Источниковедение европейских сказок, ч.1
Архив кардинала NN, письмо #746, апрель 14** AD
Ваше Высокопреосвященство, я безусловно могу удовлетворить ваше законное любопытство относительно прошлых событий в королевстве, название коего из предосторожности не доверю этому письму. Должен сразу внести важное уточнение, что интересующий вас мезальянс связан не с дочерью лесничего, как Вам было угодно предположить, а с дочерью егермейстера Его Величества - что, как Вам вполне очевидно, совершенно меняет дело, и не только потому что егермейстер близок к лесничему не более, чем шталмейстер к конюху. Разумеется, что законная связь принца с простолюдинкой столь же трудно мыслима, сколь и законная связь наследника престола с дочерью вельможи. Поэтому я постараюсь развеять недоумение Вашего Высокопреосященства.
Начало история берет в нраве старшего сына Его Величества, который, получив достойное принца воспитание, тем не менее не усвоил с юных лет необходимость умеренности во всем. Говоря просто, принц был изрядный шалопай, который не мог пройти спокойно мимо юбки и редко бывал трезв. По счастью, принц ограничивал свои страсти служанками - до того самого прискорбного случая.
Принц прибыл на охоту, где был принят егермейстером. Разумеется, охоте предшествовал пир, где принц изрядно разгорячился вином и стал все чаще бросать взоры на горничную, убиравшую золу из камина. Во втором часу пополуночи принц покинул зал и последовал за служанкой с известными намерениями. Какой бес направил Его Высочество, останется загадкой. Довольно сказать, что, увидев впереди впотьмах девушку, которая вошла в одну из комнат, принц рассудил, что перед ним цель его желаний, вторгся в комнату и без лишних слов принудил девушку к исполнению своей страсти, а так как девушка визжала, как порося на кухне, заткнул ей рот ладонью.
И надобно ж было, чтоб в разгар этой любовной битвы в комнату ворвалась со свечой супруга егермейстера, которая завизжала за двоих. Принц спьяну принял за горничную старшую дочь егермейстера.
Вообразите картину: девушка рыдает, егермейстерша визжит, принц со спущенными штанами, на шум сбегаются егермейстер и свитские. Разумеется, святой долг вассала во всем следовать августейшей воле, ей же повиноваться не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает. Но долг велит подчиняться в делах войны и государства, а вот чтобы принц мог насильно лишить чести дочь одного из первых вельмож королевства и боевого товарища отца - такого понимания долга ни в законах, ни в истории не сыскать до дней Тарквиния и Лукреции.
Думаю, Вашему Высокопреосвященству вполне ясно, в каком положении оказался король. Наказать принца невозможно, а не наказать - дорога к мятежу пэров. То-то радость, то-то счастье войти в историю на склоне лет новым Тарквинием!
В свой черед, егермейстер и его супруга, чувствуя за собой поддержку пэров и родни, были весьма настойчивы в том, чтобы "покрыть грех венцом" [1]. У егермейстера, несмотря на зрелый возраст, не было наследников мужеска пола, зато целых три дочери - две от госпожи егермейстерши и одна от ее покойной предшественницы, та самая, которую принц так неудачно принял за золушку. Шанс отдать замуж старшую дочь без приданого "за честь" означал, что приданое каждой из младших дочерей увеличится в полтора раза, а с ним и качество женихов. А старшая дочка была не красавица, но и не уродлива - так, мышка серая, женихи у дверей не толпились, и барышня уже год пересидела в девицах. Вместо охоты двое суток шли напряженные переговоры, посредницей в которых ввиду их деликатности выступала герцогиня LL, кузина Его Величества, бывшая крестной матерью невесты.
В итоге король согласился на мезальянс, для чего разыграли целую комедию с потерянной и обретенной туфелькой, коей и сам Плавт бы не постыдился. Это согласие совершенно естественно озадачивает Ваше Высокопреосвященство. Но кое-что осталось известно лишь крайне узкому кругу лиц. Разумеется, Его Величество мог бы пожаловать егермейстеру поместье в приданое дочери и просватать несчастную девицу в достойный обнищавший род - сей способ хорошо известен. Но злонравие принца, а более сердечная склонность Его Величества к младшему сыну, лишенному пороков старшего, и наделенного разумом, кротостью и многими иными добродетелями, приличествующими будущему монарху, заставляли Его Величество часто размышлять об ошибке Провидения, перепутавшего порядок рождения сыновей. Да и то, что при дворе давно шептались, что хоть бы старший шею сломал, тогда б престол нормальному королю достался, ни для кого секретом не было. Доложу кратко: за полчаса до бракосочетания принц подписал тайное отречение в пользу младшего брата при отце, брате и нескольких верных свидетелях. Так и жених с невестою были содеяны равночестными, и пэры получили удовлетворение, и корона обрела уверенность в престолонаследии.
От души жаль невесту бывшего наследника. Нареченный супруг начал с того, что, войдя в храм, дал ей такую оплеуху, что бедная наземь упала. И после, говорят, принц бил бедняжку едва ли не ежедневно, срывая на ней злобу за утрату престола. Посудите сами, каково было девушке, которую отец и мачеха выгодно сбыли с рук, а муж ненавидит. Прошу Ваших владычных молитв о ней.
Если верны известные Вашему Высокопреосвященству слухи о том, что Его Величество весьма нездоров и может скоро предстать перед Cоздателем, то скоро новым королем будет провозглашен совсем не тот человек, коего все привыкли считать наследником. А может быть, старший сын вновь проявит свой буйный нрав и откажется на основании салического закона признать отречение. Тогда династический кризис неизбежен, а то и гражданская война! И все оттого, что некий королевский сын, как изволил кричать на него во время подписания августейший отец, "не умеет удержать свой отросток". Храни нас Господь от таких бедствий!
Ваш слуга, имя ж его Вам известно
* Перевод со средневековой латыни.
[1] в оригинале rapuit et abduxit - правовой состав "изнасиловал и похитил". В большинстве кодексов наказывался казнью насильника (а если жертва добровольно содействовала похищению, то иногда и жертвы как соучастницы). Законный брак смягчал кару до церковного покаяния разной степени суровости, от явки в церковь до крестового похода. Автор письма подчеркивает не моральную, а уголовную сторону нарушения.
Ваше Высокопреосвященство, я безусловно могу удовлетворить ваше законное любопытство относительно прошлых событий в королевстве, название коего из предосторожности не доверю этому письму. Должен сразу внести важное уточнение, что интересующий вас мезальянс связан не с дочерью лесничего, как Вам было угодно предположить, а с дочерью егермейстера Его Величества - что, как Вам вполне очевидно, совершенно меняет дело, и не только потому что егермейстер близок к лесничему не более, чем шталмейстер к конюху. Разумеется, что законная связь принца с простолюдинкой столь же трудно мыслима, сколь и законная связь наследника престола с дочерью вельможи. Поэтому я постараюсь развеять недоумение Вашего Высокопреосященства.
Начало история берет в нраве старшего сына Его Величества, который, получив достойное принца воспитание, тем не менее не усвоил с юных лет необходимость умеренности во всем. Говоря просто, принц был изрядный шалопай, который не мог пройти спокойно мимо юбки и редко бывал трезв. По счастью, принц ограничивал свои страсти служанками - до того самого прискорбного случая.
Принц прибыл на охоту, где был принят егермейстером. Разумеется, охоте предшествовал пир, где принц изрядно разгорячился вином и стал все чаще бросать взоры на горничную, убиравшую золу из камина. Во втором часу пополуночи принц покинул зал и последовал за служанкой с известными намерениями. Какой бес направил Его Высочество, останется загадкой. Довольно сказать, что, увидев впереди впотьмах девушку, которая вошла в одну из комнат, принц рассудил, что перед ним цель его желаний, вторгся в комнату и без лишних слов принудил девушку к исполнению своей страсти, а так как девушка визжала, как порося на кухне, заткнул ей рот ладонью.
И надобно ж было, чтоб в разгар этой любовной битвы в комнату ворвалась со свечой супруга егермейстера, которая завизжала за двоих. Принц спьяну принял за горничную старшую дочь егермейстера.
Вообразите картину: девушка рыдает, егермейстерша визжит, принц со спущенными штанами, на шум сбегаются егермейстер и свитские. Разумеется, святой долг вассала во всем следовать августейшей воле, ей же повиноваться не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает. Но долг велит подчиняться в делах войны и государства, а вот чтобы принц мог насильно лишить чести дочь одного из первых вельмож королевства и боевого товарища отца - такого понимания долга ни в законах, ни в истории не сыскать до дней Тарквиния и Лукреции.
Думаю, Вашему Высокопреосвященству вполне ясно, в каком положении оказался король. Наказать принца невозможно, а не наказать - дорога к мятежу пэров. То-то радость, то-то счастье войти в историю на склоне лет новым Тарквинием!
В свой черед, егермейстер и его супруга, чувствуя за собой поддержку пэров и родни, были весьма настойчивы в том, чтобы "покрыть грех венцом" [1]. У егермейстера, несмотря на зрелый возраст, не было наследников мужеска пола, зато целых три дочери - две от госпожи егермейстерши и одна от ее покойной предшественницы, та самая, которую принц так неудачно принял за золушку. Шанс отдать замуж старшую дочь без приданого "за честь" означал, что приданое каждой из младших дочерей увеличится в полтора раза, а с ним и качество женихов. А старшая дочка была не красавица, но и не уродлива - так, мышка серая, женихи у дверей не толпились, и барышня уже год пересидела в девицах. Вместо охоты двое суток шли напряженные переговоры, посредницей в которых ввиду их деликатности выступала герцогиня LL, кузина Его Величества, бывшая крестной матерью невесты.
В итоге король согласился на мезальянс, для чего разыграли целую комедию с потерянной и обретенной туфелькой, коей и сам Плавт бы не постыдился. Это согласие совершенно естественно озадачивает Ваше Высокопреосвященство. Но кое-что осталось известно лишь крайне узкому кругу лиц. Разумеется, Его Величество мог бы пожаловать егермейстеру поместье в приданое дочери и просватать несчастную девицу в достойный обнищавший род - сей способ хорошо известен. Но злонравие принца, а более сердечная склонность Его Величества к младшему сыну, лишенному пороков старшего, и наделенного разумом, кротостью и многими иными добродетелями, приличествующими будущему монарху, заставляли Его Величество часто размышлять об ошибке Провидения, перепутавшего порядок рождения сыновей. Да и то, что при дворе давно шептались, что хоть бы старший шею сломал, тогда б престол нормальному королю достался, ни для кого секретом не было. Доложу кратко: за полчаса до бракосочетания принц подписал тайное отречение в пользу младшего брата при отце, брате и нескольких верных свидетелях. Так и жених с невестою были содеяны равночестными, и пэры получили удовлетворение, и корона обрела уверенность в престолонаследии.
От души жаль невесту бывшего наследника. Нареченный супруг начал с того, что, войдя в храм, дал ей такую оплеуху, что бедная наземь упала. И после, говорят, принц бил бедняжку едва ли не ежедневно, срывая на ней злобу за утрату престола. Посудите сами, каково было девушке, которую отец и мачеха выгодно сбыли с рук, а муж ненавидит. Прошу Ваших владычных молитв о ней.
Если верны известные Вашему Высокопреосвященству слухи о том, что Его Величество весьма нездоров и может скоро предстать перед Cоздателем, то скоро новым королем будет провозглашен совсем не тот человек, коего все привыкли считать наследником. А может быть, старший сын вновь проявит свой буйный нрав и откажется на основании салического закона признать отречение. Тогда династический кризис неизбежен, а то и гражданская война! И все оттого, что некий королевский сын, как изволил кричать на него во время подписания августейший отец, "не умеет удержать свой отросток". Храни нас Господь от таких бедствий!
Ваш слуга, имя ж его Вам известно
* Перевод со средневековой латыни.
[1] в оригинале rapuit et abduxit - правовой состав "изнасиловал и похитил". В большинстве кодексов наказывался казнью насильника (а если жертва добровольно содействовала похищению, то иногда и жертвы как соучастницы). Законный брак смягчал кару до церковного покаяния разной степени суровости, от явки в церковь до крестового похода. Автор письма подчеркивает не моральную, а уголовную сторону нарушения.