Книга чудес и чудовищ
Говоря о чудесах и чудовищах, даже серьёзные учёные попадают в ловушку. Они начинают рассуждать об их противоестественности и невозможности.
Чудо - нарушение законов природы. Ты точно знаешь, что такого быть не может, но оно случается - потому оно так удивительно и поразительно, и потому оно всегда исключение из правил.
Монстр - существо, которого не может быть. Потому он так и страшен: если ты его встретил, это рушит всю твою картину мира, выбивает почву из-под ног, противоречит всем твоим ожиданиям.
Некоторые ещё вспоминают фразу, которую повторяли многие умные люди, включая великого и ужасного Лавкрафта: мол, самый большой страх человечества - страх перед неведомым, а монстры именно это неведомое собой и воплощают.
Звучит логично - но всё это невероятно далеко от истины. И всё потому, что упускает из виду главную, определяющую черту и чудес, и чудовищ.
В них верят.
У каждого народа есть сказания о волшебстве и монстрах. Причём не просто истории. Мифы и эпос запрещалось исполнять просто так - это был ритуал. Да и что такое, собственно, ритуал, как не тот же мифический образ, но рассказанный уже не словами, а действиями?
И если ты каждый раз, хороня очередного родственника, принимаешь меры, чтобы он не встал - что для тебя «невозможного», «немыслимого», а уж тем более «неведомого» в ходячем мертвеце?
Чудовище - не «святотатство против природного порядка вещей», а его неотъемлемая часть. Встреча с ним - не крушение картины мира, а её подтверждение. Ты воочию видишь то, во что раньше лишь верил. Перед тобой стоит существо, прежде обитавшее лишь в твоём воображении.
Разумеется, оно пугает - ты много раз слышал, что бывает с людьми, которые его повстречали. Но это тот же страх, что от хищного зверя или кошмарного сна.
«Ужас перед неведомым» - специфический комплекс западного атеиста-рационалиста. Он до такой степени боится всего, что за пределами разума, что убеждает себя и других, будто за этими пределами ничего нет - и всё равно дрожит, как только представляет, что оттуда что-то постучалось.
Чтобы понять природу чудес и чудовищ, нужно идти от той же отправной точки, но в противоположную сторону.
Чудовище - это то, чего нет, но оно есть. Оно не существует, но действует - и ты свидетельствуешь, что это происходит на твоих глазах.
Заметьте, я не говорю сейчас о «невозможности», или «невероятности», или «противоречии законам природы». Это умные слова, которые размывают простую правду. Важно, что здесь и сейчас его нет - но оно есть.
Твой покойный дедушка при жизни был вполне возможен, вероятен и ничем не противоречил законам природы. Вы сто раз беседовали с ним на кухне о политике и литературе, как сейчас. Единственная разница - тогда он был, а сейчас его нет, и ты это отлично помнишь. Но ты всё равно беседуешь с ним на кухне.
Мохнатая тварь с пятью конечностями и сотней жвал, засевшая на чердаке старого дома - это просто мохнатая тварь с пятью конечностями и сотней жвал. В кембрийских морях и не такое плавало. Вот только её не существует. Вы с приятелем придумали её, когда вам было по восемь, нарисовали в четыре руки на листке бумаги и с удовольствием пугали ею малышей. А теперь ты видишь её своими глазами - а она, что ещё важнее, видит тебя. Всеми своими.
По умолчанию же чудовище и вовсе невидимо. Как можно увидеть то, чего нет?
Чудо - это результат. Действие нереального, оставившее след на реальности. То, зачем чудовище явилось. То, что изменилось в тебе и мире от того, что ты с ним столкнулся.
Монстры просто так не появляются. Не зря латинское monstrum происходит от moneo, что значит «показывать, предзнаменовать, предвещать». У любого чудовища есть цель.
Ангел приходит, чтобы возвестить благую весть - или убить всех первенцев в земле Египетской. Покойный дед приходит попрощаться и утешить - или попросить об услуге - или забрать тебя с собой. Чердачный монстр приходит, чтобы сожрать своего создателя - или встать на его защиту.
Всё это значит одну простую вещь: если ты хочешь совершить чудо - тебе необходимо собственное чудовище.
Одни говорят - его придётся призвать. Другие советуют отправиться туда, где они водятся. Третьи считают - ты должен сам, хотя бы отчасти, стать чудовищем.
Все они правы, потому что это одно и то же.
Есть только одно место, где реальное и нереальное могут встретиться и побеседовать. Там то, чего нет, обретает форму и облик, а то, что есть, становится призрачным и ненастоящим.
Это пространство воображения, и у нас есть два входа туда - сны и истории. В конце концов, что такое хорошая история, как не опора для сна, в который ты погружаешься наяву?
И то, и другое позволяет тебе поверить в то, чего нет, и увидеть своими глазами, как оно действует.
И иногда следы этих действий остаются, когда ты просыпаешься.
Собственно, к этому и сводится любая магия.
Чудо - нарушение законов природы. Ты точно знаешь, что такого быть не может, но оно случается - потому оно так удивительно и поразительно, и потому оно всегда исключение из правил.
Монстр - существо, которого не может быть. Потому он так и страшен: если ты его встретил, это рушит всю твою картину мира, выбивает почву из-под ног, противоречит всем твоим ожиданиям.
Некоторые ещё вспоминают фразу, которую повторяли многие умные люди, включая великого и ужасного Лавкрафта: мол, самый большой страх человечества - страх перед неведомым, а монстры именно это неведомое собой и воплощают.
Звучит логично - но всё это невероятно далеко от истины. И всё потому, что упускает из виду главную, определяющую черту и чудес, и чудовищ.
В них верят.
У каждого народа есть сказания о волшебстве и монстрах. Причём не просто истории. Мифы и эпос запрещалось исполнять просто так - это был ритуал. Да и что такое, собственно, ритуал, как не тот же мифический образ, но рассказанный уже не словами, а действиями?
И если ты каждый раз, хороня очередного родственника, принимаешь меры, чтобы он не встал - что для тебя «невозможного», «немыслимого», а уж тем более «неведомого» в ходячем мертвеце?
Чудовище - не «святотатство против природного порядка вещей», а его неотъемлемая часть. Встреча с ним - не крушение картины мира, а её подтверждение. Ты воочию видишь то, во что раньше лишь верил. Перед тобой стоит существо, прежде обитавшее лишь в твоём воображении.
Разумеется, оно пугает - ты много раз слышал, что бывает с людьми, которые его повстречали. Но это тот же страх, что от хищного зверя или кошмарного сна.
«Ужас перед неведомым» - специфический комплекс западного атеиста-рационалиста. Он до такой степени боится всего, что за пределами разума, что убеждает себя и других, будто за этими пределами ничего нет - и всё равно дрожит, как только представляет, что оттуда что-то постучалось.
Чтобы понять природу чудес и чудовищ, нужно идти от той же отправной точки, но в противоположную сторону.
Чудовище - это то, чего нет, но оно есть. Оно не существует, но действует - и ты свидетельствуешь, что это происходит на твоих глазах.
Заметьте, я не говорю сейчас о «невозможности», или «невероятности», или «противоречии законам природы». Это умные слова, которые размывают простую правду. Важно, что здесь и сейчас его нет - но оно есть.
Твой покойный дедушка при жизни был вполне возможен, вероятен и ничем не противоречил законам природы. Вы сто раз беседовали с ним на кухне о политике и литературе, как сейчас. Единственная разница - тогда он был, а сейчас его нет, и ты это отлично помнишь. Но ты всё равно беседуешь с ним на кухне.
Мохнатая тварь с пятью конечностями и сотней жвал, засевшая на чердаке старого дома - это просто мохнатая тварь с пятью конечностями и сотней жвал. В кембрийских морях и не такое плавало. Вот только её не существует. Вы с приятелем придумали её, когда вам было по восемь, нарисовали в четыре руки на листке бумаги и с удовольствием пугали ею малышей. А теперь ты видишь её своими глазами - а она, что ещё важнее, видит тебя. Всеми своими.
По умолчанию же чудовище и вовсе невидимо. Как можно увидеть то, чего нет?
Чудо - это результат. Действие нереального, оставившее след на реальности. То, зачем чудовище явилось. То, что изменилось в тебе и мире от того, что ты с ним столкнулся.
Монстры просто так не появляются. Не зря латинское monstrum происходит от moneo, что значит «показывать, предзнаменовать, предвещать». У любого чудовища есть цель.
Ангел приходит, чтобы возвестить благую весть - или убить всех первенцев в земле Египетской. Покойный дед приходит попрощаться и утешить - или попросить об услуге - или забрать тебя с собой. Чердачный монстр приходит, чтобы сожрать своего создателя - или встать на его защиту.
Всё это значит одну простую вещь: если ты хочешь совершить чудо - тебе необходимо собственное чудовище.
Одни говорят - его придётся призвать. Другие советуют отправиться туда, где они водятся. Третьи считают - ты должен сам, хотя бы отчасти, стать чудовищем.
Все они правы, потому что это одно и то же.
Есть только одно место, где реальное и нереальное могут встретиться и побеседовать. Там то, чего нет, обретает форму и облик, а то, что есть, становится призрачным и ненастоящим.
Это пространство воображения, и у нас есть два входа туда - сны и истории. В конце концов, что такое хорошая история, как не опора для сна, в который ты погружаешься наяву?
И то, и другое позволяет тебе поверить в то, чего нет, и увидеть своими глазами, как оно действует.
И иногда следы этих действий остаются, когда ты просыпаешься.
Собственно, к этому и сводится любая магия.