Мальчики-девочки
Нам было немного лет.
Между 12 и 14. Мы дружили и очень мечтали быть мальчиками.
Девочки в конце 1980-х были скучные. Они носили лосины розового и зеленого цвета, ассиметричные хвостики с яркими резинками-шариками, красили глаза голубыми перламутровыми тенями и налепляли на них блестки из маленьких коробочек. А розовой помадой красили губы и щеки. Мазнут и разтушевывают по всей щеке - так получались румяна. Неинтересно это было.
Краситься мы не умели. У нас была коробка театрального грима, и после нескольких бесплодных попыток нанесения макияжа (в качестве образца использовалась аутентичная "Бурда Моден") мы извели весь жирный грим на рисование индейских узоров на носах и щеках. Очень уж любили мы Майн Рида.
А еще мы читали Крапивина, Дюма, Пикуля, Каверина, Лермонтова и всякое такое... Например, книжку "Пароль БТА". Про телескопы. Телескопы мы тоже делали. В ход шли газеты и линзы от старых очков. В самодельную трубу мы высматривали инопланетян и мечтали полететь к звездам. Потом сделали еще модель космического корабля, завели бортовой журнал и сделали машину времени из картона, и самозабвенно играли в космических десантников, путешествующих по мирам и пространствам. Ну, конечно, это повлияли крапивинские скадермены и "Звездный десант" Хайнлайна.
Мы любили "Гардемаринов", но не за родинку Харатьяна, а за скачки и фехтование. С фехтованием в Ижевске было плохо. Мы обломались с поисками кружков и школ. Зато ипподром был. И мы учились ездить верхом, брать препятсвия и падать с лошадей. На ипподроме у конюхов мы научились чистить денники, плевать сквозь зубы, запрягать и распрягать, чистить копыта, падать и не плакать, когда по спине или коленной чашечке попадает меткое копыто. Да, материться мы учились там же. Но не делали этого. Ну, почти никогда.
По телевихору мы смотрели не "Изауру" и "Санта-Барбару", а соревнования по конному спорту и фильмы про гражданскую войну.
Но девичьи альбомы у нас все же были. В них старательно вырисовывались карты звездного неба, схемы парусных судов морских узлов, стихи про лошадей и всякое такое. Еще мы знали названия всех созвездий и собирали про них истории.
И делали плот из пластиковых бутылок и автомобильных шин, рисовали карту леса, лазили по заборам и даже на телевышку, учились курить, ходили в поход ненадолго, падали с велосипедов (подруги катались, а я падала), катались на лодке (по очереди гребли), строили штаб... А однажды напились перебродившего компота и мучались от первого в жизни похмелья.
А потом мы стали девочками. У нас появились мальчики, которые почему-то не хотели лезть на дерево, а хотели в кино и целоваться. И это тоже было прикольно. А потом закончились восьмидесятые, а заодно и наше детство.
Между 12 и 14. Мы дружили и очень мечтали быть мальчиками.
Девочки в конце 1980-х были скучные. Они носили лосины розового и зеленого цвета, ассиметричные хвостики с яркими резинками-шариками, красили глаза голубыми перламутровыми тенями и налепляли на них блестки из маленьких коробочек. А розовой помадой красили губы и щеки. Мазнут и разтушевывают по всей щеке - так получались румяна. Неинтересно это было.
Краситься мы не умели. У нас была коробка театрального грима, и после нескольких бесплодных попыток нанесения макияжа (в качестве образца использовалась аутентичная "Бурда Моден") мы извели весь жирный грим на рисование индейских узоров на носах и щеках. Очень уж любили мы Майн Рида.
А еще мы читали Крапивина, Дюма, Пикуля, Каверина, Лермонтова и всякое такое... Например, книжку "Пароль БТА". Про телескопы. Телескопы мы тоже делали. В ход шли газеты и линзы от старых очков. В самодельную трубу мы высматривали инопланетян и мечтали полететь к звездам. Потом сделали еще модель космического корабля, завели бортовой журнал и сделали машину времени из картона, и самозабвенно играли в космических десантников, путешествующих по мирам и пространствам. Ну, конечно, это повлияли крапивинские скадермены и "Звездный десант" Хайнлайна.
Мы любили "Гардемаринов", но не за родинку Харатьяна, а за скачки и фехтование. С фехтованием в Ижевске было плохо. Мы обломались с поисками кружков и школ. Зато ипподром был. И мы учились ездить верхом, брать препятсвия и падать с лошадей. На ипподроме у конюхов мы научились чистить денники, плевать сквозь зубы, запрягать и распрягать, чистить копыта, падать и не плакать, когда по спине или коленной чашечке попадает меткое копыто. Да, материться мы учились там же. Но не делали этого. Ну, почти никогда.
По телевихору мы смотрели не "Изауру" и "Санта-Барбару", а соревнования по конному спорту и фильмы про гражданскую войну.
Но девичьи альбомы у нас все же были. В них старательно вырисовывались карты звездного неба, схемы парусных судов морских узлов, стихи про лошадей и всякое такое. Еще мы знали названия всех созвездий и собирали про них истории.
И делали плот из пластиковых бутылок и автомобильных шин, рисовали карту леса, лазили по заборам и даже на телевышку, учились курить, ходили в поход ненадолго, падали с велосипедов (подруги катались, а я падала), катались на лодке (по очереди гребли), строили штаб... А однажды напились перебродившего компота и мучались от первого в жизни похмелья.
А потом мы стали девочками. У нас появились мальчики, которые почему-то не хотели лезть на дерево, а хотели в кино и целоваться. И это тоже было прикольно. А потом закончились восьмидесятые, а заодно и наше детство.