Сьюзен Зонтаг "Заметки о кэмпе". Часть 1
Предельное выражение Кэмпа: это хорошо, потому что это ужасно....
Сьюзен Зонтаг
«Мысль как страсть». - М., 1997.
СЬЮЗЕН ЗОНТАГ
ЗАМЕТКИ О КЭМПЕ
В мире есть многое, что никогда не было названо; и многое, что даже будучи названо, никогда не было описано. Такова чувствительность - безошибочно современная; разновидность" извращения, но вряд ли отождествляемая с ним - известная как культ, называемый Кэмп.
Чувствительность (в отличие от идеи) одна из самых сложных тем для разговора; однако существуют специальные причины, по которым именно Кэмп никогда не обсуждался. Это не естественный вид чувствительности, если такие вообще существуют. Действительно, сущность Кэмпа - это его любовь к неестественному: к искусственному и преувеличенному. К тому же Кэмп эзотеричен - что-то вроде частного кода, скорее даже знака отличия, среди маленьких городских замкнутых сообществ. Если не брать в расчет ленивый двухстраничный набросок в романе Кристофера Ишервуда «Мир вечером» (1954), то он с трудом поддается печатному изложению. Таким образом говорить о Кэмпе значит предать его. Если подобное предательство может быть оправдано, то это оправдание может быть найдено в назидании, заключенном в нем, или в достойности конфликта, им разрешаемого. Сама себя я оправдываю обещанием самоназидания и осознанием острого конфликта в моей собственной чувствительности. Я испытываю сильную тягу к Кэмпу и почти такое же сильное раздражение. Поэтому я хочу говорить о нем и поэтому - могу. Никто из тех, кто всем сердцем разделяет эту чувствительность, не может анализировать ее; каковы бы ни были его намерения, он может ее только продемонстрировать. Для того, чтобы назвать чувствительность, набросать ее контуры и рассказать ее историю, необходима глубокая симпатия, преобразованная отвращением.
Хотя я говорю только о чувствительности - и о такой чувствительности, которая, среди прочего, обращает серьезное во фривольное - это все равно представляется безнадежным делом. Большинство людей думают о чувствительности или вкусе как об области чисто субъективных предпочтений, некой загадочной привлекательности, в основном чувственной, которая никогда не
[48]
была подконтрольна разуму. Они допускают, что соображения вкуса играют определенную роль в их реакции на людей и на произведения искусства. Однако эта позиция наивна. Хуже того. Смотреть свысока на вкус, которым ты наделен, - это смотреть свысока на самого себя. Поскольку вкус управляет каждым; свободным - в отличие от рутинного - человеческим движением. Ничто не является более определяющим. Существует визуальный вкус и вкус в том, что касается людей, в том, что касается эмоций - и существует вкус в области искусства и вкус в области морали. Так же как интеллигентность тоже представляет из себя нечто вроде вкуса: вкуса в области идей. (Можно обнаружить, что вкусовые способности развиваются очень неравномерно. Редко можно встретить человека обладающего хорошим визуальным вкусом, хорошим вкусом на людей и вкусом на идеи.)
Во вкусе нет ни системы, ни доказательств. Однако существует нечто вроде логики вкуса: постоянная чувствительность, которая улежит в основе и взращивает тот или иной вкус. Чувствительность почти, но не вполне, невыразимая. Всякая чувствительность, которая может быть втиснута в жесткий шаблон системы или схвачена грубыми орудиями доказательства, больше уже не чувствительность. Она уже затвердела в идею...
Чтобы удержать в сети слов чувствительность, особенно такую живую и влиятельную*, необходимо быть достаточно ловким и изворотливым. Форма заметок в большей степени, чем эссе (с его требованием линейных и последовательных доводов), выглядит подходящей для уловления какой-либо особенности в этой прихотливой и убегающей чувствительности. Затруднительно оказаться торжественным и трактатоподобным, говоря о Кэмпе, поскольку при этом сам рискуешь создать самый низший его образчик. Эти заметки посвящены Оскару Уайльду.
--------------------------------------
* Чувствительность эпохи является не только ее наиболее определяющей, но и наиболее изменчивой чертой. Она может включать в себя идеи (интеллектуальная история) и поведение (социальная история) эпохи, не касаясь даже чувствительности или вкусов, формировавших эти идеи и это поведение. Редко можно встретить такие исторические исследования - подобные работам Хейзинги о позднем средневековье или Февра о Франции шестнадцатого века - которые действительно говорили бы нам что-то о чувствительности изучаемого периода.
[49]
«Следует либо быть произведением искусства, либо одеваться в произведения искусства».
«Изречения и размышления для пользы, юношества»
1. Для начала в самом общем виде Кэмп это определенный вид эстетизма. Существует некий способ видеть мир как эстетическое явление. Этот способ, способ Кэмпа, выразим не в терминах красоты, но в терминах степени искусственности, стилизации.
2. Подчеркнем, что стиль пренебрегает содержанием, или задает такую точку зрения, с которой содержание безразлично. И это не говоря о том, что чувствительность Кэмпа неангажирована, деполитизирована - или по крайней мере аполитична.
3. Кэмп не только определенный взгляд, способ смотреть на вещи. Кэмп также некое качество, открываемое в объектах или поведении людей. Существуют «кэмповские» фильмы, одежда, мебель, популярные песни, романы, люди, здания... Подобное разделение принципиально. Поистине, глаз Кэмпа обладает способностью преображать действительность. Однако не все может быть увидено как Кэмп. Не все зависит от наблюдающего глаза.
4. Произвольные примеры того, что входит в канон Кэмпа: «Зулейка Добсон» Светильники от Тиффани Круговая панорама
Ресторан «Браун Дерби» на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе «Инквайрер», заголовки и статьи Рисунки Обри Бердслея «Лебединое Озеро» Оперы Беллини .-
Режиссура Висконти в «Саломее» и «Как жаль ее развратницей назвать»
Некоторые почтовые открытки рубежа веков
"Кинг-Конг" Шедсака
Кубинский поп-певец Ла Лупе
Роман Линда Уарда в гравюрах на дереве «Божий человек»
Старые комиксы о Флэше Гордоне
Женская одежда двадцатых (боа из перьев, платья с длинным шлейфом и т. д.)
Романы Рональда Фербэнка и Айви Комптон-Бернет
ЗАМЕТКИ О КЭМПЕ
Порнофильмы, увиденные без вожделения.
5. Вкус Кэмп предпочитает одни виды искусства другим. Например, одежда, мебель, различные элементы внешнего убранства Составляют большую часть Кэмпа. Для Кэмпа всякое искусство - искусство зачастую декоративное, выделенная текстура, чувственная поверхность и стиль для покрытия издержек содержания. Хотя концертная музыка, несмотря на ее бессодержательность, редко является Кэмпом. Она, скажем, просто не предлагает противопоставления, необходимого для контраста между глупым или экстравагантным содержанием и богатой формой... Временами целые виды искусств оказываются насыщены Кэмпом. Классический балет, опера, кино выглядели так в течение долгого времени. В последние два года Кэмп поглотил и популярную музыку (пост-рок-н-ролл, то, что французы называют «йе-йе»). И, *1вероятно, кинокритика (списки типа «10 лучших плохих фильмов, которые я когда-нибудь видел») сегодня величайший популяризатор вкуса Кэмп, поскольку большинство людей все еще ходят в кино (в хорошем настроении и не предъявляя больших претензий).
6. В некотором смысле верно утверждение: «Это слишком хорошо, чтобы быть Кэмпом». Или - слишком важно, недостаточно маргинально (чаще последнее). Таким образом, личность и многие произведения Жана Кокто - это Кэмп, но это не так применительно к Андре Жиду; оперы Ричарда Штрауса, но не Вагнера; стряпня Тин Пэн Элли и Ливерпуля, но не джаз. Многие примеры Кэмпа с «серьезной» точки зрения - либо плохое искусство, либо китч. Хотя и не все. Не только Кэмп с необходимостью плохое искусство, но и некоторые произведения, находящиеся на подступах к Кэмпу (пример: большинство фильмов Луи Фейяда), заслуживают более серьезного внимания и изучения.
«Чем больше мы изучаем Искусство, тем меньше беспокоимся о Природе».
«Упадок лжи»
7. Все, что является Кэмпом - люди и предметы - содержит значительный элемент искусственности. Ничто в природе не может быть кэмповским... Сельский Кэмп все еще рукотворен, и наиболее кэмповские объекты - городские. (Однако они часто проявляют безмятежность - или наивность - которые суть эквивалент пасторальности. Замечательное понимание Кэмпа демонстрирует выражение Эмпсона «городская пастораль».)
8. Кэмп - это некоторое представление мира в терминах стиля,
50
но вполне определенного стиля. Это любовь к преувеличениям, к «слишком», к вещам-которые-суть-то-чем-они-не-являются. Лучший пример можно найти в арт нуво, наиболее характерном и развитом стиле Кэмпа. Характерно то, что арт нуво превращает любую вещь во что-то совсем другое: подставки светильников в форме цветущих растений, жилая комната в виде грота. Знаменательный пример: парижский вход в метро, выполненный Эктором Гимаром в конце 1890-х в форме чугунного стебля орхидеи.
9. В качестве индивидуального вкуса Кэмп приводит и к поразительной утонченности, и к сильной преувеличенности. Андрогин - вот определенно один из величайших образов чувствительности Кэмпа. Примеры: замирающие, утонченные, извивающиеся фигуры поэзии и живописи прерафаэлитов; тонкие, струящиеся, бесполые теля арт нувр; излюбленные, андрогинные пустоты таящиеся за совершенной красотой Греты Гарбо. Здесь Кэмп рисует наиболее непризнанную истину вкуса: самые утонченные формы сексуальной привлекательности (также как самые утонченные формы сексуального наслаждения) заключаются в нарушении чьей-либо половой принадлежности. Что может быть прекраснее, чем нечто женственное в мужественном мужчине; что может быть прекраснее, чем нечто мужественное в женственной женщине... Парным к андрогинным предпочтениям Кэмпа является нечто на первый взгляд совершенно отличное, но не являющееся таковым: чкус к преувеличенным сексуальным характеристикам и персональной манерности. По очевидным причинам в качестве лучших примеров могут быть названы кинозвезды. Банальная пышность женственности Джейн Мэнсфилд, Джины Лоллобриджиды, Джейн Рассел, Вирджинии Майо; преувеличенная мужжжественнодгь,Стива Ривза, Виктора Метьюра. Великие стилисты темперамента и манерности, подобные Бэт Дэвис, Барбаре Стенвик, Таллуле Бэнкхед, Эдвиж Фейер.
10. Кэмп видит все в кавычках цитации. Это не лампа, но «лампа», не женщина, но «женщина». Ощутить Кэмп - применительно к людям или объектам - значит донимать бытие как исполнение роли. Это дальнейшее расширение на область чувствительности метафоры жизни как театра.
11. Кэмп - это триумф стиля, не различающего полов. (Взаимообратимость «мужчины» и «женщины», «личности» и «вещи».) Но все стили, так сказать, искусственны и, в конце концов, не различают полов. Жизнь не стильна. Также как и природа.
12. Вопрос не в том, почему травестия, деперсонификация, театральность? Напротив, вопрос в том, когда травестия, деперсонификация и театральность приобретают специфический привкус
[52]
Кэмпа? Почему атмосфера комедий Шекспира («Как вам это понравится» и т. п.) не является смешивающей пола, тогда как «Der Rosenkavaler» является?
13. Линия раздела, по-видимому, проходит в конце восемнадцатого века; там обнаруживаются оригиналы Кэмпа (готические романы, «китайский стиль», карикатуры, искусственные руины и т.д.). Но связь с природой была тогда совсем иной, чем в последующие века. В ХVIII веке люди вкуса или покровительствовали природе (Строубёри Хилл) или пытались включить ее во что-то искусственное (Версаль). Они также неутомимо покровительствовали прошлому. Сегодняшний Кэмп не включает в себя природу или даже открыто отвергает ее. И связь Кэмпа с прошлым тоже исключительно сентиментальна.
14. Краткую историю Кэмпа можно, конечно, начать и раньше - с маньеристов подобных Понтормо, Россо или Караваджо, или причудливых театральных работ Жоржа де Латура; или с эвфуизма (Лили и т. д.) в литературе. Все же наиболее бурно зарождение Кэмпа происходило в конце XVII - начале XVIII века, поскольку именно этот период был наделен чутьем на причудливость, на поверхность, на симметрию; вкусом на живописность и напряженность, элегантным обычаем передачи мимолетного ощущения и постоянным присутствием персонажа - в эпиграмме и рифмованном куплете (в словах), в завитушках (в жестах и музыке). Конец XVII - начало XVIII века - великий период Кэмпа: Поп, Конгрив, Уолпол и т. д. - но не Свифт; les precieux во Франции; церкви рококо в Мюнхене; Перголези. Немного позднее: многое из Моцарта. Но в XIX веке то, что было распределено повсюду в высокой культуре, становится особым вкусом; он принимает оттенок остроты, эзотеричности, извращенности. Подтверждая сказанное только на примере одной Англии, мы видим как Кэмп тускло продолжается на протяжении всего эстетизма ХГХ у века (Берн-Джонс, Патер, Рескин, Теннисон), сливаясь наконец с движением арт нувр в визуальных и декоративных искусствах и находя своих сознательных идеологов в таких «парадоксалистах», как Уайльд и Фирбенк.
15. Конечно, сказать, что все перечисленное принадлежит Кэмпу, не значит согласиться с тем, что все это только Кэмп. Например, полный анализ арт нуво едва ли уравняет его с Кэмпом. Но такой анализ не сможет игнорировать и того, что в арт нуво позволяет воспринимать себя как Кэмп. Арт нуво полон «содержания», даже морально-политического сорта; он был революционным движением в искусстве, подгоняемым утопическим видением (что-то между Уильямом Моррисом и группой «Баухауз») в органической
53
политике и вкусе. Но в арт нуво проявляются черты, которые предполагают неангажированный, несерьезный, «эстетский» взгляд. Это сообщает нам что-то важное об арт нуво - и о том, что есть хрусталик Кэмпа, который и затемняет содержание.
16. Таким образом, чувствительность Кэмпа есть нечто, что живо двойным смыслом, в котором те или иные вещи только и могут быть осмыслены. Но это не простенькая двухступенчатая конструкция буквального значения, с одной сифоны, и символического значения - с другой. Напротив, это разница между вещью, означающей что-то или означающей все, что угодно, - и вещью как чистой искусственностью.
17. Это приводит нас прямо к вульгарному использованию слова Кэмп как глагола, «to camp», что-то, что люди делают. Кэмп есть вид извращения, при котором используют цветистую манерность для того, чтобы породить двойную интерпретацию; жесты наполнены двойственностью, остроумное значение для cognoscenti* и другое, более безличное, для всех остальных. В равной мере и при расширении значения, когда это слово становится существительным, когда человек или вещь становятся «кэмпом», некая двойственность всегда присутствует. За прямым, обычным смыслом, в котором что-либо может быть понято, находится частное шутовское восприятие вещи.
«Естественность - такая трудная поза»
«Идеальный муж»
18. Что-то, должно быть, теряется между наивным и преднамеренным Кэмпом. Чистый Кэмп всегда наивен. Кэмп, осознавший себя Кэмпом («кэмпизация»), обычно менее удачен.
19. Чистые примеры Кэмпа непреднамеренны; они удручающе серьезны. Мастер времен арт нуво, сделавший светильник со змеей, обвившейся вокруг него, не ребячился и не старался быть «очаровательным». Он говорит со всей серьезностью: «Вуаля! Смотрите: Восток!» Неподдельный Кэмп - например, многочисленные мюзиклы, поставленные Басби Беркли для «Уорнер Бразерс» в начале тридцатых («42-я улица», «Золотоискательницы 1933 года»,... 1935 года,... 1937 года и т.д.) - не должны быть забавными. А вот кэмпизация - скажем, пьесы Ноэля Коуарда - напротив. Представляется маловероятным, что такое количество опер из традиционного репертуара удовлетворяло бы Кэмпу, если бы композиторы не воспринимали серьезно мелодраматическую бессмыслицу их сюжетов. Нет нужды знать собственные
-----------------------------
* Посвящанные, понимающие (лат).
54
намерения художника. Произведение скажет все. (Сравним какую-нибудь типичную оперу XIX века с «Ванессой» Сэмюэла Барбера, образцом выверенного, сконструированного Кэмпа, и разница станет очевидной.)
20. Вероятно, стремление к кэмпизации всегда пагубно. Совершенство «Переполоха в раю» и «Мальтийского сокола» среди других произведений кинокэмпа коренится в спокойствии, которым поддерживается интонация. Иначе с такими знаменитыми как бы кэмповскими фильмами пятидесятых, как «Все о Еве» и «Бейте дьявола». В этих более новых фильмах есть прекрасные места, но первый слишком приглажен, а второй слишком истеричен; они так стараются быть Кэмпом, что окончательно сбиваются с ритма... Возможно, однако, что это не столько вопрос о непреднамеренном эффекте и осознанном намерении, сколько тонкая связь между пародией и самопародией в Кэмпе. Фильмы .Хичкока - витрина для этой проблемы. Когда самопародия теряет кипение и взамен приобретает (пусть даже временами) пренебрежение к собственным темам и материалу - как в «Поймать вора», «Окно во двор», «К северу через северо-запад» - в результате получается что-то натянутое и неуклюжее, редко Кэмп. Успешный Кэмп - кино, подобное «Странной драме» Карне; игра Мэй Уэст и Эдварда Эверета Хортона; куски Гун-шоу - даже когда они выглядят самопародией, они благоухают самовлюбленностью.
21. Итак, еще раз: опора Кэмпа - невинность. Это значит, что Кэмп изображает невинность, но также то, что он разрушает ее, когда может. Неодушевленные объекты не меняются, когда они рассматриваются кем-либо как Кэмп. Люди, однако, откликаются на свою аудиторию. Люди начинают «кэмпизоваться»: Май Уэст, Би Лилли, Ла Лупе, Таллула Бэнкхед в «Спасательной шлюпке», Бет Дэвис во «Все о Еве». (Люди могут быть вовлечены в Кэмп, сами того не зная. Вспомним, как Феллини заставляет Аниту Экберг пародировать себя саму в «Сладкой жизни».)
22. Рассматриваемый не так строго, Кэмп или полностью наивен, или целиком преднамерен (когда он изображает кэмпизацию). Последний пример: эпиграммы Уайльда на себя.
«Глупо делить людей на хороших и плохих. Люди или очаровательны, или утомительны».
«Веер леди Уиндермир»
23. В наивном, или чистом, Кэмпе неотъемлемый элемент - это серьезность, серьезность вплоть до полного провала. Конечно,
55
не всякое произведение, где серьезность приводит к краху, может быть спасено Кэмпом. Только то, которому присуща смесь преувеличенности, фантастичности, страстности и наивности.
24. Когда что-то просто плохо (еще хуже, чем Кэмп), это часто из-за посредственности изначальных претензий. Художник даже и не пытается создать что-нибудь подлинно выдающееся. («Это слишком грандиозно», «Это слишком фантастично», «В это никто не поверит», - вот фразы, обычно вызывающие энтузиазм у любителя Кэмпа.)
25. Отличительный знак Кэмпа это дух экстравагантности. Кэмп - это женщина, закутанная в платье, сделанное из трех миллионов перьев. Кэмп - это живопись Карло Кривелли с его настоящими драгоценностями, trompe-1'oeil насекомыми и трещинами в кирпичной кладке. Кэмп - это всепоглощающий эстетизм шести американских фильмов Штернберга с Дитрих, всех шести, но в особенности последнего, «Дьявол - это женщина»... Зачастую есть что-то demesure в размахе претензий Кэмпа, а не только в стиле произведения. Сенсационные и прекрасные строения Гауди в Барселоне - это Кэмп не только из-за их стиля, но и из-за того, что они обнаруживают - наиболее заметные в Соборе Саграда Фамилия - претензии со стороны одного человека сделать то, что делается целым поколением, культуру полного совершенства.
Сьюзен Зонтаг
«Мысль как страсть». - М., 1997.
СЬЮЗЕН ЗОНТАГ
ЗАМЕТКИ О КЭМПЕ
В мире есть многое, что никогда не было названо; и многое, что даже будучи названо, никогда не было описано. Такова чувствительность - безошибочно современная; разновидность" извращения, но вряд ли отождествляемая с ним - известная как культ, называемый Кэмп.
Чувствительность (в отличие от идеи) одна из самых сложных тем для разговора; однако существуют специальные причины, по которым именно Кэмп никогда не обсуждался. Это не естественный вид чувствительности, если такие вообще существуют. Действительно, сущность Кэмпа - это его любовь к неестественному: к искусственному и преувеличенному. К тому же Кэмп эзотеричен - что-то вроде частного кода, скорее даже знака отличия, среди маленьких городских замкнутых сообществ. Если не брать в расчет ленивый двухстраничный набросок в романе Кристофера Ишервуда «Мир вечером» (1954), то он с трудом поддается печатному изложению. Таким образом говорить о Кэмпе значит предать его. Если подобное предательство может быть оправдано, то это оправдание может быть найдено в назидании, заключенном в нем, или в достойности конфликта, им разрешаемого. Сама себя я оправдываю обещанием самоназидания и осознанием острого конфликта в моей собственной чувствительности. Я испытываю сильную тягу к Кэмпу и почти такое же сильное раздражение. Поэтому я хочу говорить о нем и поэтому - могу. Никто из тех, кто всем сердцем разделяет эту чувствительность, не может анализировать ее; каковы бы ни были его намерения, он может ее только продемонстрировать. Для того, чтобы назвать чувствительность, набросать ее контуры и рассказать ее историю, необходима глубокая симпатия, преобразованная отвращением.
Хотя я говорю только о чувствительности - и о такой чувствительности, которая, среди прочего, обращает серьезное во фривольное - это все равно представляется безнадежным делом. Большинство людей думают о чувствительности или вкусе как об области чисто субъективных предпочтений, некой загадочной привлекательности, в основном чувственной, которая никогда не
[48]
была подконтрольна разуму. Они допускают, что соображения вкуса играют определенную роль в их реакции на людей и на произведения искусства. Однако эта позиция наивна. Хуже того. Смотреть свысока на вкус, которым ты наделен, - это смотреть свысока на самого себя. Поскольку вкус управляет каждым; свободным - в отличие от рутинного - человеческим движением. Ничто не является более определяющим. Существует визуальный вкус и вкус в том, что касается людей, в том, что касается эмоций - и существует вкус в области искусства и вкус в области морали. Так же как интеллигентность тоже представляет из себя нечто вроде вкуса: вкуса в области идей. (Можно обнаружить, что вкусовые способности развиваются очень неравномерно. Редко можно встретить человека обладающего хорошим визуальным вкусом, хорошим вкусом на людей и вкусом на идеи.)
Во вкусе нет ни системы, ни доказательств. Однако существует нечто вроде логики вкуса: постоянная чувствительность, которая улежит в основе и взращивает тот или иной вкус. Чувствительность почти, но не вполне, невыразимая. Всякая чувствительность, которая может быть втиснута в жесткий шаблон системы или схвачена грубыми орудиями доказательства, больше уже не чувствительность. Она уже затвердела в идею...
Чтобы удержать в сети слов чувствительность, особенно такую живую и влиятельную*, необходимо быть достаточно ловким и изворотливым. Форма заметок в большей степени, чем эссе (с его требованием линейных и последовательных доводов), выглядит подходящей для уловления какой-либо особенности в этой прихотливой и убегающей чувствительности. Затруднительно оказаться торжественным и трактатоподобным, говоря о Кэмпе, поскольку при этом сам рискуешь создать самый низший его образчик. Эти заметки посвящены Оскару Уайльду.
--------------------------------------
* Чувствительность эпохи является не только ее наиболее определяющей, но и наиболее изменчивой чертой. Она может включать в себя идеи (интеллектуальная история) и поведение (социальная история) эпохи, не касаясь даже чувствительности или вкусов, формировавших эти идеи и это поведение. Редко можно встретить такие исторические исследования - подобные работам Хейзинги о позднем средневековье или Февра о Франции шестнадцатого века - которые действительно говорили бы нам что-то о чувствительности изучаемого периода.
[49]
«Следует либо быть произведением искусства, либо одеваться в произведения искусства».
«Изречения и размышления для пользы, юношества»
1. Для начала в самом общем виде Кэмп это определенный вид эстетизма. Существует некий способ видеть мир как эстетическое явление. Этот способ, способ Кэмпа, выразим не в терминах красоты, но в терминах степени искусственности, стилизации.
2. Подчеркнем, что стиль пренебрегает содержанием, или задает такую точку зрения, с которой содержание безразлично. И это не говоря о том, что чувствительность Кэмпа неангажирована, деполитизирована - или по крайней мере аполитична.
3. Кэмп не только определенный взгляд, способ смотреть на вещи. Кэмп также некое качество, открываемое в объектах или поведении людей. Существуют «кэмповские» фильмы, одежда, мебель, популярные песни, романы, люди, здания... Подобное разделение принципиально. Поистине, глаз Кэмпа обладает способностью преображать действительность. Однако не все может быть увидено как Кэмп. Не все зависит от наблюдающего глаза.
4. Произвольные примеры того, что входит в канон Кэмпа: «Зулейка Добсон» Светильники от Тиффани Круговая панорама
Ресторан «Браун Дерби» на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе «Инквайрер», заголовки и статьи Рисунки Обри Бердслея «Лебединое Озеро» Оперы Беллини .-
Режиссура Висконти в «Саломее» и «Как жаль ее развратницей назвать»
Некоторые почтовые открытки рубежа веков
"Кинг-Конг" Шедсака
Кубинский поп-певец Ла Лупе
Роман Линда Уарда в гравюрах на дереве «Божий человек»
Старые комиксы о Флэше Гордоне
Женская одежда двадцатых (боа из перьев, платья с длинным шлейфом и т. д.)
Романы Рональда Фербэнка и Айви Комптон-Бернет
ЗАМЕТКИ О КЭМПЕ
Порнофильмы, увиденные без вожделения.
5. Вкус Кэмп предпочитает одни виды искусства другим. Например, одежда, мебель, различные элементы внешнего убранства Составляют большую часть Кэмпа. Для Кэмпа всякое искусство - искусство зачастую декоративное, выделенная текстура, чувственная поверхность и стиль для покрытия издержек содержания. Хотя концертная музыка, несмотря на ее бессодержательность, редко является Кэмпом. Она, скажем, просто не предлагает противопоставления, необходимого для контраста между глупым или экстравагантным содержанием и богатой формой... Временами целые виды искусств оказываются насыщены Кэмпом. Классический балет, опера, кино выглядели так в течение долгого времени. В последние два года Кэмп поглотил и популярную музыку (пост-рок-н-ролл, то, что французы называют «йе-йе»). И, *1вероятно, кинокритика (списки типа «10 лучших плохих фильмов, которые я когда-нибудь видел») сегодня величайший популяризатор вкуса Кэмп, поскольку большинство людей все еще ходят в кино (в хорошем настроении и не предъявляя больших претензий).
6. В некотором смысле верно утверждение: «Это слишком хорошо, чтобы быть Кэмпом». Или - слишком важно, недостаточно маргинально (чаще последнее). Таким образом, личность и многие произведения Жана Кокто - это Кэмп, но это не так применительно к Андре Жиду; оперы Ричарда Штрауса, но не Вагнера; стряпня Тин Пэн Элли и Ливерпуля, но не джаз. Многие примеры Кэмпа с «серьезной» точки зрения - либо плохое искусство, либо китч. Хотя и не все. Не только Кэмп с необходимостью плохое искусство, но и некоторые произведения, находящиеся на подступах к Кэмпу (пример: большинство фильмов Луи Фейяда), заслуживают более серьезного внимания и изучения.
«Чем больше мы изучаем Искусство, тем меньше беспокоимся о Природе».
«Упадок лжи»
7. Все, что является Кэмпом - люди и предметы - содержит значительный элемент искусственности. Ничто в природе не может быть кэмповским... Сельский Кэмп все еще рукотворен, и наиболее кэмповские объекты - городские. (Однако они часто проявляют безмятежность - или наивность - которые суть эквивалент пасторальности. Замечательное понимание Кэмпа демонстрирует выражение Эмпсона «городская пастораль».)
8. Кэмп - это некоторое представление мира в терминах стиля,
50
но вполне определенного стиля. Это любовь к преувеличениям, к «слишком», к вещам-которые-суть-то-чем-они-не-являются. Лучший пример можно найти в арт нуво, наиболее характерном и развитом стиле Кэмпа. Характерно то, что арт нуво превращает любую вещь во что-то совсем другое: подставки светильников в форме цветущих растений, жилая комната в виде грота. Знаменательный пример: парижский вход в метро, выполненный Эктором Гимаром в конце 1890-х в форме чугунного стебля орхидеи.
9. В качестве индивидуального вкуса Кэмп приводит и к поразительной утонченности, и к сильной преувеличенности. Андрогин - вот определенно один из величайших образов чувствительности Кэмпа. Примеры: замирающие, утонченные, извивающиеся фигуры поэзии и живописи прерафаэлитов; тонкие, струящиеся, бесполые теля арт нувр; излюбленные, андрогинные пустоты таящиеся за совершенной красотой Греты Гарбо. Здесь Кэмп рисует наиболее непризнанную истину вкуса: самые утонченные формы сексуальной привлекательности (также как самые утонченные формы сексуального наслаждения) заключаются в нарушении чьей-либо половой принадлежности. Что может быть прекраснее, чем нечто женственное в мужественном мужчине; что может быть прекраснее, чем нечто мужественное в женственной женщине... Парным к андрогинным предпочтениям Кэмпа является нечто на первый взгляд совершенно отличное, но не являющееся таковым: чкус к преувеличенным сексуальным характеристикам и персональной манерности. По очевидным причинам в качестве лучших примеров могут быть названы кинозвезды. Банальная пышность женственности Джейн Мэнсфилд, Джины Лоллобриджиды, Джейн Рассел, Вирджинии Майо; преувеличенная мужжжественнодгь,Стива Ривза, Виктора Метьюра. Великие стилисты темперамента и манерности, подобные Бэт Дэвис, Барбаре Стенвик, Таллуле Бэнкхед, Эдвиж Фейер.
10. Кэмп видит все в кавычках цитации. Это не лампа, но «лампа», не женщина, но «женщина». Ощутить Кэмп - применительно к людям или объектам - значит донимать бытие как исполнение роли. Это дальнейшее расширение на область чувствительности метафоры жизни как театра.
11. Кэмп - это триумф стиля, не различающего полов. (Взаимообратимость «мужчины» и «женщины», «личности» и «вещи».) Но все стили, так сказать, искусственны и, в конце концов, не различают полов. Жизнь не стильна. Также как и природа.
12. Вопрос не в том, почему травестия, деперсонификация, театральность? Напротив, вопрос в том, когда травестия, деперсонификация и театральность приобретают специфический привкус
[52]
Кэмпа? Почему атмосфера комедий Шекспира («Как вам это понравится» и т. п.) не является смешивающей пола, тогда как «Der Rosenkavaler» является?
13. Линия раздела, по-видимому, проходит в конце восемнадцатого века; там обнаруживаются оригиналы Кэмпа (готические романы, «китайский стиль», карикатуры, искусственные руины и т.д.). Но связь с природой была тогда совсем иной, чем в последующие века. В ХVIII веке люди вкуса или покровительствовали природе (Строубёри Хилл) или пытались включить ее во что-то искусственное (Версаль). Они также неутомимо покровительствовали прошлому. Сегодняшний Кэмп не включает в себя природу или даже открыто отвергает ее. И связь Кэмпа с прошлым тоже исключительно сентиментальна.
14. Краткую историю Кэмпа можно, конечно, начать и раньше - с маньеристов подобных Понтормо, Россо или Караваджо, или причудливых театральных работ Жоржа де Латура; или с эвфуизма (Лили и т. д.) в литературе. Все же наиболее бурно зарождение Кэмпа происходило в конце XVII - начале XVIII века, поскольку именно этот период был наделен чутьем на причудливость, на поверхность, на симметрию; вкусом на живописность и напряженность, элегантным обычаем передачи мимолетного ощущения и постоянным присутствием персонажа - в эпиграмме и рифмованном куплете (в словах), в завитушках (в жестах и музыке). Конец XVII - начало XVIII века - великий период Кэмпа: Поп, Конгрив, Уолпол и т. д. - но не Свифт; les precieux во Франции; церкви рококо в Мюнхене; Перголези. Немного позднее: многое из Моцарта. Но в XIX веке то, что было распределено повсюду в высокой культуре, становится особым вкусом; он принимает оттенок остроты, эзотеричности, извращенности. Подтверждая сказанное только на примере одной Англии, мы видим как Кэмп тускло продолжается на протяжении всего эстетизма ХГХ у века (Берн-Джонс, Патер, Рескин, Теннисон), сливаясь наконец с движением арт нувр в визуальных и декоративных искусствах и находя своих сознательных идеологов в таких «парадоксалистах», как Уайльд и Фирбенк.
15. Конечно, сказать, что все перечисленное принадлежит Кэмпу, не значит согласиться с тем, что все это только Кэмп. Например, полный анализ арт нуво едва ли уравняет его с Кэмпом. Но такой анализ не сможет игнорировать и того, что в арт нуво позволяет воспринимать себя как Кэмп. Арт нуво полон «содержания», даже морально-политического сорта; он был революционным движением в искусстве, подгоняемым утопическим видением (что-то между Уильямом Моррисом и группой «Баухауз») в органической
53
политике и вкусе. Но в арт нуво проявляются черты, которые предполагают неангажированный, несерьезный, «эстетский» взгляд. Это сообщает нам что-то важное об арт нуво - и о том, что есть хрусталик Кэмпа, который и затемняет содержание.
16. Таким образом, чувствительность Кэмпа есть нечто, что живо двойным смыслом, в котором те или иные вещи только и могут быть осмыслены. Но это не простенькая двухступенчатая конструкция буквального значения, с одной сифоны, и символического значения - с другой. Напротив, это разница между вещью, означающей что-то или означающей все, что угодно, - и вещью как чистой искусственностью.
17. Это приводит нас прямо к вульгарному использованию слова Кэмп как глагола, «to camp», что-то, что люди делают. Кэмп есть вид извращения, при котором используют цветистую манерность для того, чтобы породить двойную интерпретацию; жесты наполнены двойственностью, остроумное значение для cognoscenti* и другое, более безличное, для всех остальных. В равной мере и при расширении значения, когда это слово становится существительным, когда человек или вещь становятся «кэмпом», некая двойственность всегда присутствует. За прямым, обычным смыслом, в котором что-либо может быть понято, находится частное шутовское восприятие вещи.
«Естественность - такая трудная поза»
«Идеальный муж»
18. Что-то, должно быть, теряется между наивным и преднамеренным Кэмпом. Чистый Кэмп всегда наивен. Кэмп, осознавший себя Кэмпом («кэмпизация»), обычно менее удачен.
19. Чистые примеры Кэмпа непреднамеренны; они удручающе серьезны. Мастер времен арт нуво, сделавший светильник со змеей, обвившейся вокруг него, не ребячился и не старался быть «очаровательным». Он говорит со всей серьезностью: «Вуаля! Смотрите: Восток!» Неподдельный Кэмп - например, многочисленные мюзиклы, поставленные Басби Беркли для «Уорнер Бразерс» в начале тридцатых («42-я улица», «Золотоискательницы 1933 года»,... 1935 года,... 1937 года и т.д.) - не должны быть забавными. А вот кэмпизация - скажем, пьесы Ноэля Коуарда - напротив. Представляется маловероятным, что такое количество опер из традиционного репертуара удовлетворяло бы Кэмпу, если бы композиторы не воспринимали серьезно мелодраматическую бессмыслицу их сюжетов. Нет нужды знать собственные
-----------------------------
* Посвящанные, понимающие (лат).
54
намерения художника. Произведение скажет все. (Сравним какую-нибудь типичную оперу XIX века с «Ванессой» Сэмюэла Барбера, образцом выверенного, сконструированного Кэмпа, и разница станет очевидной.)
20. Вероятно, стремление к кэмпизации всегда пагубно. Совершенство «Переполоха в раю» и «Мальтийского сокола» среди других произведений кинокэмпа коренится в спокойствии, которым поддерживается интонация. Иначе с такими знаменитыми как бы кэмповскими фильмами пятидесятых, как «Все о Еве» и «Бейте дьявола». В этих более новых фильмах есть прекрасные места, но первый слишком приглажен, а второй слишком истеричен; они так стараются быть Кэмпом, что окончательно сбиваются с ритма... Возможно, однако, что это не столько вопрос о непреднамеренном эффекте и осознанном намерении, сколько тонкая связь между пародией и самопародией в Кэмпе. Фильмы .Хичкока - витрина для этой проблемы. Когда самопародия теряет кипение и взамен приобретает (пусть даже временами) пренебрежение к собственным темам и материалу - как в «Поймать вора», «Окно во двор», «К северу через северо-запад» - в результате получается что-то натянутое и неуклюжее, редко Кэмп. Успешный Кэмп - кино, подобное «Странной драме» Карне; игра Мэй Уэст и Эдварда Эверета Хортона; куски Гун-шоу - даже когда они выглядят самопародией, они благоухают самовлюбленностью.
21. Итак, еще раз: опора Кэмпа - невинность. Это значит, что Кэмп изображает невинность, но также то, что он разрушает ее, когда может. Неодушевленные объекты не меняются, когда они рассматриваются кем-либо как Кэмп. Люди, однако, откликаются на свою аудиторию. Люди начинают «кэмпизоваться»: Май Уэст, Би Лилли, Ла Лупе, Таллула Бэнкхед в «Спасательной шлюпке», Бет Дэвис во «Все о Еве». (Люди могут быть вовлечены в Кэмп, сами того не зная. Вспомним, как Феллини заставляет Аниту Экберг пародировать себя саму в «Сладкой жизни».)
22. Рассматриваемый не так строго, Кэмп или полностью наивен, или целиком преднамерен (когда он изображает кэмпизацию). Последний пример: эпиграммы Уайльда на себя.
«Глупо делить людей на хороших и плохих. Люди или очаровательны, или утомительны».
«Веер леди Уиндермир»
23. В наивном, или чистом, Кэмпе неотъемлемый элемент - это серьезность, серьезность вплоть до полного провала. Конечно,
55
не всякое произведение, где серьезность приводит к краху, может быть спасено Кэмпом. Только то, которому присуща смесь преувеличенности, фантастичности, страстности и наивности.
24. Когда что-то просто плохо (еще хуже, чем Кэмп), это часто из-за посредственности изначальных претензий. Художник даже и не пытается создать что-нибудь подлинно выдающееся. («Это слишком грандиозно», «Это слишком фантастично», «В это никто не поверит», - вот фразы, обычно вызывающие энтузиазм у любителя Кэмпа.)
25. Отличительный знак Кэмпа это дух экстравагантности. Кэмп - это женщина, закутанная в платье, сделанное из трех миллионов перьев. Кэмп - это живопись Карло Кривелли с его настоящими драгоценностями, trompe-1'oeil насекомыми и трещинами в кирпичной кладке. Кэмп - это всепоглощающий эстетизм шести американских фильмов Штернберга с Дитрих, всех шести, но в особенности последнего, «Дьявол - это женщина»... Зачастую есть что-то demesure в размахе претензий Кэмпа, а не только в стиле произведения. Сенсационные и прекрасные строения Гауди в Барселоне - это Кэмп не только из-за их стиля, но и из-за того, что они обнаруживают - наиболее заметные в Соборе Саграда Фамилия - претензии со стороны одного человека сделать то, что делается целым поколением, культуру полного совершенства.