Сморки (Зоричи). Церковь во имя Успения Богородицы
В 35 км на восток от Борисова, Минской области, есть деревня Зоричи, которая до 1978 года называлась Сморки. Мы были в Сморках (Зоричах) летом прошлого года, 23 августа 2021. Ездили, чтобы посмотреть деревянную Успенскую церковь 1853 года постройки. История строительства церкви интересна. Построена она была потому, что в 1848 году в Сморках по инициативе здешнего священника появилась первая в Российской империи церковноприходская школа для обучения грамоте детей крепостных крестьян. В школе обучались мальчики и девочки. Для того времени мысль об обучении грамоте детей крепостных была неочевидна. Зачем им грамота? От грамоты хлеба больше не будет. Есть становой чтобы читать указы начальства. И тем не менее нашлись люди, считавшие, что каждый человек должен уметь хотя бы читать.
«Село Сморки. Приходская церковь, во имя Успения Богородицы, зданием деревянная, построена в 1853 году от правительства; вместительная, новейшей архитектуры, с пятью куполами и колокольнею на фронте. Вообще по внешнему виду церковь сия очень благолепна, хотя в настоящее время нуждается в капитальной ремонтировке. Внутри также благоустроена и содержится в должном порядке и чистоте. Все необходимые утварные вещи имеются и ризницу можно признать достаточною. <…>К похвале причта следует отнесть заботливость об устройстве довольно хорошего хора, состоящего большею частию из крестьянских девушек». ( Минские епархиальные ведомости 1875 № 20 )
В 1810 году началось строительство укреплений. В 1811 г. Опперман подал рапорт Барклаю де-Толли , в котором предложил построить небольшую 7-и полигону крепость бастионной системы в месте где Гайна впадает в Березину. В рапорте Опперман рассматривает плюсы и минусы строительства крепости в данном месте. Рапорт интересен тем, что лес для строительства предложено брать из казенных староств Сморецкого и Велятичского. 7 августа 1811 г. Барклай доложил императору. Было решено снова исследовать местоположение у устья Гайны и у Борисова с тем чтобы понять, где лучше прикрывать дорогу на Оршу. В результате крепость построили на правом берегу Березины напротив Борисова. Прочитать весь рапорт Оппермана можно здесь .
Но для нас сейчас важно не то, где именно строили крепость, а то что лес для строительства заготавливали казенные крестьяне Сморецкого и Велятичского староств.
Но прежде чем начать рассказ о нынешней Успенской церкви следует упомянуть о той, что была прежде. На сайтах, посвященных истории Сморецкой церкви, пишут «Она построена на месте Успенского храма, сожженного французами во время войны 1812 г.». А вот и нет. Французы церковь на тронули, хотя Сморки разорили. Известно это из опубликованных в 1912 году в Вильне в 37-м томе Актов издаваемых Виленскою комиссею для разбора древних актов. «Документы и материалы, относящиеся к истории Отечественной войны 1812 г.»
Опубликовано десять списков церквей Минской епархии пострадавших от неприятельского нашествия:
1) церкви разоренные, в которых невозможно отправлять Богослужение; 2) церкви сожженные; 3) церкви, при которых количество приходских дворов уменьшилось; 4) церкви, в котрых церковная утварь и денежная сумма совершенно расхищены; 5) церкви, в которых церковная утварь и денежная сумма сохранены; 6) церкви, в которых церковная утварь и денежная сумма частично расхищены; 7) церкви оскверненные и незначительно поврежденные; 8) список священно и церковно служителей, у которых дома уничтожены до основания с потерей движимого имущества; 9) список священно и церковно служителей нуждающихся в насущном хлебе, одежде и обуви; 10) список священно и церковно служителей нуждающихся в способах к возделыванию земли и семенах для посева.
Сморецкая церковь упоминается только в двух списках - третьем и пятом. В третьем списке указано: «При Сморецкой Успенской церкви прежде было 150 домов, а ныне 115, кои суть владения казенного. При сей церкви состоят на лицо 1 священник и 1 пономарь». То есть Сморки разорили, но церковь осталась. А из пятого списка следует, что церковная утварь и денежные средства сохранились.
Но что это была за церковь? Она была совсем небольшая, больше похожая на часовню и к концу 1840-х уже очень ветхая.
Вот в этой ветхой церкви 24 августа 1847 г. и начал свое служение молодой 23-летний священник о. Кирилл Смолич. Он родился 9 июня 1824 г. в Деражичах Речецкого уезда, был сыном диакона тамошней церкви, Ильи, умершего в начале 1847 года. Кирилл был женат на полусироте Софии, дочери слепого священника Черниговской епархии Филимона, призванного еще в конце 18-го столетия в Минскую епархию для утверждения в православии воссоединившихся с православием униатов. Предположу, с высокой степенью вероятности, о. Филимон до 1847 г. был настоятелем Успенской церкви в Сморках.
У Кирилла был младший брат Никанор, в то время еще учившийся в Минской духовной семинарии. Никанор на вакации приезжал к брату в Сморки, потому то ему больше некуда было ехать. Никанору и пришла в голову мысль, что нужно учить грамоте детей крепостных крестьян. И так они вчетвером, Кирилл, Никанор, София и слабовидящий Филимон, принялись за дело - учили Закону Божьему, церковно-славянской и русской грамоте, организовали хор. Обучение проходило в обычной избе, в которой жила семья о. Кирилла, ничем не отличавшейся от крестьянских изб.
В марте 1848 года епископом Минским и Бобруйским был назначен Михаил (Голубович). В 1849 году он объезжал Минскую епархию, знакомился со священниками, смотрел как обстоят церковные дела. Каково же было его удивление и радость, когда в Сморках его встречали грамотные дети, знавшие основные молитвы и понимавшие их смысл. Очень порадовал Михаила и церковный хор. Его архипастырское «спасибо» поселило в сердцах братьев радость и бодрость духа.
А еще были выделены деньги на строительство большой вместительной церкви «новейшей архитектуры». Строительство было окончено в 1852 году. Также было построено причтовое помещение. Школа стала крепнуть; стройное пение школьников умиляло не только местных прихожан, но богомольцев из соседних приходов. Кирилл сделался и советником, и помощником, и ходатаем своих прихожан.
Здесь П. стоит для масштаба, чтобы было видно, что церковь действительно большая:
Церковь в плане имеет вид продолговатого креста. Внутренняя площадь около 45 квадратных сажен, это более 200 квадратных метров. При строительстве фасад и железная кровля церкви были окрашены масляной краской кирпичного цвета. Стены и потолок внутри обшиты досками. Потолок оштукатурен, а стены выкрашены масляной краской розового цвета. Иконостас покрашен в желтый цвет с золочеными карнизами, состоит из пяти икон, поставленных в один ряд. В церковном архиве хранились метрические книги с 1812 года. В колокольне было три колокола: в 3, 2 и 1 пуд.
В состав прихода входили: Сморки, Забродье, Заполье, Корма, Приямино, Колпыница, Остров и Беги. Самая отдаленная деревня находилась в 14 верстах. Прихожан было 656 мужчин и 661 женщина - все крестьянского сословия. Приход был разделен на шесть братчин и в каждой братчине была особо чтимая свеча, которую, ежегодно, в установленный день, причт торжественно переносил в другую избу.
В 1850 г. благополучно завершилось «Дело, no разногласию из Общаго Собрания 4, 5 и Межеваго Департаментов Правительствующаго Сената, о межевых спорах казенных Староств: Велятицкого, Сморецкого, Гибайлолович, Пышачи, Эсьмоны и Дзевошиц, с имением Борисовщизною Князей Радзивиллов».
Суть дела заключалась в следующем. Борисовское имение в прежние времена составляла одно общее владение с казенными вышеупомянутыми староствами. В 1776 году Станислав Август пожаловал Борисовское Староство князю Людвигу Радивилу в 50 летнее владение. В 1791 году королевским чиновником Соболевским было проведено межевание и описаны границы Борисовского имения. В таком виде, по возвращении западного края в Империю, в 1798 г. пожаловано было в вечное потомственное владение Виленскому воеводе князю Михаилу Радивиллу, указ вышел в 1799 г. И сразу же с 1800 года стали возникать между Борисовскими крестьянами и смежными с ними староствами споры о землях и лесах. Для прекращения споров в 1834 г. (!) началось производство вышеупомянутого Дела о разграничении этих имений. Казенные крестьяне из вышеупомянутых селений (Велятицкого, Сморецкого и т.д.) жаловались на самовольные захваты и грабежи. Дело рассматривалось в Межевых Судах первой и второй степени в 1835, 1836 и 1838 годах, затем в Минской Гражданской Палате в 1841 году. С обеих сторон были свидетели, дававшие показания под присягою. Удалось утвердить границу между Борисовским имением и казенными Сатроствами Велятицким, Сморецким и т.д.
Вопрос был решен со всеми Староствами кроме Сморецких крестьян. Дело в том, что Сморецкие крестьяне пользовались сенокосами близ реки Начи, лежащими черезполосно с Борисовскими. Владение сенокосами было спокойно тогда, когда Сморецкое и Борисовское имения были одного ведомства. А вот когда Борисовское поступило к князю Радивиллу возникли споры, потому что граница была проведена землемером по прямым линиям, а не изгибами, без учета рельефа местности. Палата Государственных имуществ согласилась с мнением Сморецких крестьян, что необходимо провести межи сенокосов вблизи Начи с учетом изгибов. Далее Дело рассматривалось в Сенате. В 1849 году было проведено межевание сенокосов у реки Нача по плану казенного землемера Киселева 1803 года. Поверенный князей Радивиллов помещик Карпович согласился с этим решением. Дело было закрыто 7 июня 1850 года. Дело опубликовано в «Сборнике высочайше-утвержденных мнений Государственного Совета по гражданским делам (1850-1851 г.)»,
Теперь надо сказать несколько слов о еврейской колонии в Сморках.
Мысль привлечь евреев к земледелию принадлежит Державину, которого император Павел командировал в Белоруссию для исследования причин случившегося там голода среди евреев и изыскания мер к «обузданию корыстных промыслов евреев». Другими словами попытаться заставить евреев трудиться, вместо того чтобы в корчмах спаивать крестьян. А если крестьянин не идет в корчму, то во время сбора урожая еврей сам приедет к крестьянину, подпоив которого, заберет урожай. Отчего простодушный, добродушный и доверчивый белорус спивался и беднел, а еврей богател. Архиепископ Михаил (Голубович) писал в 1868 г.: «чрезмерное умножение шинков по деревням и перекресткам дорог. Собственное благоразумие крестьянина никак не может удержать его от подручного соблазна напиться и передать состояние свое еврею. На беду крестьян, многие помещики отдали в аренду жидам имения свои, которые работникам и наемникам из крестьян платят водкой, от чего у крестьян сильно развилось пьянство» (МЕВ 1868 №№ 12-14).
Державин предложил образовать среди евреев класс сельских поселян, который для уменьшения еврейского населения в Белорусси, подлежал бы переселению в Новороссию и Астраханскую губернию.
В Белорусси еврейские колонии возникли после 1835 г. Идея правильная, но только ничего из этого получилось. Евреям давали землю, субсидии и пособия, налоговые льготы, освобождали от рекрутской повинности. Всем этим евреи с удовольствием пользовались, вот только землю не обрабатывали. Дескать, не умеем на земле работать. Тогда их стали селить рядом с теми, у кого был хороший урожай, крепкое хозяйство. Например, в Новороссии евреев селили рядом с немецкими колонистами. Казалось бы, одинаковая земля, одинаковые орудия труда. Только вот трудолюбивый немец собирает обильный урожай, а у еврея опять ничего нет. Точно такая же картина была и в Белоруссии: у белоруса поля ухожены, а у еврея все сорняками заросло. Почему так? На этот вопрос попытался ответить В. Н. Никитин в книге «Еврейские поселения северо и юго-западных губерний (1835-1890)» изданной в 1894 г. В.Н. Никитин (1839-1908) родился в еврейской семье, ребенком отдан в кантонисты, где вынес много горя и лишений. Он был крещен, его еврейское имя и фамилия неизвестны. Вышеупомянутая книга основана на архивных материалах министерства земледелия.
Из книги узнаем, что в 1854 г в Борисовском уезде поселили 34 семьи (132 человека), которым было выделено 644 десятины (около 970 га). В Сморках в 1854 г. поселили одну семью (десять человек) с наделом 10 десятин (15 гектаров), в Велятичах три семьи (12 человек), надел 63 десятины. В 1866 г. была проверка, которая показала, что к этому времени в Борисовском уезде осталось 17 семей, а из числившихся 132 человек осталось 59 в восьми колониях, 376 десятин пустовало.
В Сморках для обработки земли евреи нанимали здешних крестьян, сам хозяин вообще переселился в другое место и занимался промыслами, а из его сыновей были: один кузнецом, а два - извозчиками. Хозяйственные постройки у них были в ветхом состоянии. Евреи не имели и не хотели иметь рабочего скота, земледельческих орудий, хозяйственных построек.
А потом случился страшный 1863 год. Православные священники умиротворяли своих прихожан, уговаривали не поддаваться на провокации католической шляхты. Во многих приходах были организованы отряды самообороны на случай нападения шляхетской шайки разбойников. Даже в Минске было очень неспокойно, а что уж говорить о небольших вёсках. Православные священники во время мятежа оружия в руки не брали. А вот ксёндзы нарушали заповедь и с оружием в руках воевали, также устраивали в костелах склады оружия. В Богушевичах, не очень далеко от Сморков, шайка повстанцев повесила священника Даниила Конопасевича на глазах его беременной жены и маленького сына. Тело долго не позволяли снять с веревки. Священники боялись идти в Богушевичи, даже местный псаломщик боялся читать над покойником часы. Повстанцы ушли из Богушевичей до ляса . Но как пройти священникам соседних приходов, чтобы совершить отпевание и похоронить? Дороги никем не охранялись, в любой момент их мог схватить повстанческий патруль. Только на третий день из села Микуличи (15 км) пришли о. Порфирий Ральцевич и псаломщик, переодетые в крестьянскую одежду, с подстриженными волосами на голове, и похоронили Конопасевича.
Повстанческий патруль в 1863 г.:
Но в Сморках прихожане доверяли своему священнику, поэтому здесь все обошлось без жертв. После усмирения мятежа о. Кирилл был награжден медалью за деятельное способствование к усмирению мятежа в западном крае 1863 - 1864 годов.
В 1865 году Кирилл устроил в Сморках уже настоящую в специальном помещении церковно-приходскую школу для мальчиков и девочек. В училищном доме была устроена благоустроенная теплая домовая церковь во имя св. Равноапостольных Кирилла и Мефодия. Образовательная деятельность о. Кирилла была плодотворна, за 19 лет его служения в Сморкецком приходе процент грамотности среди крестьян достиг 10%.
Кирилл служил в Сморецкой Успенской церкви 19 лет, и в 1866 был переведен в Крестогорск (сейчас Раубичи) в Успенскую церковь. Потом в Сморецкой церкви в 1867-1891гг. служил Иаков Янковский, окончивший Минскую духовную семинарию в 1867 г., затем 17 июля 1891 г. переведенный к Борщовской церкви, Речицкого уезда. С 7 августа 1891 г. священническое место при Сморецкой церкви предоставлено Владимиру Павловичу Соловьевичу, окончившему Минскую духовную семинарию в 1888 г., переведен 6 октября 1894 г. к Оздятичской церкви.
7 октября священническое место при Сморецкой церкви предоставлено псаломщику Смолевичской церкви Леониду Платоновичу Бирюковичу (8 ноября 1894 г. рукоположен во священника). Церковным старостой в это время был крестьянин Захарий Грозновский. Председателем приходского попечительства был лесничий четвертого борисовского лесничества Владимир Семов. Членами приходского попечительства были крестьяне: Андрей Гопонько, Семен Трухановский, Малахия Паньковец, Прокопий Белый, Иван Садовский, Ефрем Белый, Николай Белый, Иван Паньковец, Адам Алисиевич, Иван Пручковский, Тимофей Литвин, Лука Прохоревич и Феодор Можейко.
24-го августа 1897 года состоялось празднование пятидесятилетия священнослужения настоятеля Крестогорской церкви, Минского уезда, протоиерея Кирилла. Прошло уже более тридцати лет, как он покинул Сморки. Но прихожане его не забыли, они во главе с о. Леонидом Бирюковичем пришли за 150 верст, чтобы поздравить Кирилла с юбилеем. В подарок принесли изящное резное дубовое блюдо, на котором лежали хлеб-соль, а о. настоятель их церкви- икону Успения Божией Матери в серебряной чеканной ризе, в золоченном киоте за стеклом.
Один из депутатов прочитал поздравительный адрес: «…Проникнутые чувствами глубокого к Вам уважения и сыновней любви, ценя Ваше в течение 19-и слишком лет благотворное пастырское служение в нашем приходе, Ваши многочисленные труды по устройству училища для обучения наших детей грамоте, Вашу всегдашнюю заботливость, с какою Вы относились ко всем нуждам бывших Ваших прихожан и наконец Ваши заботы и труды, какие Вы положили при постройке нашего обширного приходского храма, причтовых помещений и теплой при училище церкви, все мы от мала до велика спешим выразить Вам, добрый пастырь, за все это сердечную признательность. Вы всех нас учили, руководили и наставляли, обнаруживая всегда и в слове, и в действии благоразумие, терпение, кротость и отеческую любовь. Вы всегда делили с нами наши радости, а в минуты горя и несчастья утешали нас своими наставлениями, а часто и материальною помощию. Можем с уверенностию сказать что добрая память, которую Вы вставили о себе в Сморецком приходе, никогда не будет забыта благодарными бывшими Вашими духовными чадами…»
Настоятель Сморецкой церкви о. Бирюкович, передавая св. икону, сказал следующее:
«Ваше Высокопреподобие, глубокочтимый о. Протоиерей!
Я невыразимо счастлив, что на мою долю выпало приятное удовольствие выразить Вам поздравление с знаменательным днем Вашего полувекового священно-иерейства.
Являясь хотя и не непосредственным преемником Вашим в Сморецком приходе, где Вы, по изволению Божию, прослужили первые 19 лет своего священства, могу уверить Вас, что в приходе этом нет из знающих Вас ни одного человека, который не вспоминал бы Вас с истинным благоговением и сердечною признательностью, и все это, необинуясь скажу, не без основания, так как и по сей день в Сморецком приходе находятся очевидные плоды Ваших посильных трудов и забот.
Да продлит же Господь благодатиею Своею Ваше усердное служение и еще на долгое время для пользы нашей церкви и отечества! Я же с своей стороны лично в духе смирения и глубокого благоговения приемлю на себя смелость почтительнейше просить Вас в своих молитвах не забывать и меня, как Вашего преемника по священнослужению в Сморецком приходе».
В ответ на это юбиляр сказал: «Многоуважаемый о. Леонид! С благоговением принимаю сию св. икону, незабвенный для меня дар ваш и ваших прихожан. Сердце мое исполнено великой радости, взирая на вас- отца с детьми, прибывших издалека почтить мои седины. Поклон Вам до земли, - иначе я не могу выразить мою Вам благодарность. Прошу верить, что пока жив я не оставлю умолять Царицу Небесную, да ходатайствует Она у Сына Своего и Бога нашего о даровании Вам многих, многих лет, и того духовного утешения в маститой старости, которое ныне дарует Господь Бог моему недостоинству».
Полный отчет о праздновании 50летнего юбилея был в опубликован в Минских епархиальных ведомостях в 1898 г. в № 5 и № 6 . Для тех кому трудно читать в старой орфографии, я опубликовала в новой орфографии здесь и здесь .
Леонид Бирюкович служил в Сморецкой церкви до сентября 1899 года, а потом был настоятелем на своей родине в селе Бродец Игуменского уезда в Успенской церкви.
О мытарствах священномученика Леонида Бирюковича (1864-1937) подробно можно причитать на сайте Борисовской епархии . Прославлен Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в августе 2000 года.
Младший брат о. Леонида, о. Павел Платонович Бирюкович (1875-?) окончил Минскую духовную семинарию в 1899 г., рукоположен во священника 3 октября 1899 г. Сморецкой Успенской церкви. 1 апреля 1911 г. он был перемещен к Дудичской церкви, Игуменского уезда. Он был арестован в 1929 году, отбывал срок в Котласе. Дата смерти неизвестна.
1 мая 1911 г. настоятелем Сморецкой церкви стал Иоанн Сулковский (окончил Минскуюдуховную семинарию в 1873 г.), до этого служивший в Янушковичах. Пишут, еще в 1880-х Иоанн Сулковский был признан виновным в произнесении в церкви слов ради «возмущения против… властей». В начале 1921 г. 73-летний Сулковский был приговорен к ссылке в Симбирскую губернию. Надеясь на снисхождение к его преклонному возрасту, он обратился к Председателю СНК БССР А.Р. Червякову (первоначальная фамилия Червяк) с просьбой смягчить приговор. В своём обращении священник писал: «Имея 73 года, я не в силах перенести тяжести пути в Симбирскую губернию... страдаю катаром желудка и невинно осуждён на изгнание. Ходатайство о моей невинности 150-ти граждан сёл Сморки, Зброды и Приямино не принято... Нет у меня тёплой одежды. А потому прошу Вашего ходатайства дать мне несколько дней на получение одежды... если не буду оправдан... 10 февраля 1921 года, город Минск». Просьба отца Иоанна осталась безответной..
Успенская церковь пережила немецкую оккупацию 1918 года, затем Польскую войну 1920 года. Во время Великой Отечественной войны в Сморках располагался штаб первый батальон французского легиона. Об этом я писала в предыдущем посте .
При советской власти церковь не закрывалась, это была единственная действующая церковь в Борисовском районе.
А что сейчас? Церковь ремонтируют, но службы не каждое воскресенье, а только по большим праздникам.
Школы нет, ближайшая в Велятичах. Грустно. В селе, в котором была первая в Российской империи школа для крепостных крестьян, больше нет школы.
Раньше местность вокруг была покрыта курганами, которых более двухсот. По преданию это шведские могилы 1707 года. Река Нача была сплавна на протяжении 10 в.
Младший брат Кирилла, Никанор Смолич, в 1849 году окончил Минскую духовную семинарию студентом. Научное звание «студент» означает, что он, во-первых, учился по первому разряду, во-вторых, по окончанию курса наук написал сочинение (теперь бы сказали диссертацию). Это давало право на поступление в духовную академию без вступительных экзаменов. Но откуда у бедного полусироты деньги на образование. Даже если бы удалось поступить на казеннокоштное содержание, деньги все равно нужны. А где их взять. Да еще надо заботиться о бедной матери. Поэтому Никанор не получил высшего образования. По окончанию семинарии Никанор прожил год в Сморках, обучал детей грамоте и пению. Вместе с братом встречал епископа Михаила.
25 июня 1850 года Никанор рукоположен во священника и был назначен настоятелем в небольшое местечко Холопеничи с Успенской деревянной церковью, построенной в 1828 году гр. Хрептовичем. В Холопеничах была школа еще с 1775, основанная Хрептовичем. Но это была польская школа для местечковых мещан, дети крепостных крестьян в этой школе не обучались. И неизвестно существовала ли эта польская школа в 1850-х годах. Никанор устроил в Холопеничах такую же школу, как и в Сморках, в которой крестьянские дети обучались церковно-славянской и русской грамоте, Закону Божию и церковному пению. Именно в этой школе учился Адам Богданович, образование, которое он там получил, потом позволило ему учится дальше в учительской семинарии.
Кирилл и Никанор все проповеди в церкви всегда произносили только на понятном местным крестьянам наречии. Хотя в 1850-е годы многие православные священники произносили на польском.
О том, как служил о. Кирилл в Крестогорске, где и как служил его младший брат, о. Никанор, я напишу в другой раз.
«Село Сморки. Приходская церковь, во имя Успения Богородицы, зданием деревянная, построена в 1853 году от правительства; вместительная, новейшей архитектуры, с пятью куполами и колокольнею на фронте. Вообще по внешнему виду церковь сия очень благолепна, хотя в настоящее время нуждается в капитальной ремонтировке. Внутри также благоустроена и содержится в должном порядке и чистоте. Все необходимые утварные вещи имеются и ризницу можно признать достаточною. <…>К похвале причта следует отнесть заботливость об устройстве довольно хорошего хора, состоящего большею частию из крестьянских девушек». ( Минские епархиальные ведомости 1875 № 20 )
В 1810 году началось строительство укреплений. В 1811 г. Опперман подал рапорт Барклаю де-Толли , в котором предложил построить небольшую 7-и полигону крепость бастионной системы в месте где Гайна впадает в Березину. В рапорте Опперман рассматривает плюсы и минусы строительства крепости в данном месте. Рапорт интересен тем, что лес для строительства предложено брать из казенных староств Сморецкого и Велятичского. 7 августа 1811 г. Барклай доложил императору. Было решено снова исследовать местоположение у устья Гайны и у Борисова с тем чтобы понять, где лучше прикрывать дорогу на Оршу. В результате крепость построили на правом берегу Березины напротив Борисова. Прочитать весь рапорт Оппермана можно здесь .
Но для нас сейчас важно не то, где именно строили крепость, а то что лес для строительства заготавливали казенные крестьяне Сморецкого и Велятичского староств.
Но прежде чем начать рассказ о нынешней Успенской церкви следует упомянуть о той, что была прежде. На сайтах, посвященных истории Сморецкой церкви, пишут «Она построена на месте Успенского храма, сожженного французами во время войны 1812 г.». А вот и нет. Французы церковь на тронули, хотя Сморки разорили. Известно это из опубликованных в 1912 году в Вильне в 37-м томе Актов издаваемых Виленскою комиссею для разбора древних актов. «Документы и материалы, относящиеся к истории Отечественной войны 1812 г.»
Опубликовано десять списков церквей Минской епархии пострадавших от неприятельского нашествия:
1) церкви разоренные, в которых невозможно отправлять Богослужение; 2) церкви сожженные; 3) церкви, при которых количество приходских дворов уменьшилось; 4) церкви, в котрых церковная утварь и денежная сумма совершенно расхищены; 5) церкви, в которых церковная утварь и денежная сумма сохранены; 6) церкви, в которых церковная утварь и денежная сумма частично расхищены; 7) церкви оскверненные и незначительно поврежденные; 8) список священно и церковно служителей, у которых дома уничтожены до основания с потерей движимого имущества; 9) список священно и церковно служителей нуждающихся в насущном хлебе, одежде и обуви; 10) список священно и церковно служителей нуждающихся в способах к возделыванию земли и семенах для посева.
Сморецкая церковь упоминается только в двух списках - третьем и пятом. В третьем списке указано: «При Сморецкой Успенской церкви прежде было 150 домов, а ныне 115, кои суть владения казенного. При сей церкви состоят на лицо 1 священник и 1 пономарь». То есть Сморки разорили, но церковь осталась. А из пятого списка следует, что церковная утварь и денежные средства сохранились.
Но что это была за церковь? Она была совсем небольшая, больше похожая на часовню и к концу 1840-х уже очень ветхая.
Вот в этой ветхой церкви 24 августа 1847 г. и начал свое служение молодой 23-летний священник о. Кирилл Смолич. Он родился 9 июня 1824 г. в Деражичах Речецкого уезда, был сыном диакона тамошней церкви, Ильи, умершего в начале 1847 года. Кирилл был женат на полусироте Софии, дочери слепого священника Черниговской епархии Филимона, призванного еще в конце 18-го столетия в Минскую епархию для утверждения в православии воссоединившихся с православием униатов. Предположу, с высокой степенью вероятности, о. Филимон до 1847 г. был настоятелем Успенской церкви в Сморках.
У Кирилла был младший брат Никанор, в то время еще учившийся в Минской духовной семинарии. Никанор на вакации приезжал к брату в Сморки, потому то ему больше некуда было ехать. Никанору и пришла в голову мысль, что нужно учить грамоте детей крепостных крестьян. И так они вчетвером, Кирилл, Никанор, София и слабовидящий Филимон, принялись за дело - учили Закону Божьему, церковно-славянской и русской грамоте, организовали хор. Обучение проходило в обычной избе, в которой жила семья о. Кирилла, ничем не отличавшейся от крестьянских изб.
В марте 1848 года епископом Минским и Бобруйским был назначен Михаил (Голубович). В 1849 году он объезжал Минскую епархию, знакомился со священниками, смотрел как обстоят церковные дела. Каково же было его удивление и радость, когда в Сморках его встречали грамотные дети, знавшие основные молитвы и понимавшие их смысл. Очень порадовал Михаила и церковный хор. Его архипастырское «спасибо» поселило в сердцах братьев радость и бодрость духа.
А еще были выделены деньги на строительство большой вместительной церкви «новейшей архитектуры». Строительство было окончено в 1852 году. Также было построено причтовое помещение. Школа стала крепнуть; стройное пение школьников умиляло не только местных прихожан, но богомольцев из соседних приходов. Кирилл сделался и советником, и помощником, и ходатаем своих прихожан.
Здесь П. стоит для масштаба, чтобы было видно, что церковь действительно большая:
Церковь в плане имеет вид продолговатого креста. Внутренняя площадь около 45 квадратных сажен, это более 200 квадратных метров. При строительстве фасад и железная кровля церкви были окрашены масляной краской кирпичного цвета. Стены и потолок внутри обшиты досками. Потолок оштукатурен, а стены выкрашены масляной краской розового цвета. Иконостас покрашен в желтый цвет с золочеными карнизами, состоит из пяти икон, поставленных в один ряд. В церковном архиве хранились метрические книги с 1812 года. В колокольне было три колокола: в 3, 2 и 1 пуд.
В состав прихода входили: Сморки, Забродье, Заполье, Корма, Приямино, Колпыница, Остров и Беги. Самая отдаленная деревня находилась в 14 верстах. Прихожан было 656 мужчин и 661 женщина - все крестьянского сословия. Приход был разделен на шесть братчин и в каждой братчине была особо чтимая свеча, которую, ежегодно, в установленный день, причт торжественно переносил в другую избу.
В 1850 г. благополучно завершилось «Дело, no разногласию из Общаго Собрания 4, 5 и Межеваго Департаментов Правительствующаго Сената, о межевых спорах казенных Староств: Велятицкого, Сморецкого, Гибайлолович, Пышачи, Эсьмоны и Дзевошиц, с имением Борисовщизною Князей Радзивиллов».
Суть дела заключалась в следующем. Борисовское имение в прежние времена составляла одно общее владение с казенными вышеупомянутыми староствами. В 1776 году Станислав Август пожаловал Борисовское Староство князю Людвигу Радивилу в 50 летнее владение. В 1791 году королевским чиновником Соболевским было проведено межевание и описаны границы Борисовского имения. В таком виде, по возвращении западного края в Империю, в 1798 г. пожаловано было в вечное потомственное владение Виленскому воеводе князю Михаилу Радивиллу, указ вышел в 1799 г. И сразу же с 1800 года стали возникать между Борисовскими крестьянами и смежными с ними староствами споры о землях и лесах. Для прекращения споров в 1834 г. (!) началось производство вышеупомянутого Дела о разграничении этих имений. Казенные крестьяне из вышеупомянутых селений (Велятицкого, Сморецкого и т.д.) жаловались на самовольные захваты и грабежи. Дело рассматривалось в Межевых Судах первой и второй степени в 1835, 1836 и 1838 годах, затем в Минской Гражданской Палате в 1841 году. С обеих сторон были свидетели, дававшие показания под присягою. Удалось утвердить границу между Борисовским имением и казенными Сатроствами Велятицким, Сморецким и т.д.
Вопрос был решен со всеми Староствами кроме Сморецких крестьян. Дело в том, что Сморецкие крестьяне пользовались сенокосами близ реки Начи, лежащими черезполосно с Борисовскими. Владение сенокосами было спокойно тогда, когда Сморецкое и Борисовское имения были одного ведомства. А вот когда Борисовское поступило к князю Радивиллу возникли споры, потому что граница была проведена землемером по прямым линиям, а не изгибами, без учета рельефа местности. Палата Государственных имуществ согласилась с мнением Сморецких крестьян, что необходимо провести межи сенокосов вблизи Начи с учетом изгибов. Далее Дело рассматривалось в Сенате. В 1849 году было проведено межевание сенокосов у реки Нача по плану казенного землемера Киселева 1803 года. Поверенный князей Радивиллов помещик Карпович согласился с этим решением. Дело было закрыто 7 июня 1850 года. Дело опубликовано в «Сборнике высочайше-утвержденных мнений Государственного Совета по гражданским делам (1850-1851 г.)»,
Теперь надо сказать несколько слов о еврейской колонии в Сморках.
Мысль привлечь евреев к земледелию принадлежит Державину, которого император Павел командировал в Белоруссию для исследования причин случившегося там голода среди евреев и изыскания мер к «обузданию корыстных промыслов евреев». Другими словами попытаться заставить евреев трудиться, вместо того чтобы в корчмах спаивать крестьян. А если крестьянин не идет в корчму, то во время сбора урожая еврей сам приедет к крестьянину, подпоив которого, заберет урожай. Отчего простодушный, добродушный и доверчивый белорус спивался и беднел, а еврей богател. Архиепископ Михаил (Голубович) писал в 1868 г.: «чрезмерное умножение шинков по деревням и перекресткам дорог. Собственное благоразумие крестьянина никак не может удержать его от подручного соблазна напиться и передать состояние свое еврею. На беду крестьян, многие помещики отдали в аренду жидам имения свои, которые работникам и наемникам из крестьян платят водкой, от чего у крестьян сильно развилось пьянство» (МЕВ 1868 №№ 12-14).
Державин предложил образовать среди евреев класс сельских поселян, который для уменьшения еврейского населения в Белорусси, подлежал бы переселению в Новороссию и Астраханскую губернию.
В Белорусси еврейские колонии возникли после 1835 г. Идея правильная, но только ничего из этого получилось. Евреям давали землю, субсидии и пособия, налоговые льготы, освобождали от рекрутской повинности. Всем этим евреи с удовольствием пользовались, вот только землю не обрабатывали. Дескать, не умеем на земле работать. Тогда их стали селить рядом с теми, у кого был хороший урожай, крепкое хозяйство. Например, в Новороссии евреев селили рядом с немецкими колонистами. Казалось бы, одинаковая земля, одинаковые орудия труда. Только вот трудолюбивый немец собирает обильный урожай, а у еврея опять ничего нет. Точно такая же картина была и в Белоруссии: у белоруса поля ухожены, а у еврея все сорняками заросло. Почему так? На этот вопрос попытался ответить В. Н. Никитин в книге «Еврейские поселения северо и юго-западных губерний (1835-1890)» изданной в 1894 г. В.Н. Никитин (1839-1908) родился в еврейской семье, ребенком отдан в кантонисты, где вынес много горя и лишений. Он был крещен, его еврейское имя и фамилия неизвестны. Вышеупомянутая книга основана на архивных материалах министерства земледелия.
Из книги узнаем, что в 1854 г в Борисовском уезде поселили 34 семьи (132 человека), которым было выделено 644 десятины (около 970 га). В Сморках в 1854 г. поселили одну семью (десять человек) с наделом 10 десятин (15 гектаров), в Велятичах три семьи (12 человек), надел 63 десятины. В 1866 г. была проверка, которая показала, что к этому времени в Борисовском уезде осталось 17 семей, а из числившихся 132 человек осталось 59 в восьми колониях, 376 десятин пустовало.
В Сморках для обработки земли евреи нанимали здешних крестьян, сам хозяин вообще переселился в другое место и занимался промыслами, а из его сыновей были: один кузнецом, а два - извозчиками. Хозяйственные постройки у них были в ветхом состоянии. Евреи не имели и не хотели иметь рабочего скота, земледельческих орудий, хозяйственных построек.
А потом случился страшный 1863 год. Православные священники умиротворяли своих прихожан, уговаривали не поддаваться на провокации католической шляхты. Во многих приходах были организованы отряды самообороны на случай нападения шляхетской шайки разбойников. Даже в Минске было очень неспокойно, а что уж говорить о небольших вёсках. Православные священники во время мятежа оружия в руки не брали. А вот ксёндзы нарушали заповедь и с оружием в руках воевали, также устраивали в костелах склады оружия. В Богушевичах, не очень далеко от Сморков, шайка повстанцев повесила священника Даниила Конопасевича на глазах его беременной жены и маленького сына. Тело долго не позволяли снять с веревки. Священники боялись идти в Богушевичи, даже местный псаломщик боялся читать над покойником часы. Повстанцы ушли из Богушевичей до ляса . Но как пройти священникам соседних приходов, чтобы совершить отпевание и похоронить? Дороги никем не охранялись, в любой момент их мог схватить повстанческий патруль. Только на третий день из села Микуличи (15 км) пришли о. Порфирий Ральцевич и псаломщик, переодетые в крестьянскую одежду, с подстриженными волосами на голове, и похоронили Конопасевича.
Повстанческий патруль в 1863 г.:
Но в Сморках прихожане доверяли своему священнику, поэтому здесь все обошлось без жертв. После усмирения мятежа о. Кирилл был награжден медалью за деятельное способствование к усмирению мятежа в западном крае 1863 - 1864 годов.
В 1865 году Кирилл устроил в Сморках уже настоящую в специальном помещении церковно-приходскую школу для мальчиков и девочек. В училищном доме была устроена благоустроенная теплая домовая церковь во имя св. Равноапостольных Кирилла и Мефодия. Образовательная деятельность о. Кирилла была плодотворна, за 19 лет его служения в Сморкецком приходе процент грамотности среди крестьян достиг 10%.
Кирилл служил в Сморецкой Успенской церкви 19 лет, и в 1866 был переведен в Крестогорск (сейчас Раубичи) в Успенскую церковь. Потом в Сморецкой церкви в 1867-1891гг. служил Иаков Янковский, окончивший Минскую духовную семинарию в 1867 г., затем 17 июля 1891 г. переведенный к Борщовской церкви, Речицкого уезда. С 7 августа 1891 г. священническое место при Сморецкой церкви предоставлено Владимиру Павловичу Соловьевичу, окончившему Минскую духовную семинарию в 1888 г., переведен 6 октября 1894 г. к Оздятичской церкви.
7 октября священническое место при Сморецкой церкви предоставлено псаломщику Смолевичской церкви Леониду Платоновичу Бирюковичу (8 ноября 1894 г. рукоположен во священника). Церковным старостой в это время был крестьянин Захарий Грозновский. Председателем приходского попечительства был лесничий четвертого борисовского лесничества Владимир Семов. Членами приходского попечительства были крестьяне: Андрей Гопонько, Семен Трухановский, Малахия Паньковец, Прокопий Белый, Иван Садовский, Ефрем Белый, Николай Белый, Иван Паньковец, Адам Алисиевич, Иван Пручковский, Тимофей Литвин, Лука Прохоревич и Феодор Можейко.
24-го августа 1897 года состоялось празднование пятидесятилетия священнослужения настоятеля Крестогорской церкви, Минского уезда, протоиерея Кирилла. Прошло уже более тридцати лет, как он покинул Сморки. Но прихожане его не забыли, они во главе с о. Леонидом Бирюковичем пришли за 150 верст, чтобы поздравить Кирилла с юбилеем. В подарок принесли изящное резное дубовое блюдо, на котором лежали хлеб-соль, а о. настоятель их церкви- икону Успения Божией Матери в серебряной чеканной ризе, в золоченном киоте за стеклом.
Один из депутатов прочитал поздравительный адрес: «…Проникнутые чувствами глубокого к Вам уважения и сыновней любви, ценя Ваше в течение 19-и слишком лет благотворное пастырское служение в нашем приходе, Ваши многочисленные труды по устройству училища для обучения наших детей грамоте, Вашу всегдашнюю заботливость, с какою Вы относились ко всем нуждам бывших Ваших прихожан и наконец Ваши заботы и труды, какие Вы положили при постройке нашего обширного приходского храма, причтовых помещений и теплой при училище церкви, все мы от мала до велика спешим выразить Вам, добрый пастырь, за все это сердечную признательность. Вы всех нас учили, руководили и наставляли, обнаруживая всегда и в слове, и в действии благоразумие, терпение, кротость и отеческую любовь. Вы всегда делили с нами наши радости, а в минуты горя и несчастья утешали нас своими наставлениями, а часто и материальною помощию. Можем с уверенностию сказать что добрая память, которую Вы вставили о себе в Сморецком приходе, никогда не будет забыта благодарными бывшими Вашими духовными чадами…»
Настоятель Сморецкой церкви о. Бирюкович, передавая св. икону, сказал следующее:
«Ваше Высокопреподобие, глубокочтимый о. Протоиерей!
Я невыразимо счастлив, что на мою долю выпало приятное удовольствие выразить Вам поздравление с знаменательным днем Вашего полувекового священно-иерейства.
Являясь хотя и не непосредственным преемником Вашим в Сморецком приходе, где Вы, по изволению Божию, прослужили первые 19 лет своего священства, могу уверить Вас, что в приходе этом нет из знающих Вас ни одного человека, который не вспоминал бы Вас с истинным благоговением и сердечною признательностью, и все это, необинуясь скажу, не без основания, так как и по сей день в Сморецком приходе находятся очевидные плоды Ваших посильных трудов и забот.
Да продлит же Господь благодатиею Своею Ваше усердное служение и еще на долгое время для пользы нашей церкви и отечества! Я же с своей стороны лично в духе смирения и глубокого благоговения приемлю на себя смелость почтительнейше просить Вас в своих молитвах не забывать и меня, как Вашего преемника по священнослужению в Сморецком приходе».
В ответ на это юбиляр сказал: «Многоуважаемый о. Леонид! С благоговением принимаю сию св. икону, незабвенный для меня дар ваш и ваших прихожан. Сердце мое исполнено великой радости, взирая на вас- отца с детьми, прибывших издалека почтить мои седины. Поклон Вам до земли, - иначе я не могу выразить мою Вам благодарность. Прошу верить, что пока жив я не оставлю умолять Царицу Небесную, да ходатайствует Она у Сына Своего и Бога нашего о даровании Вам многих, многих лет, и того духовного утешения в маститой старости, которое ныне дарует Господь Бог моему недостоинству».
Полный отчет о праздновании 50летнего юбилея был в опубликован в Минских епархиальных ведомостях в 1898 г. в № 5 и № 6 . Для тех кому трудно читать в старой орфографии, я опубликовала в новой орфографии здесь и здесь .
Леонид Бирюкович служил в Сморецкой церкви до сентября 1899 года, а потом был настоятелем на своей родине в селе Бродец Игуменского уезда в Успенской церкви.
О мытарствах священномученика Леонида Бирюковича (1864-1937) подробно можно причитать на сайте Борисовской епархии . Прославлен Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в августе 2000 года.
Младший брат о. Леонида, о. Павел Платонович Бирюкович (1875-?) окончил Минскую духовную семинарию в 1899 г., рукоположен во священника 3 октября 1899 г. Сморецкой Успенской церкви. 1 апреля 1911 г. он был перемещен к Дудичской церкви, Игуменского уезда. Он был арестован в 1929 году, отбывал срок в Котласе. Дата смерти неизвестна.
1 мая 1911 г. настоятелем Сморецкой церкви стал Иоанн Сулковский (окончил Минскуюдуховную семинарию в 1873 г.), до этого служивший в Янушковичах. Пишут, еще в 1880-х Иоанн Сулковский был признан виновным в произнесении в церкви слов ради «возмущения против… властей». В начале 1921 г. 73-летний Сулковский был приговорен к ссылке в Симбирскую губернию. Надеясь на снисхождение к его преклонному возрасту, он обратился к Председателю СНК БССР А.Р. Червякову (первоначальная фамилия Червяк) с просьбой смягчить приговор. В своём обращении священник писал: «Имея 73 года, я не в силах перенести тяжести пути в Симбирскую губернию... страдаю катаром желудка и невинно осуждён на изгнание. Ходатайство о моей невинности 150-ти граждан сёл Сморки, Зброды и Приямино не принято... Нет у меня тёплой одежды. А потому прошу Вашего ходатайства дать мне несколько дней на получение одежды... если не буду оправдан... 10 февраля 1921 года, город Минск». Просьба отца Иоанна осталась безответной..
Успенская церковь пережила немецкую оккупацию 1918 года, затем Польскую войну 1920 года. Во время Великой Отечественной войны в Сморках располагался штаб первый батальон французского легиона. Об этом я писала в предыдущем посте .
При советской власти церковь не закрывалась, это была единственная действующая церковь в Борисовском районе.
А что сейчас? Церковь ремонтируют, но службы не каждое воскресенье, а только по большим праздникам.
Школы нет, ближайшая в Велятичах. Грустно. В селе, в котором была первая в Российской империи школа для крепостных крестьян, больше нет школы.
Раньше местность вокруг была покрыта курганами, которых более двухсот. По преданию это шведские могилы 1707 года. Река Нача была сплавна на протяжении 10 в.
Младший брат Кирилла, Никанор Смолич, в 1849 году окончил Минскую духовную семинарию студентом. Научное звание «студент» означает, что он, во-первых, учился по первому разряду, во-вторых, по окончанию курса наук написал сочинение (теперь бы сказали диссертацию). Это давало право на поступление в духовную академию без вступительных экзаменов. Но откуда у бедного полусироты деньги на образование. Даже если бы удалось поступить на казеннокоштное содержание, деньги все равно нужны. А где их взять. Да еще надо заботиться о бедной матери. Поэтому Никанор не получил высшего образования. По окончанию семинарии Никанор прожил год в Сморках, обучал детей грамоте и пению. Вместе с братом встречал епископа Михаила.
25 июня 1850 года Никанор рукоположен во священника и был назначен настоятелем в небольшое местечко Холопеничи с Успенской деревянной церковью, построенной в 1828 году гр. Хрептовичем. В Холопеничах была школа еще с 1775, основанная Хрептовичем. Но это была польская школа для местечковых мещан, дети крепостных крестьян в этой школе не обучались. И неизвестно существовала ли эта польская школа в 1850-х годах. Никанор устроил в Холопеничах такую же школу, как и в Сморках, в которой крестьянские дети обучались церковно-славянской и русской грамоте, Закону Божию и церковному пению. Именно в этой школе учился Адам Богданович, образование, которое он там получил, потом позволило ему учится дальше в учительской семинарии.
Кирилл и Никанор все проповеди в церкви всегда произносили только на понятном местным крестьянам наречии. Хотя в 1850-е годы многие православные священники произносили на польском.
О том, как служил о. Кирилл в Крестогорске, где и как служил его младший брат, о. Никанор, я напишу в другой раз.