Информация к размышлению: котодама
Продолжаю копать тему традиционной японской магии и концепции котодама - души слова. Нашёл интересное мнение, которым хочу поделиться с вами.
Некоторые исследователи полагают, что раннее синто было безличной религией. Там не было духов и богов как отдельных сущностей, обитающих среди людей или в собственном «измерении» - как у греков, римлян, египтян, славян и вообще большинства известных нам развитых «язычеств».
Вместо этого японское религиозное чувство было направлено на саму землю, на которой человек обитает. Эта земля - живая, она дышит и говорит. Всё, что её составляет - горы, реки, море, скалы и деревья - тоже живые, у них есть душа. Из земли всё рождается, и в неё всё возвращается после смерти.
Как именно говорит земля? Ну, кроме обычного чтения примет, есть и прямая связь между духом земли и духом человека. Пророки, шаманы, поэты - всё это люди, устами которых земля обращается ко всем остальным. Но в принципе и любой человек способен испытать вдохновение, стать вместилищем для священного духа и сделаться источником откровений.
Но раз земля, обращаясь к нам, говорит на нашем языке, стало быть, наш язык - это язык самой земли. Его звучание и смысл неразрывно связаны, он отражает нашу природу, наши ландшафты, дыхание и жизнь мира, в котором мы живём. Произнося его слова, мы соединяемся с землёй, пробуждаем её силу.
Джордж Стейнер выразился по этому поводу поэтически: вера в силу слова - это вера в «согласие между словом (word) и миром (world)».
Это и есть котодама - душа слова.
Какой контраст с представлениями Европы, где, наоборот, считалось, что боги и демоны живут в своём мире, и их язык по определению должен быть непонятен людям! «Варварские имена» заклинаний в синто просто немыслимы, они пришли в Японию лишь вместе с буддизмом.
Если сила слова - это сила земли, то она должна зависеть от того, где и когда слово произнесено. Есть места, где сам ландшафт способствует успеху тех или иных ритуалов. На перекрёстках можно получить предсказание - и были перекрёстки, пользовавшиеся особой популярностью. В горах обитают могучие опасные силы - и туда нужно отправляться, чтобы самому обрести могущество. Огромные деревья и одинокие скалы - средоточие жизненных сил всей округи, там нужно строить святилища ками.
Японцы крайне неохотно покидали родную страну - в течение двух столетий периода Эдо (1603 - 1868) им это вообще было запрещено. Но до этого запрета мыслители, поэты, чиновники и монахи порой путешествовали в сопредельные края.
Так вот - находясь в Китае, японские поэты сочиняли стихи исключительно на китайском. И если принять, что земля для них была священной и живой, а речь связана с землёй - всё понятно и объяснимо. Горы, леса и равнины Китая говорят с человеком по-китайски. Здесь только китайская речь будет обладать душой. А какой смысл слагать стихи без души?
Мы не знаем, когда в японском появилось слово «котодама». Но древнейший письменный источник, где оно встречается - сборник ритуальных песнопений «Маньёсю» («Десять тысяч листьев»). Там котодама упоминается в двух напутственных песнях восьмого века, обращённых к... посольствам, отправляющимся в Китай.
Полагают, что именно тесные контакты с иной, к тому же намного более развитой культурой заставили японцев задуматься над собственной идентичностью и осознать, что её надлежит сохранять, даже что-то заимствуя у цивилизованного Запада.
А у себя на родине те же самые японцы слагали поэмы, прославляющие и восхваляющие родную природу. И это была не просто лирика, как у Тютчева - это был ритуал. Единство с землёй - источник жизни и силы всякого настоящего японца.
В одной из двух песен, о которых я только что рассказал, упоминается и слово «котоаге», судьба которого сложилась ещё более своеобразно.
Котоаге - буквально «возвышенные слова». То, что произносится не просто так, а особым образом, в особых условиях, и имеет ритуальное значение. Клятва, проклятие, заклятие... вы поняли закономерность. То, что сказано перед лицом богов - а значит, сказано самими богами через человеческие уста.
Так вышло, что с веками акцент в этом понятии постепенно переходил от святости к запретности. То, что произносят вслух лишь во время ритуала, превратилось в то, что произносить нельзя в принципе.
Если котодама - сила высказанного слова, то котоаге - сила молчания, слова невысказанного. Того, что ты держишь в себе, ибо оно слишком важно. Сказать это вслух - значит совершить грех, святотатство, взять на себя роль, которая присуща лишь богам.
В период Эдо в Японии сложился собственный агрессивный национализм - Кокугаку («Национальное познание»). Приверженцы Кокугаку придали понятиям «котодама» и «котоаге» политическое значение. Первое из них стало значить «идеологически выверенные слова, которые обязан знать и повторять каждый японец». Второе - «ересь, запретные слова, которые нельзя произносить под страхом смерти».
И если посмотреть на происходившее в те века глазами мага - можно увидеть, что Кокугаку, поступив так, предрешило собственное поражение. Ведь именно эти, невысказанные, запретные слова - настоящие слова богов, которыми говорит сама земля.
А если земля решила что-то заявить - человек не сможет ей помешать.
Некоторые исследователи полагают, что раннее синто было безличной религией. Там не было духов и богов как отдельных сущностей, обитающих среди людей или в собственном «измерении» - как у греков, римлян, египтян, славян и вообще большинства известных нам развитых «язычеств».
Вместо этого японское религиозное чувство было направлено на саму землю, на которой человек обитает. Эта земля - живая, она дышит и говорит. Всё, что её составляет - горы, реки, море, скалы и деревья - тоже живые, у них есть душа. Из земли всё рождается, и в неё всё возвращается после смерти.
Как именно говорит земля? Ну, кроме обычного чтения примет, есть и прямая связь между духом земли и духом человека. Пророки, шаманы, поэты - всё это люди, устами которых земля обращается ко всем остальным. Но в принципе и любой человек способен испытать вдохновение, стать вместилищем для священного духа и сделаться источником откровений.
Но раз земля, обращаясь к нам, говорит на нашем языке, стало быть, наш язык - это язык самой земли. Его звучание и смысл неразрывно связаны, он отражает нашу природу, наши ландшафты, дыхание и жизнь мира, в котором мы живём. Произнося его слова, мы соединяемся с землёй, пробуждаем её силу.
Джордж Стейнер выразился по этому поводу поэтически: вера в силу слова - это вера в «согласие между словом (word) и миром (world)».
Это и есть котодама - душа слова.
Какой контраст с представлениями Европы, где, наоборот, считалось, что боги и демоны живут в своём мире, и их язык по определению должен быть непонятен людям! «Варварские имена» заклинаний в синто просто немыслимы, они пришли в Японию лишь вместе с буддизмом.
Если сила слова - это сила земли, то она должна зависеть от того, где и когда слово произнесено. Есть места, где сам ландшафт способствует успеху тех или иных ритуалов. На перекрёстках можно получить предсказание - и были перекрёстки, пользовавшиеся особой популярностью. В горах обитают могучие опасные силы - и туда нужно отправляться, чтобы самому обрести могущество. Огромные деревья и одинокие скалы - средоточие жизненных сил всей округи, там нужно строить святилища ками.
Японцы крайне неохотно покидали родную страну - в течение двух столетий периода Эдо (1603 - 1868) им это вообще было запрещено. Но до этого запрета мыслители, поэты, чиновники и монахи порой путешествовали в сопредельные края.
Так вот - находясь в Китае, японские поэты сочиняли стихи исключительно на китайском. И если принять, что земля для них была священной и живой, а речь связана с землёй - всё понятно и объяснимо. Горы, леса и равнины Китая говорят с человеком по-китайски. Здесь только китайская речь будет обладать душой. А какой смысл слагать стихи без души?
Мы не знаем, когда в японском появилось слово «котодама». Но древнейший письменный источник, где оно встречается - сборник ритуальных песнопений «Маньёсю» («Десять тысяч листьев»). Там котодама упоминается в двух напутственных песнях восьмого века, обращённых к... посольствам, отправляющимся в Китай.
Полагают, что именно тесные контакты с иной, к тому же намного более развитой культурой заставили японцев задуматься над собственной идентичностью и осознать, что её надлежит сохранять, даже что-то заимствуя у цивилизованного Запада.
А у себя на родине те же самые японцы слагали поэмы, прославляющие и восхваляющие родную природу. И это была не просто лирика, как у Тютчева - это был ритуал. Единство с землёй - источник жизни и силы всякого настоящего японца.
В одной из двух песен, о которых я только что рассказал, упоминается и слово «котоаге», судьба которого сложилась ещё более своеобразно.
Котоаге - буквально «возвышенные слова». То, что произносится не просто так, а особым образом, в особых условиях, и имеет ритуальное значение. Клятва, проклятие, заклятие... вы поняли закономерность. То, что сказано перед лицом богов - а значит, сказано самими богами через человеческие уста.
Так вышло, что с веками акцент в этом понятии постепенно переходил от святости к запретности. То, что произносят вслух лишь во время ритуала, превратилось в то, что произносить нельзя в принципе.
Если котодама - сила высказанного слова, то котоаге - сила молчания, слова невысказанного. Того, что ты держишь в себе, ибо оно слишком важно. Сказать это вслух - значит совершить грех, святотатство, взять на себя роль, которая присуща лишь богам.
В период Эдо в Японии сложился собственный агрессивный национализм - Кокугаку («Национальное познание»). Приверженцы Кокугаку придали понятиям «котодама» и «котоаге» политическое значение. Первое из них стало значить «идеологически выверенные слова, которые обязан знать и повторять каждый японец». Второе - «ересь, запретные слова, которые нельзя произносить под страхом смерти».
И если посмотреть на происходившее в те века глазами мага - можно увидеть, что Кокугаку, поступив так, предрешило собственное поражение. Ведь именно эти, невысказанные, запретные слова - настоящие слова богов, которыми говорит сама земля.
А если земля решила что-то заявить - человек не сможет ей помешать.