Ядовитая этимология
В английском языке есть, как известно, целых два слова со значением «яд». Venom - то, что должно попасть в кровь, чтобы повредить. Таков яд змеи или скорпиона. Poison же - это отрава, которая подействует, если ты её проглотишь.
Об этом последнем мы сегодня и поговорим.
Насколько туманна и легко проницаема граница между пищей, лекарством и отравой! Всё, что мы принимаем внутрь, как-то на нас влияет, и к добру, и к худу. А значит, сведущему человеку очень легко использовать пищу не по прямому назначению, а именно для целенаправленного воздействия.
Мы придумали множество историй об искусниках, которые ухитрялись лечить или убивать при помощи безобиднейших веществ - просто давали их в нужном сочетании, в нужном количестве и в нужный момент.
Некоторые из этих историй даже основаны на реальных событиях.
Так что неудивительно, что многие слова с «ядовитым» смыслом по происхождению связаны с пищей и питьём.
В церковнославянском «яства» и «яд» - однокоренные слова, от глагола «ясти» (есть).
В древнерусском был глагол «травити» (давать пищу). От него происходит «трава» (то, чем кормится скотина) и «потрава» (когда ты пускаешь свой скот пастись на чужое поле). Даже байки и анекдоты у нас травят по той же причине - рассказчик кормит слушателей историями. Но чем можно травить, тем можно и отравить.
Наши предки различали разные способы причинить вред. Если тебе что-то неполезное дали съесть, то это «окормили». Если выпить, то, соответственно, «опоили». Ну а «отравить» - общий термин, его использовали, когда было непонятно или всё равно, в чём причина.
В латинском языке есть слово potio - питьё, напиток. Как многие другие латинские слова, оно пришло в английскую речь двумя путями - через разговорный нормано-французский и через книжную латынь. На первом пути оно превратилось в poison, с которого я начал этот пост. Ну а на втором стало potion - это любое зелье или снадобье, неважно, лекарственное или наоборот.
Так что для англичан яд больше связан с питьём, чем с едой.
А вот немцы считают, что главное в яде - то, что его дают (или, соответственно, принимают).
В результате слово gift, происходящее от общегерманского глагола «давать», в английском языке значит «дар», в датском и шведском - «женатый», а в немецком - «яд».
Греки тут стоят особняком от всех прочих. Если вы спросите словарь, он вам скажет, что «яд» в значении отравы, принимаемой внутрь, будет по-гречески pharmakon. Но вот история происхождения этого слова - уникальная.
Фармаками (pharmakos) назывались в Греции люди, назначенные стать ежегодной искупительной жертвой за грехи народа. Их некоторое время кормили за общественный счёт (так что некоторая связь с пищей тут всё же есть, но очень косвенная). Откормив фармака, его выводили на улицу на публичную церемонию. Горожане били его, швыряли в него камни, иногда церемониально уродовали, а в конце изгоняли из города или сбрасывали со скалы.
Поскольку своих было жалко, фармаками обычно становились пленники или осуждённые преступники. На них было особенно удобно перекладывать ответственность за всё, чем горожане за год прогневали богов.
Так или иначе, это слово постепенно сменило значение. Фармаками стали называть любых злодеев вообще, но в первую очередь - отравителей.
В мифах Беотии упоминаются Фармакиды - вредоносные служанки Геры, мешающие женщинам разродиться. По легенде, Гера посылала их, чтобы не дать Алкмене родить Геракла, но те были обмануты и ушли ни с чем.
А дальше произошла интересная перемена. Между ядом и лекарством, как я уже сказал, грань весьма тонкая. Вот и стал «фармакон» значить и то, и другое, а фармакевтами назвали составителей лекарств. Сейчас мы произносим это слово на латинский лад - фармацевты.
Ну а в Новом Завете слово pharmakos вообще перевели на русский как «чародей».
Об этом последнем мы сегодня и поговорим.
Насколько туманна и легко проницаема граница между пищей, лекарством и отравой! Всё, что мы принимаем внутрь, как-то на нас влияет, и к добру, и к худу. А значит, сведущему человеку очень легко использовать пищу не по прямому назначению, а именно для целенаправленного воздействия.
Мы придумали множество историй об искусниках, которые ухитрялись лечить или убивать при помощи безобиднейших веществ - просто давали их в нужном сочетании, в нужном количестве и в нужный момент.
Некоторые из этих историй даже основаны на реальных событиях.
Так что неудивительно, что многие слова с «ядовитым» смыслом по происхождению связаны с пищей и питьём.
В церковнославянском «яства» и «яд» - однокоренные слова, от глагола «ясти» (есть).
В древнерусском был глагол «травити» (давать пищу). От него происходит «трава» (то, чем кормится скотина) и «потрава» (когда ты пускаешь свой скот пастись на чужое поле). Даже байки и анекдоты у нас травят по той же причине - рассказчик кормит слушателей историями. Но чем можно травить, тем можно и отравить.
Наши предки различали разные способы причинить вред. Если тебе что-то неполезное дали съесть, то это «окормили». Если выпить, то, соответственно, «опоили». Ну а «отравить» - общий термин, его использовали, когда было непонятно или всё равно, в чём причина.
В латинском языке есть слово potio - питьё, напиток. Как многие другие латинские слова, оно пришло в английскую речь двумя путями - через разговорный нормано-французский и через книжную латынь. На первом пути оно превратилось в poison, с которого я начал этот пост. Ну а на втором стало potion - это любое зелье или снадобье, неважно, лекарственное или наоборот.
Так что для англичан яд больше связан с питьём, чем с едой.
А вот немцы считают, что главное в яде - то, что его дают (или, соответственно, принимают).
В результате слово gift, происходящее от общегерманского глагола «давать», в английском языке значит «дар», в датском и шведском - «женатый», а в немецком - «яд».
Греки тут стоят особняком от всех прочих. Если вы спросите словарь, он вам скажет, что «яд» в значении отравы, принимаемой внутрь, будет по-гречески pharmakon. Но вот история происхождения этого слова - уникальная.
Фармаками (pharmakos) назывались в Греции люди, назначенные стать ежегодной искупительной жертвой за грехи народа. Их некоторое время кормили за общественный счёт (так что некоторая связь с пищей тут всё же есть, но очень косвенная). Откормив фармака, его выводили на улицу на публичную церемонию. Горожане били его, швыряли в него камни, иногда церемониально уродовали, а в конце изгоняли из города или сбрасывали со скалы.
Поскольку своих было жалко, фармаками обычно становились пленники или осуждённые преступники. На них было особенно удобно перекладывать ответственность за всё, чем горожане за год прогневали богов.
Так или иначе, это слово постепенно сменило значение. Фармаками стали называть любых злодеев вообще, но в первую очередь - отравителей.
В мифах Беотии упоминаются Фармакиды - вредоносные служанки Геры, мешающие женщинам разродиться. По легенде, Гера посылала их, чтобы не дать Алкмене родить Геракла, но те были обмануты и ушли ни с чем.
А дальше произошла интересная перемена. Между ядом и лекарством, как я уже сказал, грань весьма тонкая. Вот и стал «фармакон» значить и то, и другое, а фармакевтами назвали составителей лекарств. Сейчас мы произносим это слово на латинский лад - фармацевты.
Ну а в Новом Завете слово pharmakos вообще перевели на русский как «чародей».
