсировалось множеством других, вполне эффективных в плане решения реальных задач.
* * *
Все это говорит о том, что основная проблема лежит вовсе не в сущности образования подобных «уроборосов» - они, как можно понять, образуются совершенно естественно. А в том, что современное общество оказалось лишенным механизмов противодействия им. Вот это действительно серьезная проблема: то, что сегодня именно указанная сущность воспринимается, как единственно реальная суть той или иной деятельности. Т.е., хочешь заниматься наукой - обучайся умению самопрезентации, хочешь стать писателем или музыкантом - учись входить в соответствующую тусовку. Без этого никак - хоть будь ты трижды Ойстрах или Менделеев. Поэтому для того, чтобы понять причину указанного безобразия, стоит разобраться, что же мешает заниматься тем или иным делом, не тратя все силы на «встраивание в систему». Впрочем, ответ на этот вопрос существует. Однако он будет весьма парадоксальным.
А именно - основная проблема состоит в том, что мы проживаем в самое удивительное время в истории человечества. Время, когда достигнуты практически все желаемые цели. Ведь если честно, то никогда ранее человек не жил так хорошо, как теперь - вернее, чуть раньше, с 1950 годов по 2010 годы. Именно в это время были ликвидированы все те угрозы, которые постоянно висели над нашими предками все десятки тысяч лет человеческой истории, начиная от угрозы голода и заканчивая угрозой завоевательных войн. Да, ядерное противостояние двух систем оказалось крайне действенным механизмом миротворчества, очень сильно ограничивающем стремление разнообразных элит к решению своих проблем «иными средствами». Да, разумеется, в «третьем мире» постоянно происходили разнообразные конфликты, однако выше определенного уровня они не «поднимались». Более того, основой этих самых конфликтов чаще всего выступала т.н. «национально-освободительная борьба», т.е., стремление народов обрести свою независимость, а вовсе не указанное выше желание элит, как это было характерно для большинства войн человеческой истории…
Все это привело к тому, что в современном мире исчезло такое понятие, как «выживание». Ни человека, как отдельно взятого индивидуума, ни общества в целом. Да, высказывались демагогические идеи об «опасности гибели человечества в целом» (в связи с гипотетической угрозой тотальной ядерной войны), однако реально их мало кто принимал во внимание. Во всяком случае, реальное ощущение подавляющего числа жителей развитых стран однозначно определяло вовсе не оно, а совершенно иные идеи, дающие уверенность в завтрашнем дне (это можно увидеть из т.н. потребительских ожиданий того времени или направленности той же культуры). Впрочем, данный момент можно было бы только приветствовать, если бы не одна тонкость. А именно - исчезновение «ценностей выживания» лишило человека единственного механизма, способного противостоять указанному «самозацикливанию» общественных подсистем. Ведь понятно, что единственным стимулом их участника заниматься чем-то, кроме получения средств, является угроза своей жизни (или жизни общества, в котором он существует). Конечно, чаще всего эта угроза действует не прямо, а посредством довольно сложных механизмов - как, к примеру, с Ломоносовым, появление которого было результатом весьма прихотливого воздействия необходимости военного противостояния с Европой. (Раскрывать этот механизм тут нет смысла.)
Именно эта самая необходимость выживания заставляет общество периодически делать выбор в пользу тех людей и систем, которые дают реальный результат. Именно она на какое-то время отодвигает в тень «паркетных шаркунов» и мастеров многоуровневых интриг и заставляет «реформировать» и даже расформировывать сложившиеся устойчивые структуры, занимающиеся исключительно материальным обеспечением своих членов. Причем, в самом неприятном варианте развития событий, это самое переформатирование может охватить большую часть общества в целом (как это случилось, скажем, при Петре 1) - но все-таки, даже с учетом неизбежных потерь, на какое-то время большая часть энергии, ранее уходящей на поддержание разного рода паразитических структур, начинает снова работать на общее благо.
Но в условиях «абсолютной стабильности» подобный механизм, разумеется, не работает. А это значит, что чем дальше, тем сильнее становится «разбиение» общества на множество пресловутых «уроборосов». Что поделаешь - «короткая» стратегия, основанная на том, чтобы заниматься исключительно продвижением в иерархической пирамиде, отбросив все остальное, всегда оказывается самой эффективной моделью поведения. (Поскольку, как уже не раз было сказано, человек, ей следующий, может всю свободную энергию потратить на конкурентную борьбу и доказательство собственной важности - в то время, как настоящего ученого, художника или еще кого от этого отвлекает необходимость выполнения своих функций.)
* * *
А теперь, рассмотрев генезис указанного явления, перейдем к самому главному вопросу. А именно - к тому, является ли данное положение неизбежным? Т.е. имеется ли вообще возможность пережить указанное состояние без опасности полного разложения общества? На самом деле, и на этот вопрос можно ответить утвердительно. Можно! Но для этого требуется существенное изменение взгляда на устройство общества, на его функции и сущности. В частности, на то, что же должно выступать основной задачей человека, как его члена. До самого недавнего времени считалось, что самое лучшее из того, что может сделать гражданин - это «честно выполнять свою работу». Это, в общем-то, главное достоинство члена буржуазного общества, в котором богатство считается следствием «честного труда» (даже если оно создано чисто преступным путем). Но на самом деле, данное представление уходит корнями в гораздо более древние времена - туда, откуда идет древнее разделение на сословия и касты. Представление о человека, как о «винтике» в огромной государственной машине, восходит к образованию первых государств и обществ, основанных на разделении труда.
Вот в этом и лежит корень нашей проблемы. Да, речь идет о классовом обществе, в течении тысячелетий господствующем в мире. Тысячи лет наш мир привыкал к существованию в совершенно закономерном и необходимом этапе своего развития, создавая эффективные механизмы для этого состояния. Но в середине XX века этот этап неожиданно закончился. Да, именно так. Мировая Революция, вопреки мнениям скептиков, все же свершилась - начавшиеся в Росси 1917 года процессы на самом деле привели в действие тектонические механизмы мировой истории. В итоге человечество пусть крайне медленно и совершенно незаметно со стороны начало движение в новое для себя состояние. Невидимые для современников, элементы нового общества все сильнее изменяли привычное социальное устройство, порождая в свою очередь новые изменения.
В том числе и такие, которые могли бы привести к решению указанной задачи - а именно, предотвратить образование указанных «уроборосов». Собственно, в них нет ничего сложного или загадочного - речь идет о все более широком распространении идей «работы ради самой работы», науки ради науки, а искусства - ради искусства, когда первичным становилось именно реализация своих замыслов, а вовсе не получение вознаграждения. Собственно, в качестве локусов будущего это направление существовало и в период господства классового общества, но именно после победы Революции оно приобрело определяющее значение. Но, к величайшему сожалению, окончательно сменить предыдущую модель не смогла. На это просто не хватило времени - сложившаяся ситуация привела к тому, что полного преодоления барьера, отделяющего бесклассовое общество от классового, не произошло. В итоге произошел откат развития, всеобщая деградация и прочие, крайне неприятные явления.
Впрочем, рассматривать эту деградацию надо отдельно. Нам же, в рамках указанной темы, наиболее важно то, что становится понятным причина господства «уроборосов» на постсоветском пространстве. Дело в том, что именно тут, в государстве, именуемым некогда СССР, процесс демонтажа элементов классового общества и создания новых, социалистических подсистем зашел наиболее далеко. Именно тут «стабильность» достигла максимального развития. И, следовательно, именно тут стал возможен максимальный откат и деградация. Такова диалектика развития - там, где максимален подъем, будет максимально и падение. А следовательно, именно тут можно увидеть наивысшую концентрацию «уроборосов» среди общественных подсистем (можно сказать еще сильнее - именно тут практически все они представляют собой эти самые «уроборосы», не имея никакой цели, кроме обеспечения собственного существования). Впрочем, это хоть и печально, но не критично: рано или поздно, но ставшие актуальными «ценности выживания» поставят перед обществом необходимость демонтажа этих паразитических систем. Жаль только, что данный момент становится возможным лишь тогда, когда реальной смертельной опасности будет подвергнуто общество в целом…
* * *
Самый же главный урок, который можно вывести из всего сказанного выше, состоит в том, что каждое социальное достижение на деле представляет собой не «окончательную победу», как принято думать - а лишь переход к решению проблем следующего порядка. А значит, отказаться от развития и от максимального напряжения сил невозможно, каким бы радужным не казалась окружающая реальность. Поскольку это значит вовсе не желаемый «отдых», желаемое «плато», а исключительно начало деградации, распада и уничтожения всего общества паразитическими структурами. Именно это и следует вывести из всего произошедшего - для успеха будущих социальных преобразований…