Ну как вам история?
Либусса не имела гордых и тщеславных чувствований своих сестёр. Хотя имела она подобные же способности проницать в таинство природы и пользоваться скрытыми её силами, но она употребляла их в пользу других. Тщеславие её простиралось не далее, как на пригожество своей наружности, она не имела склонности к богатству, не желала также быть почитаемою и ужасною, как сёстры её. Тогда как те предавались шумным радостям в увеселительных своих залах и приковывали к колеснице своей рыцарей Богемии, Либусса оставалась в отеческом доме, управляла хозяйством, сообщала умные наставления спрашивающим, давала помощь нуждающимся, и всё это по доброй склонности своего сердца, а не из корыстолюбия. Образ мыслей её был кроток, а поступки её добродетельны и скромны, как прилично благородной девушке. Хотя и радовалась она победе, которую приобрела красота её над сердцами мужчин, и принимала вздохи томных обожателей своих, как справедливую дань своим прелестям, однако ж никто не смел сказать ей о любви ни одного слова. Но лукавый Амур ужасно мстит хладным к его достоинствам и часто потрясает пламенным факелом своим над низкою соломенною кровлею, ежели захочет зажечь высокие чертоги.
В самой глубине леса жил один старый рыцарь: обработав песчаные поля свои, сделал их плодоносными и думал в покое прожить здесь остаток дней своих. Но сильный сосед завладел его собственностью и выгнал вон старца, которого принял один крестьянин в своё жилище. Этот бедный старик имел сына, который был единственным утешением и подпорою его старости. Несправедливое стяжание возбудило в нём мщение, он решился силу прогнать силою. Но запрещение любящего его старца, который не хотел подвергать опасности жизнь своего сына, обезоружило благородного юношу. Однако ж впоследствии он никак не хотел отказаться от принятого своего намерения. Тут призвал его отец к себе и сказал: «Ступай, сын мой, к мудрому Крокусу, или к разумным девицам, дочерям его, и спроси совета, одобрят ли боги твоё предприятие и увенчают ли его счастливым успехом? Ежели это будет угодно богам, то вооружись тогда мечом и копьём и отомсти за похищение твоего имения; если ж нет, то останься со мною до тех пор, покуда закроешь глаза мои, а там делай, что ты хочешь».
Юноша отправился и прибыл прежде ко двору Беллы, который имел вид храма, обитаемого богинею. Постучался и просил, дабы его впустили, но привратник увидел, что незнакомец явился с пустыми руками, отказал ему как нищему и затворил дверь. С горестью пошёл он далее и, приблизясь к жилищу Тербы, постучался и просил, чтобы его выслушали. Тут выглянул в окно привратник и сказал: «Ежели ты принёс золото, то госпожа моя скажет тебе одно из своих прекрасных изречений, которое известит тебя о твоей участи, если ж нет, то ступай и собери оного на берегу Эльбы столько, сколько дерево имеет листьев, сноп - колосьев и птица - перьев, тогда отворю тебе ворота».
Обманутый юноша предался унынию, особливо когда услышал, что пророк Крокус отправился в Польшу, дабы как посреднику прекратить несогласие некоторых ссорящихся вельмож. Он не обещал себе благосклонного приёма от третьей дочери, и когда увидел с холма вдали её жилище, то не смел к нему приблизиться и спрятался в густой кустарник, предавшись печали. Скоро, однако, был выведен из горестных своих размышлений лошадиным топотом. Прекрасная девушка на статном коне преследовала с несколькими подругами своими бегущего через кустарник оленя. Она бросила в него дротик, но он пролетел мимо. Проворно схватил юноша свой лук и пустил стрелу в бегущего оленя, которая в минуту пронзила его и повергла на землю. Девушка, удивлённая таким неожиданным явлением, посмотрела на незнакомого звероловца, который, увидев её, с почтением к ней приблизился и стал пред нею на колени. Либусса никогда не видала такого прекрасного человека. При первом взгляде получила она столь сильное впечатление от его вида, что не могла не отдать справедливости красивой его наружности. «Скажи мне, любезный незнакомец, - спросила она, - кто ты и каким случаем зашёл в эту засеку?» Юноша справедливо заключил, что счастье доставило ему то, чего он искал, и со скромностью открыл ей печаль свою, не умолчав и о том, что так постыдно был прогнан от сестёр её, и сколь его это огорчило. Либусса утешала его ласковыми словами. «Следуй за мною в моё жилище, - сказала она, - я открою книгу судьбы и завтра на рассвете дам тебе ответ».
Юноша сделал то, что было приказано. Никакой привратник не затворял ему входа во дворец. Прекрасная обитательница весьма благосклонно приняла его. Он был восхищён таким приёмом, но более прелестями прекрасной своей хозяйки. Очаровательный вид её мечтался ему целую ночь, он старался не заснуть, дабы ни на минуту не выпустить из мыслей приключение прошедшего дня, о котором помышлял с восхищением. Либусса же предалась тихому сну. Пламенное воображение спящей дочери сильфиды представляло образ молодого незнакомца во всех сновидениях, какие мечтались ей в эту ночь. Вставши рано, хотела она отгадать, что значили такие чудные сны, и более не думать о них. Но какое-то тёмное чувство сказало ей, что сны её были не одна пустая мечта воображения, но означали такое происшествие, которое разрешится будущим, что эти пророческие мечты в прошлую ночь более, нежели когда-либо, открывали ей сокровенную судьбу её. Через самое это же чувство познала она, что гость её воспламенился к ней любовью, а также призналось и её сердце в подобной к нему страсти. Но скоро наложила она печать молчания на тайну своего сердца, так же, как и юноша вооружился твёрдостью, дабы не изменить своему сердцу, ибо расстояние, какое счастье положило между ним и дочерью Крокуса, казалось ему чрезмерным.
Хотя прекрасная Либусса совершенно знала, что отвечать молодому человеку на его вопросы, но ей было трудно так скоро с ним расстаться. При восхождении солнца велела она позвать его к себе в сад, и сказала: «Покров мрачности проникнуть в судьбу твою затмевает ещё глаза мои, подожди до заката солнечного», - а вечером сказала: «Побудь до восхождения солнца», - а на другой день: «Пробудь нынче», - а на третий: «Подожди до завтрашнего дня», - наконец, на четвёртый день его отпустила, потому что не нашла никакого предлога удержать его, не изменив своей тайне, и Дружескими словами сообщила ему сей ответ: «Богам не угодно, чтобы ты ссорился с сильнейшим: терпеть и переносить есть жребий слабых. Поди к своему отцу, будь утешением его старости и корми его работою рук твоих. Возьми в подарок двух белых волов из моего стада и эту трость управлять ими, и когда она расцветёт и принесёт плоды, то на тебя снидёт дух пророчества!» Юноша почёл маловажными подарки прекрасной Либуссы, но стыдился, что должен принять их, не сделав и ей взаимного подарка. С молчанием, но тем более красноречивым взором глаз своих простился он с прекрасною и увидел у ворот двух белых быков, так же прекрасных и гладких, как был некогда божественный вол, на гладкой спине которого девица Европа переплыла через море. С радостью он отвязал их и погнал пред собою. Возвратный путь показался ему чрезвычайно коротким, столь сильно занималась душа его прекрасною Либуссою, и он поклялся, хотя и знал, что никогда не получит руку её, никого не любить во всю жизнь свою.
Престарелый рыцарь обрадовался возращению своего сына, и ещё более, когда услышал, что ответ дочери мудрого Крокуса столь хорошо согласовался с его желанием. А как землепашество определено было теперь юноше, то он, не мешкав, запряг в плуг белых быков своих. Первый опыт был по желанию. Волы были так сильны и проворны, что в один день более запахали, чем двенадцать пар, ибо они были так же проворны, как бык, изображённый в календаре, который в знак месяца апреля прыгает с облаков.
Герцог Унгерландский, который ввёл в Богемию войско своё, давно уже умер, не оставя после себя наследника. Вельможи хотя и собрались по смерти его, чтобы сделать новый выбор, но вздорный, беспокойный образ их мыслей не допустил сделать никакого разумного постановления. Корысть и высокомерие превратили первый Богемский сейм в Польский: между тем, как многие ухватились за королевскую мантию, изорвали её в лоскутки и никому она не досталась. Правление походило на анархическое, каждый делал что хотел, сильный давил слабого, богатый теснил бедного.
Разрушилась тишина и безопасность гражданская, пустые головы думали, что уже восстановилась новая их республика. Всё в порядке, говорили они, и всё идёт у нас своим чередом так же хорошо, как и везде: волк терзает овцу, ястреб голубя, лисица кур. Такое сумасбродное расположение не могло быть продолжительно. Наконец, когда мечтательный дух вольности более и более ослабевал, и народ опять получил рассудок, то патриоты, честные граждане и все, кои чувствовали любовь к отечеству, сделали совет, разрушить гнездо стоглавой гидры и опять объединить народ под одно правление. Выберем, говорили они, короля, который бы управлял нами по обычаю отца своего, обуздал бы дерзость и защищал справедливость. Не сильнейший, не искуснейший, или богатый, но мудрейший должен быть нашим государем! Народ, которому давно уже наскучили притеснения маленьких тиранов, единодушно на это согласился. Собрал сейм, и единогласный выбор пал на мудрого Крокуса. Отрядили посольство просить его принять достоинство князя. Хотя он и не искал высоких почестей, однако ж не мешкав выполнил желание народа. На него надели багряницу, и он с великою пышностью прибыл в Вицеград - столицу государя, где народ встретил его с воплем радости. Через это узнал он, что также и третья тростниковая шелуха щедрой сильфиды доставила ему дары свои.
Справедливость и мудрые законы его распространили славу о нём чрез все вокруг лежащие земли. Сарматские князья, которые беспрестанно вели между собою войну, требовали его правосудия. И когда открыл он уста свои, то казалось, сам почтенный Соломон изрёк приговор свой. Однажды некоторые бунтовщики возмутили спокойствие своего отечества, он приехал с войском своим в Польшу и укротил гражданскую войну. Большая часть народа из благодарности за доставленное им спокойствие избрали его герцогом. Он построил там город Краков, в сходственность своего имени Крокус и с великою славою управлял до самого конца своего. Приметив, что не долго остаётся ему жить, велел из остатков дуба, в котором жила супруга его сильфида, сделать ящик, долженствующий сохранить его кости. Потом с миром испустил дух свой. С неутешною горестью дочери оплакали смерть своего отца, положили тело его в дубовый ящик и предали земле, и всё государство пролило о нём слёзы сердечной скорби.
По окончании печальной церемонии собрались чиновники, дабы сделать совет, кому заступить упразднённый царский трон. Народ единодушно желал одну из дочерей Крокуса, только не могли согласиться, которую из них выбрать. Девица Белла мало имела сообщников, ибо она была склонна более к злу, чем добру, и часто делала вред волшебным своим фонарём, но она произвела такой ужас в народе, что никто не смел, опасаясь мщения её, сделать против неё возражение. Но как было уже положено которую-нибудь из них выбрать; то избиратели сделались безмолвны, ни одного голоса не было против неё, но также и на стороне её; чиновники разошлись с захождением солнца и отложили избирательство до другого дня.
Тут сделано было предложение о девице Тербе, но уверенность её на состав трав вскружила ей голову, она сделалась горда и своенравна и хотела, чтобы почитали её, как богиню. Когда ж не всегда воскуряли пред нею фимиам, то делалась она угрюма, сердита и зла. Хотя не была она так же ужасна, как старшая её сестра, однако ж не более её любили... По этой причине в зале избирательной так же было тихо, как на погребении, и никто не подал в пользу её голоса.
На третий день предложили о девице Либуссе. Как скоро выговорено было её имя, то услышали дружеский шёпот, мрачные лица избирателей разгладились и прояснились; каждый из них рассказывал соседу своему о добрых качествах Либуссы. Один хвалил её скромность, другой благонравие, третий разум её, четвёртый верность в предсказаниях, пятый бескорыстие, непорочность сердца, красоту и хозяйственность. Если бы любовник представил такое описание о совершенствах своей любезной, то можно бы усомниться в справедливости оного, но публика не скоро ошибётся в своих выгодах. При таких прекрасных свойствах, всеми признанных, конечно, следовало бы выбрать Либуссу: но предпочтение младшей сестры перед старшими могло иметь важные и опасные следствия для государства. Такое обстоятельство привело в замешательство избирателей: они не могли ни на что решиться. Недоставало оратора, который красноречие своё употребил бы в пользу желания избирателей, но он явился, как будто бы званый.
Владомир, вельможа Богемский, первый после герцога, уже давно вздыхал по прелестной Либуссе и сватался за неё при жизни Крокуса. Он был вернейший его вассал, и Крокус любил его, как сына, потому он и желал соединить дочь свою с любимцем своего сердца. Но непреодолим был суровый нрав Либуссы, а Владомир не хотел сделать ни малейшего насилия её склонности. Он думал верностью смягчить суровость Либуссы и находился в свите герцога Крокуса до тех пор, покуда был он жив, не сделав ни малейшего успеха. Теперь, думал он, открылся случай достойною заслугою тронуть жестокую и чрез благодарность её снискать то, в чём отказывала ему любовь. Он решился пожертвовать собою ненависти и мщению двух ужасных сестёр и с опасностью жизни возвести любезную свою на трон отеческий. Когда увидел он нерешимость колеблющихся избирателей, то сказал: «Ежели угодно вам меня выслушать, почтенные господа рыцари, дворяне и народ, то я представлю вам пример, из которого вы увидите, как должно кончить выбор в пользу и благосостояние отечества». Когда всё умолкло, то он, возвысив свой голос, начал говорить: «Пчёлы потеряли свою матку и весь улей предался печали, они сделались ленивы, редко вылетали и потеряли охоту собирать мёд, отчего промысел их и пища пришли в упадок. И потому с важностью начали думать они о новой матке. Тут прилетела оса и сказала: «Выберите меня в королевы, я сильна и ужасна, гордый конь боится моего жала, я прогоню им даже самого непримиримого врага вашего - льва, когда он приблизится к улью, я буду защищать вас!» Эта речь понравилась пчёлам, но после здравого рассуждения, отвечала ей мудрейшая: «Ты смела и ужасна, но мы боимся самого этого жала, которое должно защищать нас, ты не можешь быть нашею королевою!» Тут прилетел шмель и сказал: «Возьмите меня в короли! Разве вы не слышите, что шум моих крыльев возвещает величество и достоинство! Также нет и недостатка мне в жале для защиты вашей». - «Мы миролюбивы, - отвечали пчёлы, - шум крыльев твоих причинил бы нам неудовольствие и мешал бы нам работать, ты не можешь быть нашим королём!» Наконец, желала говорить пчела: «Хотя я больше и сильнее, чем вы, - сказала она, - однако превосходство моё не может служить ко вреду, ибо видите, у меня совсем нет такого жала, я добра, люблю порядок и хозяйство, умею управлять и пчеловодством и ускорить работу». - «Ты достойна управлять нами, - сказали пчёлы, - мы повинуемся тебе, будь нашею королевою!»
Владомир умолк. Все собрание угадало смысл его речи и все были на стороне Либуссы. Но в ту минуту, когда хотели уже избрать её, взлетел над залою собрания ворон! Такой неблагоприятный признак этой птицы прекратил все дальнейшие рассуждения, и выбор короля отложен был на другой день. Девица Белла послала птицу, предвещающую несчастье, прекратить выбор, ибо она знала, кого желали избрать вельможи, и Владомир возбудил против себя ужаснейшую её злобу. Она посоветовалась с сестрою своею, Тербою, как отомстить общему их оскорбителю, и положила послать домового задавить его. Отважный рыцарь не предчувствовал о таком несчастье, пошёл, по обыкновению, засвидетельствовать почтение своей любезной и получил от неё первый дружеский взгляд, из которого предсказал он свое счастье. Восхищение его увеличилось, когда Либусса, отцепив от груди своей розу, отдала ему с просьбою, чтобы она увяла на его сердце. Он понял смысл этих слов совсем иначе, чем она думала, ибо нет ничего обманчивее в свете языка любви. Влюблённый рыцарь думал, что розу должно сколько можно дольше сохранять в свежести и цвете, и потому он поставил её в холодную воду и уснул с лестною надеждою.
В ужасные часы полночи прокрался в спальню Владомира домовой, посланный девицею Беллою, навалился тяжким грузом своим на спящего рыцаря и так давил его, что Владомир едва не задохнулся. В таком крайнем положении, когда уже думал он, что настала последняя минута его жизни, к счастью, вспомнил он о розе, которая стояла в цветочном горшке подле его кровати, прижал её к груди и сказал: «Увянь вместе со мною, прекрасная роза, и умри на моей охладевшей груди в доказательство, что последняя мысль моя была о прекрасной твоей благодетельнице». - Тотчас почувствовал он облегчение в сердце, и тяжёлый домовой не мог противиться волшебной силе цветка, антипатическое благоухание розы скоро выгнало его из спальни, и усыпительное свойство запаха оной погрузило опять рыцаря в приятный сон. При восходе солнца был он опять здоров и весел и поехал узнать, какое действие произвело на избирателей его уподобление, и посмотреть, какой будут иметь ход дела, а в случае, если пойдут они не по его желанию, воспротивиться всеми силами.
На этот раз не было опасности. Важный избирательный Сенат целую ночь рассуждал о притче Владомира. Один отважный рыцарь, видя такой благоприятный случай и питая подобные же Владомиру чувства к прекрасной Либуссе, решился возвесть её на трон Богемский. Он выступил, обнажив меч, провозгласил громким голосом Либуссу в герцогини и вызывал всех, кто был одинаковых с ним мыслей, тотчас обнажить меч и защищать выбор. Тотчас заблистало несколько тысяч мечей, громкий крик радости возвестил новую правительницу и отовсюду раздался крик народа: да будет Либусса нашею герцогинею! Учредили комитет, начальниками которого были Владомир и рыцарь, обнаживший меч, и отправили к Либуссе возвестить о выборе её в герцогини. Со скромностью приняла она предложение, и очарование прелестных её взоров сделало подвластным каждое сердце. Народ присягнул ей с чувством сердечного удовольствия, и хотя обе сестры ей завидовали и употребляли таинственное своё искусство отомстить ей и государству за презрение опорочиванием всех деяний сестры своей, и стараясь возмутить мир и счастье кроткого девического правления; однако ж Либусса умела отражать все покушения сестёр своих и уничтожать все неприятельские замыслы и волшебства, покуда они утомились испытывать более не действующие над нею силы свои.
Между тем вздыхающий Владомир с пламенным нетерпением ожидал решения своей судьбы. Несколько раз отваживался он читать её в прекрасных глазах своей повелительницы. Но Либусса хранила глубокое молчание. Единственный благоприятный знак, оживляющий его надежду, была неувядаемая роза, которая по прошествии одного года была так же свежа, как в тот вечер, когда получил её от прекрасной Либуссы. Цветок из рук девушки, букет, бант или локон волос, конечно, всегда дороже выпавшего зуба, но все эти прекрасные вещи есть только двусмысленный залог любви, если не получат определительного значения достоверным доказательством. Итак, Владомир представлял роль вздыхающего пастуха при дворе своей полубогини и ожидал всего от времени и обстоятельств. Рыцарь Мицислав гораздо был деятельнее, он не упускал ни одного случая, чтобы его заметили. В день присяги первый поклялся он в верности новой герцогине и неотлучно везде следовал за нею, дабы услужливостью своею снискать её благосклонность, а при торжественных праздниках махал пред нею мечом своим, дабы напоминать ей о своей услуге.
В самой глубине леса жил один старый рыцарь: обработав песчаные поля свои, сделал их плодоносными и думал в покое прожить здесь остаток дней своих. Но сильный сосед завладел его собственностью и выгнал вон старца, которого принял один крестьянин в своё жилище. Этот бедный старик имел сына, который был единственным утешением и подпорою его старости. Несправедливое стяжание возбудило в нём мщение, он решился силу прогнать силою. Но запрещение любящего его старца, который не хотел подвергать опасности жизнь своего сына, обезоружило благородного юношу. Однако ж впоследствии он никак не хотел отказаться от принятого своего намерения. Тут призвал его отец к себе и сказал: «Ступай, сын мой, к мудрому Крокусу, или к разумным девицам, дочерям его, и спроси совета, одобрят ли боги твоё предприятие и увенчают ли его счастливым успехом? Ежели это будет угодно богам, то вооружись тогда мечом и копьём и отомсти за похищение твоего имения; если ж нет, то останься со мною до тех пор, покуда закроешь глаза мои, а там делай, что ты хочешь».
Юноша отправился и прибыл прежде ко двору Беллы, который имел вид храма, обитаемого богинею. Постучался и просил, дабы его впустили, но привратник увидел, что незнакомец явился с пустыми руками, отказал ему как нищему и затворил дверь. С горестью пошёл он далее и, приблизясь к жилищу Тербы, постучался и просил, чтобы его выслушали. Тут выглянул в окно привратник и сказал: «Ежели ты принёс золото, то госпожа моя скажет тебе одно из своих прекрасных изречений, которое известит тебя о твоей участи, если ж нет, то ступай и собери оного на берегу Эльбы столько, сколько дерево имеет листьев, сноп - колосьев и птица - перьев, тогда отворю тебе ворота».
Обманутый юноша предался унынию, особливо когда услышал, что пророк Крокус отправился в Польшу, дабы как посреднику прекратить несогласие некоторых ссорящихся вельмож. Он не обещал себе благосклонного приёма от третьей дочери, и когда увидел с холма вдали её жилище, то не смел к нему приблизиться и спрятался в густой кустарник, предавшись печали. Скоро, однако, был выведен из горестных своих размышлений лошадиным топотом. Прекрасная девушка на статном коне преследовала с несколькими подругами своими бегущего через кустарник оленя. Она бросила в него дротик, но он пролетел мимо. Проворно схватил юноша свой лук и пустил стрелу в бегущего оленя, которая в минуту пронзила его и повергла на землю. Девушка, удивлённая таким неожиданным явлением, посмотрела на незнакомого звероловца, который, увидев её, с почтением к ней приблизился и стал пред нею на колени. Либусса никогда не видала такого прекрасного человека. При первом взгляде получила она столь сильное впечатление от его вида, что не могла не отдать справедливости красивой его наружности. «Скажи мне, любезный незнакомец, - спросила она, - кто ты и каким случаем зашёл в эту засеку?» Юноша справедливо заключил, что счастье доставило ему то, чего он искал, и со скромностью открыл ей печаль свою, не умолчав и о том, что так постыдно был прогнан от сестёр её, и сколь его это огорчило. Либусса утешала его ласковыми словами. «Следуй за мною в моё жилище, - сказала она, - я открою книгу судьбы и завтра на рассвете дам тебе ответ».
Юноша сделал то, что было приказано. Никакой привратник не затворял ему входа во дворец. Прекрасная обитательница весьма благосклонно приняла его. Он был восхищён таким приёмом, но более прелестями прекрасной своей хозяйки. Очаровательный вид её мечтался ему целую ночь, он старался не заснуть, дабы ни на минуту не выпустить из мыслей приключение прошедшего дня, о котором помышлял с восхищением. Либусса же предалась тихому сну. Пламенное воображение спящей дочери сильфиды представляло образ молодого незнакомца во всех сновидениях, какие мечтались ей в эту ночь. Вставши рано, хотела она отгадать, что значили такие чудные сны, и более не думать о них. Но какое-то тёмное чувство сказало ей, что сны её были не одна пустая мечта воображения, но означали такое происшествие, которое разрешится будущим, что эти пророческие мечты в прошлую ночь более, нежели когда-либо, открывали ей сокровенную судьбу её. Через самое это же чувство познала она, что гость её воспламенился к ней любовью, а также призналось и её сердце в подобной к нему страсти. Но скоро наложила она печать молчания на тайну своего сердца, так же, как и юноша вооружился твёрдостью, дабы не изменить своему сердцу, ибо расстояние, какое счастье положило между ним и дочерью Крокуса, казалось ему чрезмерным.
Хотя прекрасная Либусса совершенно знала, что отвечать молодому человеку на его вопросы, но ей было трудно так скоро с ним расстаться. При восхождении солнца велела она позвать его к себе в сад, и сказала: «Покров мрачности проникнуть в судьбу твою затмевает ещё глаза мои, подожди до заката солнечного», - а вечером сказала: «Побудь до восхождения солнца», - а на другой день: «Пробудь нынче», - а на третий: «Подожди до завтрашнего дня», - наконец, на четвёртый день его отпустила, потому что не нашла никакого предлога удержать его, не изменив своей тайне, и Дружескими словами сообщила ему сей ответ: «Богам не угодно, чтобы ты ссорился с сильнейшим: терпеть и переносить есть жребий слабых. Поди к своему отцу, будь утешением его старости и корми его работою рук твоих. Возьми в подарок двух белых волов из моего стада и эту трость управлять ими, и когда она расцветёт и принесёт плоды, то на тебя снидёт дух пророчества!» Юноша почёл маловажными подарки прекрасной Либуссы, но стыдился, что должен принять их, не сделав и ей взаимного подарка. С молчанием, но тем более красноречивым взором глаз своих простился он с прекрасною и увидел у ворот двух белых быков, так же прекрасных и гладких, как был некогда божественный вол, на гладкой спине которого девица Европа переплыла через море. С радостью он отвязал их и погнал пред собою. Возвратный путь показался ему чрезвычайно коротким, столь сильно занималась душа его прекрасною Либуссою, и он поклялся, хотя и знал, что никогда не получит руку её, никого не любить во всю жизнь свою.
Престарелый рыцарь обрадовался возращению своего сына, и ещё более, когда услышал, что ответ дочери мудрого Крокуса столь хорошо согласовался с его желанием. А как землепашество определено было теперь юноше, то он, не мешкав, запряг в плуг белых быков своих. Первый опыт был по желанию. Волы были так сильны и проворны, что в один день более запахали, чем двенадцать пар, ибо они были так же проворны, как бык, изображённый в календаре, который в знак месяца апреля прыгает с облаков.
Герцог Унгерландский, который ввёл в Богемию войско своё, давно уже умер, не оставя после себя наследника. Вельможи хотя и собрались по смерти его, чтобы сделать новый выбор, но вздорный, беспокойный образ их мыслей не допустил сделать никакого разумного постановления. Корысть и высокомерие превратили первый Богемский сейм в Польский: между тем, как многие ухватились за королевскую мантию, изорвали её в лоскутки и никому она не досталась. Правление походило на анархическое, каждый делал что хотел, сильный давил слабого, богатый теснил бедного.
Разрушилась тишина и безопасность гражданская, пустые головы думали, что уже восстановилась новая их республика. Всё в порядке, говорили они, и всё идёт у нас своим чередом так же хорошо, как и везде: волк терзает овцу, ястреб голубя, лисица кур. Такое сумасбродное расположение не могло быть продолжительно. Наконец, когда мечтательный дух вольности более и более ослабевал, и народ опять получил рассудок, то патриоты, честные граждане и все, кои чувствовали любовь к отечеству, сделали совет, разрушить гнездо стоглавой гидры и опять объединить народ под одно правление. Выберем, говорили они, короля, который бы управлял нами по обычаю отца своего, обуздал бы дерзость и защищал справедливость. Не сильнейший, не искуснейший, или богатый, но мудрейший должен быть нашим государем! Народ, которому давно уже наскучили притеснения маленьких тиранов, единодушно на это согласился. Собрал сейм, и единогласный выбор пал на мудрого Крокуса. Отрядили посольство просить его принять достоинство князя. Хотя он и не искал высоких почестей, однако ж не мешкав выполнил желание народа. На него надели багряницу, и он с великою пышностью прибыл в Вицеград - столицу государя, где народ встретил его с воплем радости. Через это узнал он, что также и третья тростниковая шелуха щедрой сильфиды доставила ему дары свои.
Справедливость и мудрые законы его распространили славу о нём чрез все вокруг лежащие земли. Сарматские князья, которые беспрестанно вели между собою войну, требовали его правосудия. И когда открыл он уста свои, то казалось, сам почтенный Соломон изрёк приговор свой. Однажды некоторые бунтовщики возмутили спокойствие своего отечества, он приехал с войском своим в Польшу и укротил гражданскую войну. Большая часть народа из благодарности за доставленное им спокойствие избрали его герцогом. Он построил там город Краков, в сходственность своего имени Крокус и с великою славою управлял до самого конца своего. Приметив, что не долго остаётся ему жить, велел из остатков дуба, в котором жила супруга его сильфида, сделать ящик, долженствующий сохранить его кости. Потом с миром испустил дух свой. С неутешною горестью дочери оплакали смерть своего отца, положили тело его в дубовый ящик и предали земле, и всё государство пролило о нём слёзы сердечной скорби.
По окончании печальной церемонии собрались чиновники, дабы сделать совет, кому заступить упразднённый царский трон. Народ единодушно желал одну из дочерей Крокуса, только не могли согласиться, которую из них выбрать. Девица Белла мало имела сообщников, ибо она была склонна более к злу, чем добру, и часто делала вред волшебным своим фонарём, но она произвела такой ужас в народе, что никто не смел, опасаясь мщения её, сделать против неё возражение. Но как было уже положено которую-нибудь из них выбрать; то избиратели сделались безмолвны, ни одного голоса не было против неё, но также и на стороне её; чиновники разошлись с захождением солнца и отложили избирательство до другого дня.
Тут сделано было предложение о девице Тербе, но уверенность её на состав трав вскружила ей голову, она сделалась горда и своенравна и хотела, чтобы почитали её, как богиню. Когда ж не всегда воскуряли пред нею фимиам, то делалась она угрюма, сердита и зла. Хотя не была она так же ужасна, как старшая её сестра, однако ж не более её любили... По этой причине в зале избирательной так же было тихо, как на погребении, и никто не подал в пользу её голоса.
На третий день предложили о девице Либуссе. Как скоро выговорено было её имя, то услышали дружеский шёпот, мрачные лица избирателей разгладились и прояснились; каждый из них рассказывал соседу своему о добрых качествах Либуссы. Один хвалил её скромность, другой благонравие, третий разум её, четвёртый верность в предсказаниях, пятый бескорыстие, непорочность сердца, красоту и хозяйственность. Если бы любовник представил такое описание о совершенствах своей любезной, то можно бы усомниться в справедливости оного, но публика не скоро ошибётся в своих выгодах. При таких прекрасных свойствах, всеми признанных, конечно, следовало бы выбрать Либуссу: но предпочтение младшей сестры перед старшими могло иметь важные и опасные следствия для государства. Такое обстоятельство привело в замешательство избирателей: они не могли ни на что решиться. Недоставало оратора, который красноречие своё употребил бы в пользу желания избирателей, но он явился, как будто бы званый.
Владомир, вельможа Богемский, первый после герцога, уже давно вздыхал по прелестной Либуссе и сватался за неё при жизни Крокуса. Он был вернейший его вассал, и Крокус любил его, как сына, потому он и желал соединить дочь свою с любимцем своего сердца. Но непреодолим был суровый нрав Либуссы, а Владомир не хотел сделать ни малейшего насилия её склонности. Он думал верностью смягчить суровость Либуссы и находился в свите герцога Крокуса до тех пор, покуда был он жив, не сделав ни малейшего успеха. Теперь, думал он, открылся случай достойною заслугою тронуть жестокую и чрез благодарность её снискать то, в чём отказывала ему любовь. Он решился пожертвовать собою ненависти и мщению двух ужасных сестёр и с опасностью жизни возвести любезную свою на трон отеческий. Когда увидел он нерешимость колеблющихся избирателей, то сказал: «Ежели угодно вам меня выслушать, почтенные господа рыцари, дворяне и народ, то я представлю вам пример, из которого вы увидите, как должно кончить выбор в пользу и благосостояние отечества». Когда всё умолкло, то он, возвысив свой голос, начал говорить: «Пчёлы потеряли свою матку и весь улей предался печали, они сделались ленивы, редко вылетали и потеряли охоту собирать мёд, отчего промысел их и пища пришли в упадок. И потому с важностью начали думать они о новой матке. Тут прилетела оса и сказала: «Выберите меня в королевы, я сильна и ужасна, гордый конь боится моего жала, я прогоню им даже самого непримиримого врага вашего - льва, когда он приблизится к улью, я буду защищать вас!» Эта речь понравилась пчёлам, но после здравого рассуждения, отвечала ей мудрейшая: «Ты смела и ужасна, но мы боимся самого этого жала, которое должно защищать нас, ты не можешь быть нашею королевою!» Тут прилетел шмель и сказал: «Возьмите меня в короли! Разве вы не слышите, что шум моих крыльев возвещает величество и достоинство! Также нет и недостатка мне в жале для защиты вашей». - «Мы миролюбивы, - отвечали пчёлы, - шум крыльев твоих причинил бы нам неудовольствие и мешал бы нам работать, ты не можешь быть нашим королём!» Наконец, желала говорить пчела: «Хотя я больше и сильнее, чем вы, - сказала она, - однако превосходство моё не может служить ко вреду, ибо видите, у меня совсем нет такого жала, я добра, люблю порядок и хозяйство, умею управлять и пчеловодством и ускорить работу». - «Ты достойна управлять нами, - сказали пчёлы, - мы повинуемся тебе, будь нашею королевою!»
Владомир умолк. Все собрание угадало смысл его речи и все были на стороне Либуссы. Но в ту минуту, когда хотели уже избрать её, взлетел над залою собрания ворон! Такой неблагоприятный признак этой птицы прекратил все дальнейшие рассуждения, и выбор короля отложен был на другой день. Девица Белла послала птицу, предвещающую несчастье, прекратить выбор, ибо она знала, кого желали избрать вельможи, и Владомир возбудил против себя ужаснейшую её злобу. Она посоветовалась с сестрою своею, Тербою, как отомстить общему их оскорбителю, и положила послать домового задавить его. Отважный рыцарь не предчувствовал о таком несчастье, пошёл, по обыкновению, засвидетельствовать почтение своей любезной и получил от неё первый дружеский взгляд, из которого предсказал он свое счастье. Восхищение его увеличилось, когда Либусса, отцепив от груди своей розу, отдала ему с просьбою, чтобы она увяла на его сердце. Он понял смысл этих слов совсем иначе, чем она думала, ибо нет ничего обманчивее в свете языка любви. Влюблённый рыцарь думал, что розу должно сколько можно дольше сохранять в свежести и цвете, и потому он поставил её в холодную воду и уснул с лестною надеждою.
В ужасные часы полночи прокрался в спальню Владомира домовой, посланный девицею Беллою, навалился тяжким грузом своим на спящего рыцаря и так давил его, что Владомир едва не задохнулся. В таком крайнем положении, когда уже думал он, что настала последняя минута его жизни, к счастью, вспомнил он о розе, которая стояла в цветочном горшке подле его кровати, прижал её к груди и сказал: «Увянь вместе со мною, прекрасная роза, и умри на моей охладевшей груди в доказательство, что последняя мысль моя была о прекрасной твоей благодетельнице». - Тотчас почувствовал он облегчение в сердце, и тяжёлый домовой не мог противиться волшебной силе цветка, антипатическое благоухание розы скоро выгнало его из спальни, и усыпительное свойство запаха оной погрузило опять рыцаря в приятный сон. При восходе солнца был он опять здоров и весел и поехал узнать, какое действие произвело на избирателей его уподобление, и посмотреть, какой будут иметь ход дела, а в случае, если пойдут они не по его желанию, воспротивиться всеми силами.
На этот раз не было опасности. Важный избирательный Сенат целую ночь рассуждал о притче Владомира. Один отважный рыцарь, видя такой благоприятный случай и питая подобные же Владомиру чувства к прекрасной Либуссе, решился возвесть её на трон Богемский. Он выступил, обнажив меч, провозгласил громким голосом Либуссу в герцогини и вызывал всех, кто был одинаковых с ним мыслей, тотчас обнажить меч и защищать выбор. Тотчас заблистало несколько тысяч мечей, громкий крик радости возвестил новую правительницу и отовсюду раздался крик народа: да будет Либусса нашею герцогинею! Учредили комитет, начальниками которого были Владомир и рыцарь, обнаживший меч, и отправили к Либуссе возвестить о выборе её в герцогини. Со скромностью приняла она предложение, и очарование прелестных её взоров сделало подвластным каждое сердце. Народ присягнул ей с чувством сердечного удовольствия, и хотя обе сестры ей завидовали и употребляли таинственное своё искусство отомстить ей и государству за презрение опорочиванием всех деяний сестры своей, и стараясь возмутить мир и счастье кроткого девического правления; однако ж Либусса умела отражать все покушения сестёр своих и уничтожать все неприятельские замыслы и волшебства, покуда они утомились испытывать более не действующие над нею силы свои.
Между тем вздыхающий Владомир с пламенным нетерпением ожидал решения своей судьбы. Несколько раз отваживался он читать её в прекрасных глазах своей повелительницы. Но Либусса хранила глубокое молчание. Единственный благоприятный знак, оживляющий его надежду, была неувядаемая роза, которая по прошествии одного года была так же свежа, как в тот вечер, когда получил её от прекрасной Либуссы. Цветок из рук девушки, букет, бант или локон волос, конечно, всегда дороже выпавшего зуба, но все эти прекрасные вещи есть только двусмысленный залог любви, если не получат определительного значения достоверным доказательством. Итак, Владомир представлял роль вздыхающего пастуха при дворе своей полубогини и ожидал всего от времени и обстоятельств. Рыцарь Мицислав гораздо был деятельнее, он не упускал ни одного случая, чтобы его заметили. В день присяги первый поклялся он в верности новой герцогине и неотлучно везде следовал за нею, дабы услужливостью своею снискать её благосклонность, а при торжественных праздниках махал пред нею мечом своим, дабы напоминать ей о своей услуге.