Неравнодушие к жестокости: Негодование как движущая сила терапии

Apr 03, 2011 22:49



Когда я училась на психоаналитика, очень важным считалось научиться соблюдать нейтралитет по отношению к пациенту. Это было одним из основных правил профессии, установленных еще во времена Фрейда; оно не подлежало сомнению, соблюдать его требовалось всегда, несмотря ни на какие обстоятельства. Поэтому мне тогда и не приходило в голову, что существует связь между требованием соблюдения этого правила и требованием защищать родителей пациента от любых обвинений в их адрес. Мои коллеги, казалось, без труда могли соблюдать нейтралитет и не были заинтересованы в проявлении сочувствия к пережившему мучения ребенку, которого избивали, унижали и принуждали к инцесту. Возможно, некоторые из моих коллег сами были жертвами подобной жестокости. Но в ходе их обучения с ними самими обращались с той беспристрастностью, которой требовал Фрейд, поэтому у них не было возможности соприкоснуться с той болью, которую они запрещали себе чувствовать. Для того, чтобы перестать отрицать существование этой боли, им нужен был другой терапевт - не тот, который придерживается нейтральной позиции, а человек неравнодушный, который определенно занял бы позицию защитника ребенка, подвернувшегося насилию, и смог бы высказать свое возмущение тем, что с этим ребенком делали. Все это необходимо делать еще до того, как на это станет способен сам пациент. Дело в том, что большинство пациентов в своей жизни вообще никогда не испытывают чувства негодования. Даже рассказывая  о таких фактах из своей жизни, которые вызывают чувства отвращения и негодования, они не испытывают позывов к сопротивлению, не только по той причине, что их чувства закрыты для них, но и потому, что они просто не знают, что родители могут вести себя по-другому.

Мой опыт неоднократно показывал мне, что мое неподдельное возмущение тому, через что пришлось пройти пациенту, является очень важной движущей силой терапии.  Особенно сильно это проявляется в групповой терапии. Некоторые члены группы могут тихо, иногда даже с улыбкой, рассказывать нам о том, как их запирали в подвале на несколько часов, если они осмеливались противоречить своим родителям.  Группа может начать с ужасом перешептываться, услышав такое. Но человек, рассказавший историю, еще не способен испытывать такие чувства, ему еще не с чем сравнивать. Для него такое обращение является нормой.

Я также встречала людей, которые провели годы, занимаясь терапией, и которые без труда могли заплакать, вспоминая о страданиях, которые они пережили в детстве. Но все они были еще очень далеко от способности чувствовать хоть какое-то негодование по отношению к сексуальному насилию родителей или извращенным ритуалам избиения. Они думали, что такое обращение является нормальной частью воспитания, и что обычное проговаривание гнетущих их чувств сможет исцелить их. Но так случается далеко не всегда, и конечно, не в тех случаях, когда пациент чувствует сильную бессознательную привязанность к родителям и в нем продолжают жить ожидания по отношению к ним. Я думаю, что такая привязанность и связанные и ожидания не могут быть излечены, пока терапевт остается беспристрастным. Это заявление часто приводило к спорам с терапевтами, которые достаточно хорошо работали с доступом клиента к собственным эмоциям, но при этом клиенты продолжали идеализировать своих родителей. Терапевты смогли бы помочь своим клиентам, только если бы поддержали их в признании их собственных чувств и вследствие этого помогли бы им выразить возникшее в них негодование по отношению к своим жестоким родителям.

Эффект от этого часто совершенно поразительный, как будто снесли дамбу, сдерживающую течение реки.  Иногда возмущение терапевта сразу же может привести к бурному извержению негодования у клиента. Но так происходит не всегда. Некоторым клиентам нужны недели, месяцы, даже годы, прежде чем это сможет произойти. Но открытое проявление терапевтом негодования неизменно запускает процесс освобождения, которому прежде мешали моральные нормы, принятые в нашем обществе. Освобождение этих эмоций посредством свободного и заинтересованного отношения терапевта способно показать ребенку внутри пациента, что он законно может быть возмущен поведением своих родителей, и что ЛЮБОЙ ЧУВСТВУЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК БЫЛ БЫ ВОЗМУЩЕН, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТОГО, КТО  САМ БЫЛ ЭТИМ ЗАБИТЫМ РЕБЕНКОМ.

Мои мысли по этому поводу могут быть поняты как попытка давать указания терапевтам, совет развивать в клиенте способность чувствовать негодование для того, чтобы он смог достичь выздоровления. Но это может быть большим недопониманием. Я не могу советовать кому-то вызывать в себе чувства, которых у них в действительности нет, и никто на самом деле не сможет применить такой совет. Тем не менее, я предполагаю, что есть терапевты, которые бывают всерьез возмущены, когда слышат об ужасающем поведении родителей своих клиентов. Вполне возможно, что некоторые из них полагают, что они не в праве  выражать свое негодование, так как их учили избегать этого любой ценой.  Они могут думать, что, согласно учению Фрейда, это чувство может быть результатом «переноса», то есть просто «личной» реакцией терапевта на переживания клиента.  Терапевты приучены  избегать своих чувств и не позволять себе их выражать, но здесь они действительно сталкиваются с о своей нормальной и понятной реакцией на жестокость.

Тенденция подавлять в себе чувство негодования вполне объяснима, потому что это чувство может легко заставить человека ощутить свое детское бессилие и  пробудить воспоминания  о том времени, когда мы были абсолютно беззащитны перед садизмом взрослых и совершенно неспособны себя защитить.  Я  сама до сих пор еще не свободна от инстинктивного избегания своих чувств, и это подтвердилось совсем недавно, когда я получила письмо от одной из своих читательниц. Она написала о том, что ее дочь работала в службе помощи  жертвам ритуального насилия над детьми, и принимала срочные звонки. Оказалось, что в некоторых случаях детей заставляли убивать младенцев. Это напомнило мне, что в моей книге «запретное знание» („Banished Knowlege”) я писала о том, что дети, подвергающиеся насилию, верят в то, что, когда его принуждают ко лжи или заставляют молчать, это убивает в них маленького ребенка. Но на примере извращенных и садистических ритуалах становится видно, как детей действительно принуждают убивать младенцев, а также  мучить животных.

Можно понять почему мы предпочитаем не слышать о таких вещах и считать людей, занимающихся такими вещами, чудовищами. Но поскольку нам все чаще приходится бороться с терроризмом, мы не можем себе позволить демонизировать извращения и закрыть глаза на то, как люди,  практикующие садистские ритуалы, становятся садистами в первую очередь.  Жестокость не встречает препятствий на своем пути. И если мы не научимся понимать связь и не перестанем родителям позволять упражняться в извращенных ритуалах насилия над собственными детьми, то человечество в конечном итоге погибнет из-за своего закоренелого невежества.

Alice Miller.
Previous post Next post
Up