Осада Пскова Стефаном Баторием
Псков после присоединения к Москве обеднел и обезлюдел, но по-прежнему оставался важным стратегическим пунктом. Псковичи, хотя неохотно покорились Москве, служили ей верно, что особенно проявилось во время ливонских войн. Одной из блестящих страниц русской военной истории является оборона Пскова против Стефана Батория (1581-1582).
В августе 1581 года Баторий быстро двинулся к Пскову. Иван Грозный ожидал этого нападения. Защиту Пскова он поручил надежным воеводам: князьям Шуйским, Ивану Петровичу и Василию Федоровичу (Скопину), Никите Ивановичу Очину-Плещееву, князю Андрею Хворостинину, Бахтеярову, Ростовскому-Лобанову. Он дал им письменные указания и в Успенском соборе перед Владимирскою иконою Богоматери, взял с них торжественную присягу, что они не сдадут Пскова Баторию: «держати и сидети в осаде крепко со всеми пребывающими во граде Пскове християнскими народы, и битися за град Псков безо всякого порока с Литвою даже до смерти».
Прибыв в Псков во главе тридцатитысячного войска, воеводы занялись подготовкой к обороне. Они исправили ветхие укрепления; расставили пушки, ручницы, пищали; назначили места, где быть каждому воеводе со своею дружиною для обороны Крома, Среднего и Окольного, т.е. внешней стены на пространстве 7-8 верст. Воеводы велели свозить в город всякие запасы; дворы и остававшиеся кормовые запасы повелевали жечь, чтобы не было у врагов крова; живущим в селах строго приказали бежать в укрепленный Псков.
Воеводы также привели к присяге, то есть к крестному целованию, всех бояр, детей боярских, сотников, стрельцов и всех псковичей чтобы «за Бога и за своего государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и за его государевы дети, и за святыя церкви, и за православную християнскую веру, и за град Псков битися с Литвою до смерти безо всякия хитрости».
План Пскова, 1581 год:
Из Печерской обители для защиты Пскова была принесена Успенская икона Богородицы. Печерский игумен Тихон со старцами прибыл в Псков, «молебная совершающе со всем освященным собором в церкви Святыя и Живоначалныя Троица».
Войско Батория было весьма разнородно (поляки, литовцы, казаки, венгры, немцы и другие), численностью до 100 тысяч. Баторий взял Опочку, Красный, Остров, на берегах Черехи разбил отряд нашей конницы. 18 августа воеводы велели звонить в осадный колокол и сожгли за Великой все посады. 26 августа войско Батория обложило город.
В грозные дни осады было проявлено легендарное мужество и создалось немало прекрасных легенд и чудесных сказаний. В «Повести о Печерском монастыре» есть рассказ о видении старца Дорофея. Было это 26 августа в двенадцать дня. Слабовидящий Дорофей, в прошлом кузнец, сидел в сенях своей келейки в Покровском монастыре, что в Угле Пскова. Угол - соединение южной и западной крепостных стен у Покровской башни. Дорофей плакал о наступающей на город беде и вдруг явственно увидел сияющий столп до небес, шествующий от Печерской обители через реку Великую с левой стороны Мирожского монастыря в Псков.
Река Великая, слева Мирожский монастырь, справа Покровская башня:
Вид на Угол, Покровскую башню и Покровскую церковь со стороны Мирожского монастыря:
В этом свете Дорофей увидел идущую по воздуху Богородицу и с нею шествующих преподобных Антония, основателя Киевской пещеры и игумена Корнилия Печерского Псковской земли. Сначала они вошли в Покровскую церковь, а оттуда взошли на крепостную стену. Там пред Нею предстали епископ Нифонт, «таже вскоре предсташа ту благовернии велицыи князи Владимер Киевский, Всеволод и Домонт Псковстии, и по них ста позади, яко полусажени, блаженный Микула, иже уродивый бяше был во Пскове, и вси ей поклонишася». Богородица позвала Дорофея и велела ему передать воеводам, чтобы поставили на этом месте «образ мой Печерский старый и хоруговь на стену града» и еще бы поставили на этом месте пушку, а другую внизу стены.
Эти события изображены на иконе Псково-Покровской Богоматери ("Явление Божией Матери старцу Дорофею"). В верхней части иконы Мирожский и Печерский монастыри:
Богородица изображена на иконе несколько раз: в центре на стене вместе с преподобными Антонием Киево-Печерским и Корнилием Псково-Печерским; затем внизу слева они как бы внутри Покровской церкви, а перед ними на коленях Дорофей; наконец, слева на роскате Богородица, за Ней Антоний, Корнилий, предстоят лицом к Ней, святые, которые восстали по ее зову - равноапостольные князь Владимир и Псковские князья Всеволод-Гавриил и Довмонт-Тимофей, блаженный Николай Салос Псковский и святитель Нифонт, архиепископ Новгородский, строитель Псковского Спасо-Мирожского монастыря, указывает Дорофею, где установить Ее образ, хоругвь и пушки.
Последнее изображено и на иконе Владычного креста - Богородица на стене у Покровской башни, за стеной видна Покровская церковь, на переднем плане Мирожский монастырь:
О вещем сне Дорофея стало известно и в стане врагов. Секретарь Батория, ксендз Станислав Пиотровский, записал в дневнике: «...Шуйский возбуждает в городе народ, говоря, что какому-то нищему старику явилась ночью Божия Матерь, и убеждала горожан храбро защищаться, обещая, что король города не возьмет...»
Покровская церковь:
1 сентября неприятель стал вести подступы к Покровским воротам. Воеводы за каменной стеной заложили деревянную стену, на тот случай, если каменная будет пробита, и назначили сюда лучших детей боярских и стрельцов под начальством князя Андрея Ивановича Хворостинина. Именно это место было выбрано Баторием для штурма на рассвете 7 сентября. Противник открыл сильную пальбу из 20 тяжелых орудий, и на следующий день успел обвалить часть стен между Покровскими и Свиными башнями: «на первом часу дни начаша бити из норяду по городу - из троих туров, из 20 пищалей; и биша по граду безпрестанно весь день до ночи. Такоже и на утрии 5 часов безпрестани по граду из норяду биша и выбиша у града городовыя стены 24 сажени до земли, да Покровскую башню всю до земли, да наугольной башни охаб весь до земли, да Свиной башни половину до земли же збиша, да местами стены городовые збиша 69 сажень. Сие же збиша и городовую стену во многих местех испроломаша». На следующий день, в пятницу 8 сентября: «Того же месяца сентября в 8 день, в праздник Рожества Пречистыя Богородицы, в пятом часу дни (тогда той седмичный день пяток бяше) литовския же воиводы и рохмисты и все градоемцы и гайдуки спешне, и радостне, и надежне взяти град Псков идяше».
Покровская башня Покровские ворота:
Из королевского стана полки со знаменами пошли к проломным местам на приступ. Воеводы велели бить в осадный колокол, что в Среднем городе на крепостной стене у церкви Василия Великого на Горке, подавая весть всему многочисленному псковскому народу о наступлении на город. Псковичи же, простившись с женами и благословив детей, сбежались к проломному месту, и приготовились крепко против врага стоять, «и всем сердцем Богу обещавшеся за Христову веру и безвыдочно друг с другом умрети за Псков град, и за своя домы, и за жены, и дети».
Литовская бесчисленная сила «яко вода многая, льющеся» на стены городские, наши же защитники «яко звезды небесныя» крепко стояли, не давая врагам взойти на стену. Пролом между Покровской и Свиной башнями, пробитый вражескими снарядами, был велик и удобен для приступа. Гайдуки, крепко в броню закованные и хорошо вооруженные, со своими знаменами заняли Покровскую и Свиную башни и из бойниц беспрерывно стреляли. Защитники твердо стояли против них, непреклонно и безотступно, сражаясь доблестно и мужественно, решительным образом не давая врагу войти в город.
Угол и Покровская башня:
Стефан Баторий наблюдал за штурмом, остановившись в одном поприще от города у храма великомученика Никиты. Приближенные льстиво поздравляли его с взятием Пскова, сравнивали с Александром Македонским, обещали ему поднести несметные псковские богатства и «обоих же в Руси и у нас славных Шуйских связанных пред тобою поставим». И еще 2000 поляков хлынули через пролом в Свиную башню и начали стрелять по обороняющимся. По словам летописца, бесчисленные пули летели как из огромного дождевого облака и, словно змеиные жала, язвили насмерть христиан. И в Покровской башне, и по всему пролому, сильно наседали литовские воины, очищая путь для взятия города. «Государевы же бояре и воиводы и все воинские люди и псковичи такоже противу их крепко и мужественно противу их стояху: овии под стеною с копьи стояху, стрельцы же из пищалей по них стреляху, дети же боярские из луков стреляху, овии на них камение метаху, овии же всяческии о избавлении града Пскова образы показующе. Такоже из норяду по них непрестанно стреляюще и никоими образы снити во град не дающе».
«И горько было видеть, как христианские воины, словно пшеничные колосья, вырванные из земли, погибали за христианскую веру. Остальные изнемогли от многочисленных ран, нанесенных литовским оружием, и ослабели от усталости - день тогда был очень солнечный и знойный; но все крепились, вооружась надеждою на Бога и его заступничество».
«Услышите сия, вси языцы, внушите, вси живущии по вселенней, земнии же сынове человечестии, вкупе богат и убог». Приидете же, вся святыя Руские земли християнского православия, яже и вы с нами споболезновасте и молитвами своими к Богу нам помогосте, и в Богом прославленый той град Псков, воистинну же реку, яко в богоспасаемый град Псков. Вкупе прославим и возвеличим Троицу Святую, торжествене речем: «Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех, обретших ны зело, сего ради не убоимся».
И далее: «На него же надеемся и уповаем, а не якоже ты, Оботура, в беззаконной своей ереси не знаеши его, но превознесе на град Псков до небеси, надееся по своему безумию, множеством силы своея хвалящеся». Здесь летописец насмехается над польским королем, обыгрывая близкие по звучанию слова Баторий-Оботур. Оботур - в псковских говорах обозначает «гордец», «нахал».
В эту критическую минуту Свиная башня, под которую обороняющиеся заранее подвели мину, взлетела на воздух! И когда король спросил: «Уже в крепости мои дворяне?» Ему же сказали: «Под крепостью». Тогда разъярился король, послал приказ к тем, кто был в Покровской башне и по всему пролому, строго веля во что бы то ни стало взять Псков.
А защитники послали просить в Троицкую церковь, чтоб к пролому принесли Успенскую икону, мощи Всеволода-Гавриила и другие святыни.
Осада Пскова королём Стефаном Баторием в 1581 году. К. Брюллов.
Чтобы поддержать боевой дух защитников, укрепить уверенность в победе, к пролому прибежали монахи, по рождению - дети боярские, и когда жили в миру, то были искусными воинами. Они громкими голосами боярам и воеводам и всему христианскому воинству милость возвестили, будто от имени святых икон: «Не убойтеся, станем крепко, устремимся вкупе на литовскую силу, Богородица бо к нам идет с милостию и заступлением и со всеми святыми на помощь вкупе же»:
«И во един глас крикнувше государевы бояре и воиводы, с ними же и предпомянутыя чернцы и все христьянское воинство, рекуще: «Днесь, о друзи, умрем вкупе за Христову веру и за православнаго государя нашего и царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси от литовских рук, а не предадим государя нашего града Пскова польскому королю Степану»
И где прежде литовские ноги стояли, в тех местах вновь защитники утвердились, и со стен били литву уже за городом, и добивали оставшихся еще в Покровской башне.
Тогда все бывшие в Пскове женщины забыв о слабости женской и мужской силы исполнившись, все быстро взяли оружие, какое было в доме и какое им было по силам. Молодые и средних лет женщины несли оружие, чтобы добить оставшихся после приступа литовцев; старые же женщины несли короткие веревки, собираясь ими литовские орудия в город ввезти. Другие же «изнемогшим воду приношаху и ретивыя их сердца водою утолеваху» .
Было это в пятницу 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы, уже близился вечер, а венгры все еще сидели в Покровской башне и стреляли в город. Под Покровскую башню подложили порох и подожгли его и так всех оставшихся в Покровской башне венгров уничтожили. Бой продолжался до глубокой ночи, но уже вне стен крепости, куда победители вернулись с трофеями и большим числом пленных.
Покровская башня. Пролом справа примерно в двухстах метрах (на фотографии не видно):
На следующий день воеводы обратились к войску и псковичам с благодарственной речью, закончив словами: «И в помыслах, и в сердцах наших не изменим им и не поддадимся страху и отчаянию, ибо ему, государю, непобедимое оружие - Животворящий Крест целовали. Как говорит святое Евангелие, неизреченные Христовы уста: „Что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою опустошит? Или что даст человек за душу свою?”» .
Похоронили 863 погибших с почестями, как древних мучеников, пострадавших за веру Христову. «А раненых же повелеша из государевы казны лечити. И сих всяких людей в большой в первой приступ ранено 1626 человек» .
И с новой энергией возобновили осадные работы. Возвели деревянную стену для защиты проломов, выкопали ров между ними, утвердили в нем дубовый частокол, т.е. чеснок, и в течение 5-6 недель удачно отражали все нападения. Между тем осаждающие стали немало терпеть от ненастья, а иногда и от голода.
Покровские ворота:
Баторий предложил защитникам сдать Псков без крови. Если сдадутся, то он обещал воеводам, что сделает их своими наместниками в Пскове, многие города в вотчину даст; весь народ в городе помилует, и будут жить по своим законам, и торговать по-старому на своих торгах. Если же не покорятся, то все умрут горькою смертью. «И тако, написав грамоты, стреляют во град, сие же ни единова, ни дважды, но и многожды стреляют стрелы с таковыми грамотами во Псков».
Бояре и воеводы достойно ответили Баторию: Пусть знает твое державство, гордый литовский правитель, король Степане, что в Пскове и пяти лет христианский ребенок посмеется над твоим безумием и твоими глупыми первосоветниками, о которых ты нам писал. Какая польза человеку возлюбить тьму больше света, или бесчестие больше чести, или горькое рабство больше свободы? Кольми паче нам оставити святую свою християнскую веру и покоритися нам вашей прозебли? Или кое приобретение почести, аже оставити нам своего государя, православнаго великого християнского царя, и покоритися иноверну чюжеземцу и быти яко жидом? Ноипаче, оне бо не зная или по зависти Господа Славы распяша. Нам же, зная своего православнаго царя государя, под их же царьскою властию и прародители наши родишася, яко оставити? Или ложною ласкою и дщею лестию, или суетным богатеством прелстити нас хощещи? Яко ни всего мира хощем богатество противу своево крестного целования, яже государю своему веришася. Или что, королю, лютыми поносными и горкими смертьми претиши нам? „Аще Богъ по нас, ин никто же на нас!” Все готовы есме умрети за свою веру и за своего государя, а не предадем града Пскова, ни покоримся прелесным твоим глаголом. Ни один из младоумных в граде Пскове не последует твоему совету, из степенных же и зрелых мужей в Пскове никто даже слушать не будет о твоем безумном умышлении. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то Бог покажет». И так же, на стреле, пустили ляхам свой ответ.
Могилы защитников у Покровской церкви:
Священники трижды в неделю приходили на пролом с крестами, иконами и мощами князя Гавриила-Всеволода и с другими святынями и совершали молебны. Гайдуки, как только слышали, что служат молебен у пролома, рядом с Покровской башней, то, догадываясь, что там собирается много народа, начинали метать туда камни. Однажды, 20 сентября, огромным камнем попали в образ великомученика победоносца Дмитрия Солунского, икону греческого корсунского письма, пробили так глубоко, что и левкас до доски отбили.
Пролом дальше, слева, но на фотографии не виден:
Баторий решился употребить в дело подкопы, но Шуйский успел некоторые из этих подкопов перенять, а другие сами обрушились. Интересно, что о подкопах стало известно в тот день, когда гайдуки поразили образ Дмитрия Солунского (а образ этот был еще и на Ледовом побоище на Чудском озере). 20 сентября из литовского войска прибежал в Псков перебежчик, прежде русский, полоцкий стрелец по имени Игнаш, который воеводам и рассказал, против каких мест ведутся подкопы, и со стены указал те места. 23 сентября наши слуховые ходы сошлись с литовскими подкопами между Покровских и Свиных ворот. Так же и другой подкоп под Покровскую башню перехватили.
24 октября из-за Великой начали стрелять по жилым домам раскаленными ядрами и чуть ли не весь день стреляли. Но Псков остался совершенно невредимым. 28 октября был предпринят второй штурм. При учащенной пальбе осадных орудий, королевские гайдуки устремились к городу со стороны Великой и начали кирками и ломами (у них к тому времени уже образовался дефицит пороху) разбивать каменную стену; затем, прикрывшись щитами, лезли в образовавшиеся отверстия, пытаясь зажечь внутренние деревянные укрепления.
Защитники метали на гайдуков зажженное смоляное тряпье, чтобы от огня щиты их загорались, а сами они от удушливого дыма из-под стены выбегали или же там сгорали. Литовские же воины, понуждаемые силой, все это терпели и стояли, упорно и настойчиво подсекая стену. Кроме того, лили на них горячую смолу, деготь и кипяток, зажженный просмоленный лен на них кидали и кувшины с порохом в них бросали. А еще воеводы повелели навязать на шесты длинные кнуты, к их концам привязать железные палки с острыми крюками. И этими кнутами, спустив их с города за стену, стегали литовских камнетесов. Когда железные крюки на кнутах цеплялись за одежду и тело, то выдергивали их из-под стены; стрельцы же из ручниц в них стреляли. Немногим из этих польских смельчаков удалось спастись. В следующие пять дней пальба не умолкала, и когда оказался новый пролом в стене со стороны Великой, то Баторий решился на новый приступ.
2 ноября по льду Великой пошли на большой приступ, а гетманы и ротмистры их на конях наезжали, саблями секли гайдуков, понуждая их идти к городу на приступ. Но стоило им броситься с криками к городу, как из города всех их, подгоняемых гайдуков и подгоняющих их ротмистров, уложили, словно мост по льду. Так и в этот день спасен был Псков, неприятельские войска обратились в бегство.
Покровская башня (самая большая башня в Европе) со стороны защитников:
К довершению баториевой неудачи, стрелецкий голова Федор Мясоедов сумел пробиться в Псков с довольно многочисленной дружиной. Польские летописцы сообщают, что было два отряда. Первый отряд во главе с Никитой Хвостовым был замечен поляками и разбит. Хвостов попал в плен. Относительно второго отряда, который возглавлял Ф. Мясоедов, Пиотровский сообщает, что 150 человек были взяты в плен, несколько десятков убиты, остальные (всего их было 700) спаслись и проникли в город.
После этого осада была заменена плотной блокадой, Баторий надеялся взять крепость голодом. Тут летописец делает отступление и, ссылаясь на Писание, длинно объясняет, почему Баторию никогда не взять Пскова: «Жестоко ти есть противу рожна стояти! Аще Бог по нас, ты ли на нас?!»; «Его же бо любит Бог, того и наказует, бьет же сына, его же приемлет» .
Между тем всякого рода лишения и наступившие холода привели к тому, что из разношерстной рати Батория три тысячи немцев дезертировали. Положение короля становилось день ото дня тяжелее, а псковичи не переставали тревожить противника вылазками. Тогда начались переговоры о мире. Баторий уехал в Варшаву, оставив Замойского главным воеводою под Псковом. 4 января 1582 года осажденные провели последнюю и весьма успешную вылазку. «Всех же тех вылазок из града 46, а приступов бяше литовских ко граду Пскову 31». А 17 января Замойский известил псковских воевод о прекращении военных действий, вследствие заключения Запольского мира. Так кончилась 20-недельная осада Пскова; непобедимость польского короля была сокрушена, и Россия была спасена от величайшей опасности.
Выше я ссылалась на «Повесть о прихожении литовского короля Стефана великим и гордым воинством на великий и славный богопасаемый град Псков; откуды и како и коим образом попути его Бог на Русскую землю грех ради наших, и како великою милостию пребезначальныя Троицы к нам грешным хритияном ото града Пскова со студом многим и великим срамом отиде» . Автор повести был очевидцем событий. О себе он сообщил: «Списана же бысть повесть сия в том же богохранимом граде Пскове, от жителя того богоспасаемаго града Пскова, художеством зграфа, имя же ему есть сие: единица дважды, со единем, пятьдесятница же усугубити дважды, и четверица сугуба, и тридесятица, с пятерицею, совершает же ся десятерицею, и всех обрящеши писмен семь» . Автор Повести применил тайнопись, основанную на цифровых значениях букв русского алфавита : «единица дважды» - 1 * 2 = 2 - «в»; «со единем» - 1 - «а»: «пятьдесятница же усугубити дважды» - 50 * 2 * 2 = 200 - «с»; «четверица сугуба» - 4*2 = 8 - «и»; «и тридесятница» - 30 - «л»; «с пятерицею» - 5 - «е»; «совершает же ся десятерицею» - 10 - «і»; «и всех обрящеши писмен семь» - и всего в имени семь букв, то есть - Василей, «художеством зграф» - иконописец.
Покровская церковь от Угла или, как ее стали называть после 1582, Покровская церковь от Пролома, впервые упоминается в летописи в 1465 году, хотя построена была лет на сто раньше. После снятия осады Пскова псковичи вместе с воеводой князем И.П.Шуйским поставили рядом с Покровской другую церковь - во имя Рождества Богородицы, которое празднуется 8 сентября, так как в этот день был отбит первый штурм.
Видение старцу Дорофею было запечатлено тотчас же после снятия осады в целом ряде икон, на которых изображен весь Псков.
Выше опубликовала изображение иконы «Богородица Псково-Покровская». Эта икона была написана специально для Покровской церкви. 19 апреля 1922 года оклад и украшения иконы были конфискованы Псковской губернской Комиссией по изъятию церковных ценностей, а икону спасло то, что она состояла на музейном учете. Еще какое-то время она оставалась в храме, но вскоре, в числе других был закрыт и Покровский храм, а икона оказалась в Псковском музее. В 1944 году икона была вывезена в Германию. В 1970 году стало известно о её местонахождении в частном собрании в Германии. Во время визита президента В. В. Путина в Германию 16 июня 2000 года немецкое правительство официально заявило о возвращении её в действующий храм Пскова, а 31 августа 2000 года посол ФРГ передал икону патриарху Алексию II. Интересно, что московские не спешили отдавать икону Пскову. Целый год немцы писали обращения в Патриархию, был ряд публикаций в СМИ, псковский губернатор обращался в администрацию Президента. Тогда только дело сдвинулось. Вечером, 7 сентября 2001 года, в Псков вернулась храмовая икона церкви Покрова и Рождества Богородицы от Пролома. Архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий лично доставил святыню в Троицкий собор.
А в Покровской церкви от Пролома сейчас находится список:
Другой вариант иконы находился в Псковских железных рядах. Эта икона была написана в 1760-х годах, вероятно, по заказу псковских купцов. Вплоть до революции икона находилась на стене в железных торговых рядах Гостиного двора рядом с тремя лавками купца Ивана Ивановича Жиглевича, почему получила обиходное название «икона Жиглевича». На иконе Богоматерь изображена на фоне города два раза, Троицкий собор XIV века, который был во время осады и разобран в конце XVII века, а также пушки на стене в Углу у Покровской башни:
Из всех известных икон, написанных на сюжет «О видении старца Дорофея» только на этой изображена Троица Ветхозаветная, на остальных - Новозаветная.
«Икон, изображающих это видение [старца Дорофея], существует несколько, и все они довольно значительно отличаются одна от другой. Наиболее убедителен тот вид Пскова, который изображен на иконе "Владычнего креста". ("Владычный крест" - название небольшой часовни, находящейся в трех верстах от Пскова по Изборской дороге. Название это, по-видимому, испорчено, и, как видно из бумаг Печерского монастыря, часовня называлась когда-то "Владычицын крест", ибо до сооружения ее здесь стоял один крест, у которого всегда останавливался крестный ход с иконою Богородицы, совершающийся со времени осады до сих пор из Печер в город)»:
Размеры иконы - длина 385 см, а высота 210 см.
Грабарь писал об этой иконе: «В собственном смысле видом Пскова это схематичное изображение названо быть не может, ибо здесь изображены одни только церкви и стены города, но все же именно благодаря этой схематичности оно имеет характер скорее примитивного архитектурного чертежа, нежели тех более живописных, но зато и несравненно более приблизительных видов разных городов, которые нам оставили европейские путешественники по тогдашней Руси. … мы можем по иконе "Владычнего креста" воскресить древний облик, если не всего Пскова, то, по крайней мере, его церковного зодчества. Разумеется, и это изображение надо принимать с оговорками, ибо едва ли иконописец задавался слишком ему чуждою задачей раболепно копировать знакомые ему церкви, достаточно и того, что он передал известные типы, существовавшие в его время. Типам этим верить мы вправе, тем более что сплошь и рядом различные архитектурные особенности изображенных церквей подтверждаются и иными путями. Конечно, незачем искать в них только верных пропорций».
Далее Грабарь продолжает: «Все наши попытки добиться хорошего фотографического снимка с иконы, висящей в темном помещении, были безрезультатны. Она настолько потемнела, что местами трудно что-либо разобрать. Мы решились, поэтому воспользоваться большой акварелью военного инженера полковника И. Годовикова, сделанной им с необыкновенной щепетильностью и добросовестностью в 1866 году, когда икона, по-видимому, находилась еще в несравненно лучшем виде. Годовиков отбросил бесчисленные фигуры духовных лиц, воинов и граждан, которыми заполнено все пространство, свободное от церквей, и ограничился воспроизведением только последних»:
Полковник Иван Федорович Годовиков (1807-1868) составил «Краткое историческое обозрение города Пскова и его древних достопамятностей с атласом рисунков. Псков, 1866 г.» Грабарь цитирует из описания Годовикова: «В рукописи военного инженера Годовикова, много занимавшегося в пятидесятых годах минувшего столетия историей и исследованием древних крепостных сооружений Пскова, приведены следующие главные сведения о них. Первое летописное упоминание о псковских стенах находится под 1197 годом в рассказе о пробитии новых ворот в Крому, откуда следует, что стены уже существовали. В 1253 году город был весь осажден стенами, как видно из летописного свидетельства об осаде Пскова лифляндцами. Однако до этого времени стены были, видимо, деревянными. С 1266 года князь Довмонт строит из известковой плиты, в изобилии находящейся около Пскова, первую каменную стену, как говорит летопись, "ниже собора". В 1309 году посадником Борисом заложена плитяная стена среднего города, который в 1323 году, вероятно, уже был весь обнесен каменными стенами. В 1377 году построены "при торговой площади два костра каменные", т.е. две башни, к которым в 1387 году прибавилось еще три. В 1392 году поставлено на стенах Пскова "шесть пороков", или боевых башен, а в 1397 году еще четыре костра. Дубовые стены деревянного города были невысоки, только немного выше человеческого роста, и такими же невысокими были и первые каменные стены, стоявшие на самой круче обрывистого берега реки Великой и Псковы. Стены эти засыпаны Петром I со стороны "детинца". Деревянные стены продолжали строиться еще долго, и мы видим, что их возводят в 1471 и даже в 1501 годах. В 1517 году мастер Иван Фрязин ставил вновь каменную стену в 40 сажен на месте рухнувшей в этом году старой».
Вдали, за Троицким собором еле видно Варлаамскую башню, на Переднем плане права - Покровская башня:
«Неоднократно упоминавшийся уже военный инженер Годовиков, страстный поклонник псковской старины, задался поистине счастливой мыслью произвести обмеры всех сколько-нибудь любопытных памятников зодчества в Пскове. Он с щепетильной точностью, потребовавшей невероятно упорного, многолетнего и терпеливого труда, сделал подробные чертежи всех зданий, церковных, общественных и частных, казавшихся ему не лишенными интереса. Особенно, видимо, поражали его последние, для которых он сделал чертежи фасадов, разрезов и планов и собрал все сведения, какие можно было добыть об их прошлом. … Труд его хранится в музее Псковского Археологического общества, как известно, помещающемся в Поганкиных палатах, и место это как нельзя более подходит для хранения рукописи и рисунков человека, так благоговевшего перед псковской стариной, притом в ту эпоху, когда последняя вызывала даже не снисходительную, а презрительную улыбку. Надо надеяться, что труд этот будет когда-либо достойным образом издан одним из ученых обществ Петербурга или Москвы, неоднократно приходивших на помощь местным обществам, для которых подобная задача непосильна. Он имеет далеко не одно местное значение, а важен и вообще для истории русской культуры».
Уже более ста лет прошло, как Грабарь это опубликовал, но так до сих пор ни одно «из ученых обществ Петербурга или Москвы» не откликнулось, атлас не издан, хотя вроде бы оцифрован, но не опубликован. А могли бы таким образом в этом году отметить 210-летие со дня рождения Годовикова.
К трехсотлетию осады Пскова у Пролома на братской могиле защитников был установлен памятник:
Сейчас Пролом выглядит ненамного лучше .
Нагулявшись по Пскову, в шесть вечера мы отправились домой, в любимый город.
Закончить рассказ хочу словами автора «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков», иконописца Василея: «И меня же грешнаго и всеми недостатки исполненаго да зазрит вашего любомудрия исправления, и своим совершением и нашими недостатки исполните по Писанию: «Друг другу тяготы носите и тако исполните закон Христов» (Меня же, грешного и всех недостатков исполненного, не оскорбят учености вашей исправления; в своем совершенстве исправляйте и наши ошибки, как сказано в Писании: «Облегчайте тяготы друг друга и так исполните закон Христов»).
В августе 1581 года Баторий быстро двинулся к Пскову. Иван Грозный ожидал этого нападения. Защиту Пскова он поручил надежным воеводам: князьям Шуйским, Ивану Петровичу и Василию Федоровичу (Скопину), Никите Ивановичу Очину-Плещееву, князю Андрею Хворостинину, Бахтеярову, Ростовскому-Лобанову. Он дал им письменные указания и в Успенском соборе перед Владимирскою иконою Богоматери, взял с них торжественную присягу, что они не сдадут Пскова Баторию: «держати и сидети в осаде крепко со всеми пребывающими во граде Пскове християнскими народы, и битися за град Псков безо всякого порока с Литвою даже до смерти».
Прибыв в Псков во главе тридцатитысячного войска, воеводы занялись подготовкой к обороне. Они исправили ветхие укрепления; расставили пушки, ручницы, пищали; назначили места, где быть каждому воеводе со своею дружиною для обороны Крома, Среднего и Окольного, т.е. внешней стены на пространстве 7-8 верст. Воеводы велели свозить в город всякие запасы; дворы и остававшиеся кормовые запасы повелевали жечь, чтобы не было у врагов крова; живущим в селах строго приказали бежать в укрепленный Псков.
Воеводы также привели к присяге, то есть к крестному целованию, всех бояр, детей боярских, сотников, стрельцов и всех псковичей чтобы «за Бога и за своего государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и за его государевы дети, и за святыя церкви, и за православную християнскую веру, и за град Псков битися с Литвою до смерти безо всякия хитрости».
План Пскова, 1581 год:
Из Печерской обители для защиты Пскова была принесена Успенская икона Богородицы. Печерский игумен Тихон со старцами прибыл в Псков, «молебная совершающе со всем освященным собором в церкви Святыя и Живоначалныя Троица».
Войско Батория было весьма разнородно (поляки, литовцы, казаки, венгры, немцы и другие), численностью до 100 тысяч. Баторий взял Опочку, Красный, Остров, на берегах Черехи разбил отряд нашей конницы. 18 августа воеводы велели звонить в осадный колокол и сожгли за Великой все посады. 26 августа войско Батория обложило город.
В грозные дни осады было проявлено легендарное мужество и создалось немало прекрасных легенд и чудесных сказаний. В «Повести о Печерском монастыре» есть рассказ о видении старца Дорофея. Было это 26 августа в двенадцать дня. Слабовидящий Дорофей, в прошлом кузнец, сидел в сенях своей келейки в Покровском монастыре, что в Угле Пскова. Угол - соединение южной и западной крепостных стен у Покровской башни. Дорофей плакал о наступающей на город беде и вдруг явственно увидел сияющий столп до небес, шествующий от Печерской обители через реку Великую с левой стороны Мирожского монастыря в Псков.
Река Великая, слева Мирожский монастырь, справа Покровская башня:
Вид на Угол, Покровскую башню и Покровскую церковь со стороны Мирожского монастыря:
В этом свете Дорофей увидел идущую по воздуху Богородицу и с нею шествующих преподобных Антония, основателя Киевской пещеры и игумена Корнилия Печерского Псковской земли. Сначала они вошли в Покровскую церковь, а оттуда взошли на крепостную стену. Там пред Нею предстали епископ Нифонт, «таже вскоре предсташа ту благовернии велицыи князи Владимер Киевский, Всеволод и Домонт Псковстии, и по них ста позади, яко полусажени, блаженный Микула, иже уродивый бяше был во Пскове, и вси ей поклонишася». Богородица позвала Дорофея и велела ему передать воеводам, чтобы поставили на этом месте «образ мой Печерский старый и хоруговь на стену града» и еще бы поставили на этом месте пушку, а другую внизу стены.
Эти события изображены на иконе Псково-Покровской Богоматери ("Явление Божией Матери старцу Дорофею"). В верхней части иконы Мирожский и Печерский монастыри:
Богородица изображена на иконе несколько раз: в центре на стене вместе с преподобными Антонием Киево-Печерским и Корнилием Псково-Печерским; затем внизу слева они как бы внутри Покровской церкви, а перед ними на коленях Дорофей; наконец, слева на роскате Богородица, за Ней Антоний, Корнилий, предстоят лицом к Ней, святые, которые восстали по ее зову - равноапостольные князь Владимир и Псковские князья Всеволод-Гавриил и Довмонт-Тимофей, блаженный Николай Салос Псковский и святитель Нифонт, архиепископ Новгородский, строитель Псковского Спасо-Мирожского монастыря, указывает Дорофею, где установить Ее образ, хоругвь и пушки.
Последнее изображено и на иконе Владычного креста - Богородица на стене у Покровской башни, за стеной видна Покровская церковь, на переднем плане Мирожский монастырь:
О вещем сне Дорофея стало известно и в стане врагов. Секретарь Батория, ксендз Станислав Пиотровский, записал в дневнике: «...Шуйский возбуждает в городе народ, говоря, что какому-то нищему старику явилась ночью Божия Матерь, и убеждала горожан храбро защищаться, обещая, что король города не возьмет...»
Покровская церковь:
1 сентября неприятель стал вести подступы к Покровским воротам. Воеводы за каменной стеной заложили деревянную стену, на тот случай, если каменная будет пробита, и назначили сюда лучших детей боярских и стрельцов под начальством князя Андрея Ивановича Хворостинина. Именно это место было выбрано Баторием для штурма на рассвете 7 сентября. Противник открыл сильную пальбу из 20 тяжелых орудий, и на следующий день успел обвалить часть стен между Покровскими и Свиными башнями: «на первом часу дни начаша бити из норяду по городу - из троих туров, из 20 пищалей; и биша по граду безпрестанно весь день до ночи. Такоже и на утрии 5 часов безпрестани по граду из норяду биша и выбиша у града городовыя стены 24 сажени до земли, да Покровскую башню всю до земли, да наугольной башни охаб весь до земли, да Свиной башни половину до земли же збиша, да местами стены городовые збиша 69 сажень. Сие же збиша и городовую стену во многих местех испроломаша». На следующий день, в пятницу 8 сентября: «Того же месяца сентября в 8 день, в праздник Рожества Пречистыя Богородицы, в пятом часу дни (тогда той седмичный день пяток бяше) литовския же воиводы и рохмисты и все градоемцы и гайдуки спешне, и радостне, и надежне взяти град Псков идяше».
Покровская башня Покровские ворота:
Из королевского стана полки со знаменами пошли к проломным местам на приступ. Воеводы велели бить в осадный колокол, что в Среднем городе на крепостной стене у церкви Василия Великого на Горке, подавая весть всему многочисленному псковскому народу о наступлении на город. Псковичи же, простившись с женами и благословив детей, сбежались к проломному месту, и приготовились крепко против врага стоять, «и всем сердцем Богу обещавшеся за Христову веру и безвыдочно друг с другом умрети за Псков град, и за своя домы, и за жены, и дети».
Литовская бесчисленная сила «яко вода многая, льющеся» на стены городские, наши же защитники «яко звезды небесныя» крепко стояли, не давая врагам взойти на стену. Пролом между Покровской и Свиной башнями, пробитый вражескими снарядами, был велик и удобен для приступа. Гайдуки, крепко в броню закованные и хорошо вооруженные, со своими знаменами заняли Покровскую и Свиную башни и из бойниц беспрерывно стреляли. Защитники твердо стояли против них, непреклонно и безотступно, сражаясь доблестно и мужественно, решительным образом не давая врагу войти в город.
Угол и Покровская башня:
Стефан Баторий наблюдал за штурмом, остановившись в одном поприще от города у храма великомученика Никиты. Приближенные льстиво поздравляли его с взятием Пскова, сравнивали с Александром Македонским, обещали ему поднести несметные псковские богатства и «обоих же в Руси и у нас славных Шуйских связанных пред тобою поставим». И еще 2000 поляков хлынули через пролом в Свиную башню и начали стрелять по обороняющимся. По словам летописца, бесчисленные пули летели как из огромного дождевого облака и, словно змеиные жала, язвили насмерть христиан. И в Покровской башне, и по всему пролому, сильно наседали литовские воины, очищая путь для взятия города. «Государевы же бояре и воиводы и все воинские люди и псковичи такоже противу их крепко и мужественно противу их стояху: овии под стеною с копьи стояху, стрельцы же из пищалей по них стреляху, дети же боярские из луков стреляху, овии на них камение метаху, овии же всяческии о избавлении града Пскова образы показующе. Такоже из норяду по них непрестанно стреляюще и никоими образы снити во град не дающе».
«И горько было видеть, как христианские воины, словно пшеничные колосья, вырванные из земли, погибали за христианскую веру. Остальные изнемогли от многочисленных ран, нанесенных литовским оружием, и ослабели от усталости - день тогда был очень солнечный и знойный; но все крепились, вооружась надеждою на Бога и его заступничество».
«Услышите сия, вси языцы, внушите, вси живущии по вселенней, земнии же сынове человечестии, вкупе богат и убог». Приидете же, вся святыя Руские земли християнского православия, яже и вы с нами споболезновасте и молитвами своими к Богу нам помогосте, и в Богом прославленый той град Псков, воистинну же реку, яко в богоспасаемый град Псков. Вкупе прославим и возвеличим Троицу Святую, торжествене речем: «Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех, обретших ны зело, сего ради не убоимся».
И далее: «На него же надеемся и уповаем, а не якоже ты, Оботура, в беззаконной своей ереси не знаеши его, но превознесе на град Псков до небеси, надееся по своему безумию, множеством силы своея хвалящеся». Здесь летописец насмехается над польским королем, обыгрывая близкие по звучанию слова Баторий-Оботур. Оботур - в псковских говорах обозначает «гордец», «нахал».
В эту критическую минуту Свиная башня, под которую обороняющиеся заранее подвели мину, взлетела на воздух! И когда король спросил: «Уже в крепости мои дворяне?» Ему же сказали: «Под крепостью». Тогда разъярился король, послал приказ к тем, кто был в Покровской башне и по всему пролому, строго веля во что бы то ни стало взять Псков.
А защитники послали просить в Троицкую церковь, чтоб к пролому принесли Успенскую икону, мощи Всеволода-Гавриила и другие святыни.
Осада Пскова королём Стефаном Баторием в 1581 году. К. Брюллов.
Чтобы поддержать боевой дух защитников, укрепить уверенность в победе, к пролому прибежали монахи, по рождению - дети боярские, и когда жили в миру, то были искусными воинами. Они громкими голосами боярам и воеводам и всему христианскому воинству милость возвестили, будто от имени святых икон: «Не убойтеся, станем крепко, устремимся вкупе на литовскую силу, Богородица бо к нам идет с милостию и заступлением и со всеми святыми на помощь вкупе же»:
«И во един глас крикнувше государевы бояре и воиводы, с ними же и предпомянутыя чернцы и все христьянское воинство, рекуще: «Днесь, о друзи, умрем вкупе за Христову веру и за православнаго государя нашего и царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси от литовских рук, а не предадим государя нашего града Пскова польскому королю Степану»
И где прежде литовские ноги стояли, в тех местах вновь защитники утвердились, и со стен били литву уже за городом, и добивали оставшихся еще в Покровской башне.
Тогда все бывшие в Пскове женщины забыв о слабости женской и мужской силы исполнившись, все быстро взяли оружие, какое было в доме и какое им было по силам. Молодые и средних лет женщины несли оружие, чтобы добить оставшихся после приступа литовцев; старые же женщины несли короткие веревки, собираясь ими литовские орудия в город ввезти. Другие же «изнемогшим воду приношаху и ретивыя их сердца водою утолеваху» .
Было это в пятницу 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы, уже близился вечер, а венгры все еще сидели в Покровской башне и стреляли в город. Под Покровскую башню подложили порох и подожгли его и так всех оставшихся в Покровской башне венгров уничтожили. Бой продолжался до глубокой ночи, но уже вне стен крепости, куда победители вернулись с трофеями и большим числом пленных.
Покровская башня. Пролом справа примерно в двухстах метрах (на фотографии не видно):
На следующий день воеводы обратились к войску и псковичам с благодарственной речью, закончив словами: «И в помыслах, и в сердцах наших не изменим им и не поддадимся страху и отчаянию, ибо ему, государю, непобедимое оружие - Животворящий Крест целовали. Как говорит святое Евангелие, неизреченные Христовы уста: „Что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою опустошит? Или что даст человек за душу свою?”» .
Похоронили 863 погибших с почестями, как древних мучеников, пострадавших за веру Христову. «А раненых же повелеша из государевы казны лечити. И сих всяких людей в большой в первой приступ ранено 1626 человек» .
И с новой энергией возобновили осадные работы. Возвели деревянную стену для защиты проломов, выкопали ров между ними, утвердили в нем дубовый частокол, т.е. чеснок, и в течение 5-6 недель удачно отражали все нападения. Между тем осаждающие стали немало терпеть от ненастья, а иногда и от голода.
Покровские ворота:
Баторий предложил защитникам сдать Псков без крови. Если сдадутся, то он обещал воеводам, что сделает их своими наместниками в Пскове, многие города в вотчину даст; весь народ в городе помилует, и будут жить по своим законам, и торговать по-старому на своих торгах. Если же не покорятся, то все умрут горькою смертью. «И тако, написав грамоты, стреляют во град, сие же ни единова, ни дважды, но и многожды стреляют стрелы с таковыми грамотами во Псков».
Бояре и воеводы достойно ответили Баторию: Пусть знает твое державство, гордый литовский правитель, король Степане, что в Пскове и пяти лет христианский ребенок посмеется над твоим безумием и твоими глупыми первосоветниками, о которых ты нам писал. Какая польза человеку возлюбить тьму больше света, или бесчестие больше чести, или горькое рабство больше свободы? Кольми паче нам оставити святую свою християнскую веру и покоритися нам вашей прозебли? Или кое приобретение почести, аже оставити нам своего государя, православнаго великого християнского царя, и покоритися иноверну чюжеземцу и быти яко жидом? Ноипаче, оне бо не зная или по зависти Господа Славы распяша. Нам же, зная своего православнаго царя государя, под их же царьскою властию и прародители наши родишася, яко оставити? Или ложною ласкою и дщею лестию, или суетным богатеством прелстити нас хощещи? Яко ни всего мира хощем богатество противу своево крестного целования, яже государю своему веришася. Или что, королю, лютыми поносными и горкими смертьми претиши нам? „Аще Богъ по нас, ин никто же на нас!” Все готовы есме умрети за свою веру и за своего государя, а не предадем града Пскова, ни покоримся прелесным твоим глаголом. Ни один из младоумных в граде Пскове не последует твоему совету, из степенных же и зрелых мужей в Пскове никто даже слушать не будет о твоем безумном умышлении. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то Бог покажет». И так же, на стреле, пустили ляхам свой ответ.
Могилы защитников у Покровской церкви:
Священники трижды в неделю приходили на пролом с крестами, иконами и мощами князя Гавриила-Всеволода и с другими святынями и совершали молебны. Гайдуки, как только слышали, что служат молебен у пролома, рядом с Покровской башней, то, догадываясь, что там собирается много народа, начинали метать туда камни. Однажды, 20 сентября, огромным камнем попали в образ великомученика победоносца Дмитрия Солунского, икону греческого корсунского письма, пробили так глубоко, что и левкас до доски отбили.
Пролом дальше, слева, но на фотографии не виден:
Баторий решился употребить в дело подкопы, но Шуйский успел некоторые из этих подкопов перенять, а другие сами обрушились. Интересно, что о подкопах стало известно в тот день, когда гайдуки поразили образ Дмитрия Солунского (а образ этот был еще и на Ледовом побоище на Чудском озере). 20 сентября из литовского войска прибежал в Псков перебежчик, прежде русский, полоцкий стрелец по имени Игнаш, который воеводам и рассказал, против каких мест ведутся подкопы, и со стены указал те места. 23 сентября наши слуховые ходы сошлись с литовскими подкопами между Покровских и Свиных ворот. Так же и другой подкоп под Покровскую башню перехватили.
24 октября из-за Великой начали стрелять по жилым домам раскаленными ядрами и чуть ли не весь день стреляли. Но Псков остался совершенно невредимым. 28 октября был предпринят второй штурм. При учащенной пальбе осадных орудий, королевские гайдуки устремились к городу со стороны Великой и начали кирками и ломами (у них к тому времени уже образовался дефицит пороху) разбивать каменную стену; затем, прикрывшись щитами, лезли в образовавшиеся отверстия, пытаясь зажечь внутренние деревянные укрепления.
Защитники метали на гайдуков зажженное смоляное тряпье, чтобы от огня щиты их загорались, а сами они от удушливого дыма из-под стены выбегали или же там сгорали. Литовские же воины, понуждаемые силой, все это терпели и стояли, упорно и настойчиво подсекая стену. Кроме того, лили на них горячую смолу, деготь и кипяток, зажженный просмоленный лен на них кидали и кувшины с порохом в них бросали. А еще воеводы повелели навязать на шесты длинные кнуты, к их концам привязать железные палки с острыми крюками. И этими кнутами, спустив их с города за стену, стегали литовских камнетесов. Когда железные крюки на кнутах цеплялись за одежду и тело, то выдергивали их из-под стены; стрельцы же из ручниц в них стреляли. Немногим из этих польских смельчаков удалось спастись. В следующие пять дней пальба не умолкала, и когда оказался новый пролом в стене со стороны Великой, то Баторий решился на новый приступ.
2 ноября по льду Великой пошли на большой приступ, а гетманы и ротмистры их на конях наезжали, саблями секли гайдуков, понуждая их идти к городу на приступ. Но стоило им броситься с криками к городу, как из города всех их, подгоняемых гайдуков и подгоняющих их ротмистров, уложили, словно мост по льду. Так и в этот день спасен был Псков, неприятельские войска обратились в бегство.
Покровская башня (самая большая башня в Европе) со стороны защитников:
К довершению баториевой неудачи, стрелецкий голова Федор Мясоедов сумел пробиться в Псков с довольно многочисленной дружиной. Польские летописцы сообщают, что было два отряда. Первый отряд во главе с Никитой Хвостовым был замечен поляками и разбит. Хвостов попал в плен. Относительно второго отряда, который возглавлял Ф. Мясоедов, Пиотровский сообщает, что 150 человек были взяты в плен, несколько десятков убиты, остальные (всего их было 700) спаслись и проникли в город.
После этого осада была заменена плотной блокадой, Баторий надеялся взять крепость голодом. Тут летописец делает отступление и, ссылаясь на Писание, длинно объясняет, почему Баторию никогда не взять Пскова: «Жестоко ти есть противу рожна стояти! Аще Бог по нас, ты ли на нас?!»; «Его же бо любит Бог, того и наказует, бьет же сына, его же приемлет» .
Между тем всякого рода лишения и наступившие холода привели к тому, что из разношерстной рати Батория три тысячи немцев дезертировали. Положение короля становилось день ото дня тяжелее, а псковичи не переставали тревожить противника вылазками. Тогда начались переговоры о мире. Баторий уехал в Варшаву, оставив Замойского главным воеводою под Псковом. 4 января 1582 года осажденные провели последнюю и весьма успешную вылазку. «Всех же тех вылазок из града 46, а приступов бяше литовских ко граду Пскову 31». А 17 января Замойский известил псковских воевод о прекращении военных действий, вследствие заключения Запольского мира. Так кончилась 20-недельная осада Пскова; непобедимость польского короля была сокрушена, и Россия была спасена от величайшей опасности.
Выше я ссылалась на «Повесть о прихожении литовского короля Стефана великим и гордым воинством на великий и славный богопасаемый град Псков; откуды и како и коим образом попути его Бог на Русскую землю грех ради наших, и како великою милостию пребезначальныя Троицы к нам грешным хритияном ото града Пскова со студом многим и великим срамом отиде» . Автор повести был очевидцем событий. О себе он сообщил: «Списана же бысть повесть сия в том же богохранимом граде Пскове, от жителя того богоспасаемаго града Пскова, художеством зграфа, имя же ему есть сие: единица дважды, со единем, пятьдесятница же усугубити дважды, и четверица сугуба, и тридесятица, с пятерицею, совершает же ся десятерицею, и всех обрящеши писмен семь» . Автор Повести применил тайнопись, основанную на цифровых значениях букв русского алфавита : «единица дважды» - 1 * 2 = 2 - «в»; «со единем» - 1 - «а»: «пятьдесятница же усугубити дважды» - 50 * 2 * 2 = 200 - «с»; «четверица сугуба» - 4*2 = 8 - «и»; «и тридесятница» - 30 - «л»; «с пятерицею» - 5 - «е»; «совершает же ся десятерицею» - 10 - «і»; «и всех обрящеши писмен семь» - и всего в имени семь букв, то есть - Василей, «художеством зграф» - иконописец.
Покровская церковь от Угла или, как ее стали называть после 1582, Покровская церковь от Пролома, впервые упоминается в летописи в 1465 году, хотя построена была лет на сто раньше. После снятия осады Пскова псковичи вместе с воеводой князем И.П.Шуйским поставили рядом с Покровской другую церковь - во имя Рождества Богородицы, которое празднуется 8 сентября, так как в этот день был отбит первый штурм.
Видение старцу Дорофею было запечатлено тотчас же после снятия осады в целом ряде икон, на которых изображен весь Псков.
Выше опубликовала изображение иконы «Богородица Псково-Покровская». Эта икона была написана специально для Покровской церкви. 19 апреля 1922 года оклад и украшения иконы были конфискованы Псковской губернской Комиссией по изъятию церковных ценностей, а икону спасло то, что она состояла на музейном учете. Еще какое-то время она оставалась в храме, но вскоре, в числе других был закрыт и Покровский храм, а икона оказалась в Псковском музее. В 1944 году икона была вывезена в Германию. В 1970 году стало известно о её местонахождении в частном собрании в Германии. Во время визита президента В. В. Путина в Германию 16 июня 2000 года немецкое правительство официально заявило о возвращении её в действующий храм Пскова, а 31 августа 2000 года посол ФРГ передал икону патриарху Алексию II. Интересно, что московские не спешили отдавать икону Пскову. Целый год немцы писали обращения в Патриархию, был ряд публикаций в СМИ, псковский губернатор обращался в администрацию Президента. Тогда только дело сдвинулось. Вечером, 7 сентября 2001 года, в Псков вернулась храмовая икона церкви Покрова и Рождества Богородицы от Пролома. Архиепископ Псковский и Великолукский Евсевий лично доставил святыню в Троицкий собор.
А в Покровской церкви от Пролома сейчас находится список:
Другой вариант иконы находился в Псковских железных рядах. Эта икона была написана в 1760-х годах, вероятно, по заказу псковских купцов. Вплоть до революции икона находилась на стене в железных торговых рядах Гостиного двора рядом с тремя лавками купца Ивана Ивановича Жиглевича, почему получила обиходное название «икона Жиглевича». На иконе Богоматерь изображена на фоне города два раза, Троицкий собор XIV века, который был во время осады и разобран в конце XVII века, а также пушки на стене в Углу у Покровской башни:
Из всех известных икон, написанных на сюжет «О видении старца Дорофея» только на этой изображена Троица Ветхозаветная, на остальных - Новозаветная.
«Икон, изображающих это видение [старца Дорофея], существует несколько, и все они довольно значительно отличаются одна от другой. Наиболее убедителен тот вид Пскова, который изображен на иконе "Владычнего креста". ("Владычный крест" - название небольшой часовни, находящейся в трех верстах от Пскова по Изборской дороге. Название это, по-видимому, испорчено, и, как видно из бумаг Печерского монастыря, часовня называлась когда-то "Владычицын крест", ибо до сооружения ее здесь стоял один крест, у которого всегда останавливался крестный ход с иконою Богородицы, совершающийся со времени осады до сих пор из Печер в город)»:
Размеры иконы - длина 385 см, а высота 210 см.
Грабарь писал об этой иконе: «В собственном смысле видом Пскова это схематичное изображение названо быть не может, ибо здесь изображены одни только церкви и стены города, но все же именно благодаря этой схематичности оно имеет характер скорее примитивного архитектурного чертежа, нежели тех более живописных, но зато и несравненно более приблизительных видов разных городов, которые нам оставили европейские путешественники по тогдашней Руси. … мы можем по иконе "Владычнего креста" воскресить древний облик, если не всего Пскова, то, по крайней мере, его церковного зодчества. Разумеется, и это изображение надо принимать с оговорками, ибо едва ли иконописец задавался слишком ему чуждою задачей раболепно копировать знакомые ему церкви, достаточно и того, что он передал известные типы, существовавшие в его время. Типам этим верить мы вправе, тем более что сплошь и рядом различные архитектурные особенности изображенных церквей подтверждаются и иными путями. Конечно, незачем искать в них только верных пропорций».
Далее Грабарь продолжает: «Все наши попытки добиться хорошего фотографического снимка с иконы, висящей в темном помещении, были безрезультатны. Она настолько потемнела, что местами трудно что-либо разобрать. Мы решились, поэтому воспользоваться большой акварелью военного инженера полковника И. Годовикова, сделанной им с необыкновенной щепетильностью и добросовестностью в 1866 году, когда икона, по-видимому, находилась еще в несравненно лучшем виде. Годовиков отбросил бесчисленные фигуры духовных лиц, воинов и граждан, которыми заполнено все пространство, свободное от церквей, и ограничился воспроизведением только последних»:
Полковник Иван Федорович Годовиков (1807-1868) составил «Краткое историческое обозрение города Пскова и его древних достопамятностей с атласом рисунков. Псков, 1866 г.» Грабарь цитирует из описания Годовикова: «В рукописи военного инженера Годовикова, много занимавшегося в пятидесятых годах минувшего столетия историей и исследованием древних крепостных сооружений Пскова, приведены следующие главные сведения о них. Первое летописное упоминание о псковских стенах находится под 1197 годом в рассказе о пробитии новых ворот в Крому, откуда следует, что стены уже существовали. В 1253 году город был весь осажден стенами, как видно из летописного свидетельства об осаде Пскова лифляндцами. Однако до этого времени стены были, видимо, деревянными. С 1266 года князь Довмонт строит из известковой плиты, в изобилии находящейся около Пскова, первую каменную стену, как говорит летопись, "ниже собора". В 1309 году посадником Борисом заложена плитяная стена среднего города, который в 1323 году, вероятно, уже был весь обнесен каменными стенами. В 1377 году построены "при торговой площади два костра каменные", т.е. две башни, к которым в 1387 году прибавилось еще три. В 1392 году поставлено на стенах Пскова "шесть пороков", или боевых башен, а в 1397 году еще четыре костра. Дубовые стены деревянного города были невысоки, только немного выше человеческого роста, и такими же невысокими были и первые каменные стены, стоявшие на самой круче обрывистого берега реки Великой и Псковы. Стены эти засыпаны Петром I со стороны "детинца". Деревянные стены продолжали строиться еще долго, и мы видим, что их возводят в 1471 и даже в 1501 годах. В 1517 году мастер Иван Фрязин ставил вновь каменную стену в 40 сажен на месте рухнувшей в этом году старой».
Вдали, за Троицким собором еле видно Варлаамскую башню, на Переднем плане права - Покровская башня:
«Неоднократно упоминавшийся уже военный инженер Годовиков, страстный поклонник псковской старины, задался поистине счастливой мыслью произвести обмеры всех сколько-нибудь любопытных памятников зодчества в Пскове. Он с щепетильной точностью, потребовавшей невероятно упорного, многолетнего и терпеливого труда, сделал подробные чертежи всех зданий, церковных, общественных и частных, казавшихся ему не лишенными интереса. Особенно, видимо, поражали его последние, для которых он сделал чертежи фасадов, разрезов и планов и собрал все сведения, какие можно было добыть об их прошлом. … Труд его хранится в музее Псковского Археологического общества, как известно, помещающемся в Поганкиных палатах, и место это как нельзя более подходит для хранения рукописи и рисунков человека, так благоговевшего перед псковской стариной, притом в ту эпоху, когда последняя вызывала даже не снисходительную, а презрительную улыбку. Надо надеяться, что труд этот будет когда-либо достойным образом издан одним из ученых обществ Петербурга или Москвы, неоднократно приходивших на помощь местным обществам, для которых подобная задача непосильна. Он имеет далеко не одно местное значение, а важен и вообще для истории русской культуры».
Уже более ста лет прошло, как Грабарь это опубликовал, но так до сих пор ни одно «из ученых обществ Петербурга или Москвы» не откликнулось, атлас не издан, хотя вроде бы оцифрован, но не опубликован. А могли бы таким образом в этом году отметить 210-летие со дня рождения Годовикова.
К трехсотлетию осады Пскова у Пролома на братской могиле защитников был установлен памятник:
Сейчас Пролом выглядит ненамного лучше .
Нагулявшись по Пскову, в шесть вечера мы отправились домой, в любимый город.
Закончить рассказ хочу словами автора «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков», иконописца Василея: «И меня же грешнаго и всеми недостатки исполненаго да зазрит вашего любомудрия исправления, и своим совершением и нашими недостатки исполните по Писанию: «Друг другу тяготы носите и тако исполните закон Христов» (Меня же, грешного и всех недостатков исполненного, не оскорбят учености вашей исправления; в своем совершенстве исправляйте и наши ошибки, как сказано в Писании: «Облегчайте тяготы друг друга и так исполните закон Христов»).